Берега мечты. Том II

–То есть я должна встретиться с Эзри? – обомлела я, – но это…

–Вам решать, Рода, я лишь дал вам зацепку, – отрезал адвокат, явно не одобряющий моих дальнейших планов и всем видом это демонстрирующий, – больше я ничем не могу вам помочь. Вам прекрасно известно мое отношение к Амейро, и я против, чтобы вы его разыскивали, но в то же время я понимаю, что вы не остановитесь, и в меру возможности стараюсь облегчить ваши поиски. А теперь давайте перейдем к делу. Мне нужны ваши подписи на учредительных документах, и, если вы не забыли, в четыре нас уже ждут в офисе «Aldridge Estate Group».

ГЛАВА LXXXVII

Остаток дня выдался для меня невероятно напряженным. Из Темпла мы сразу поехали в Мейфэр, где на улице с красноречивым названием Олдрилдж-стрит располагалось весьма консервативное с виду здание из темно-коричневого кирпича. Несмотря на обманчивую внешнюю скромность штаб-квартиры крупнейшей транснациональной корпорации, за классическим английским фасадом скрывался даже не просто современный, а практически модерновый интерьер, удивительным образом сочетающий в себе непринужденную легкость и внушающую уважение солидность, невольно заставляя проникнуться размахом семейного бизнеса. По словам Джона Уитмора, Олдриджи принципиально отказывалась переносить офис в лондонский Сити, и в этом странном на первый взгляд решении безусловно содержался глубокий символический подтекст. Поколение за поколением Олдриджи свято почитали нерушимые традиции, уходящие корнями в те времена, когда первому графу Олдриджу самим Вильгельмом Завоевателем были пожалованы земли нынешнего Мейфэра – на данный момент наиболее дорогого и престижного района британской столицы. Местонахождение штаб-квартиры «Aldridge Estate Group» не менялось веками, и, хотя, как говорил сопровождающий меня адвокат, Дарен лелеял планы провести масштабные преобразования и построить в деловом центре Лондона новое здание, чтобы войти в историю великим реформатором, я рассчитывала сохранить незыблемые основы, заложенные на заре восхождения Олдриджей.

–Корпорация не станет кардинально пересматривать род деятельности и, как и прежде, продолжит концентрироваться на операциях с недвижимостью, -убедительно пообещала Совету директоров я, чувствуя, как дрожат у меня колени, трясутся поджилки и покрываются липким потом ладони от дюжины неотрывно прикованных к моей фигуре взглядов. Вчера я специально проштудировала в интернете связанную с компанией информацию, но, когда настал черед озвучить свои намерения собравшемуся в зале для заседаний топ-менеджменту, меня едва не одолел острый приступ косноязычия, и лишь в последний момент мне удалось принудительно взять себя в руки, но мой голос всё равно периодически срывался, выдавая предательское волнение, – профильные подразделения «Aldridge Estate Group» не будут реорганизовываться без объективной необходимости, а подход к осуществлению кадровых перестановок останется обдуманным и взвешенным. Однако, в целях стратегического развития корпорации я не исключаю ее финансовое участие в так называемых венчурных проектах и лично от себя прошу Совет директоров инвестировать денежные средства в один перспективный стартап. Я понимаю, что сейчас идея о выработке биотоплива из кофейной гущи кажется фантастической, и вложения в ее реализацию выглядят слишком рискованными, но перед тем, как обратиться к совету с просьбой одобрить мое предложение, я внимательно изучила суть вопроса, и могу определенно заявить, что у этого необычного проекта есть будущее. Кто знает, возможно, скоро придет время, когда производство подобного биотоплива станет передовой технологией в отрасли, и, если «Aldridge Estate Group» получит эксклюзивные права на разработки, это станет значительным прорывом и обеспечит компании лидирующую позицию на стремительно растущем рынке. Мне известно, что стартап уже выиграл экологический конкурс под эгидой мэрии Лондона и завоевал массу наград на международных выставках научных достижений, и я прошу Совет финансово поддержать его авторов и внести вклад в строительство завода. Производство уже доказало свою эффективность, теперь бизнесу требуется расширение технической базы, и мое мнение, что «Aldridge Estate Group» должна ему с этим помочь. Я уверена, все из вас в курсе, что учредителями стартапа выступают Эндрю Хатчинсон и Дарен Сеймур, и вы можете обвинить меня в предвзятости или в желании частично компенсировать Дарену его исключение из числа наследников, вы можете увидеть в моих словах отголоски чувства вины перед детьми моего покойного супруга, но я на самом деле вижу смысл в этих инвестициях. Компания «Biotime» обладает большим потенциалом, Эндрю Хатчинсон –талантливый молодой ученый, а Дарен заинтересован в успехе его проекта, и у меня есть желание поспособствовать продвижению стартапа. Я считаю, что управление собственным бизнесом в той сфере, которая его привлекает, поможет Дарену найти свое призвание и научит зарабатывать и ценить деньги, а именно на это надеялся сэр Родрик, и я здесь лишь для того, чтобы исполнить его волю. Таким образом, я выношу вопрос на голосование, и еще раз прошу одобрить мое предложение. Мне, конечно, будет неприятно, если вы сочтете меня наглой выскочкой, но это решение для меня настолько важно, что в случае отказа, я воспользуюсь своим правом вето.

Открыто возразить мне отважились только два человека: неулыбчивая брюнетка Анна Данем, по всем признакам, явно недолюбливающая 19-го графа Олдриджа, и руководитель финансового департамента Пол Эванс, похоже, принципиально не доверяющий новомодным экологическим тенденциям. Остальные то ли проницательно усмотрели в моем неоднозначном предложении элементы житейской мудрости, то ли попросту не осмелились сходу портить отношения с вдовствующей графиней, но так или иначе, в итоге я добилась своего. Я до конца не понимала, в том ли направлении меня сегодня занесло, но, судя по всему, я не зря вставляла в речь почерпнутые из всемирной паутины термины вроде «венчурного капитала», и Совет директоров воспринял мою речь со всей полагающейся серьезностью. После голосования я еще поразглагольствовала на тему благодарности за преданную службу на благо корпорации и перед тем, как покинуть зал, сообщила о назначении проявившего твердость характера Эванса на должность протектора, осуществляющего надзор за деятельностью недавно созданного траста. Кандидатура финдиректора была заранее согласована с Джоном Уитмором – адвокат рекомендовал мне Эванса как честного и надежного человека, а также великолепного специалиста, и я не видела причин ставить его рекомендации под сомнение. Я уже сейчас заметила, что кряжистый, широкоплечий, напоминающий могучий дуб Эванс не из тех, кто прогибается перед начальством в ущерб функционированию компании, и мне очень импонировало это крайне редкое качество. Даже будучи в меньшинстве, Эванс был готов отстаивать точку зрения, и я верила, что в его руках состоянию Олдриджей предстоит только преумножиться.

–Вы не перестаете меня удивлять, Рода, – выдохнул Уитмор, когда мы, наконец, вышли из здания прямо под моросящий дождь, – как вам вообще это в голову пришло?

–Можно сказать, что леди Камилла надоумила, – призналась я, взмокшая и усталая после нелегкого выступления, – она говорила, что Дарену нужен свой бизнес, который бы он мог постепенно развивать с нуля. Ночью я покопалась в сети и нашла статью про этого Хатчинсона. Выяснилось, что Дарен – соучредитель стартапа с биотопливом, вот и я подумала, а почему бы и нет? Там подробно расписывалась вся технология, приводились показатели окупаемости и прочие цифры, но я, к сожалению, ни черта не поняла, и просто пошла на поводу интуиции.

–Серьезно? – вскинул седые брови адвокат, – а в Совете вы звучали так убедительно, будто досконально разбираетесь в процессе.

–Я нахваталась верхов, Джон, не более того, – улыбнулась я, – оказалось, мой английский далеко не так хорош. Для меня в одинаковой мере сложны как финансовые, так и технические выражения.

–Это дело наживное, Рода, – ободряюще прикоснулся к моему плечу Уитмор, – вы бесподобно держались, это главное.

–Да у меня чуть сердце из груди не выпрыгнуло, -доверительно поведала адвокату я, – неужели, на этом точно все? Еще одно официальное мероприятие, и я не выдержу и напьюсь вдрызг.

–Это всё, Рода, – галантно раскрыл надо мной зонт Уитмор, – если Род смотрит на вас сверху, он испытывает те же гордость и восхищение, что и я. Наверное, я не скажу вам ничего оригинального, но мне будет вас не хватать. Миссис Уитмор настоятельно просила пригласить вас к нам на ужин. Надеюсь, вы не откажетесь. Я гарантирую полное отсутствие алкоголя за столом.

–Передайте миссис Уитмор, что я обязательно приду, – кивнула я, – мне тоже тяжело с вами прощаться, Джон. Вы были моей опорой всё это время, я глубоко признательна вам за всё, что вы для меня сделали. Говорите, Род на нас смотрит? Если так, то своим другом он гордится ничуть не меньше.

–Тогда завтра вечером мы вас ждем, – с неподдельной, отеческой теплотой взглянул на меня адвокат, – а сейчас позвольте отвезти вас в Кенсингтон. Вам срочно нужно отдохнуть!

По дороге домой я успела обсудить с Уитмором вопрос ускоренного открытия американской визы, обзавестись телефонным номером Эзри Грант и получить от своего спутника порцию недовольных комментариев. Адвокат был недвусмысленно против как моей встречи с Эзри, так и самой идеи поисков Амейро, но я проявила непреклонную твердость и попросила забронировать мне билет в Лос-Анджелес сразу, как будет готова виза. Уитмор заверил меня, что для леди Олдридж посольство США не станет чинить препон, и я улечу в Штаты уже на этой неделе, но его отношение к моим планам так и осталось строго негативным.

Следующий вечер я провела за ужином с четой Уитморов. Мы много разговаривали, делились воспоминаниями о Родрике, а миссис Уитмор вновь пыталась убедить меня в бесполезно и опасности поездки на Бимини, пока я прямым текстом не сказала, что больше не желаю этого обсуждать. К счастью, Эмили совсем не обиделась, и дружеской обстановки моя реплика все равно не испортила, но я постоянно чувствовала, что Уитморов глубоко расстраивает мое непрошибаемое упрямство. Они беспокоились за меня, как за свою родную дочь, и тем самым заставляли меня терзаться угрызениями совести перед собственными родителями. Меня же пугала неминуемая близость отъезда из Лондона, притом, что на протяжении долгого времени, я только об этом и мечтала. У меня пересыхало в горле, стоило лишь мне собраться позвонить Эзри Грант, а сжимающие телефон руки немели от необъяснимого страха. Я понимала, что должна действовать решительно, потому что Эзри в любой момент могла отбыть на съемки, и я буду вынуждена либо терпеливо ждать ее возращения, либо ловить между дублями, но у меня внутри всё замирало, когда я думала о предстоящем разговоре с этой женщиной. Дабы составить представление о личности Эзри, я посмотрела несколько фильмов с ее участием и перелопатила массу фотографий, но у меня так и не возникло цельной картины. Я ее не знала, и я ее боялась. Та, кто хладнокровно растоптала чувства Родрика и уничтожила его репутацию публичным перетряхиванием грязного белья, пугала меня одним своим именем, но дело обстояло даже не в этом.

Неприятно признавать, но я по-своему ненавидела их всех: трагически погибшую еще до моего рождения Дженнифер Фонтейн, невозмутимую и сдержанную леди Камиллу Данверс, но особенно жгучую ярость вызывала у меня как раз Эзри Грант. Я многократно ловила себя на этой кощунственной мысли, но к своему стыду, я ревновала Родрика даже посмертно. Дженни умерла, любви к леди Камилле он никогда толком не питал, но Эзри воплощала для меня безумие страсти, ослепившее его на закате лет. Эту женщину он боготворил и обожал, ради нее он шел на жертвы и ей под ноги он швырнул свою многолетнюю дружбу с Амейро. В ней было нечто такое, что толкало Родрика на безрассудство и превращало его в раба, нечто, что будило в нем низменные инстинкты и всецело подчиняло его свободную волю. И хотя наши отношения вылились в, пожалуй, самый экстравагантный поступок в жизни графа Олдриджа, они были абсолютно другими, они базировались на доверии, взаимопонимании, родстве душ, а вспыхнувшая между нами страсть стала лишь органичным продолжением этой духовной близости, и мне было невыносимо больно признавать, что с Эзри Родрик познал оборотную сторону любви, что он был похож на Алена, переспавшего с Карой в ночь перед свадьбой. Я гнала прочь эти абсурдные параллели, я презирала себя за глупую, бессмысленную ревность, но ничего могла с собой поделать. Если бы не письма Амейро, я бы ни за что не стала контактировать с Эзри, но сейчас у меня не осталось выбора. Я должна была через это пройти, собраться с духом, мобилизовать силу воли и подавить в себя эмоции. Родрик имел право на прошлое, а я с присущим мне эгоизмом, отказывалась с этим мириться. Сам факт существования Эзри Грант казался мне оскорблением его памяти, и я небезосновательно боялась, что не сумею сохранить лицо, когда мы с ней посмотрим друг-другу в глаза.

А еще я опасалась, что Эзри просто не захочет меня видеть. Откажет во встрече и всё, в конце концов она не обязана со мной общаться. Впрочем, Джон Уитмор придерживался противоположного мнения.

–Да она умирает от любопытства! – воскликнул адвокат в ответ на выраженные мною сомнения, – кусает локти, что какая-то иностранка переиграла ее по всем фронтам, причем сделала это без скандального бракоразводного процесса и обливания своего мужа помоями. Она- всего лишь бывшая жена, оттяпавшая свой кусок пирога за счет гнусного шантажа, а вы – леди Олдридж, вас признали все аристократические семьи Лондона, на вашей репутации нет не пятнышка, вы не снимались голой для мужских журналов и не вступали в однополые связи. После вашей речи на званом ужине вам простили всё: незнатное происхождение, юный возраст, странные обстоятельства вашего брака с Родом. Мисс Грант изначально этого не светило, все, кроме самого Рода, отлично понимали ее конечную цель. Возможно, благодаря замужеству, она и стала голливудской звездой, хотя у нее напрочь отсутствует актерский талант, но статус леди Олдридж оказался для нее недосягаемым. Это вы окажете ей честь своим визитом, Рода, и это к вам ей полагается обращаться «Ваше сиятельство», не забывайте об этом и не позволяйте мисс Грант вас унижать. Не просите ее о встрече, Рода, а требуйте! Диктуйте свои условия, такие люди понимают только язык силы, а я много раз имел возможность убедиться, какая внутренняя сила в вас таится.

ГЛАВА LXXXVIII

Я совершенно не разделяла необоснованного оптимизма Джона Уитмора, да его и высказывание касательно наличия у меня силы духа выглядело крайне сомнительным. Возможно, с каждым днем у меня получалось все лучше скрывать свои истинные чувства, но что бы не видели со стороны окружающие меня люди, на самом деле сейчас я буквально вся состояла из концентрированного страха. Последние дни я катастрофически плохо спала, раздраженно грубила родителям в процессе сеансов видеосвязи и предпочитала подолгу не покидать своей комнаты в Кенсингтонском особняке. Вернувшаяся из Ливерпуля миссис Торнтон регулярно приносила мне приглашения от новоприобретенных знакомых и бесчисленные запросы на интервью, но я в равной мере не испытывала желания ни расхаживать по гостям, ни принимать незваных визитеров у себя дома. Единственное, чего я жаждала с невыразимой остротой, так это выпить, и для того, чтобы перебороть соблазн, мне приходилось до скрежета стискивать зубы и, ссылаясь на больной желудок, открыто просить экономку убрать из меню аперитивы. Я наивно верила, что званый вечер в Олдридж-Холле положит конец моим мучениями, однако, довлеющая надо мной необходимость позвонить Эзри Грант и маячащая на горизонте перспектива личной встречи, терзала меня с нарастающим остервенением. Я с нетерпением ждала известия об успешном открытии американской визы, но при этом до жути боялась того неизбежного момента, когда я буду вынуждена принять решение.

Дни наслаивались один на другой, а все не решалась поднять трубку, презирая себя за непонятную трусость. Мои вещи были уже полностью собраны, все дела улажены, а все еще точно не знала, лечу ли я в Лос-Анджелес или сразу отправляюсь во Флориду. Но в любом случае в Лондоне меня больше ничего не держало – невзирая на то, что я успела полюбить Англию за ее непередаваемое своеобразие, оставаться здесь и дальше я тем не менее не считала нужным. Этот этап был окончательно пройден, и я надеялась, что даже если Дарен не удовлетворится финансированием стартапа своего друга Хатчинсона и все-таки надумает судиться из-за наследства, Джон Уитмор и его коллеги найдут способ избавить меня от присутствия в Британии, взяв на себя представительские функции. Впрочем, пока Дарен хранил подозрительное молчание, и я не слышала о нем со злополучного скандала на приеме. Не давала о себе знать и Кара, помнится, совсем недавно убеждавшая меня, что ей позарез нужна журналистская аккредитация, а весь столичный глянец с нетерпением ждет развернутый репортаж со светского раута. В итоге Каролина просто покрутилась среди гостей, злорадно понаблюдала, как разъяренный Дарен срывает с меня бабушкины бриллианты, а затем бесследно растворилась в ночи, мастерски примазавшись к сыну Родрика прямо у выхода.

Я понятия не имела, какие цели Кара тогда преследовала, и удалось ли ей воплотить в жизнь свои честолюбивые планы, но уже тот факт, что я больше не получала от нее вестей, я считала бесспорной удачей. Конечно, я у меня были опасения, что рано или поздно моя экс-подруга себя непременно проявит: или вывалит на публику подробности моего пребывания в рехабе, или вообще насочиняет небылиц о моем прошлом. Однако, я искренне надеялась, что у Каролины хватит ума не рисковать собственным имиджем: кого бы она не строила из себя в Лондоне, по сути она была и оставалась дорогой элитной содержанкой с богатым послужным списком в анамнезе, и, в принципе, мне никто не мешал обнародовать фамилии ее «папиков», если Кара вдруг осмелится перейти грань. Я отродясь не являлась сторонницей подобных мер, и относилась к разного рода шантажистам с брезгливым отвращением, но, к сожалению, Каролина принадлежала к тому типу людей, в противостоянии с которыми были уместны любые средства. Я не начинала войны, но вынуждена была в нее вступить, вот только в отличие от Кары у меня не было опыта в боевых операциях на фронтах предательства, зависти и лжи. Я подспудно сознавала, что моя бывшая подруга может внезапно выпрыгнуть, как черт из табакерки, и снова попытаться осложнить мне жизнь, но мне грела душу мысль о том, что ее козни застанут меня далеко за пределами Англии и, быть может, я о них даже не узнаю. Неясно, что ей понадобилось от Дарена, но даже если у Кары созрел очередной коварный план, как подложить мне свинью, я все равно не увижу плодов ее бурной деятельности.

Иногда я невольно думала о девочках из издательства – как они отреагировали на мой стремительный взлет, о чем теперь судачат между правкой рукописей, радуются ли за меня или наряду с Каролиной брызжут ядовитой стеной. Я намеренно удалила все прежние контакты, оставив в списке только родителей, и решительно выбросила в мусорную корзину старую сим-карту – дозвониться мне отныне было практически невозможно, и я верила, что тем самым ограждаю себя от потоков негатива. Наверняка, мои коллеги по корректорскому отделу дружно посчитали, что я непомерно загордилась, но меня вполне устраивало данное положение вещей. Мне столько раз назойливо лезли в душу, что я старалась всячески защититься от избыточного внимания. Кто знает, вдруг на новом месте жительства мне удастся завести друзей, но мое прошлое навсегда останется для них секретом. Около месяца я была вдовствующей графиней Олдридж и честно выполняла вытекающие из моего высокого статуса обязательства, но настала пора опять стать Рогнедой Свиридовой. Правда, до этого мне нужно было собрать волю в кулак и побеседовать с Эзри Грант.

Вне всяких сомнений, Джон Уитмор и все те, у кого голливудская дива, вызывала инстинктивную ненависть, были бы отомщены, если бы в телефонной беседе я сходу представилась графиней Олдридж и недвусмысленно потребовала именовать меня «Сиятельством», но я так и не вняла совету адвоката. Я не хотела выступать в роли напыщенной снобки, случайно выбившейся из грязи в князи, и теперь надменно цедящей через губу преисполненные снисходительным презрением фразы, своим поведением автоматически уподобляясь расфуфыренным женам нуворишей, приехавшим в столицу из глухой провинции и выбившимся в люди исключительно благодаря смазливой наружности. Я должна была лишь контролировать свои эмоциональные порывы, а играть в игры мне уже и без того порядком надоело.

–Алло! – мобильный телефон Эзри не отвечал так долго, что я почти отчаялась дождаться, пока вызываемый абонент снимет трубку, и неожиданно растерялась, когда из динамика раздался смеющийся девичий голос, -алло, я вас слушаю. Кто это?

–Привет, Эзри! – непослушный язык тяжело ворочался в пересохшем рту, и каждое слово давалось мне с нечеловеческим трудом, но так как я изначально выбрала деланно беззаботный тон, я заставила себя унять несвоевременный мандраж, и в той же непринужденной манере продолжить, – это Рогнеда Свиридова, вдова графа Олдриджа.

–О! – только что и смогла вымолвить американка, явно застигнутая моим звонком врасплох, и приглушенным шепотом обратилась к кому-то невидимому, – дорогой, подожди, пожалуйста, пару минут, я поговорю по телефону, ладно?

– Я в душ, – откликнулся мужской голос и, сопровождая свои слова недвусмысленным звуком затяжного поцелуя, многозначительно добавил, – кстати, я не возражаю, если ты потрешь мне спинку, детка.

–Если ты занята, возможно, мне стоит перезвонить попозже? – уточнила я после того, следующий звук из трубки породил во мне устойчивые ассоциации со звонким шлепком по мягкому месту. Похоже, Эзри развлекалась на полную катушку, но по крайней мере на этот раз в ее постели хотя бы находился мужчина, а не женщина с нетрадиционной сексуальной ориентацией.

–Нет, всё нормально, – хмыкнула Эзри. Произношение у нее было типично американским, и заметно отличалось от того «posh English», к которому я успела привыкнуть в аристократических кругах Великобритании, и я на миг испугалась безнадежно «зависнуть» на самых элементарных словах, но, похоже, все вышло с точностью до наоборот, и это Эзри едва не сломала язык о мое имя, – не ожидала, что ты позвонишь, Раг..Рад…

–Рогнеда, – сжалилась я, – но лучше зови меня Рода, так будет проще.

–Рода! Надо же! – неподдельно удивилась Эзри, – это действительно такое сокращение, или ты специально придумала, чтобы было походе на «Род»?

– Не вижу разницы, но если тебе так важно знать, то Рода – это одно из уменьшительных от Рогнеды, – невозмутимо сообщила я, – тебя что-то смущает?

–Ничуть! – мгновенно справилась с изумлением американка, – по-моему, это ни столько мило, сколько смешно, но мне нет до этого никакого дела. Итак, чем вызван твой звонок, Рода?

–Нам нужно встретиться, Эзри, – без обиняков выдала я, – надеюсь, в твоем плотном графике найдется для меня время?

–Встретиться? Нам? – в недоумении переспросила Эзри, – и с какой, позволь поинтересоваться, целью? Дай угадаю, ты организуешь клуб бывших жен графа Олдриджа? Ну что ж, гениальная идея, но только чем мы будем там заниматься? Брать у старой перечницы Камиллы Данверс уроки по вязанию носков? Я слышала вы с ней стали очень дружны…Или, может, устроим совместный вечер воспоминаний, тоже неплохая мысль, ведь правда?

–Если ты прекратишь ерничать, я отвечу на твой первый вопрос, – демонстративно проигнорировала насмешливые интонации американки я, – у меня есть к тебе серьезное дело, но это не телефонный разговор, поэтому я предлагаю пересечься в Лос-Анджелесе на выходных.

–Мой уик-энд уже распланирован. Я всю неделю работала по 12 часов, и имею право на отдых, – отрезала Эзри, – между прочим, я сама себя обеспечиваю, а не живу в свое удовольствие на деньги Олдриджей, как тебе, наверное, понаплели эти спесивые лондонские болваны. Я снимаюсь сразу в двух картинах, и мне сейчас не до болтовни.

–Я высоко ценю твою самодостаточность, но в данной ситуации речь идет вовсе не о праздной болтовне, – жестко расставила акценты я, и сквозь разделяющие нас тысячи километров отчетливо почувствовала, как напряглась американка, – я позвонила тебе не для того, чтобы заказать приглашение на премьеру ближайшего фильма с твоим участия. Поверь, не будь у меня по-настоящему веских причин, я бы и под страхом смертной казни не согласилась с тобой встречаться.

–Куда ты пропала, крошка? – крикнул на заднем плане недовольный длительным отсутствием Эзри мужчина, – в следующий раз я потребую от тебя вырубить это проклятый телефон.

– Дорогой, я уже иду, – отозвалась девушка и нервно прошипела в трубку, – ты что, слов не понимаешь? Я сказала, на выходных я уезжаю в Малибу и вернусь домой только в воскресенье вечером. Но с понедельника по пятницу у меня непрерывные съемки.