Внутри

– Вот как. Я об этом не слышала. Отец её уже забрал?

– Нет, понимаете… Я забрала её жить к себе. И я… Думала…

– Простите, что?!

Ребекка вздрогнула. Она догадывалась, что реакция будет не из самых приятных, но сейчас земля под её ногами разверзлась и она полностью поникла. Она провалилась в ту пропасть незнания и неведенья. Она не представляла, что делать дальше. После слов «Простите, что?!» она поняла, насколько необдуманно и глупо поступила.

– Да, я знаю, что это кажется невообразимой наглостью с моей стороны, но вы должны понять почему я это сделала.

– Ребекка, если вы думаете, что я рассержена на вас, то вы не правы. В конце концов на убийцу вы не похожи, на похитителя маленьких девочек из больниц тоже. Да и даже, если бы вы были кем-то из этих персонажей, то позвольте утверждать, что было бы крайне нелогично с вашей стороны приходить ко мне в дом и рассказывать об этом, – выпалив это как пулеметчица, Нинон набрала в легкие воздух и уже сбавив громкость голоса продолжила. -Просто я в замешательстве и право не понимаю вашего поступка, хотя отдаю себе отчёт, что в этом вы несомненно видите какое-то благо. Я права?

Ребекка уставилась на неё такими глазами, какими никогда ни на кого не смотрела. Пребывание в этом доме стало одновременно самым приятным и одновременно самым страшным моментом в её жизни…

8.

«За гранью»

На нашем пути мы встречаем порой людей, которые имели все. Имели, но потеряли. Иногда мы встречаем людей, которые, не имея ничего, заполучили всё.

Людей с крыльями и без. Добрых и злых. Жадных и щедрых. Людей, готовых помочь в любую минуту. Людей, готовых помочь кому угодно в этом мире. Или тех, кто не способен помочь даже себе. Их всех, таких разных объединяет одно. История.

Мы все имеем свое начало и конец, у каждого свои ступеньки и дверцы. Для каждого свои уникальные ключи, как отпечатки пальцев. Открыв свою дверцу, мы можем увидеть прямо за ней другую, от которой у нас нет ключа, но он есть у кого-то другого и, открывая свою дверцу, мы можем осветить путь для другого человека. Мы способны менять чью-то судьбу.

Если истории людей переплетаются, то вся структура рушится. Когда мы начинаем любить мы ищем пути и двери для того, кого любим, желая ему непременного счастья, забывая про свой путь, про свои цели. Стоит нам возненавидеть, мы вкладываем все силы в то, чтобы – не дай Бог! – не открыть дверь, помогающую этому человеку, порой закрывая путь самим себе. Мы чувствуем, а чувства способны разрушать.

А что будет, если мы перепутаем ключи? Кто-то пройдет по чужому пути, включая и нас. Мы проживем чужую жизнь. Возможно, она и будет прекрасней, чем собственная, но мы не почувствуем того, что могли бы. Все наши чувства исходят из событий, происходящих с нами. Если этих событий не будет, то не будет и чувств.

Представьте, что всё-таки существует следующая жизнь. Что если за одну жизнь мы учимся чему-то одному. Кто-то проживает жизнь полную любви с самого детства, учась любить и дарить это чувство другим. Кто-то растет с ненавистью, живет с этим и с этим же умирает. Но без ненависти не познать любви. Нам необходимо знать все эмоции. Чтобы их познать, нужно прожить их. Испытать лютую злость, самую едкую зависть, чистейшую искренность и великую искренность. И каждый познает это в определенный момент жизни.

И тут ключи путаются. Человек, который в прошлой жизни познал плохое, должен в этой пережить хорошее, но вместо этого меняется местами с тем, кто должен пройти сквозь ужасное, ибо хорошим его преисполнила предыдущая жизнь. В итоге будут два человека, прошедших столетия, но один так и не познает плохого, а значит не найдет цену хорошему, а другой поверит в то, что хорошего не существует и это съест его, ведь тьма поглощает.

И как с этим бороться? Как не допустить этой вопиющей несправедливости и полного неравновесия? Боюсь огорчить вас, читатель, но этого не избежать. Разве что запереться ото всех и не подпускать никого к своей жизни даже на миллиметр.

Но всё же средство есть. Другие люди. Другие истории. Мы ежесекундно пересекаемся с ними, зачастую даже не замечая этого. Мы видим и наблюдаем. Узнаем истории других, рассматриваем чужие пути и дороги. Черпаем информацию и запоминаем суть. Видя поистине счастливого человека, мы и сами на четверть познаем его. Всего лишь четверть, но это уже что-то. Это зерно, которое обязательно прорастет.

Жизнь – это постоянный симбиоз, непрерывное переплетение судеб, познание нового, важного.

Всё это где-то за гранью. За гранью человеческого разума. Это внутри. Внутри каждого из нас.

Часть III

«Переплетение»

1.

Поиски Тома Эйтона только набирали ход. Он нуждался в ответах, а они прятались где-то глубоко-глубоко. Тайны росли, загадки становились сложнее и самое очевидное становилось сомнительным. Документ, найденный им в ресторане «VICTOR», разбудил в нем острое любопытство и азарт. Семья, мучившая его с самых юных лет, все истории их родства – всё это касалось и его. Хоть и не напрямую, а лишь через сны. Их судьбы переплелись, и он знал, что не зря. Это не могло быть пустым стечением обстоятельств, ведь Том было убежден, что любое обстоятельство направляет к главному.

Париж, казалось, был единственной точкой их соприкосновения. Он открывал подвал, ресторан и другие информационные каналы. Но сейчас, искать что-то в своем маленьком городке, где-то на окраине Англии, не дающем ничего, чем можно было бы воспользоваться для решения загадки, становилось невыносимо трудным. Однако Том знал, что есть всё-таки одно место, которое могло бы помочь ему. Его спальня.

Впрочем, сны тоже перестали дарить зацепки. Раньше они часто просто смотрели друг на друга, с нежностью и с постоянным вопросом «Кто ты?».

Они молча любили друг друга… Да-да. Любили. Их влечение было огромным, оно перекрывало все вопросы, беспрерывно плодившиеся в их головах. Том, засыпая продумывал то, что ему спросить, какие ответы его интересуют больше всего и каждый раз, стоя перед ней, забывал все слова. Ему не приходилось ничего говорить. Он молча спрашивал, она глазами отвечала. Они не слышали друг друга, но чувствовали. И эта связь намного сильнее.

Искорки в её глазах сообщали ему о спокойствии и счастье в её сердце, а их отсутствие погружало его в тоску. Он сделал бы всё, чтобы взгляд её был всегда наполнен блеском, а губы не знали другой формы, кроме улыбки. Сделал, если бы мог.

С момента проникновения в ресторан прошло много времени. Почти три месяца. И за это время больше никаких подсказок. Все это время он посвятил чтению статей по поводу договоров. Какие они бывают, зачем они заключаются, какие уловки и махинации можно с ними провернуть. В общем всё то, что ежегодно изучают студенты юридических факультетов без особого на то желания. Договор дарения – это, по сути, добровольное желание одного гражданина передать в руки другому свое имущество абсолютно безвозмездно. И в данной ситуации, не знаю почему, ведь никаких оснований для этого не было, слова «добровольно» и «безвозмездно» очень смущали меня.

По имеющейся у Тома информации, он мог понять, что владелец ресторана «VICTOR» почему-то решает передать свои владения старушке Нинон. Его мучало множество вопросов. Один из них, какое отношение Нинон имеет к Виктору? Они знакомы? Другой, не менее важный, что может побудить известного владельца довольно процветающего ресторана, ни с того ни с сего отдать его какой-то, безусловно очень приятной и хорошей, старушке?! Ну и третий, самый мучающий Тома вопрос, каким местом эта довольно интересная ситуация касается Сары? И касается ли вообще?

Все эти мысли Том разложил по полочкам и решил начать с самого простого. Узнать побольше про Виктора Блейка. Это не составляло даже малейшей сложности, учитывая, что несколько лет назад он был самой известной «шишкой» Парижа. И тут Великая Всемирная Паутина с радостью помогла ему.

«Так-с, Виктор Блейк… Смотрим.»

Виктор Блейк – самый успешный предприниматель, более известный, как владелец популярного ресторана «VICTOR», числившегося в списках «Красного путеводителя» * в Париже. Его ресторан является самым престижным в Париже и близлежащих пригородах и по сей день.

Пережив трагедию, произошедшую зимой 2017 года, Виктор Блейк обрезал любую связь с прессой, партнерами и другими, интересующими его ранее, компаниями.

О его настоящем местонахождении ничего не известно. Информации, подтверждающей его владение рестораном на данный момент нет, однако и опровергающей этот факт тоже не замечено.»

Красный путеводитель* -наиболее известный и влиятельный из ресторанных рейтингов на данный момент.

Тома крайне заинтересовала всевозможная информация о трагедии 2017 года, он не припоминал ничего подобного. Курсор мышки

тут же переметнулся на ссылку и перешел по ней.

На сайте высветилась сводка новостей за тот самый год, на первой же странице которой ужасающе смотрела на Тома фотография горящего здания. Он начал читать.

«Вчера, 20 февраля 2017 года в 18:00 загорелся известный ресторан «VICTOR» владельцем которого является знаменитый предприниматель Виктор Блейк. Причина возгорания и количество пострадавших пока не известны. По данным оперативной группы выяснилось, что в пожаре пострадала его семья, находившаяся в кабинете Виктора Блейка. Бригада МЧС утверждает, что именно там и произошло возгорание.»

Дальше следовали только ссылки на другие статьи, касающиеся других происшествий.

Наконец-то, спустя три месяца, проведенных в пустую, небо, заполненное тучами-загадками, слегка прояснилось. Тому оставалось копать вглубь. Семья Виктора пострадала. Что, если и Сара была там?..

Том не хотел думать об этом, он даже отмахнулся от мыслей руками. Этого просто не могло быть! Он не верил в это.

2.

Запах, доносившийся из кухни, разбудил Тома, предвещая теплый ароматный завтрак. Спустившись на кухню, он обнаружил как его мама – чудо-кулинар – борется с тестом, сковородкой и еще многими кухонными ненужностями. Его мама была не из тех хозяек, для которых приготовить с утра завтрак было не то, чтобы рутиной, а желанным и приносящим удовольствие делом. Скорее она была из тех, кто, заходя на кухню надевал скафандр, обвязывал тридцать фартуков вокруг всего силуэта, надевал бронежилет и с томным, напоминающим рычание трактора, выдохом принимался за работу. Из тех, с которых во время готовки сходило семь потов, а после добегало еще примерно тринадцать. В общем увидеть маму на кухне было для Тома неожиданностью.

– Ма, ты чего?

Мама вздрогнула, явно не ожидая гостя. Обернувшись и чуть не выронив сковородку, проклиная в этот момент всех, а особенно Тома, она начала рассказ:

– Наш папа, да-да, тот самый, за которого… Кхм… меня угораздило выйти замуж… – кряхтя, продолжая битву с опасными устройствами – Он! Можно подумать я ничего не делаю! Я ничем по дому не занимаюсь! Я вообще-то знаешь, что делаю?! – зло глянув на Тома, в мыслях прокрутив то, что на самом деле вся домашняя работа действительно лежала не на её плечах, а на спинах мужской половины семьи, приняв ещё более сердитый взгляд, вспыхнув и выдохнув, как чайник, который уже давно как вскипел – Да я всё делаю!!! Всё!

Том знал, что перебивать не стоит, понял и по отсутствию отца, что ссоры в доме не миновало. Он, мягко обходя энергичную маму, схватил пару блинчиков, которые она успела отодрать до их пригорания. Понял, что мама вероятно очень сильно любит папу, так как соли в блинах было килограмм, не меньше. После двух штучек осознал, что кажется сыт. Сел обратно на стульчик, схватил печенье, оставшееся еще с папиного дня рождения (а это было шесть месяцев назад), понял еще одну важную вещь -оно мега-вкусное. Наверное, сухая пленка, покрывшая угощение, могла бы поспорить. Но она не могла. В общем Том с упоением продолжил слушать.

– Вчера я смотрела свою любимую передачу и там, боже ты мой, сидела какая-то ну такая фифа! Ну прямо вся из себя расфуфыренная, что аж тошно. И вот она сидит, ты представляешь?! Как нагло с её стороны! Прийти к кому-то в любимую кем-то программу и ВОТ ТАК ВОТ СИДЕТЬ!!! Ну просто… УМУ НЕ ПОСТИЖИМО! – она аккуратно перевернула блин, обрадовалась, что он единственный не пригорел и решила, что это повод его попробовать. Джулия откусила кусочек и по её взгляду Том понял, та дура была действительно сущей дурой…

– Ты что молчишь?! Они же ужас какие соленые! – она плюхнулась на ближний к сыну стул, взяла сухое мега-вкусное печенье и продолжила. – И вот она сидит и говорит: «Я мастер по приготовлению блинов! Мой муж иногда шутит, что полюбил меня из-за этого». И тут она встает, идет и начинает вещать рецепт своих идеальных блинов, а потом начинает их готовить. Да, понимаешь, так у неё это ловко получается… – тут она удивилась, что похвалила эту дуру и поправилась. – И эта выдра! Выдра, понимаешь? Она стоит со своими блинами и тут заходит твой папаша! Да-да, ведите ли ему никто блиночков таких не готовит. И вообще ничего ему никто не готовит. Бедненький, несчастненький наш. Заморила его голодом непутевая жена! – она выдохнула, перевела дух, откусила еще больше печенья и уже спокойно, но очень грустно закончила – Вот я и решила этому…и этой выдре доказать, что я тоже могу идеальные блины сделать…

Том понимающе положил маме руку на плечо и подал еще одно печенье, которое та с удовольствием проглотила. Мама печально убирала кухню и тут вошёл, в прямом смысле этого слова, виновник торжества. Папа с улыбкой промелькнул в кухню, проскользнул через стол к маме и поцеловал её в макушку, потом обернулся к Тому.

– Ну что, как поживает моя любимая семья?

– А ты попробуй, мама завтрак приготовила. Вкуууусный. По твоим пожеланиям, между прочим.

Мама обернулась, цыкнула на Тома, и постаралась спрятать тарелку с «самыми сладкими» блинами в мире от взгляда отца. Но у нее не получилось.

– Кхм… Дорогая, это безупречные блины, честное слово, – усмехнулся папа.

– Давай-давай, издевайся! Пусть тебе твоя выдра готовит.

Папа повернул голову к Тому, спросил его взглядом – о чем она? – понимающе кивнув, вспомнил происшествие накануне и сделал самый благородный поступок в мире. Он подошел к кухонному шкафчику со всякими вкусными штучками и достал бутылек с карамелью. Обычно ее в семье Эйтонов добавляли в кофе, а Том и вовсе иногда ел вприкуску с чаем, прямо ложкой. Папа полил карамелью на блинчик, смачно откусил и провозгласил:

– Ну вот, теперь это блины с соленой карамелью! – повернул маму, дал ей откусить, поцеловал, смазав остатки карамели, оставшиеся на бледно-розовой щеке, и дополнил – Ты прекрасно готовишь! Теперь это мой любимый воскресный завтрак.

Мама, удивившаяся неожиданному преображению её кулинарного произведения, в душе давно уже извинив папу, но с видом своей легкой обиженности, пихнула папу в плечо и сказала:

– Сам готовь! Если бы ты только знал, что я тут пережила!

Том сидел на стульчике и просто наблюдал за утренней картиной. Он мог точно утверждать, что видел, что такое любовь…

3.

Сара тоже знала, что такое любовь. Вот уже третий месяц, как они приехали с Ребеккой в Англию, в дом, который принадлежал близкому другу отца Нинон, впоследствии ставший его собственным, после смерти друга. Отец же отдал этот дом своей дочери, как место, куда можно сбежать из Франции. Но Нинон являлась действительно настоящей парижанкой и никогда не держала в своей голове мысли о переезде. После разговора с Ребеккой, они посчитали разумным сменить обстановку, чтобы попытаться забыть весь ужас, случившийся в Париже. Это было невозможным, но отдых и отвлечение от былого действительно пошли на пользу девочке.

Дом был очень достойный, даже более – он был прекрасным. Друг отца Нинон был зажиточным человеком. В его состоянии было имущество, неведомое ни одному англичанину. Роскошь его не привлекала, но уют был самим собой разумеющимся. Из-за этого дом напоминал особняк представителя знати. Несмотря на свою красоту, его огромные размеры и простор навевали на Сару небольшое волнение, вызывающее диссонанс с испытываемым ею счастьем. Подле дома был садик, в котором они регулярно заботились о цветах и наслаждались еще летним, но уже увядающим к осени солнцем. Осень также знаменовали частые дожди, регулярно омывающие красную кирпичную крышу дома и каменные ступени, ведущие в огромную белую дверь, отделанную золотистой краской. В дом вела тропинка, окаймленная по сторонам травой, такой зеленой, что казалось, будто на неё вылили краску. Это было неестественно, но прекрасно. По прибытии в этот дом он уже менее напоминал роскошную усадьбу. Везде весела паутина, с которой после боролась Ребекка, беря в оборот и метлу, и совок, и даже тапок, который погрызла соседская шавка из Понтуаза (уж она не дала про себя забыть). Сара отмывала полы, которые покрылись грустным и одиноким слоем пыли.

– Ну вот, теперь осталось только отреставрировать веранду и мы будем походить на светский дамочек, обычно живущих в таких апартаментах!

– Да, Бекки, вот она – мечта! Неужели все наконец-то налаживается… – минута тишины, последовавшая после этой фразы, дала насладиться и осознать этот миг, наполненный счастьем и спокойствием.

С каждым вдохом теперь внутрь просачивалась новая жизнь, напоминая о себе: "Вот она я! Вы меня так долго ждали!".

– Кстати, Нинон не писала тебе? Она хотела приехать в августе.

– Да, она писала на днях, но я закрутилась, делая теплицу для цветов. Она писала, что не приедет, потому что мистер де Грот залил все ее цветы и у нее случился évanouissement*.

Мистер де Грот уже не раз заливал цветы Нинон, он должен был мыть улицу и дороги, но почему-то считал своей святой обязанностью помыть и цветы в ее саду. Впрочем, я думаю он не догадывался, что цветник бабушки, который каждодневно по расписанию пропалывался, опылялся и кормился агро-витаминками и минералами, не нуждался в воде. Но вот визжащая по итогу Нинон, с граблями в руках и неописуемым французским фольклором, направленным в его сторону, считала это вопиющей наглостью и беспределом.

–Да уж… Я так по ней соскучилась… Вот бы она сейчас пришла и заварила свой любимый чай, запах от которого распространялся по всему Парижу и напекла свои фирменные маковые булочки…

– Эй, принцесса?! Ты думаешь я не в состоянии заварить тебе чай с чабрецом?! Ну-ка держись, сейчас я волью в тебя слоновью дозу этого священного пойла! – под дикий хохот девчонки, размахивая руками и прихватками, Ребекка тоже видела, что такое любовь…

*evanouissement-обморок (фр.)

4.

Когда запах с кухни заполонил дом и вместе с ним сердце Сары, она поняла, что роднее Ребекки у неё нет никого. Даже родная (и, между прочим, очень любимая Сарой) бабушка не была так близка ей. Никто в этом мире не внушал столько доверия, спокойствия и любви.

Осенний ветер уносил оставшиеся частички грусти, проникшие в последний раз в сердце девушки. Её сердце забилось, душа заболела.

– Бекки, я же могу тебе доверить всё, правильно?

– Если ты убила человека, то за этим домом есть неплохой люк, в который можно его спрятать. Никто его не найдет! – смеясь ответила та.

– Нет, я никого не убивала, – серьезный взгляд Сары заставил Ребекку отставить чашку чая, усмирить смех и настроиться внимательно слушать. – Когда мне было тринадцать лет и произошел пожар, я сильно пострадала и впала в кому, впрочем, ты знаешь. Тогда, в первый мой день без сознания, я увидела сон. В нем был мальчик, который впредь каждый день наблюдал за мной. За два года эти сны сблизили нас… Я знаю, что звучит это безумно, но так и есть. Когда я очнулась, сны прошли и мы не виделись с ним целый год. Я даже практически забыла его, но потом… – на беспредельно зеленых глазках появилась пелена слез, еле сдерживаемая мощным кремнем внутри. Сара рассказала всю историю своих снов, рассказала про Тома. Ей стало так легко, что единственным обременявшим ее стала боязнь, что Ребекка посчитает ее либо в край сумасшедшей, либо еще совсем маленькой девочкой, придающей своим снам слишком много значения.

– Я даже не знаю, что ответить… Это удивительно, правда!..

– Было бы круто, если бы он существовал на самом деле… Был со мной рядом…

– Так, по-моему, ты повесила нос! Знаешь, намного лучше его присутствие в твоих снах, его тихое понимание, чем жестокая реальность, которая опрокидывает и разлучает всех людей на пути. Во снах вы вместе, наслаждайся этим!

– В этом есть доля правды, но с того момента, как меня выписали он мне больше не снился… Ни одной ночи…

Колющее молчание повисло и прошло сквозь сердце, наполненное любовью. Она не видела его так долго, она не могла без него. Глаза мальчика, который был с ней рядом в самые ужасные моменты жизни, исцеляли ее израненную душу и наполняли смыслом не только каждую ночь, но и утро, следующее за ней. Почему же он оставил ее, когда та в нем так нуждалась? Отчего он стал причинять ей боль?

День тянулся так долго, ведь он был наполнен печалью. Ребекка была потеряна, ведь мысль о том, что нереальный человек может быть так дорог девочке совсем выбила ее из колеи. Неужели любовь настолько сильное чувство, не имеющее никаких преград, что даже видение, мираж может наполнится ею. До краев. Выплеснутся и перенестись в реальность.

С наступлением вечера, абсолютно каждого, Сара просила увидеть Тома. Но каждую ночь она бессильно смотрела в темноту, гнетущую, уничижающую ее надежды.

***

На следующее утро пришло письмо.

– Солнце мое родное! Просыпайся! Нинон приедет через два дня —ворвавшись в комнату с порывом утреннего сквозняка, прокричала Ребекка. Она бросила в Сару мягкую подушку, которая добавила еще одну прелесть в утро с этой женщиной.

–Что, правда? – еще охрипшим после сна голосом ответила девочка, которую охватило чувство счастья.

Она так соскучилась по ней.

– Да-да! Мы поедем встречать ее в аэропорт, потом пойдем гулять в наш сад в центре, съедим килограмм мороженого и будем веселиться до утра! – плюхнувшись на кровать провозгласила Бекки. – Клянусь, это будет самый лучший день! Ну а пока, собирайся, пойдем реставрировать веранду. Надо же будет Нинон чаем напоить!

5.

Вечером в понедельник лил дождь. Да такой сильный, что кажется разгонял буйный ветер, лупивший по почти развалившейся крыше, еще больше. Сумерки уже сгущались и тучи заполнили небо. Было всего семь часов вечера и родители Тома вот-вот должны были вернуться с работы.

По своему обыкновению Том просто сидел и смотрел в окно, размышляя обо всём, что так тревожило его душу. «Вот если бы я мог её увидеть… Как же найти с ней связь?». Тут в дверь постучали, прервав тем самым все мысли, набегавшие в голову, как тараканы на сахар.

– Том, сынок, не отвлекаю?

– Пап?.. А ты чего так рано? – удивленно посмотрел Том, который никак не ожидал увидеть отца пораньше, ведь обычно он задерживался на работе.

– У меня есть новость, надеюсь ты оценишь…– садясь рядом с Томом и уставившись прямо ему в глаза. – Вчера мой начальник предложил мне съездить в командировку, в Италию. Правда всего на четыре дня, там надо уладить вопрос с клиентом. И я хотел бы, чтобы ты поехал со мной. Ты как?

– В Италию? Это… Просто невероятно! Конечно, я хочу поехать!

– Ну вот и замечательно! Мы едем через два дня. Можешь пока думать, что возьмешь с собой.

Ошарашенный весьма приятной новостью, Том задумался о предстоящей поездке, наконец отвлекаясь от мыслей про Сару.

"Франция, Италия…Как это чудесно, не работа – сказка просто какая-то. Жаль, что мама с нами не поедет… А что, если взять с собой краски?.. Хотя я так давно не рисовал, больше места займут… Так…"

В раздумьях о туре он провел целый вечер, даже не спускаясь к ужину. Ночь его прошла спокойно и на чудо без приключений.

***

Ласковым голосом, как в детстве, утром его разбудила мама. Он наконец-то забыл свои печали. Утреннее солнце пробивалось лучами сквозь окно, сквозь его кожу и попадала прямо в сердце, разливаясь там самым ярким и лучезарным светом. Его чувства пробудились, как птицы по весне, как цветы, распускающие свои бутоны, встречая пчел и шмелей. Каждая клеточка его тела жаждала свободы от гнетущих его тайн. Но в каждой этой клетке господствовала любовь, искренняя, не по-детски серьезная и правдивая. Она побеждала его разум, его боль, его печаль. Любовь исцеляет тех, кто любит, но их же ранит больше всех остальных.

– Томмиии!!! Я так за вас рада! Боже! Привезите мне всю Италию в фотографиях! Все фотографируйте! – мама находилась в полном кураже от предстоящей поездки ее любимых мужчин. Она ни капли не завидовали им, лишь излучала счастье и искреннюю радость за них.-Дорогой?! Купи мне там платье в настоящем бутике!

Чистя зубы в ванной, папа пробормотал что-то вроде "Аа, да, арагая, канехна. Тьфу."

– Нет! Я передумала! Ты забудешь размер или порвешь его на обратной дороге!!! Лучше запомни название самых крутых бутиков, и я закажу платье из интернета.