Самоубийство Москвы

Сергей Менжерицкий

Самоубийство Москвы

Столичная агломерация (Москва и область) являются регионами, наиболее пострадавшими от пандемии COVID-19. Именно здесь сегодня фиксируются наихудшие в России показатели заболеваемости и смертности.

К сожалению, это не случайность, а прямой результат многолетней политики региональных властей, направленной на системную монетизацию (а, по факту, на системное ослабление и подрыв) противоэпидемического комплекса столицы Российской Федерации, созданного ещё в советский период.

Глава 1. Противоэпидемическое наследие Москвы как единый комплекс

Ещё совсем недавно Москва имела хорошо организованную систему санитарно-эпидемической защиты населения, доставшуюся ей в наследство от СССР и отличавшуюся высочайшей, поистине стратегической надёжностью (https://www.rospotrebnadzor.ru/region/history/etapyi.php).

Её создавали люди, имевшие за плечами трагический опыт войн 20-го века и связанных с ними эпидемий, унёсших десятки миллионов жизней. Эти люди не понаслышке знали, что такое тиф, туберкулёз, грипп, чума, холера, дизентерия, оспа, сибирская язва, ящур, малярия, полиомиелит и отлично понимали, какой огромный урон эти инфекции способны нанести обществу и государству.

Достаточно вспомнить, что в военных столкновениях Гражданской войны 1918-1921 годов страна потеряла почти в три раза меньше своих граждан, чем от эпидемий того же периода (2,5 миллиона человек против 6,5-7 миллионов). А, к примеру, общие потери человечества от знаменитой "испанки" (пандемии гриппа, длившейся с 1918 по 1920 годы) достигли, по ряду оценок, 100 миллионов человек и намного превысили потери от двух мировых войн, вместе взятых.

Способность эффективно противостоять не только военному, но и эпидемическому шоку – вот те фундаментальные требования, которые руководство советской державы всегда предъявляло к своей столице – Москве. И они жёстко проводились в жизнь, воплощаясь в соответствующих санитарно-эпидемических правилах и нормах (СанПиНах) и неразрывно связанных с ними инфраструктурных и градостроительных решениях, повышающих сопротивляемость города потенциальным инфекционным атакам. Достаточно вспомнить, к примеру, основополагающее постановление Правительства Союза ССР "О составлении и утверждении проектов планировки и реконструкции городов и других населённых мест в СССР" от 27 июня 1933 года.

Три главных "нет" исповедовали создатели советской Москвы: "нет" антисанитарии в любых её проявлениях ("чистота – залог здоровья!"), "нет" дефициту воды, зелени и свежего воздуха и, разумеется, самое категорическое "нет" скученной, плохо проветриваемой и лишённой нормальной инсоляции застройке ("солнце, воздух и вода – наши лучшие друзья!").

Как следствие, три надёжных щита охраняли санитарно-эпидемическое благополучие главного региона СССР и его жителей: собственно медицинский, водно-лесопарковый и градостроительно-коммунальный. Это был целостный комплекс мощной противоэпидемической защиты, все элементы которого были тесно увязаны и взаимно дополняли друг друга. Можно со всей ответственностью утверждать, что и облик современной Москвы, на 80 процентов сложившийся именно в советский период, до сих пор в значительной степени обусловлен инфраструктурой её противоэпидемической "брони", создававшейся десятилетиями.

Уже в 30-е-40-е годы были организованы современные инфекционные отделения при крупнейших московских больницах и построены новые специализированные инфекционные больницы – взрослые и детские, а также развёрнута обширная сеть санэпидстанций всех уровней – от городских до районных. Кроме того, в каждом столичном районе были открыты банно-прачечные комплексы, одновременно выполнявшие функцию пунктов санобработки населения на случай войны. Таким образом, каждому москвичу обеспечивалась безусловная доступность базовых средств гигиены и борьбы с инфекциями как в мирное, так и в военное время.

Безопасность водоснабжения Москвы и области гарантировалась уникальной системой каналов и водохранилищ и их ЗСО (зон санитарной охраны), где хозяйственная деятельность была запрещена либо строго ограничена, а также комплексом строгих мер по предотвращению бактериального и химического загрязнения больших и малых рек, озёр и прудов. Проблему эффективной очистки московских канализационных стоков решали Кожуховская, Люблинская и Курьяновская станции аэрации, построенные с 1929 по 1950 годы. Примерно в этот же период современные очистные сооружения получили большинство областных городов и посёлков, что принципиально улучшило санитарное состояние водных объектов Подмосковья и, как следствие, всего региона в целом. Определяющими законодательными актами в этом отношении стали Постановления ЦИК и СНК Союза ССР "О санитарной охране водопроводов и источников водоснабжения" от 17 мая 1937 года и СНК РСФСР "О санитарной охране Московского водопровода и источников его водоснабжения" от 23 мая 1941 года (http://www.libussr.ru/doc_ussr/ussr_4315.htm).

Особое внимание власти уделяли чистоте воздушного бассейна, что для крупнейшего советского мегаполиса, имеющего континентальное расположение, было критически важно. Так, к примеру, уже Генпланом 1935 года за Москвой закреплялось 168,5 тысяч га зелёных территорий, включавших в себя столичные и подмосковные леса, парки, лесопарки и скверы. Именно тогда начали формироваться её "зелёные лёгкие" – знаменитый Лесопарковый защитный пояс (ЛПЗП), который охватывал город со всех сторон и широкими клиньями сходился к Кремлю. Поэтому даже в самые жаркие летние дни столица эффективно проветривалась и её жители могли безопасно дышать в любых районах, включая центральные. В 1960 году площадь ЛПЗП была увеличена до 172,5 тысяч га, а Генпланом Москвы 1971 года предусматривалось его дальнейшее увеличение до 275 тысяч га и расширение его границ на расстояние до 50 км от МКАД. Важнейшую роль в создании и последующей защите ЛПЗП от любых посягательств сыграли Постановления Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) от 10 июля 1935 г. № 1433 и Совмина СССР от 14 сентября 1948 г. № 3431, а также объединённое решение Московского городского и Московского областного советов депутатов трудящихся "Об охране зелёных насаждений на территории резервных земель и лесопаркового защитного пояса гор. Москвы" от 13 февраля 1948 года (https://base.garant.ru/14101707/).

Были ликвидированы кварталы скученной застройки барачного типа как главные факторы риска возникновения и распространения эпидемий. Массовое жилищное строительство велось в строгом соответствии с санитарно-эпидемиологическими нормативами, предусматривавшими жёсткие ограничения по плотности и высотности застройки и устанавливавшими такие расстояния между зданиями, которые обеспечивали достаточную инсоляцию и проветриваемость квартир (прямой солнечный свет и хорошая вентиляция губительны для туберкулёзной палочки и других опасных инфекций), а также возможность обустройства больших зелёных дворов, создававших здоровый и комфортный микроклимат. Именно поэтому основу жилого фонда Москвы в советское время составляла малоэтажная застройка, утопающая в зелени: свыше 20 тысяч жилых зданий имели этажность от 3 до 5 этажей и лишь 4,5 тысячи от 9 до 22 этажей (https://www.irn.ru/articles/8489.html).

Широкие улицы и проспекты, помимо выполнения функций транспортных артерий, одновременно служили дополнительными коридорами для свободной циркуляции воздушных масс, рассеивавших и нейтрализующих вредные выбросы. Ни о каких плотно стоящих жилых башнях высотой в 25-50 этажей с узкими проездами и дворами-колодцами по принципу "окно в окно" тогда и речи быть не могло, такие "проекты" были бы немедленно расценены как диверсия, а их авторы немедленно причислены к "врагам народа". Те же градостроительные стандарты, разумеется, применялись и при формировании нового облика подмосковных городов: здесь также полностью доминировала разреженная малоэтажная застройка с максимальным озеленением.

Концепция столицы СССР как социалистического "города-сада" в противовес капиталистическому "городу-аду", тотально застроенному железобетонными высотками и задыхающемуся от пробок, стала практическим воплощением идеологии победившего социализма в градостроительной сфере. Лозунг "Москва должна развиваться!" понимался руководством страны и города прежде всего как необходимость создания ещё более здоровой, гармоничной и эпидемиологически безопасной среды, соответствующей самым высоким мировым стандартам. Не случайно Гепланом 1971 года в Москве запрещалось строительство новых промышленных предприятий и предусматривалось дальнейшее увеличение площади парковых и других озеленённых территорий. Как следствие, в 80-е годы Москва достигла оптимального показателя обеспеченности такими территориями, рекомендованного Всемирной организацией здравоохранения (ВОЗ) ООН: 50 кв. метров на человека в границах города и 300 кв. метров на человека в пригороде.

Кроме того, был установлен "потолок" количества постоянно проживающих в столичном регионе, не допускавший ухудшения его образцового санитарно-эпидемиологического статуса: Генпланом 1935 года он был установлен для Москвы в 5 миллионов жителей, для Подмосковья – в 3,5 миллиона (Генплан 1971 года: Москва 7 миллионов жителей, Подмосковье – 5 миллионов). То есть, учитывая специфику главного мегаполиса СССР (его континентальное расположение, исторически сложившуюся радиально-кольцевую структуру, обеспеченность медицинскими, природными, теплоэнергетическими и иными ресурсами) – не более 12 миллионов человек на весь регион в целом.

Также была создана эффективная система раздельного сбора и утилизации бытовых и производственных отходов. Бытовые отходы сортировались ещё на стадии домохозяйств: для пищевых отходов во дворах устанавливались специальные баки, непищевые – бумагу, стеклопосуду, тряпьё, металлы и т.п. – принимали специальные пункты приёма вторсырья, выплачивающие сдатчикам деньги по установленным государством расценкам. То, что не могло быть переработано во вторсырьё, отправлялось в отдельные мусорные баки, также устанавливаемые во дворах. Промышленные отходы строго учитывались и, в зависимости от класса опасности, утилизировались на специализированных предприятиях. То же происходило с медицинскими и биологическими отходами. За несоблюдение правил обращения с такими отходами предусматривалась ответственность вплоть до уголовной. В итоге на подмосковные полигоны вывозился лишь мусор, безопасный для окружающей среды.

Как видим, Москва получила от советских поколений настоящую противоэпидемическую "броню", уникальное по масштабу и сложности санитарно-эпидемиологическое наследие, почти сто лет надёжно защищавшее её от инфекционных угроз. Очевидно также, что в связи с новой мировой эпидемической волной (которая, согласно экспертным прогнозам, только поднимается и продолжится в ещё более опасных для человечества формах) сегодняшнее состояние этого наследия имеет для нас фатальное значение, является в прямом смысле слова вопросом нашей жизни и смерти. Нам всем сейчас, как воздух, нужны его максимально честная ревизия и объективное понимание того, насколько оно и дальше способно нас эффективно спасать и защищать.

Предлагаем провести такую ревизию – хотя бы в самых общих чертах. И заодно дать оценку действиям (или бездействию) должностных лиц, которые уже много лет непосредственно отвечают за его сохранность и поддержание на необходимом функциональном уровне. Это тем более уместно, что мэр Москвы Собянин С.С. и губернатор Московской области Воробьёв А.Ю. с 16 марта 2020 года являются членами Комиссии по борьбе с распространением короновируса (Собянин – в качестве первого зампреда) – то есть, наряду с Президентом и премьер-министром РФ, определяют национальную стратегию России в войне с пандемией и нашу способность ей эффективно противостоять (https://www.interfax.ru/russia/699259).

Глава 2. Разрушение медицинского противоэпидемического щита

Начнём с такой важнейшей составляющей этого санитарно-эпидемиологического наследия, как медицина.

На момент назначения Собянина на должность мэра Москвы (октябрь 2010 года) в столичных стационарах имелись 82 000 бюджетных койко-мест. С апреля 2011 по декабрь 2019 года, в результате инициированной им т.н. "коренной реформы московского здравоохранения" (она же "оптимизация") их количество уменьшилось почти вполовину, т.е. до 46 807 койко-мест – и всё это на фоне взрывного (в 2,4 раза!) увеличения территории Москвы, случившегося по инициативе того же Собянина в июле 2012 года. Соответствующему сокращению подверглись и койко-места в инфекционных стационарах, которые мэрия сочла наименее нужными для города (https://test.gazeta.ru/social/2012/08/15/4727877.shtml). Так, согласно данным Департамента здравоохранения Москвы, только за период с 2011 по 2014 год количество инфекционных коек для взрослых было сокращено в 1,5 раза – с 4617 до 3084. Количество инфекционных коек для детей за этот период было сокращено в 1,6 раза, с 2556 до 1566 (https://tass.ru/obschestvo/2525899). По данным Росстата, общее сокращение числа инфекционных койко-мест в Москве с 2011 по 2019 годы оказалось почти двукратным (в 2011 году их было 4823, в 2018 осталось лишь 2661). Апофеозом "оптимизации" инфекционных стационаров Москвы стали закрытие крупнейшей столичной инфекционной больницы №3 в Курьянове, предназначенной как раз для лечения пациентов с особо опасными инфекциями, а также двух детских инфекционных больниц №8 и №12 (https://rex-net.livejournal.com/3000483.html) Тысячи наиболее опытных медиков-инфекционистов были уволены, оказались уничтожены лучшие коллективы, складывавшиеся десятилетиями. Земля под снесёнными больничными зданиями была отдана под коммерческую застройку – офисно-складской центр, гостиницы и т.п. Заодно "была уничтожена и система безопасности, которая готовила наши медучреждения к чрезвычайным ситуациям. Эта система предполагала, что каждая больница имеет план развёртывания дополнительных коек, в том числе карантинных, в случае эпидемии. Иногда эти дополнительные объёмы превышали обычные объёмы госпитализации в несколько раз. Но, оправдывая преступную оптимизацию, нам заявляли, что в наше время полноценные больницы вообще не нужны, а нужна в основном амбулаторная служба…" (http://zavtra.ru/blogs/optimizatcii_zdravoohraneniya_moskvi_v_tcifrah). По словам ректора Высшей школы организации и управления здравоохранением Гузель Улумбековой, "в Москве были приняты бездарнейшие решения, которые перевели финансирование инфекционных коек, инфекционных больниц и скорой медпомощи на ОМС. Эти виды помощи никогда не могут так финансироваться! Что это значит? Это значит: есть больной – тебя финансируют, нет больного – не получаешь ничего. Соответственно, учреждение вынуждено сокращаться. Этого категорически делать было нельзя! С советских времен у нас всегда были резервные койки, не только инфекционные. Всегда службы скорой помощи и инфекционная служба, вне зависимости от того, есть больные или нет, должны находиться в режиме ожидания. Мы не можем их привязывать к системе ОМС, вот поэтому сегодня мы имеем серьезные проблемы…" (https://federalcity.ru/index.php?newsid=8050).

Важно отметить, что столь поспешное урезание медицинской (включая собственно инфекционную) инфраструктуры Москвы в угоду "экономии средств ОМС" и частным коммерческим интересам происходило в разгар пандемий т.н. "свиного" и "птичьего" гриппов и постоянно усиливающихся вспышек т.н. "атипичных пневмоний", показавших высокий уровень летальности и способность к быстрому распространению – то есть именно в тот период, когда от мэрии требовались совершенно противоположные действия и решения. Общий итог собянинской реформы столичной медицины известен: закрыто более 60 больниц и 400 поликлиник, уволено свыше 20 тысяч опытных и знающих врачей. Громкая риторика мэрских СМИ об "успехах" медицинской реформы в Москве призвана скрыть очевидный факт: квалифицированная, своевременная и бесплатная медицинская помощь (в том числе противоэпидемическая!), гарантированная Законом всем москвичам, многим из них стала практически недоступна. Как следствие, в городе, по данным ряда независимых экспертов и свидетельствам самих врачей, резко выросло число граждан с хроническими заболеваниями, вызванными некачественным лечением или его отсутствием как таковым – а ведь, как наглядно показала сегодняшняя пандемия, именно эти люди наиболее уязвимы при инфекционных атаках.

Ещё более удручающая картина наблюдается в области. 5 мая 2020 года губернатор Подмосковья Воробьёв выступил с заявлением о необходимости экстренного увеличения числа инфекционных коек и сообщил о срочном переоборудовании в covid-госпиталь торгового центра "Крокус-Экспо" и строительстве такого же госпиталя в парке "Патриот", а также о том, что властями ведётся "поиск врачей для лечения пациентов" (https://www.gazeta.ru/social/news/2020/05/05/n_14382091.shtml). Ранее им было принято решение о срочном перепрофилировании в инфекционные 16 областных больниц, что, как видим, оказалось мерой явно недостаточной (https://360tv.ru/news/tekst/k-koronavirusu-gotovy/). Но он почему-то ни слова не сказал о том, как в течении всех 7 лет своего губернаторства жёстко "оптимизировал" подмосковную медицину, последовательно сокращая количество медицинских учреждений и число медработников. Не сказал он и о том, как в рамках политики "оптимизации медучреждений и экономии средств ОМС" создал ситуацию, при которой многим больным даже с острыми приступами (включая инфекционных!) теперь необходимо добираться до ближайшего медучреждения десятки километров – причём зачастую ночью, по разбитым и не освещённым дорогам и за свой счёт. "С января 2016 года скорая помощь в городе Дубна везет больных с острым инсультом в город Дмитров (около 50 км) по извилистой двухполосной дороге, которая в темное время суток практически не освещена. Больных с острым инфарктом теперь везут в Долгопрудный, до которого более 80 км, из которых 50 км по той же дороге, что и в Дмитров – т.е. с поворотами и обгонами, без света в темное время суток… Это значит, что количество населенных пунктов, где полностью отсутствует доступ к медицинской помощи, может вырасти ещё больше (сейчас их 300). Но ведь это совсем не страшно! Ведь, по словам областного министра здравоохранения, федеральные нормативные документы рекомендуют создавать в малонаселенных пунктах так называемые домовые хозяйства с аптечками. "Мы обучаем азам первой помощи людей, которые не имеют образования в сфере здравоохранения. Именно они берут на себя заботу о пострадавших на тот период, пока специалисты находятся в пути. Также мы обеспечиваем этих неравнодушных граждан необходимой аптечкой первой помощи. На сегодняшний день обучено уже 250 жителей Московской области…" Может, тогда имеет смысл снабдить аптечкой всех жителей Подмосковья? Вот только непонятно тогда, зачем нам вообще нужно такое здравоохранение и чиновники, им управляющие?" (https://mkkprf.ru/18240-ubiystvennaya-optimizaciya-prodolzhaetsya.html). В 2015 году жители Московской области направили петицию на имя Президента РФ, в которой прямо обвинили губернатора Воробьёва в развале подмосковной медицины. "Губернатор просто "забыл" про право жителей на доступное и бесплатное медицинское обслуживание. В одобренных им проектах по строительству новых микрорайонов застройщикам разрешается ограничиться небольшим платным медицинским центром вместо строительства новых поликлиник и увеличения койко-мест в стационарах. Большинство медицинских учреждений уже сейчас работают на пределе и попасть к профильным специалистам практически нереально. Но разве может губернатор ради "каких-то" больных людей уменьшать прибыль застройщиков!.." (http://mossovet.tv/posts/3441)

Общую оценку произошедшего дала вице-премьер Татьяна Голикова, назвавшая итог реформы здравоохранения в регионах "ужасным" (https://www.m24.ru/news/obshchestvo/25122019/101836). Как известно, героизм одних часто является оборотной стороной преступлений других. Бесспорный героизм десятков тысяч медиков столичного региона, работавших и продолжающих работать в чрезвычайных режимах и ежеминутно рискующих жизнями, своей оборотной стороной имеет преступную некомпетентность людей, называющих себя московской и подмосковной властью. Именно эти люди в погоне за сиюминутной выгодой, лицемерно называемой "экономией бюджетных средств", много лет подряд методично "оптимизировали" – а, по факту, громили – великое наследие Семашко, Сысина, Гамалеи, Заболотного, Соловьёва и многих других выдающихся организаторов и подвижников отечественной медицины. Но ведь именно благодаря этому наследию (вернее, его недоразгромленным остаткам) Москва и область смогли избежать сегодня на порядок больших жертв (https://svpressa.ru/society/article/261399/vdimnewritm/, https://rossaprimavera.ru/news/f5d67bbe).

Глава 3. Разрушение водно-лесопаркового противоэпидемического щита

Теперь предлагаем оценить (опять же – в самых общих чертах) состояние второй составляющей санитарно-эпидемиологического наследия московского региона – водно-лесопарковой.

Как уже говорилось, безопасность водоснабжения Москвы и области гарантировалась уникальной системой каналов и водохранилищ и их ЗСО (зон санитарной охраны), а также установлением водоохранных зон и режимов для всех водных объектов региона, запрещающих либо строго регламентирующих здесь любую хозяйственную деятельность. Эти зоны и режимы были призваны исключить их массовую застройку и загрязнение (прежде всего бактериальное, химическое и проч.), а также защитить от уничтожения особо ценные пойменные территории, прибрежные луга и лесные массивы и т.д.

Соответственно, чистоту воздушного бассейна обеспечивал неприкосновенный лесопарковый защитный пояс (ЛПЗП) общей площадью 172,5 тысяч га, имевший свои охранные режимы и предусматривавший ответственность за их нарушение вплоть до уголовной.

К сожалению, именно годы собянинско-воробьёвского "руководства" стали поистине переломными в судьбе водно-лесопаркового щита столицы и области – причём переломными в самом худшем, терминальном значении этого слова. Да, разумеется: и в прежние времена (начиная с бандитских 90-х) на берегах наших водных объектов и в их водоохранных зонах, а также на территориях ЛПЗП случались беззакония, связанные с их самоуправными захватами, огораживаниями, вырубками и вовлечением в коммерческий оборот их отдельных участков. И уже тогда государственные надзорные органы (природоохранные прокуратуры, Росприроднадзор) им, как правило, не препятствовали либо делали это чисто символически, поскольку знали, что за такими преступлениями чаще всего стоят люди власти либо аффилированные с ними коммерсанты и бандиты. Но, тем не менее, происходящее не носило тотального, всеобъемлющего, системного характера, а было, по словам нынешнего руководителя Федерального агентства водных ресурсов Дмитрия Кириллова, "следствием коррупции местных администраций" низового и среднего звена. Все причастные к таким захватам ясно отдавали себе отчёт в том, что занимаются криминалом и несут в связи с этим определённые риски, в том числе имущественные.

Но именно при Собянине и Воробьёве криминал, направленный на коммерческое "освоение" столичного водно-лесопаркового щита, стал тотальным, т.е. был возведён в ранг закона, государственной политики и важнейшего экономического приоритета. Именно их усилиями были пролоббированы решения, фактически "обнуляющие" важнейшие природоохранные и санитарно-эпидемиологические нормы (главным образом – советские), именно с их активнейшей подачи системный интерес к монетизации этой части советского противоэпидемического наследия проявила крупнейшая финансово-строительная олигархия.

Последствия такого "государственно-антигосударственного" подхода оказались поистине катастрофичны. По результатам спутникового обследования, проведённого Центром экомониторинга ОНФ в рамках Президентского Года экологии, от прежних 172,5 тысяч га Лесопаркового защитного пояса (ЛПЗП) Москвы сегодня осталось менее 60 тысяч га – причём преимущественно больных и деградирующих лесных и парковых территорий, которые продолжают интенсивно вырубаться и застраиваться.

Эти данные были озвучены в марте 2016 года координатором ОНФ депутатом Госдумы Владимиром Гутенёвым на Международном форуме "Эко Грин" в Москве. Он отметил также, что почти трёхкратное сокращение ЛПЗП произошло на фоне взрывного и практически неконтролируемого роста населения Москвы. На каждого москвича сегодня приходится уже менее 20 кв. метров зелёных территорий вместо прежних 50 кв. метров в советское время (в границах МКАД).

По данным прокуратуры Московской области, за прошедшие 25 лет из 239,3 тыс. га всех подмосковных лесов уже безвозвратно утрачено (т.е. капитально застроено) 68,6 тыс. га. Данные экологов выглядят ещё катастрофичней: по их оценкам, область лишилась уже свыше 166 тыс. га своих лесных богатств. "Ушлые граждане и коррумпированные местные власти нахально отхватили у государства значительную часть его собственности и, не моргнув глазом, продолжают самоуправное строительство в лесозащитном поясе Москвы. Прихваченный лес сотнями гектаров рубится ради новых бетонных джунглей, в которых давно нечем дышать. Пригородные леса уже трудно назвать лесами в полном смысле этого слова. Они застраиваются дачными посёлками…" (https://newizv.ru/news/city/09-07-2018/bolshaya-emfizema-vo-chto-prevratilis-zelenye-legkie-moskvy, https://pasmi.ru/archive/214844/).