Тайна ледяного сапфира

Через окно собственной кареты я наблюдала за медленно просыпающейся столицей. Уютный красивый город был потрясающе ярким и живописным, но мне он никогда не нравился, я всей своей душой ненавидела его. На то имелась веская причина. Вся моя родня по материнской линии обитала здесь, и с самого моего рождения эти люди делали вид, что понятия не имеют о существовании родственницы.

На боку моей персональной кареты красовалось целых три герба. Первый принадлежал моему родному отцу: незамысловатый и неяркий герб рода Старлайд. Следующий герб показывал, что я – последняя наследница своего второго покойного супруга. Микарур был, наверное, единственным из всех моих мужей, которого я действительно любила. Потому именно с его семейным гербом я не смогла расстаться. А вот третий герб я меняла регулярно, как только в очередной раз выскакивала замуж за какого-нибудь престарелого лорда. Все мои гербы хранились тут же, в карете, висели на внутренней стенке. В любой момент именно они становились моими доказательствами в праве принадлежности к той или иной родовитой семье.

Сейчас на двери красовался герб одной из старейших семей, которая считалась власть предержащей еще при первом императоре. Мужчины и женщины из этого рода в разные годы входили в совет двенадцати министров. Из-за принадлежности к ней меня многие из высшей знати возненавидели, но поделать ничего не могли. В политическую жизнь я не вмешивалась, и даже в светской участия почти не принимала, что уж тут про другое говорить.

Уже одиннадцать из двенадцати министерских гербов красовались на стене кареты. И, похоже, вскоре предстояло мне пополнить и завершить свою коллекцию. Меня, признаться, пугали такие перспективы. Я не хотела отправиться на эшафот за убийство лорда. При всех своих возможностях и способностях я не могла гарантировать, что необычное и опасное задание не будет стоить мне жизни. Император на то и единовластный самодержец. Что зреет в его голове – не знает никто во всей империи, о том не ведает даже большой ежегодный совет всех лордов. На это собрание и я получала приглашения, как единоличная владелица более десяти титулов сразу. Правда, посещать сборище напыщенных мужиков у меня желания не возникало. Я их безумно боялась.

Даже сейчас, сидя в карете и сопровождаемая дворецким, я и носа на улицу не показывала. Карету из редкого розового дерева знали во всей империи. Этот подарок второго супруга я получила только после его смерти по завещанию. Признаться, наверное, именно из-за доброй памяти о нем я не поменяла основные гербы и не уехала навсегда из уединенного поместья на самом краю океана, где цвели редкие цветы и пели диковинные птицы.

Глубоко вздохнув и медленно выпустив воздух сквозь зубы, постаралась взять себя в руки. Я не ребенок, чтобы так глупо вестись на открытые провокации и поддаваться эмоциям. Основная задача этого подлого человека – заставить меня взбеситься и потерять контроль над ситуацией. Как только я это сделаю, считай, мое место на плахе, а все, что я заработала не самым честным трудом – в казне.

Скрипнув зубами, постаралась вспомнить приемы медитации и успокоиться. Выходило плохо, но, к утешению, королевский дворец уже виднелся на горизонте. Если я выпорхну из кареты не счастливой наивной милашкой, а вполне себе адекватной женщиной, то всем моим стараниям придет конец. Меня ценят за образ миленькой идиотки, необремененной мозгами в хорошенькой головке, которой удается выскакивать замуж за богатых стариков, желающих развлечься перед смертью.

Именно такой на протяжении месяца я и должна оставаться. Моя свадьба и будущая любовь зависят от того, как хорошо я сыграю свою роль и насколько быстро заслужу доверие лорда северных земель. Я не имею права на ошибку. Не в этот раз. Только не тогда, когда на кону стоит моя голова и дальнейший шанс на спокойное существование.

Императорский дворец медленно, но верно проявлялся на горизонте, из крошечной точки превращаясь в шикарное, но сильно потрепанное строение. И чем ближе скрипучие колеса приближали меня к нему, тем спокойнее я становилась. Спалив дотла все улики, указывающие на мою связь с преступными гильдиями, я постаралась стереть даже намек на что-либо противозаконное. Полностью расслабилась и нацепила на личико приветливую улыбку.

Давай, Евангелина, сегодня состоится твой последний выход в образе безутешной вдовы на потеху императору. Перед тобой только два самых главных зрителя, а впереди уже звенят свадебные колокола… Грядет запретная любовь длиной в несколько месяцев. Твое долго и счастливо ждет тебя. Вперед…

Неожиданно мое внимание привлекли странные звуки за окном, словно улюлюканья неслись вслед мчащейся карете. Резкий рывок, и меня бросило вперед. Хорошо, хоть лбом не врезалась в сиденье, а то феерическое явление в синяках ко двору было бы!

– По какому праву вы смеете задерживать карету ее светлости? – мой дворецкий зычно загромыхал на всю округу своим басом.

– Главнокомандующий седьмой конной дивизии лорд Вартирг, – ответил неведомый мне собеседник. – Вы нарушили распоряжение императора, посетив закрытую часть столицы.

– Ваш нынешний глава рода получит протест от вдовствующей леди Вартирг, – в окошко постучал дворецкий. – Хозяйка, прошу простить, что потревожил ваш покой, но тут небольшая заминка. Капитан конницы не признал старшую вдову собственного рода. Прошу вас предъявить фамильный герб.

Подцепив нужное полотно, я протянула его в мгновенно открывшееся окно. Пара секунд, и моя рука, затянутая в черное кружево перчатки, скрылась из вида. Собственный герб узнает даже совсем глупый человек, а капитан седьмой конной дивизии таким по определению являться не может.

– Отойдите! – гаркнул мой верный слуга и вскочил на козлы.

Растерянные стражи не смогли больше ничего нам предъявить и, скрипя зубами, пропустили нас. Связываться даже со вдовой стольких знатных родов было просто опасно для жизни.

Вот и пришлось страже смотреть на удаляющуюся карету исполненными ненависти взглядами. Я же едва слышно хохотала. Надо же, я и не думала, что мое первое появление в столице вызовет такой ажиотаж. А какое же представление тут начнется, когда объявят, что молодая вдова будет проживать в личном дворце императрицы?

В открытую императору ничего об этом не скажут, все же он мужчина состоятельный, хоть пока и не женат. Многих претенденток на трон и корону этот факт весьма огорчал. Но что такое тридцать пять лет для огненного мага? Да мелочи, по сути. Если мудрецы, писавшие древние книги, рассказывали правду, то в крови таких, как он, бурлила настоящая лава, делая их темпераментными и страстными, а еще практически неуязвимыми для любого вредоносного воздействия.

По характеру император был полной противоположностью моему будущему мужу. Тот обещанный мне блондин – маг ледяной стихии, владеющий северными границами империи. Именно там мне и предстоит проживать целый месяц. Как представлю, так сразу в дрожь бросает. Я южная красотка, не привыкшая к холодным зимам.

По слухам, владения герцога Бореальда Таутера были покрыты вечными снегами и объяты лютыми морозами, за что вся его семья и получила прозвище – Снежные Лорды. Холодок пробежался по моему позвоночнику только от одной мысли о новых некомфортных условиях жизни.

Карета начала плавно останавливаться, а за окном показался восхитительный Лазурный дворец. По легенде, его построили для первой красавицы императрицы, когда та была беременна вторым императором Ладургом. Здесь венценосная леди пряталась от всеобщей суеты и шума столицы. Даже входить на территорию этого сказочного поместья можно было только с ее личного разрешения.

Но теперь дворец принадлежал самому императору. Императрицы у нас в стране уже не было вот как шестой год. Вдовствующая не выдержала разлуки с покойным мужем и выбросилась из окна собственной комнаты. Нынешний правитель обзаводиться женой не спешил. Вот и пустовало это чудо архитектурной мысли последние годы. И фактически я буду первой смертной, которой позволено лично проживать на его территории. Для всех любовниц и фавориток императоров существовало другое поместье. “Розовая Гинея” был очаровательным особняком в розовом саду и находился недалеко от самого замка.

Меня же фактически выделили из всей общей массы любовниц и милостью правителя поселили в Лазурном дворце. Если я правильно поняла, то после успешно выполненной миссии мне его вообще подарят в личное пользование.

Мы остановились около парадного крыльца, и молодой офицер резко распахнул дверь кареты. Такого визга эти стены еще, наверное, не слышали ни разу. Орала я до тех пор, пока голос не охрип и дверца не захлопнулась.

– Прошу всех, кто младше шестидесяти лет, отойти шагов на двадцать-тридцать от кареты и не приближаться к ее светлости, – объявил дворецкий.

– Это что еще за цирк? – послышалось из-за стенки. – Мы приставленная к леди охрана, без нас она не выйдет из кареты.

– Лично для вас сорок шагов от моей госпожи, – дворецкий недовольно рыкнул на кого-то.

– Не стоит пугать моих людей. Они не принадлежат ни к одному из родов этой пигалицы. – прозвучал властный мужской голос, затем я услышала, как к нам приближаются тяжелые шаги.

– Как вы смеете оскорблять мою хозяйку? – рявкнул мой верный дворецкий Дардис.

– Я герцог Бореальд Таутер, – при таких словах я аж замерла, вжавшись в стенку, – и приказом императора несу ответственность за глупую голову этой богатенькой дуры. Так что постарайтесь внятно объяснить, что за цирковое представление устроила ваша ненаглядная хозяйка?

– Прошу простить меня, ваша светлость, – дворецкий низко поклонился. – Моя многоуважаемая хозяйка отнюдь не дура, и никаких представлений она не устраивала. Леди Евангелина больна, причем достаточно серьезно. В связи с этим я вынужден просить вас и ваших людей сделать указанное количество шагов назад, если вы не хотите повторения истерики.

– Что с ней? – блондин пренебрежительно мотнул головой в мою сторону.

– Если вас это так волнует, – дворецкий ехидно сощурил глаза, – то и спросите ее обо всем сами вечером. А теперь дайте леди возможность отдохнуть с дороги.

Герцог махнул рукой, и стража выполнила положенные шаги, сам же он скрылся за каретой. Подождав еще мгновение, я резко подхватила юбки и босиком пронеслась по подъездной дорожке, стараясь не смотреть по сторонам, и только за дверью осторожно перевела дыхание. Нет, я этого кошмарного испытания точно не выдержу!

Глава 3

– Леди Евангелина, откройте немедленно, или я выломаю эту чертову дверь и не посмотрю на правила приличия, – вот уже минут пятнадцать меня пытался выманить из ванной сам грозный лорд Севера.

– Отстаньте, герцог, и, вообще, уйдите подальше с глаз моих, – орала я из-за двери. – Я слишком плохо себя чувствую для разговоров хоть с кем-то из местной аристократии. А вы меня к тому же пугаете.

– Да что с тобой не так, глупое ты создание? Совсем головой тронулась в своей глуши? – возмущался он мне в ответ.

– Еще раз посмеете меня оскорбить, и я в кабинет министров пожалуюсь! – решительно воскликнула я. – Не последние люди этой страны приходятся мне родственниками!

– Перестаньте мне угрожать своим положением и связями в совете. Вы серьезно думаете, что меня это проймет? – в дверь постучали со всей силы.

– Я еще даже не начинала выказывать вам свое неуважение и использовать связи для давления, – и в приоткрытую щель полетела туфля.

– Я глава этого кабинета, против меня не пойдут! – не менее грозно рыкнули мне, но дверь схватить не успели.

– Одиннадцать против одного? – с подвохом спросила я.

– Да чтоб вас демоны в ад затащили на встречу с вашими бывшими мужьями! – по двери опять стукнули. – Выходите, и мы нормально поговорим.

– Я вас боюсь, – честно призналась я.

– Иллюзия? – вопросительно протянули с той стороны.

– И двадцать шагов, – непременно напомнила я.

– Хорошо, идет, – и по комнате прокатилась мощная волна магии. – Выходите, я вас убивать не собираюсь.

– Точно? – слегка приоткрыв дверь, я увидела неизвестного старичка.

– Точно! – рявкнул он на меня.

– Подальше, – кивком головы я указала на окно, – к нему.

– Леди, – мужчина, чей облик был изменен с помощью магии, опустился в кресло и уставился на меня, практически не мигая.

– Можете звать меня Евангелиной, – я опустилась на диван, – по сравнению с вами, можно считать, что я незнатного происхождения и вполне смертна. Впрочем, рядом с вами кто угодно будет являться таковым.

– По вашему поведению не скажешь, – мужчина попытался сделать шаг, но по моему испуганному лицу пробежал кривой оскал, и он сразу же предпочел остаться на месте.

– Простите, лорд. Все, что со мной сейчас творится, это результат нервного потрясения и испуга. Я слишком боюсь молодых посторонних мужчин, чтобы приближаться к ним, и уж тем более оставаться в одной комнате, – развела я руками в горестном жесте.

– Что же с вами происходит? – собеседник подался вперед, а я резко напряглась.

– Это все из-за отца и первого мужа, – я отвернулась, продолжая краем глаза наблюдать за мужчиной в кресле. – В шестнадцать лет меня фактически продали в рабство. Да меня самым натуральным образом преподнесли, как ценную вещь, гнусному старикашке, которому было глубоко за девяносто. Обладая первым по величине состоянием среди аристократии Юга, он мог позволить себе все, что душе угодно, вплоть до женитьбы на красивой юной девице. После его смерти молоденькую и наивную вдову, которая была невинна, как дикая роза, не избалована вниманием и весьма наивна в свои шестнадцать лет, решили прибрать к рукам все местные лорды и дворяне пятого пошиба. От постоянных попыток изнасилования и нападений я практически перестала показываться на людях. Но тут опять вмешался отец и на правах единственного старшего лорда при несовершеннолетней дочери отнял у меня все имущество и выкинул на улицу, как ненужную вещь.

– Как вы выжили в таких жутких условиях? – в голубых глазах мужчины замечался неподдельный интерес.

– Благодаря второму мужу, – я устало прикрыла глаза. – Я до сих пор благодарю богов за этого доброго человека. Пусть его покой будет вечным.

– Что же новый пожилой супруг смог изменить в вашей жизни? – блондин смотрел на меня все внимательнее, никогда бы не подумала, что моя невеселая история сможет его так сильно увлечь.

– Он заменил мне отца и деда, – по щеке покатилась настоящая слеза, – а я стала для него единственным ребенком. Той, кто не чурался его, с обожанием и детским восторгом вслушивался в тихий шепот, а также ночами молился всем богам за спасение его души. Родственники бросили моего милого Микарура умирать в одиночестве в уездном особняке среди дебрей душных лесов Юга. Мы стали спасением друг для друга.

– А что было дальше? – блондин вскинул бровь.

– Ни один муж не смог найти достойное лекарство от моей фобии, – я спрятала лицо в ладони. – На мое лечение потратили цену целого поместья, но никто из именитых докторов так не смог убрать закоренелый страх из моей головы.

– Это психологическая травма? – в голосе послышалось недоверие.

– Да, я панически боюсь мужчин младше семидесяти лет, и с этим, к сожалению, ничего нельзя поделать, – призналась я.

– Тогда вот мой вопрос, что вы делаете у меня в гостях? – этого вопроса я боялась больше всего.

– Приказ императора, – вздохнула я. – Кто же посмеет его ослушаться? Я, знаете ли, не собираюсь погибать в столь юном возрасте.

– Тут вы правы, никто, – кивнул мне герцог.

– Вот и я не осмелилась, – я сжалась в комочек. – Наш повелитель решил, что лучше вас никто из мужчин не справится с настолько трудной задачей: помочь мне хоть немного привыкнуть к светскому обществу, чтобы не опозорить его величество и всю империю на грандиозном балу, где меня представят ко двору.

– Моя задача также вас охранять, – иллюзия старческого образа спала с моего собеседника, и я вжалась в кресло. – Не ведите себя, как загнанная в угол разъяренная кошка. Лучше привыкайте ко мне, так будет проще всего. Кажется, я понимаю, почему Николас приставил меня к вам. Не только из-за вашей необычной фобии. Если все, что вы сказали, правда, то для обладательницы четвертого по величине состояния во всей империи попросту опасно расхаживать одной по дворцу. И в данной ситуации ваше заселение в эти стены вполне уместно. Теперь на протяжении дня вы будете смотреть на меня и общаться со мной без иллюзии старческого образа. Тем самым постепенно перестанете меня бояться, и скоро выход в свет будет даваться вам куда проще.

– Почему? – задала я волнующий вопрос.

– Вы спокойно сможете танцевать и держать под руку хотя бы меня, – мужчина пожал плечами. – Иначе кто вас будет представлять ко двору? Ваш верный слуга?

– Признаться, я не думала о таком, – соврала я. – Даже не знала, что нам с вами придется проводить столько времени рядом друг с другом. Понимаете ли, все это тяжелым грузом свалилось на мои плечи. И вот теперь не дает покоя. Из-за этого мне приходится страдать и ненавидеть саму себя. Так трусливо и низко себя вести. Мне стыдно перед всеми моими мужьями.

– Незнание не отменяет запланированного императором действа, – улыбнулся мужчина. – Потому привыкайте хотя бы к моему присутствию в вашей жизни. Давайте для начала я попробую прикоснуться к вашей руке и постараюсь понемногу успокоить магической подпиткой.

– Не надо, – взвизгнула я и постаралась отпрыгнуть куда-нибудь подальше, но спинка дивана стала непреодолимой преградой.

– Просто встаньте рядом. У нас не так много времени на подготовку к императорскому балу, и у меня нет желания возиться с вами дольше, чем того предписывает этикет, – блондин приблизился вплотную к дивану, на котором, замерев от страха, сидела я.

– Нет, – так и не смогла вымолвить длинное предложение.

– Я страшный? – красивые голубые глаза мужчины сияли гневом и раздражением из-за моего отказа.

– Да, – кивнула я, преодолевая страх.

– Я на вас нападаю? Пристаю? Насилую? – продолжал допытываться герцог северных земель.

– Нет, – задумчиво протянула я, немного успокоившись.

– Тогда встаньте и просто стойте, – кивком головы он указал на место рядом с собой.

Я попыталась подняться и пересилить страх, но, увы, так и не смогла пошевелиться. Мое подсознание просто не желало слушаться меня и делало только то, что ему заблагорассудится. Над телом в этом вопросе я была попросту не властна.

– Что ж, будем тренироваться, – лорд потер переносицу. – У нас целый месяц впереди, надеюсь, что по его окончанию вы хотя бы не будете напоминать идиотку, которую я пытаюсь убить на месте без суда и следствия. На сегодня можете быть свободны.

– Но эта моя комната, – неуверенно пробормотала я.

– Тогда вам покажут, где будут проходить тренировки, – мужчина развернулся и вышел, на прощание оглушительно громко хлопнув дверью.

Глава 4

Иногда люди совершают ошибки и даже не замечают этого. Возможно, я тоже допустила непоправимую оплошность, желая избежать страшной участи. Вот только девушке, которой некуда было податься, размышлять о подобных мелочах было совершенно противопоказано. Все что я могла – это безмолвно следовать по пути, которым вели меня боги. Ежедневные старания, труды и терпение однажды должны были окупиться и привести меня к рассвету новой жизни.

Но чем отчаяннее я пыталась сопротивляться перед неурядицами и невзгодами, тем стремительнее разочарование и одиночество утаскивали меня на дно. Лишенная семьи и дома, я скиталась в темных закоулках собственной безысходности, не понимая, как выжить. Пыталась отыскать любовь на осколках израненного сердца, раз за разом вдребезги разбивая все, что только могла. Ломала собственную жизнь и судьбу в угоду невероятным поворотам жизненного пути.

И если однажды мне кто-нибудь скажет, что я сама виновата в том, что меня преследуют неудачи и одни лишь смерти, я рассмеюсь этому самоуверенному наглецу в лицо. С улыбкой на устах красноречиво напомню о том, что я по крайней мере жива. В мире, который окутан печалью, трагедией, скорбью и проблемами оставаться единым целым с самим собой —уже невероятная роскошь, которая позволена не всем.

Быть мной – это не просто существовать в качестве красивой оболочки с милым личиком, это переживать множество проблем, которые связаны воедино нерушимой цепью событий. Мое стремление – пройти путь до конца и вырвать у неприятеля возможность быть кем-то больше, чем ширма. Все это ярко переплетается в груди и разлетается вдребезги с каждой неудачной попыткой.

Этой трагедии возможно было избежать. Но кто поверит маленькой глупой девочке, которая понятия не имеет о том, что происходит в мире взрослых дяденек и тетенек. Вот и мне никто не поверил, когда я пыталась вырвать собственную жизнь из кровожадных лап смертельной опасности. Только рассмеялись мне в лицо и покрутили пальцем у виска, предложив отцу сдать меня в отделение местной больницы, где до конца своих дней я была бы прикована к койке.

Мою историю, мою боль, мой страх… Все это приняли за глупую шутку и вывернули наизнанку таким образом, что я осталась на обочине мира. А когда у тебя отнимают последнюю надежду и шанс на дальнейшее существование, в голове что-то перещелкивает. Свет надежды постепенно гаснет, затягиваясь стальной пленкой полумрака. Ты окончательно перестаешь гнушаться чем-либо и начинаешь действовать только в угоду собственным интересам. Пытаясь добраться до горла тех, кто низверг тебя в эту бездну боли. Точно так же поступила и я… Забыв о гордости и чести пошла по наклонной дорожке преступного мира.

Ежедневно рассматривая через призму собственной боли картины проплывающего перед глазами мира, я все отчетливее осознавала одну нерушимую истину: мне нет места в мире аристократии, лицемерия и обмана. Точнее, в нем не находилось крупицы счастья для крошечной души. Для жалкой наследницы графского рода, которую ненавидели все, даже ее собственные оставшиеся в живых родственники. Такая «я» не могла нормально существовать и дарить взамен хоть что-то. Не знала, как это возможно – отдавать и не требовать ничего взамен. Наверное, не попади я в руки своей учительнице, наставнице или тиранше, просто пропала бы и сгинула на этом белом свете.

Возможно, сейчас, заглядывая в свое прошлое, я ненавижу судьбу за то, как она со мной обошлась, но я не могу сказать, что это было чем-то плохим и ненавистным. В одиночку скитаясь от одного угла к другому, я смогла найти ту самую точку невозврата, преодолев которую, потеряла всякое лицо и человечность. Превращаясь в себя настоящую, раскрывая душу и обнажая сердце.

Мне перестало каждый раз становится больно и обидно, когда я смотрела на счастливые и улыбающиеся лица детей. Затуманилось все в сплошное наваждение и растворилось в суете настоящего. Я забыла обо всем, включая саму себя. Просто стала образом, накинутым на плечи. Снимая теплые шали очередных «я», ты уже не чувствуешь себя человеком. Лишь жалким образом очередной личности, которой позволено существовать лишь месяц.

Это стало моей истинной, моей судьбой и моим защитным плащом, с которым я не желала расставаться за все сокровища мира. Сколько раз люди, встречающиеся мне на извилистом пути, пытались протянуть руку помощи, но сердце, познавшее столько боли и обиды, просто не могло найти в себе силы, чтобы принять человеческую доброту. Я перестала в нее верить… Всё что у меня осталось – ненависть, обида и печаль, которыми я упивалась ежедневно. Купаясь в них и ища опоры. Любые нормальные отношения, которые могли быть, я не принимала. Так что я не могла жаловаться и упрекать хоть кого-то в своем невежестве и горе. Я все разрушила сама.

Теперь, сидя в одиночестве, все, на что я могла надеяться и во что верить, как это на то, что однажды произойдет чудо. И тогда мое будущее хотя бы на секунду станет светлее, чем было прошлое. Но пока этого не произойдет, я не должна расставаться со своей шалью и образом, который создала для меня злодейка судьба.

Глупое стечение обстоятельств, толкнувшее меня на извилистую дорожку преступного мира, стало моим спасением и настоящей жизнью. Каждый в этом мире считал своим долгом ткнуть меня носом в то, что я занимаюсь нечестным ремеслом, и пригрозить, что мое место на плахе. Но, по правде говоря, из всего этого сброда глупцов в сияющих одеждах, самой благочестивой оказывалась именно я. Мой порок был лишь в одном, у них же каждый вздох пропитывали чернота и тлен.

Скольких людей толкали в мои объятия неожиданные встречи и заказы! Рассматривая дворцовый парк, я могла без преувеличения сказать, что одним из самых мерзких людей в бесконечной веренице лиц окажется тот самый император, который нанял меня в этот раз. И я не ошибусь, даже если мне попытаются указать на мое дурное воспитание. Потому что я видела таких негодяев в каждом, кто присылал мне письмо.