Брачные планы барона Хейверсмира

Но проблема в том, что, сознавая себя красивой, она могла бы почувствовать желание кокетничать. А какой смысл кокетничать, если не хочешь привлечь внимание мужчины?

Оливия разжала пальцы, державшие прядь. Нет, она ни за что не откажется от своего доброго степенного пучка.

* * *

Розалин, приподняв бровь, бросила взгляд на Джо и пожала плечами.

Они шли по Бонд-стрит, и если бы он нес еще один пакет, то не смог бы увидеть этот взгляд, говоривший: «Ты сам виноват».

– Если ты оделся бы как джентльмен, никто на тебя не пялился бы.

– По мне, и эта одежда совсем неплоха. – Он попытался посмотреть вниз, чтобы убедиться, что так оно и есть, но мешали коробки, а розовый кружевной бант на шляпной картонке щекотал нос. – Не вижу никаких причин ее менять.

– Неплоха для Шайенн, большой брат. – Внимание Розалин привлекла «Парфюмерия», мимо которой они проходили. Она так неожиданно перешла на другую сторону прямо перед ним, что Джо едва не уронил сокровища, приобретенные сестрой этим утром. – Если ты хочешь найти мне мужа, то должен вести себя как джентльмен.

– Я и так джентльмен.

– Да. – Она повернула голову и через плечо окинула его ехидным взглядом. – Но ты должен и выглядеть как джентльмен.

Какого черта! По мнению Джо, его прочная, ноская одежда была как раз то, что надо. А что думают другие, вовсе не так важно.

– Если ты еще что-нибудь купишь, мы возьмем кеб и поедем домой.

Розалин подмигнула ему.

– Нет, мы не будем брать кеб. Пока мы идем пешком, нас видят.

Если ему действительно нужна новая одежда, как и предупреждал Па, покупку лучше предоставить Розалин. Она получала удовольствие от того, что было для Джо суровым испытанием.

* * *

Джо был уверен, что они провели в парфюмерной лавке больше часа, хотя Розалин уверяла, что прошло всего пятнадцать минут. Наконец сестра вышла на улицу, прижимая к сердцу свой трофей, счастливо улыбаясь.

– Сегодня на балу у герцогини я буду пахнуть в соответствии со своим именем – розой. И люди меня запомнят.

Не сказать, чтобы ей нужен был какой-то особенный запах, чтобы ее запомнили. Розалин Анна Стетон и так выглядела незабываемо. У нее светлая душа и способность нести радость всем. Такой она была с самого своего дня рождения. Но даже если бы на балу ее не запомнили, благодаря этому они запомнили бы ее облик. Она унаследовала зеленые отцовские глаза и почти черные кудри матери. А стройная гибкая фигура была ее собственная и больше ничья. Сегодня вечером его сестру не смогут не заметить. Это его не беспокоило. Волновало Джо то, что, не будучи знакомым ни с одним из джентльменов, которые ее заметят, он с трудом сможет определить, кто из них достоин стать ее кавалером.

Улица становилась все более оживленной, и он невольно стал вглядываться в лица молодых джентльменов, проходивших мимо.

Внезапно Джо осознал, что больше не изучает лица молодых мужчин. Незаметно для себя он переключил свое внимание на лица женщин и теперь искал их в толпе. В особенности одно лицо. Лицо матери мальчика, которого обнаружил на кладбище. Эта мысль возникла так неожиданно, что он едва не споткнулся.

– Миссис, – буркнул он себе под нос.

По какой-то причине при встрече с ней ему даже не пришло в голову, что она может быть замужем. А должно было прийти. Хотя леди ни словом не обмолвилась об этом. Тот факт, что у нее есть ребенок, должен был предупредить его, что, вероятно, есть и муж. Господи, прости, что он позволил себе неподобающие мысли о замужней женщине.

Черт! Как он мог надеяться вынести верное суждение о кавалерах своей сестры, если его способность мыслить здраво под вопросом?!

Большую часть жизни то, что подсказывал ему инстинкт, оказывалось верным. И он подсказывал, что та женщина выглядела слишком беззащитной, чтобы иметь мужчину, способного за нее постоять. Возможно, она вдова. Хотя Джо не знал ее семейного положения, но прекрасно сознавал, что его это не касается.

В этот момент с ними поравнялся молодой парень. Он шел с развязным, надменным видом, и Джо ощутил слабый запах вчерашнего бурбона. Парень с кривой полуулыбкой остановил пристальный взгляд на Розалин. Сестра ответила сияющей улыбкой, которой отвечала всем, но…

Проклятье! Джо заметил, как сверкнули ее глаза, выдавая ответный интерес.

Все мысли о матери Виктора исчезли в одно мгновение.

И хотя Джо сознавал, что приехал сюда, чтобы удачно выдать сестру замуж, в душе он все еще считал ее маленькой девочкой. А маленькие девочки не кокетничают со взрослыми мужчинами.

Оливия постукивала пальцами по ручке кресла в ожидании следующей кандидатки на роль гувернантки Виктора, мисс Хопп, которую должны были проводить на террасу.

Безделье, заметила она в третий раз меньше чем за четверть часа, едва ли являлось достоинством.

Даже несмотря на теплые лучи солнца, согревавшие ей плечи, мелодичное пение сотен птиц и нежное журчание фонтана в саду, она не могла расслабиться и насладиться покоем.

Оливия не могла думать ни о чем, кроме того, что ей предстоит делать дальше. Ее золовка, похоже, не испытывала проблем, предаваясь таким мирным интерлюдиям. Видимо, Клементине нравилось сидеть в саду и писать поэтические строки, несмотря на уйму детишек, нуждавшихся в ее внимании.

Возможно, если бы Оливия любила поэзию, то смогла бы вести себя так же. Но она не любила стихов. Красивые слова, выражавшие глупые чувства, и ничего более. Лучше сосредоточиться на делах в Фенкрофте. Пока семья отдыхала в Америке, она должна содержать дом в порядке. И она справится с этой задачей, в отличие от Оливера.

– Мама, посмотри на меня! – позвал Виктор. Она посмотрела бы, если бы знала, где он. Но шуршание листьев сказало Оливии, что он подглядывает за ней, сидя на одном из деревьев.

– Виктор Шоу, выходи сейчас же. Залезать так высоко опасно.

– Спорим, в Америке мои кузены лазают на большие деревья.

Нижние ветки дерева зашелестели листьями.

– Они еще плывут на корабле. Деревья они увидят не раньше чем через неделю.

– Можно мне завести бычка? – С самой нижней ветки свесилась пара маленьких ног.

– Ты только что просил собаку.

– У моего ковбоя уже есть собака, поэтому, я думаю, было бы здорово завести бычка с длинными крепкими рогами.

Ее сын определенно думал, как весело будет качаться, сидя на длинных рогах.

Куда запропастилась эта мисс Хопп? Если она не появится сейчас же, Оливия опоздает на встречу с бухгалтером и, значит, не успеет вовремя собраться на бал к герцогине Гутри. Что, в свою очередь, может заставить ее быть резкой с горничной. Оливии хотелось избежать этого любой ценой.

В прежние времена мягкость была ее естественным состоянием. Она была нежной, доверчивой девушкой, полной надежд и романтических мечтаний о будущем. Супружество все изменило. Потребовалась американка Клементина, чтобы показать Оливии, в какую мегеру она превратилась, особенно когда дело касалось обращения со слугами. Она изо всех сил старалась это исправить, но до сих пор замечала, что слуги временами смотрят на нее с опаской.

– Ночью моего бычка можно будет держать в конюшне. – Спрыгнув с дерева, Виктор подбежал к матери и забрался к ней на колени.

– А что ты будешь делать с ним днем? – Она крепко обняла сына.

Сколько времени пройдет, прежде чем он начнет считать себя слишком большим для таких нежностей?

– Мы с ковбоем будем с ним играть. Мы будем ловить его с помощью лассо и кататься на нем. Нам будет очень весело.

– Виктор, ты должен понять, что мистер Стетон не твой ковбой. Он просто человек, с которым мы случайно встретились в Кенсел Грин.

– Нет, это не так. Я заблудился, и дядя Оливер послал его, чтобы он нашел меня. Я знаю!

Оливии было очень жаль разрушать мечту сына, но она не могла позволить ему верить в эти фантазии. Особенно с тех пор, как он стал расспрашивать об отце, которого никогда не знал, о человеке, который предпочел постель шлюхи ее постели… любовь чужой женщины…

Ладно, теперь это уже не имеет значения. Важно не допустить, чтобы поведение этого порочного человека причинило вред ее невинному мальчику. Как бы то ни было, она не позволит Генри Шоу ранить сердце Виктора, как он ранил ее сердце. И то, что этот человек лежал в холодной могиле, вовсе не означало, что такое не может случиться.

– Ты знаешь, что такое совпадение? – спросила она, потрепав короткие светлые кудри сына.

Виктор отрицательно покачал головой, и шелковистые пряди выскользнули из пальцев Оливии.

– Совпадение – это когда что-то происходит случайно. Может показаться, что так должно произойти, но это неверно. Мистер Стетон просто случайно оказался там, где он тебя нашел. Твой дядя не имеет к этому никакого отношения.

– Имеет.

– Я понимаю, что тебе хочется, чтобы так было, и мне тоже этого хотелось бы. Тебя действительно нашел ковбой. Это удивительный случай, который ты будешь помнить. Но ты должен приготовиться к тому, что больше его не увидишь.

– Нет, увижу.

Разговор оказался сложнее, чем она себе представляла.

– Конечно, в своем сердце ты…

– Я вижу его своими глазами. – Виктор соскочил с коленей матери и начал прыгать, тыча пальцем в сторону сада. – Прямо вон там, у фонтана! Он целует в макушку какую-то леди. Наверное, это его индейская принцесса.

– У тебя и правда живое воображение, – вздохнула Оливия, повернувшись в кресле. – Ты…

Боже правый! Он был там! Высокий, сильный, в низко надвинутой на лоб шляпе. И в самом деле поцеловал макушку маленькой женщины, темные волосы которой волнами падали ей на спину. Она выглядела слишком счастливой для замужней женщины. Должно быть, это его любовница… или одна из них… Вероятно, он снимал для нее меблированные комнаты в той стороне парка, что было совершенно неприлично. Оливии следовало поговорить об этом с их владельцем. Раз уж Фенкрофт-Хаус находился в одном парке с его собственностью, она имела определенное право голоса в этом вопросе. Последнее, что она могла допустить, – это общение чистого, наивного Виктора с таким человеком. Подумать только, она считала его едва ли не героем, а у него содержанка! В любом случае ей это послужит уроком. Позволить себе заинтересоваться мужчиной, вообразить, что он может оказаться лучше других… Какая глупость! Конечно, на свете есть надежные мужчины. Например, ее брат Хит. И еще муж кузины Клементины, Мейделин, которого Оливия считала преданным супругом. Но разбираться, какой мужчина порядочный, а какой нет? Увольте. Она не станет этим заниматься. Она не собирается снова подвергать себя риску.

Глава 3

Джо стоял у окна на втором этаже, наблюдая, как дождь поливает парк. Несмотря на влажную пелену, он видел смутный силуэт большого дома в другой стороне парка. Ему сказали, что это дом какого-то графа. Кажется, камердинер назвал его Фенкрофт. Интересно, придет ли этот граф на бал сегодня вечером? И если да, то будет ли на нем такой же чопорный костюм, как тот, что принесли Джо после полудня?

Все составляющие парадного костюма лежали на его кровати в строго определенном порядке. Он мог поспорить на стоимость хорошего быка на рынке, что его ноги не влезут в эти узкие джентльменские ботинки. Если бы его сестра не придавала такого большого значения внешнему виду, он сгреб бы все это в охапку и вышвырнул в окно.

После всех взглядов, которыми на него смотрели во время их прогулки по Бонд-стрит, она утвердилась в мысли, что он не может появиться в обществе в одежде нецивилизованного скотовода.

Убедившись в этом, Розалин отправила камердинера купить все это модное барахло, на которое Джо не мог смотреть без отвращения.

Он не хотел нанимать камердинера, но, похоже, тот прилагался к комнатам. Джо не предполагал, что это общепринятая практика при аренде комнат, но хозяин на этом настаивал. Его комнаты предназначались для знатных леди и джентльменов, и это требовало соблюдения определенных правил. И поскольку хозяин не стал возражать против присутствия сэра Бристла, Джо в свою очередь согласился на камердинера. По словам Розалин, у этого парня имелся опыт обслуживания американцев. Последним его нанимателем был богатый промышленник, который выдал свою внучку за графа, жившего в дальней стороне парка. Очевидно, мистер Боумейер гордился, что сможет облачить Джо в модную одежду, представления о которой у того было меньше, чем о Луне.

Джо не пришлось оборачиваться, чтобы увидеть блестящую черную шляпу, абсурдный вид которой отражался в зеркале. Каким же длинным он будет, если наденет ее? Недолго зацепить люстру и устроить пожар в бальном зале. Может, стоит сказаться больным? Если ему придется надеть эту штуковину, он и правда заболеет.

Но нет. Если он будет отсиживаться в своей комнате, ему не найти знатного мужа для Розалин. Чем скорее она будет помолвлена, тем скорее он сможет уехать в Грасмир, посмотреть, как идут дела в Хейверсмире, а потом вернуться домой в Вайоминг, на простор, где никого не касается, что он надевает на голову.

На ранчо в Вайоминге он вырос и стал мужчиной. Там он чувствовал себя на своем месте. Шумные улицы Лондона, где все ходили туда-сюда, чтобы их видели, и приветствовали друг друга с такой подчеркнутой вежливостью, были для Джо совершенно чужими. Возможно, если бы Па брал его с собой в свои ежегодные поездки в Англию, он не чувствовал бы себя, как рыба, выброшенная на берег. Но Па считал, что для Джо лучше оставаться дома, присматривать за Ma и Розалин и заниматься делами ранчо.

Когда-нибудь, в далеком будущем, Джо предстояло стать бароном, хотя об этом он старался не думать, поскольку это означало…

Он снова отогнал эту мысль. Каждый раз, когда Па рассказывал ему о Хейверсмире, о том, как разводить овец, а не коров, Джо сторонился этих уроков. Но не потому, что имел что-то против овец или Хейверсмира, а потому, что ранчо было его домом, местом, где он пустил корни.

Но хотя сердцем Джо сторонился этих уроков, он не пропускал их мимо ушей. Они понадобятся ему в те далекие дни, когда он станет бароном… Интересно, будет ли к тому времени у него свой сын, способный позаботиться о ранчо, пока Джо будет совершать поездки в Хейверсмир?

Так же как это делал Па, он будет проводить в поместье несколько месяцев, встречаться с арендаторами, составлять дальнейшие планы с управляющим, а потом возвращаться домой, где оставил свое сердце.

В дверь негромко постучали. Она приоткрылась с тихим скрипом, и в проеме показалась голова сестры.

– Мистер Боумейер готов подавать чай. Ты должен немедленно выйти.

– Чай?

– Да, и маленькие сэндвичи. Они тебе понравятся.

– Я возненавижу их. Нельзя хотя бы кофе?

Розалин отрицательно покачала головой.

– Иди одна, без меня.

Она вошла в комнату и потянула его за рукав.

– Ты мой опекун. Ты должен научиться пить чай, как положено. Мистер Боумейер предлагает научить тебя. Это очень любезно с его стороны, и мы не должны задевать его.

– Правда? – Джо не мог припомнить, чтобы сестра когда-нибудь употребляла это слово в таком смысле. – Когда ты научилась так говорить?

– Я брала уроки. Просто мне казалось, что на ранчо нет смысла говорить так официально.

– Ты уверена, что действительно хочешь выйти замуж за светского парня?

– Да, – решительно кивнула Розалин и потащила его к двери, – совершенно.

– Хорошо. Я научусь ради тебя, но не надену вечером этот цилиндр. Есть вещи, которые мужчина просто не может делать.

– Все джентльмены носят их и чувствуют себя прекрасно.

– Разница между ними и мной в том, что я не джентльмен.

– Как сын барона Хейверсмира, ты, безусловно, джентльмен.

– О господи! – Покачав головой, Джо начал спускаться по лестнице. – Если бы я так не любил тебя и Ma, я удрал бы в Хейверсмир сегодня же вечером. Па говорил, что это райское место.

– Я тоже люблю тебя, Джо. Я помню, что, как бы Па ни любил ранчо, он всегда говорил, что частичка его сердца осталась здесь. Думаю, это в немалой степени связано с твоей матерью.

Мистер Боумейер с подобающим видом застыл у двери гостиной. Когда Джо проходил мимо него, он вежливо кивнул:

– Мистер Стетон.

Заметив маленькие сэндвичи, Джо мигом проглотил один из них. Ему даже не пришло в голову, что их нужно жевать. Что его беспокоило, так это чашечка. Такого тонкого фарфора он не видал в жизни. Только бы ручка не оторвалась, пока он будет держать ее в руке.

Если бы Оливию пригласили сегодня на какой-нибудь другой бал, она, возможно, осталась бы дома. Она наняла мисс Хопп гувернанткой, и та уже приступила к работе. Было бы хорошо остаться рядом, чтобы удостовериться, что Виктор и мисс Хопп поладили. К счастью, миссис Хьюз согласилась присмотреть за ними, а мнению экономки Оливия доверяла.

Но, учитывая, что приглашение ее высочества было скорее требованием, чем просьбой, она сейчас сидела в карете на пути к дому герцога и герцогини в Мейфэре.

Дождь перестал, уступив место прекрасному звездному небу. Оливия с легкостью могла пройти такое расстояние пешком, но идти вечером одной, без сопровождения мужчины, было бы безрассудно, даже для вдовы.

Войдя же в дом и поднимаясь по лестнице, гадая, кто будет или не будет на балу, Оливия ощутила тепло вестибюля, наполненного ароматом весенних цветов и освещенного газовыми канделябрами, придававшими комнате изысканную атмосферу, и теперь была рада, что пришла. Она привыкла к обществу Клементины и ее выводка, и без них Фенкрофт-Хаус казался ей слишком тихим.

Другие присутствующие были как раз то, что надо. Конечно, пусть и прошло столько времени, некоторые смотрели на нее с жалостью из-за того, что сделал ее покойный муж. Но она привыкла к этому, и обычно ей удавалось улыбаться, несмотря на стыд.

По правде сказать, Оливия не испытывала особого неудобства, когда входила в бальный зал, не опираясь на руку мужчины. Положение вдовы имело свои преимущества. Она чувствовала себя более свободной, чем какая-нибудь дебютантка во время сезона. Приятно было находиться в стороне от рынка невест. Блаженство супружества оказалось мифом, и ее радовало, что с ним покончено. Да, были мужчины, которые могли пожелать жениться на вдове, но Оливия не имела своего состояния и ничего не могла им предложить, поэтому чувствовала себя в полной безопасности. Ни один из джентльменов, присутствовавших на сегодняшнем балу, не представлял для нее ни малейшего интереса. Хотя, честно говоря, если бы здесь оказался ковбой Виктора, это привлекло бы ее внимание. К счастью, этого не произойдет. Ей меньше всего хотелось, чтобы он заметил и вспомнил ее.

Слава богу, сегодня ей удалось увести Виктора в дом прежде, чем он успел позвать ковбоя. Было бы ужасно, если бы он снова заявил, что этот человек принадлежит ему.

Не успела Оливия сделать и двух шагов по бальному залу, как на глаза ей попалось лицо, которое она не желала видеть. Бывшая любовница ее мужа. Не та, в чьей постели он умер, другая.

К счастью, в этот момент ее заметила герцогиня, которая пошла к ней, приветливо улыбаясь и протягивая руки.

– Милая Оливия! Я боялась, вы не придете. Очень рада видеть вас.

– Вы для меня как родная, ваше высочество.

Герцогиня подхватила Оливию под руку и повела вглубь зала.

– И вы для меня, дорогая. Сегодняшний бал удался. Так много людей приехали в город.

– Все просто волшебно, как и всегда.

– Я действительно обожаю немного волшебства. Да и вы тоже, насколько мне известно.

Да, в художественном смысле. А в делах сердечных… герцогиня знала, что почем.

– Да, это восхитительно.

– Теперь, когда вы больше не в трауре, я уверена, что настало время найти вам мужа.

– Меня это не интересует, уверяю вас.

– Хм… – Леди Гутри окинула взглядом зал. – Вон там лорд Нелби. Весьма хорош и вполне достойный вариант. Или его брат. Вы не против младшего сына?

– Я против любого сына.

– Глупости. Вы молоды и красивы. И вашему дорогому малышу нужен отец. Пора оставить прошлое позади. Мистер Шоу поступил с вами совершенно бессовестно, но вы не должны сами калечить себя. Вам надо жить дальше.

– Меня устраивает моя теперешняя жизнь.

– Жизнь из милости у вашего брата и его жены? Еще одна глупость.

– Но выходить мне замуж или нет – это мой выбор, ваша светлость.

– Да, конечно. Но на этот раз ваш выбор должен быть более разумным.

Произнося это, герцогиня скользила взглядом по лицам гостей. Эта женщина была свахой до мозга костей. Казалось, даже ее парк с его милыми извилистыми дорожками и тайными закутками задуман, чтобы поощрять романы. Посещение парка герцогини способствовало заключению множества браков.

– Смотрите! Пришел лорд Грейсон. У него только что закончился траур, и он, несомненно, подыскивает себе жену. Пойдемте перекинемся с ним словечком.

– Мне что-то захотелось пить. Думаю, я должна пойти взять бокал пунша.

– Постойте возле пальмы. Я скажу, чтобы Грейсон принес вам пунш.

Оливия кивнула, хотя вовсе не собиралась ждать графа.

– О! – Сделав шаг, герцогиня оглянулась и понизила голос: – Можете флиртовать с любым знатным джентльменом, который вам понравится, но знайте: маркиз Уэйверли вернулся в город и сейчас где-то здесь. Не потакайте ему.

Ни одна женщина, обладающая даже самой малой толикой здравого смысла, не стала бы этого делать. Уэйверли был настоящий хищник. Слишком многие глупенькие вдовы пали жертвами его красивого лица и комплиментов, которыми он обольщал их. Стоило этому охотнику заиметь виды на какую-нибудь даму, и ей не было спасения. Его внимание к ней становилось просто… безумным. Да, это слово подходит как нельзя лучше. Ничто не могло удержать его залезть к ней под юбку, даже то, что у Уэйверли была очень милая жена. Интересно, дошел ли до леди Уэйверли слух, что ее муж заказывает портреты своих любовниц. После того как он отвергал их, Уэйверли вешал их образы на стену в тайной комнате рядом с чучелами голов своих охотничьих трофеев. Впрочем, у Оливии никогда не было желания знать, правда ли это, и она постарается держаться в противоположной от него стороне зала с учетом того, что она вдова и самая желанная добыча для него. Уэйверли, видимо, считал ее настоящим вызовом своим чарам, поскольку Оливия славилась презрением к любым интрижкам.

Внезапно по залу пробежал шепот, а затем жужжание голосов слилось в общий гул. До нее донеслись слова: «Очевидно, американец» и вслед за ними: «Неотесанный ковбой», «Незваный гость», «Не джентльмен».

О боже! Это мог быть только один человек во всем Лондоне, во всем мироздании. Тот, которого она не хотела бы встретить. Джо Стетон.

Уголком глаза Оливия увидела, что к ней приближается лорд Грейсон с двумя бокалами пунша. Оставить его одного стоять возле пальмы было в высшей степени невежливо, но ей действительно не хотелось встречаться с этим ковбоем.

Причина, по которой она не хотела этого, беспокоила и смущала ее.

Однако желания Оливии мало что значили, поскольку он уже был здесь. Уверенный и дерзкий, как только может быть мужчина, он решительными шагами входил в бальный зал. Рядом с ним, вцепившись в его согнутую руку, шла хорошенькая маленькая любовница, с которой Оливия видела его в саду. По мере того как они продвигались, цвет лица малышки менялся от розового до пунцового.

Впрочем, не всех присутствующих пугала его грубая одежда. Очевидно, многие молодые дамы находили его ковбойский наряд мужественным и привлекательным. А может, то, как он приподнял свою черную шляпу в знак приветствия.

Сердце Оливии невольно забилось быстрее, ладони сделались влажными. И она быстро вышла в дышавший покоем и сладкими ароматами парк.

Как только Джо вошел в зал, сразу осознал глубину своей ошибки. Глаза сотен людей уставились на него, оценивая и осуждая. Розалин предупреждала, что он должен одеться как джентльмен, но он так и не смог заставить себя это сделать. Нет, черт возьми, он упрямо отказался пожертвовать удобством своих сапог и куртки из оленьей кожи. Даже осуждающе нахмуренных бровей Боумейера оказалось недостаточно, чтобы вынудить его засунуть ноги в блестящие туфли и водрузить на голову модный цилиндр.

– К черту моду! – вот что он сказал камердинеру.

Теперь за это расплачивалась Розалин. Этот бал должен был стать для его сестры блестящей возможностью предстать перед лондонским светом. А теперь, к его глубокому сожалению, все внимание было сосредоточено на нем, а ее никто не замечал.

Сейчас ему ничего не оставалось, как идти дальше и попытаться найти хозяев бала. Возможно, будучи женщиной и приятельницей его отца, герцогиня знает, как исправить положение. Но сначала надо понять, где она. Должно быть, она одна из тех богато разодетых матрон, которых он заметил в зале.

Отец написал леди Гутри, что слабое здоровье не позволило ему совершить свою ежегодную поездку, и ему очень жаль, что он не сможет навестить ее. Джо читал это письмо и знал, что отец сообщил герцогине о приезде своего сына. Хотя основная часть письма касалась Розалин и его желания подыскать ей мужа. Оставалось только надеяться, что герцогиня лучше него понимает, как это делается.