Нэй. Демоны наших душ

И голос, и звук, ими издаваемый, кажется, был способен разорвать голову. Хотелось бежать, прятаться, выть, но лишь бы не слышать этого шипения:

– Ош-ш-шнуш-ш-шмеш-ш-шр, Хош-ш-шаш-ш-шиш-ш-н! (Он умер, Хозяин.)

– Он умер, – задумчиво проговорил ре Коста, даже не моргнувший на этот голос. – Ну, это даже к лучшему. Спасибо, Аргхартум! Ты хорошо поработал сегодня, можешь отдохнуть.

Тварь как-то угловато поклонилась, повернулась и, казалось, собиралась уйти.

Но тут Бер даже не понял этого мгновения; лицо твари или морда вдруг оказалась в каких-то сантимах от его лица так, что капитан дернулся и больно стукнулся затылком о высокую спинку стула.

А тварь, щелкнув зубами, очень жуткими на вид, сделала что-то вроде улыбки и прошипела, вонзая каждый звук в голову Бера:

– Ош-ш-шбш-ш-шеш-ш-шаш-ш-шнш-ш-шиш-ш-шеш-ш-ш, – и исчезла, как и не было. (Обещание)

Бер вздрогнул, дернулся, как будто по его телу пробежали сотни муравьев, даже крючок воротничка сдернул, чтобы дышалось легче.

– Вот! – зартан стукнул по столу ладонью. – Страшно? Это тебе за обман! Он и тебя достал!

– Зараза, – в сердцах проговорил Бер, вытирая пот со лба.

– Кстати, Марн, сколько тебе еще осталось собрать?

Вопрос со стороны странный, но Бер прекрасно знал, о чем он, и ответил:

– Сорок семь дукатов, без этой поездки. А если Фор отдаст долг, то сорок два.

– Думаешь, отдаст?

– Я был очень убедителен. Хотя Фор – это Фор, тот еще скряга…

Ре Коста понимающе кивнул, рукой полез в ларец, и на кучку денег, в которую превратились стопки от всех ударов его огромной ладони по столу, посыпались еще дукаты.

Бер насчитал двенадцать. К чему бы это?

– Как ты слышал, парнишка умер. Ты добился своего, он умер на моей территории, – протянул ладонь в сторону Бера, прерывая его попытку что-то сказать. – Не перебивай! И хоть это был и обман с твоей стороны, я тоже в каком-то смысле в ответе за него. За его последний путь. Поэтому я заплачу тебе двенад… – тут неожиданно из ладони зартана выпала еще одна монетка и звонко упала на остальные деньги. Ре Коста сморщился, шмыгнул носом, усмехнулся и продолжил: – Я заплачу тебе тринадцать дукатов, если ты отвезешь его тело, – и после небольшой паузы, – и еще троих ушедших на Северный огненный погост…

Бер хотел было что-то сказать, но его брови вдруг полезли вверх от удивления, и он сказал совсем другое:

– Подожди! У тебя мертвяки? – и мотнул головой.

– Ну, я же тебе говорил, что все когда-нибудь повторяется. У тебя, у меня.

– Да. И как-то все в один день…

– Ну да, – взгляд Ре Косты, как и Бера, мельком устремился на установленный в кабинете, в левом углу от входа, четверной крест, а рука правая сама совершила крестное знамение, – вчера прибыли новички из Мальвинора. Бойкие на вид, но глупые в душе. И решили, что они тут самые крутые. Местные старожилы с этим, конечно же, не согласились. Ну, в общем, слово за слово. Буча началась. Пока мои парни просыпались, будили меня, трое уже остывали, – развел руками. – Вот такие дела. И четыре трупа на погост.

– А как же твоя команда обеспечения? – Бер отказываться не собирался (хотя ехать на погост, на ночь, бр-р-р), но нужно было решить все вопросы.

– Им сейчас не до поездок. У Карта две натиры назад родилась дочь. Тебе это ничего не напоминает? А вчера были крестины, и я их всех и отпустил на Праздник. Кто ж знал, что вечером буча начнется. Так что, как я знаю, они не то что ехать, а встать из-за стола не могут! – улыбнулся, а в глазах сверкнули смешинки. – Впрочем, это и к лучшему. Некому будет шляться по городу и давать обещания, которые выполнить-то можно, но от глупостей не освобождает!

– И ты туда же!

– Я просто пытаюсь помочь другу.

– Хорошо, я отвезу тела, – и взглянул на часы. Уже почти половина одиннадцатого.

– Уже побежал, что ли? – зартан хмыкнул. – Не беспокойся, я уже дал команду. А пока там будут готовиться, нашу встречу стоит отметить! – и выдохнул в предвкушении.

И на столе появилось то, без чего еще ни разу не обходилась встреча Бера и Ре Косты – непочатая, фимтовая бутыль первухи, два граненых стакана и тарелка соленых огурцов.

Бер закрыл глаза, сосредотачиваясь. Он был одним из немногих, кто мог пить этот гномий самогон и оставаться в здравом уме и на твердых ногах. Именно на почве питья, этой огненной воды, они и сошлись – трое друзей – ре Коста, Бер и Драг – сначала в трактире «Солнечная пьянка», обладая силой неимоверной; единственные, могли друг с другом совладать и остановить – а потом закрепили дружбу учебой в Военном училище Внутреннего конвоя Аркета, не забывая, конечно, выпивать, когда было можно. Ну, и драки, конечно, совместные, и гауптвахты. Но дисциплину друзья все-таки чтили и на вылет никогда не попадали…

Ну вот, можно сказать, и договорились. Конечно, ехать никуда не хотелось, но деньги есть деньги. Скорей бы это все закончилось, хоть отдохнет от глупостей своих…

– Давай за встречу! – отвлек его от мыслей голос Фаргона.

Бер взял стакан, выдохнул. Звонко чокнулись. Жидкость ушла в горло, обжигая его и сбивая дыхание. Тут же мгновенно за ней был разжеван огурец, охладивший тело, и рукав военной формы, в который носом уткнулся на несколько секунд…

О-о-о-ох!

Понеслось…

2. Обещание

Прошлое как оно есть…

Узкие улочки Аркета знавали всякие времена: и величие, и запустение. Многие великие люди, и не только, прошлись по ним, а сколько простолюдинов! Так вообще не сосчитать.

Но сегодня, сейчас, они были во власти троих друзей. Троих товарищей и молодых офицеров Внутреннего конвоя, можно сказать, только-только вылупившихся из яиц образования и начинающих свой путь в этом прекраснейшем из миров. Утром состоялся выпуск, и два ромбика лейтенантов засияли на черных петлицах новенькой формы.

Впрочем, не только это погнало радостных друзей по барам, трактирам, кабакам и тавернам города. Но и еще одно событие, может, даже более важное, чем какой-то там выпуск. Ведь что такое служба? Всего лишь возможность заработать деньги и подняться по карьерной лестнице…

А ведь жизнь вокруг так и бурлит…

И так случилось, что один из друзей – Марн Бер – умудрился жениться на последнем курсе на красивейшей из девчонок, с которыми встречались друзья. Ну вот, выбрала Ольна Марна, без обид, и никакой ревности друзья по этому поводу не испытывали. Все правильно, Бер был самым успешным курсантом, и лицом вышел, и статью, и силой, и учебой. И так все ладно вышло, что за пару недель до выпуска Ольна родила дочурку – красавицу Стану.

Вот как раз вчера были крестины девочки. Тянули соломинки, чтобы определить, кто будет крестным, и выпала честь Фаргону ре Косте, человеку не просто гигантских размеров, а исполинских. И при этом из всех троих он являлся истинным благородным дворянином, хотя и текла в нем не только человеческая, но и орочья кровь.

Но отметить крестины решили на следующий вечер после выпуска.

Сказано – сделано…

Начав около шести часов вечера, друзья прошлись по десятку заведений знакомых кварталов, и к полуночи, того не зная, уже горланили песни на улицах незнакомых и темных. Впрочем, им было наплевать, что и где, и как они были. Им было радостно, пьяно, и они были счастливы…

Поэтому как они оказались лицом к лицу с небольшой группой ночников, занимающихся своим обычным делом – грабежом (хотя кто ж из нормальных людей попрется гулять ночью, здесь, чтобы его ограбили, да еще и нож в бок вставили), вспомнить друзья так и не смогли. Даже через много лет они так и не поняли, как не заметили их ночники. Их, горланящих песни на три басовитые глотки!

Но что произошло, то произошло…

Впрочем, все могло бы разрешиться мирно и тихо, без мордобоя и смертоубийства. Ох, если бы только среди встретившихся был бы хоть один здравомыслящий или, на крайний случай, оказался бы рядом ночной смотрящий. Это тоже осталось загадкой для друзей; их форма могла принести кучу неприятностей, но именно ночникам, а не молодым офицерам. Поэтому за ними нужен был глаз да глаз, но…

Минуту на месте встречи стояла немая сцена. Все смотрели друг на друга, хоть и было темно, но глаза в темноте светились. Пока над местом не пронеслась фраза, сказанная ре Костой:

– Ну и что вы тут делаете?

– Легавые! – закричал кто-то из ночников. И нет, чтобы разбежаться в разные стороны, а наоборот: все как сговорились, бросились на троих офицеров.

Но как бросились, так и разбежались. Нападение было единственным, а ответ защищающихся был жестоким.

Двое улеглись сразу, третьего откинуло куда-то в сторону, а четверо, очень быстро смекнув, с кем имеют дело, наконец-то бросились врассыпную…

И вот тут на Бера что-то накатило, и он принялся остервенело пинать уже мертвого бандита, крича что-то про жену и дочь. Пинал смачно и с оттягом, и друзьям пришлось применить всю свою силу, чтобы оттащить друга от уже превращенного в месиво тела.

Только тогда Бер успокоился и вдруг целенаправленно куда-то пошел. Ну да, взгляд его рассмотрел в ярдах пятидесяти свет фаера и вывеску под ним. Какая-то забегаловка.

Ну, самое время для друзей в очередной раз промочить горло.

Когда они ввалились в заведение, то эту сцену встречи нужно было видеть, так как описать все краски и лица сидящих за столами было ну совершено невозможно…

Немая сцена от зависших в воздухе кружек с пивом и сиркой, удивленных глаз, открытых ртов и побледневших лиц. Единственный, кто не растерялся, точнее, единственные – это были друзья и Бер, кинувший дукат, и поймавший этот дукат улыбающийся во все свое сияющее лицо пухлый трактирщик – Хромой Лом, который на своем веку видел и не такие явления в своем трактире.

– Сирки на все! – и, не обращая внимания на лица и рожи сидящих, среди которых были даже давешние драчуны, все трое направились к единственному свободному столу. Понятно, что стол принадлежал отсутствующим завсегдатаям заведения, за который никто не смел садиться, но друзьям было безразлично это все, они хотели просто выпить.

Они еще напивались около часа, и в конце Бера снова понесло. Со временем он клялся, что просто услышал какой-то смех, в котором упоминались женщины, что-то мерзкое и неприятное по их поводу. Может, и так, но тогда он вскочил, чуть не сломав столешницу, и закричал:

– Вы все собаки! Все! – и затряс руками в сторону бандитов. – Если с моей жены или дочери упадет хоть один волос по вашей вине, я приду сюда и буду резать вас. Резать и рвать! – и сжал свои огромные кулаки.

На этот раз никто не бросился на друзей; они даже умудрились допить свою сирку и вышли очень мирно и тихо, но при этом Бера всего внутри трясло, он то и дело бил кулаком по стенам домов, мимо которых они проходили. И что-то постоянно кричал.

В общем, веселье как-то закончилось…

А оказавшись на какой-то площади, Бер неожиданно уселся на какой-то камень, и… расплакался! Точно плакал, он сам это помнил и друзья, но это был единственный раз, когда он вот так расплакался на глазах у своих товарищей.

А затем так же неожиданно вскочил, забрался на этот камень уже с ногами и так же неожиданно кулаком погрозил куда-то в небеса, уже озарившиеся рассветной дымкой:

– Не дождетесь! – и затряс рукой в направлении небес.

– Не дождетесь! – повторил еще раз, а затем, поворачиваясь вокруг, тряс рукой уже в сторону домов, расположенных на площади. – Я обещаю! Я обещаю! Что ни жена, ни дочь, ни все мои дети никогда и ни в чем не будут нуждаться. И если хоть одна сволочь тронет их хоть пальцем! – снова погрозил кулаком небесам.

Ре Коста уже собирался стащить друга с камня, но тот вырвался, остался на камне и продолжил:

– И еще! Я обещаю, что Стана станет самой богатой невестой, когда вырастет! Вот! Я дам пятьсот, – замотал головой, – нет, я дам тысячу! Тысячу дукатов приданого за нее! Вот! Слышали! И если хоть одна сволочь… – дальнейшее потонуло в ругательствах, так как Бер не удержался на камне, поскользнувшись на нем и приземлившись на него пятой точкой, но все же умудрился еще раз погрозить небу кулаком.

А небо вдруг громыхнуло в ответ и даже молнией сверкнуло где-то вдали; впрочем, друзья на это внимания не обратили, точнее, пробормотали что-то про дождь и ринулись прочь с площади, совершенно не думая и не замечая того, что на небе не было ни облачка.

Впрочем, история на этом не завершилась. Точнее, для друзей она закончилась вполне благополучно, вполне ожидаемой утренней головной болью и вполне ожидаемыми мучительными воспоминаниями, типа: что же было вчера днем и уже после, ночью?

А вот сам их поход имел довольно интересное продолжение.

Через два дня начальника Военного училища Внутреннего конвоя Аркета, генерал-лейтенанта Норма фон Грота, посетила внушительная делегация Ночной гильдии города во главе с прекраснейшей и прелестнейшей леди Карвеной. Пришли извиниться за произошедшее с выпускниками и пообещали, что такого больше не повторится и что Ночная гильдия всегда относилась с уважением к столь достославному и авторитетному заведению, как Военное училище Внутреннего конвоя Аркета.

Ну, что тут скажешь! Удивительно, но правда!

И еще одно…

С тех пор, вот уже около двадцати лет, у выпускников Училища есть традиция: в ночь выпуска идти в самые злачные места Аркета то ли в поисках приключений, то ли из любопытства.

Впрочем, один раз обжегшись, ночники больше ошибок не совершали, и приключения выпускников превращались чуть ли не в экскурсию. Так все было чинно и благородно, ну, почти, но при этом казалось, что так и должно быть…

А где все-то?

Приходите завтра и без формы, встречу обеспечим…

* * *

Северный огненный погост

Ночь

Бер открыл глаза, просыпаясь. Вздохнул.

Первуха сделала свое дело, и как только он добрался до этапа, то тут же завалился спать. Впрочем, выпитое сказалось на настроении зартана и друга, и тот еще добавил десять дукатов, правда, за что – Бер вспомнить уже не мог. Ну и, конечно, Фаргон обещал, что как крестный будет на свадьбе Станы. Как штык будет!

Это радовало. А вот выпитое с каждым разом становилось все тяжелее и тяжелее. Ну, вроде, не старик, а пить, как раньше, уже не может. Думал, вообще не дойдет до этапа. Но дошел! С трудом, но сам дошел! Вот! Завалился в кучерскую кабину и тут же заснул.

И сразу сон навалился…

Да, сон. Куда уж без него…

Этот сон снился ему почти постоянно вот уже несколько лет. Причем каждый раз он высматривал в этом сне все новые и новые подробности. Вот, например, уже несколько раз он слышал гром, и если друзья во сне на него внимания не обращали, то Бер, как сторонний наблюдатель – вот именно так сон ему и снился – со стороны, – и слышал гром, и видел молнию, и понимал, что на небе ни облачка.

Знак?

Без сомнения!

Родной, любимый мир весь был соткан из знаков, предопределений, проклятий и случайностей, которые всегда и всюду вели к определенной цели. Или к исполнению обещания.

Бер знал о своем обещании. Точнее, он вспомнил о нем совсем недавно, можно сказать, случайно и ужаснулся тогда тому, что наобещал.

И снова не туда его мысли ушли. Он ведь и в самом деле сдержал слово в том ключе, что ни жена, ни дочь, ни двое сыновей после ни в чем никогда не нуждались. Но о второй части, о приданом, он, мягко говоря, подзабыл. Ну, помнил, да, но старался не вспоминать.

А тут нагрянули знаки и намеки разные, сон этот, например, об их приключении на злачных улицах Аркета, причем вначале какой-то расплывчатый, но с каждым разом все более реальный. И даже что-то вроде руки с небес, грозящей ему. А дочке уже тринадцать лет, ну, когда сон первый раз приснился, и время уже о приданом думать!

Мог ли он нарушить обещание? Да, конечно! На каждом углу он сталкивался с тем, как люди нарушали свои обеты и договоренности и как их за это наказывали то ли небеса, то ли те, кому они обещали, но не сдержали свое слово.

Конечно, мог. Дать за дочку сто, ну, на крайний случай, двести дукатов, что считалось в его среде просто отличным приданым, и забыть о том, что обещал.

Но ведь сон на то и сон, чтобы не дать забыть.

Он ведь нашел ту площадь и нашел тот камень, вроде бы Аркет родной город, а здесь как чужой был, в этом районе. Конечно, он днем пришел сюда и понял, что если он и хочет нарушить обещание, то ему стоит постараться. Так как камень, на котором он давал свое обещание, оказался не совсем обычным. Его так и называли, камнем Обещаний. Имел он сильную магическую составляющую. И на нем люди часто заключали и подписывали договоры, ну, чтобы раз и наверняка все было! Когда он это понял, то осознал, что вляпался по полной! И обещание о приданом стоит выполнить сполна!

Поэтому и глупостей насовершал массу, пока эту тысячу собирал. Но, видимо, небеса над ним сжалились, потому что он, несмотря ни на что, успевал! Успевал собрать эту прокля… нет, зачем ругаться в столь величественный момент? Эту долгожданную тысячу дукатов! Да и жених вроде был неплохим парнем из своих, из Внутреннего конвоя, только-только училище закончил.

Можно улыбнуться. Таким ведь точно был, когда на Ольне женился. Правда, за нее приданого…

– Марн, приехали… – проговорил Лон Дик, его товарищ и друг по команде этапа, на этот раз управляющий четверкой хриков.

Хм…

Приехали так приехали…

Бер присел, приосанился, замотал головой, отгоняя сонливость. Еще бы подремать, а лучше поспать по-настоящему и в теплой кровати, а не в кучерской кабине. Но как бы ни хотелось, все же следовало вылезти на улицу.

Холодно не было, лето, можно сказать, еще не закончилось, а осень и не начиналась – на дворе переходная Ильса. Время еще теплое, бабье, можно сказать, но ночью уже как-то резко холод забирать начинал.

И чтобы зря холод не гонять, Бер просто вывалился наружу, быстро за собой закрыв дверь.

А еще выпитое внутри булькает…

Бр-р-р…

Вот и ворота погоста. Он подошел и усиленно принялся бить в них кулаком.

– Кого это на ночь глядя принесло!? – послышалось ворчание из-за ворот, открылся глазок. – Не понял. Этап? Из Аркета? – но ворота так и не открылись. – А вы чего здесь забыли? Заблудились?

– Открывай! – Бер поежился, становилось не просто прохладно, а холодно. – У нас приказ от зартана тюрьмы Креза!

Ворота все так же оставались закрытыми, но открылась калитка, и в ее проеме появился старик с фонарем-фаером в руке:

– И что ему нужно?

– Я привез груз, его нужно забрать. Понятно?

– Понятно, понятно. Но, у него вроде свои люди есть, – сказал старик, забирая бумаги из рук Бера. – Четыре? Хм… Давненько у него смертей не было, – еще раз осветил фонарем Бера. – Капитан Марн Бер? – Бер мотнул головой, ну а кто же еще? – Мастер Фред Астин, хозяин Северного, – они пожали руки. – Останетесь или назад повернете после приема?

– Мы бы остались. Куда на ночь-то ехать?

– Тоже верно. Сейчас своим парням свистну, этап загонят и груз примут. А вы в казарме бывшей расположитесь.

– Крышу починили?

– О! Бывал здесь?

– Давно, но уже забыл, когда.

Старик усмехнулся:

– Нет. Нам места хватает, а покойникам без разницы, где лежать. Но печку там переложили, когда крематорий ремонтировали, так что тепла вам хватит. Конечно, если дождь не пойдет, – посмотрел на звездное небо, – но вроде не должен, да и поясница моя не болит, – и зычно так крикнул в полутьму погоста: – Кан! Сирн! Вставайте! Работка прибыла!

Но ошибся хозяин погоста.

Ночью случилась самая настоящая гроза, с ливнем и молниями в полную силу…

* * *

Историческое отступление

Северный (Орский) Огненный погост

Огненные погосты возникли в период между Первой и Второй войнами людей против эльфов.

Так вышло исторически, но люди всегда находились во власти эльфов, были в их праве, подчинялись их законам.

Но при этом всегда пытались вырваться из цепей этого рабства, что и приводило к войнам. Сначала это были просто восстания, которые жестоко подавлялись эльфами, но постепенно самосознание людей поднимало их на более высокие ступени развития, что и приводило к еще более сильному сопротивлению и к еще более жестоким войнам.

Такими войнами и стали Первая, и Вторая, а после и Последняя.

Но это историческое отступление все-таки не о войнах (и о них будет сказано, но не сейчас и не на этих страницах), а о попытках людей защитить то немногое, что эльфы не могли отобрать.

Точнее, люди надеялись, что хоть после смерти власть бессмертных перестанет ими править.

Поэтому обряды прощания были недолгими, три дня, а похороны старались не затягивать, надеясь, что земля освободит тело и душу человека от жизненного рабства, даже если официально рабом он никогда не был.

Впрочем, еще до Первой войны стали проявляться различия в традициях людей, живущих от линии Пяти башен. Так возникла Западная и Восточная традиции прощания. Ну а после Последней войны произошло окончательное разделение человеческого общества на две части – Западную и Восточную, где не только традиции прощания стали различными, но и сам образ жизни.

К чему это я говорю? К тому, чтобы читатель понимал, что Огненные погосты стали неотъемлемой частью именно Восточной человеческой цивилизации.

Именно Восток проявлял основное сопротивление эльфам, пытаясь постоянно освободиться от их гнета. Именно с Востока начинались все войны и именно на Востоке они заканчивались поражением людей.

Но пусть читатель простит мне мои мысли. В этом мире нет ничего, что было бы не связано с эльфами. Поэтому мысли и скатываются постоянно к этому противостоянию.

Но мы и в самом деле отвлеклись…

Первая война оказалась масштабной, жестокой и безжалостной. И люди, и эльфы не щадили врагов своих, не брали пленных. И множество городов было сожжено, как было сожжено и немало святых Рощ эльфийских домов.

Но эльфы победили, как побеждали всегда до этого. И именно во время Первой войны возникла у них жестокая забава: издеваться над смертью или, как они это назвали, – «Смертельная радость».

А местом действия стали людские кладбища…

Они вонзали в кладбищенскую землю огромные плуги и заставляли людей впрягаться в эти плуги, тем самым перерывая, оскверняя кладбища. Или поднимали мертвых из гробов; у эльфов была сильная школа некромантии, что было еще страшнее. Не потому, что люди боялись мертвых, нет. А потому, что даже после смерти, оказывается, нет и не будет покоя! Смерть не освободит, потому что даже в ней эльфы найдут рабов для своих забав.

А забавы были жестоки. Танцы, всевозможные издевательства над трупами, когда мертвые отрезали себе руки и ноги, головы. Даже свадьбы. И казни руками мертвецов.

Как описывают хроники зрелище – это было не для слабонервных.

М-да…

И, видя это, люди решили найти способ защититься хотя бы в смерти от эльфийских забав…

И этой защитой и стали Огненные погосты, а по-простому, крематории, в печах которых люди стали сжигать своих усопших…

В хрониках нет точной даты появления первых Огненных погостов. По легенде, мертвых поначалу вообще сжигали в домашних печах!

Это сложно представить, но вполне могло быть. Вот только ни одна летопись или хроника не содержит подтверждение этого факта, поэтому пусть это остается легендой.

Огненные погосты стали возникать на земле оскверненных кладбищ. Люди поначалу еще пытались их восстанавливать, но понимание, что эльфы придут и снова начнется кошмар, оставалось.

Как эльфы отнеслись к Огненным погостам? Самое удивительное, что вполне лояльно. То ли забавы с мертвецами надоели, то ли удаленность восточных земель от основных эльфийских домов этому способствовала. Но, как бы то ни было, уже ко Второй войне Восток хоронил своих умерших в огне.

Были, конечно, и проблемы.

Основная – это нехватка дров для сожжения тел усопших. Разрешив Огненные погосты, эльфы, так любившие пустить кровь человеку, тряслись над каждым кустиком и деревцем и с большим трудом выдавали разрешение на вырубку леса. От чего день похорон мог быть отложен. Но по прощальной традиции тело умершего не могло находиться в доме более трех дней. За эти дни с ним прощались все родственники, его отпевали священники еще языческого обряда, омывали, оплакивали. И на четвертый день тело выносилось из дома в обязательном порядке, чтобы душа не могла остаться в доме. И хоронилось или сжигалось.

Внимательный читатель спросит, а на что тогда гробы, ведь это дерево, а значит, и топливо для печи? Хороший и довольно простой вопрос. А вот ответ на него не прост.

Дело в том, что порой, можно сказать, даже часто усопшего хоронили, просто завернув в грубую толстую ткань. Даже не саван, а именно в ткань, ее так и назвали похоронной. Потому что гробы никогда не делались заранее, по причине отсутствия материала, то есть дерева для них. Как было сказано выше, эльфы разрешения выдавали через силу, как на гробы, так и на топливо для печей. Но все-таки выдавали.