Красный Лотос

– Госпожа…

– Так надо. Так будет легче нам обоим. Понимаешь это, Кентаро? Я знаю, что понимаешь.

– Понимаю.

Он упал на колени перед ней, поклонился, касаясь лбом деревянного пола, а затем встал и тихо покинул зал, закрывая за собой двери.

Шора осталась одна, чувствуя в душе огромную пустоту. И одиночество.

Тем временем в нижних этажах башни для возвращающегося патруля открыли южные ворота. Очередной патруль выехал наружу, сменяя его. Самураи в желтых доспехах рода Нобунага сразу помчались вперед, высматривая мангутов.

Начал падать снег, засыпая Ворота Сна белым ковром.

Настоящая метель пришла вместе с ночью. Когда тучи закрыли месяц толстым саваном, на Ворота Сна обрушилось настоящее снежное наступление – с неба сыпались хлопья снега буквально пластами. Разбушевался и ветер, бешено забрасывая снегом стены крепости.

Хироши прислушивался к вою стихий снаружи, пока слуги помогали ему надеть доспехи. Черный нагрудник уже облегал его тело, а сейчас мужчины заканчивали завязывать панцирные рукава котэ; потом наложили поверх искусно сработанные наплечники. Ну Бу как старший из приближенных держал шлем с богатым, изящной выделки навершием маэдатэ. Подал своему господину головной убор, а взамен получил от еще одного приближенного мечи – короткий вакидзаси и длинную катану. Нобунага принял оружие, привязал к поясу ножны с коротким мечом, потом взял в руки катану. Слегка выдвинул клинок из ножен и долго всматривался в ползущие по стали красные узоры.

Алый Клинок знал, что Бессмертная рядом. Что уже скоро сможет напиться божественной крови. Это страшное оружие из преисподней было, как считал Хироши, разумным. Возможно, более разумным, чем держащий его человек.

Он убрал клинок в ножны и заткнул их за богатый пояс.

– Все ли готово, друг? – спросил он.

Ну Бу был потрясен. Его господин обращался к нему так лишь тогда, когда их ожидала тяжелая схватка.

Когда не исключал, что она может стать последней.

– Да, господин! Наши солдаты предупреждены, каждый знает, что должен делать, – ответил он.

Хироши положил ладонь на один из наручей гиганта.

– В таком случае вперед. Пусть духи снега скроют наши намерения до последней минуты.

Гигант поклонился, как и остальные, уже одетые в доспехи приближенные.

Хироши вышел на плац. Он был готов ко всему.

Патруль, высланный в сумерках на юг, запаздывал. Ожидающие его на стенах воины уже предполагали наихудшее. А когда еще и пошел снег, ситуация стала совсем нервной – мангуты славились тем, что использовали погоду для сокрытия своих намерений. Когда шел проливной ливень, могли заставить противника преследовать себя – для того лишь, чтоб кони врага завязли. Тогда дикари свободно расстреливали из луков такую барахтающуюся в грязи армию. Или напротив, в жаркие дни они скрывались в лесах и тени, заставляя противника двигаться в полном обмундировании по открытому пространству. Захватчикам неведомо было понятие чести, столь близкое воину Ниппона, – для них важны были лишь военные хитрости, уловки и конечный результат – победить, сломить боевой дух врага. И унизить его.

Снежная круговерть была бы для них настоящим подарком.

Командиры отдельных участков прохаживались по стенам, раздавали приказы, сами пытались высмотреть врагов в долине. Смешанные отряды Красного Лотоса и господина Нобунаги хорошо находили общий язык, но по какой-то причине этой ночью на страже больше было солдат в желтых доспехах, а красные самураи госпожи Шоры сладко спали в комнатах и казармах.

Все высматривали пропавший патруль.

Или мангутов.

Снег обманывал взгляд, холод впивался в тела под доспехами.

Наконец солдатам показалось, что что-то сверкает в темноте, как будто далекий факел.

Одна вспышка, потом две сразу, перерыв – и опять две. Сигнал патруля!

Этот сигнал был оговорен на тот случай, если разведчики задержатся и вернутся в темноте. Так они должны были дать знать о себе, чтобы им как можно скорее открыли ворота.

– Впустить! – крикнул офицер, отвечающий за нижний этаж. Так вышло, что именно он носил красный доспех, при этом командуя отрядом, почти целиком состоящим из людей господина Нобунаги.

Щелкнули цепи, ворота с шумом распахнулись.

Из темноты со свистом вылетела стрела, попала прямо в рот одному из солдат, пробила губы, раздробила зубы! Самурай, захваченный врасплох, рухнул на спину.

У стрелы было характерное, окрашенное в черный цвет оперение. Такие стрелы использовали мангуты!

– Нападение!!! – успел еще выкрикнуть офицер. Он так интенсивно высматривал в темноте врагов, что совершенно не обратил внимания на блеск стали сзади за собой. Вакидзаси рассек его горло, кровь хлынула на красный нагрудник. Солдат господина Нобунаги вытер со стали кровавые потеки.

Переодетые в мангутов разведчики влетели во двор, метали с седел ножи и стрелы направо и налево – целясь только в одетых в красное людей госпожи Шоры.

– Тревога! Нападение! – кричали для отвлечения внимания люди Хироши.

Кто-то начал бить в колокол, поднимая тревогу.

Люди Красного Лотоса метались, не понимая, что делать. И быстро гибли, когда их встречали мечи еще недавно союзных воинов.

Ворота Сна проснулись этой ночью с криком.

Шум не достиг верхних этажей крепости. Там люди Красного Лотоса все еще спали, как им и приказали офицеры. Отдохнув, они должны были принять дежурство утром.

И потому не слышали, как несколько десятков людей пробирается в их комнаты и казармы, не видели блеска изогнутых мечей.

Кто-то всхрапнул, кто-то кашлянул, кто-то сквозь сон прошептал имя любимой куртизанки.

Офицер дал своим людям молчаливый знак. Мечи упали почти одновременно, идеально синхронно пронзили спящих. Некоторые успели проснуться, почувствовать в себе сталь, другие не проснулись уже никогда.

Кровь потекла на каменные и деревянные полы.

Несколько десятков людей госпожи Шоры погибло, не успев даже достать оружия.

Акинобу проснулся, слыша шуршание – это отец кружил по дому. В первое мгновение ребенку показалось, что отец снова пьян, но нет – мужчина держал ножны с мечом и ходил от окна к окну, приглядываясь.

– Па… папа?

– Тихо, сынок! Что-то происходит!

– Что?..

– Нападение!

Акинобу задрожал. Уже? Неужели мангуты уже здесь?

Он вскочил с постели, бросился к окну.

– Акинобу, я же говорил!..

Отец не закончил, потому что мальчик уже выглянул наружу. Увидел желтое пламя факелов, танцующее на стенах соседних хат, слышал какой-то шум.

А потом в его поле зрения показались люди в красных доспехах. Сперва бежали, потом повернулись лицом к тому, кто их преследовал. Двое тут же рухнули, когда стрелы сбили их с ног.

А потом случилось нечто абсолютно непонятное!

На оставшихся самураев обрушились всадники. Они были одеты иначе – носили простые черные доспехи и сражались странным оружием, непохожим на мечи воинов Ниппона.

Но самое плохое было то, что вел их одетый в желтый панцирь гигант на огромном коне.

Господин Ну Бу, слуга Нобунаги Хироши.

Великан ударил копьем и сшиб с ног одного из красных самураев, а одновременно его конь свалил другого. Ну Бу ударом пригвоздил врага к земле, а потом потащил за собой умирающего, жалобно стонущего противника.

Тем временем люди в черном убили остальных – их странные мечи рубили быстро, были похожи на убийственные вспышки огня.

Отец отодвинул Акинобу от окна.

– В подпол, слышишь, мальчик?! Так, как я тебе велел – в подпол, пока все не закончится!

– Но что должно кончиться? – Ребенок заплакал.

– Убийства…

Однако убийства не собирались быстро заканчиваться.

Верхние этажи Ворот Сна проснулись вскоре после первого нападения. Офицеры госпожи Шоры надели второпях доспехи и побежали к своим солдатам – лишь для того, чтоб обнаружить казармы, полные трупов.

Лишь тогда они поняли, что происходит.

Предательство!

Но принять бой было еще не поздно. Совсем нет!

Они собрали уцелевших, приказали отступать на верхние этажи. Встречных солдат Нобунаги велено было убивать без предупреждения. Сам господин Хироши, как предатель, тоже при случае не должен был получить пощады.

Одновременно сильный заслон был выставлен для защиты перед атакой снизу. Людей, дерущихся на нижних этажах крепости, спасти уже не удавалось – они должны были рассчитывать лишь на собственные силы.

И сохранить честь, погибнув геройски.

Удалось закрыть одни из ворот, а потом еще одни, и еще.

И здесь отряд госпожи Шоры наткнулся на людей из главной крепости.

Солдаты Нобунаги атаковали тут же, но самураи Красного Лотоса показали, как умеют сражаться подданные рода Секай.

Каждый воин Нобунаги, убитый здесь, – это минус один, сражающийся наверху. Так что самураи бросились на них с бешеным криком «Урагиримоно-но ши!».

Смерть предателям!

Зазвенели мечи, два отряда сошлись в яростном бою. Железо поблескивало в темноте. Кто-то закричал, другой схватился за разрубленное горло, присел, истекая кровью.

Нагината пришпилила офицера, ведущего отряд Шоры, к деревянным воротам – но тот не собирался один отправляться на тот свет. Быстрым ударом он отрубил древко, а потом бросился вперед и рубанул еще раз. Меч вошел в шею не успевшего среагировать противника, все еще держащего укоротившееся древко нагинаты. Кровь брызнула фонтаном.

Оба – офицер и самурай – умерли почти одновременно. Какая же прекрасная, славная смерть!

Люди Нобунаги получили преимущество, окружили последнего окровавленного воина Красного Лотоса. Тот яростно защищался… а потом вдруг с удивлением обнаружил, что никто из врагов не атакует!

– Ну идите! Идите, предатели! – закричал он хрипло. – Проклинаю вас и ваших матерей! Проклинаю вашего господина, предателя! Идите! Бейтесь со мной!

Ворота за самураем с треском распахнулись, внутрь ворвался кто-то на огромном скакуне.

Господин Ну Бу ударил копьем, смел воина с лица земли.

Кровь брызнула во все стороны, а воины невольно расступились при виде того, как оружие гиганта изуродовало их противника.

Тело, разорванное в поясе пополам, лежало в луже крови.

Ну Бу подъехал ближе, нанизал тело на острие копья… и поднял, как цыпленка на вертеле.

– Красный Лотос, открывай нам! – закричал он в сторону верхних этажей, откуда на него смотрели люди Шоры. – У меня тут кое-что твое!

Однако Красный Лотос не слышала этих издевательских слов. Она находилась в своей комнате под охраной нескольких верных самураев.

– Измена, госпожа! – как раз докладывал один из них. – Господин Нобунага ударил нам в спину!

Шора не слушала его. Смотрела в сторону, на своих верных служанок, которые готовили ей вечернюю ванну, когда пришла весть о нападении. Лепестки роз все еще кружили по поверхности молочно-белой воды.

Женщины не плакали, не рыдали, но явно были очень напуганы.

– Мы должны удержать верхний замок, но это трудно. У господина Нобунаги есть люди и здесь. Крепость – это целый лабиринт, причем лабиринт, охваченный стычками, в которых наши люди сражаются с предателями, – пояснял дальше солдат. – Но в конце концов они дойдут и сюда. Нам надо…

– Вам надо быть со мной до конца, – ответила наконец Шора. – Я запрещаю вам уходить. Не знаю, чего хочет господин Нобунага, но он явно знает, что не может меня убить. Однако то, что я Бессмертная, не значит, что я буду рисковать жизнями моих верных воинов и слуг. Вы останетесь со мной, а когда прибудет господин Нобунага, я с ним поговорю. С ним, и ни с кем иным. Кто бы ни переступил этот порог, – она указала на вход в комнату, – если на нем не будет цветов клана Секай, умрет!

– Да, госпожа!

Она вновь взглянула на женщин, забившихся в угол.

– Не пугайтесь, мои прекрасные подруги, – сказала она. – Я буду с вами до конца.

«Где же ты? – подумала она. – Где ты, мой Дух?»

Они знали, что госпожа Шора отослала его. Тот, кто всегда находился рядом со своей госпожой, получил приказ оставить ее. Красный Лотос лишилась своего самого мощного оружия.

Тем лучше.

Дух, судя по полученной ими информации, находился в одном из боковых крыльев замка. Там размещались старые склады и неиспользуемые комнаты. Из окна одной из них открывался вид на склоны горы Сенпу. Будто бы слуга Красного Лотоса имел привычку сидеть там в темноте, любуясь скалами и попивая чай.

В эту конкретную комнату вел только один вход. До чего же удобно!

Они прокрались очень тихо и остановились у порога. Дальняя часть комнаты была отделена бумажной стенкой, за которой был виден мерцающий свет. Минуту прислушивались. Где-то там гудел огонь, булькал котелок с кипятком.

Они осторожно приблизились к перегородке и тогда увидели ясно выделяющийся при свете контур фигуры.

Дух сидел у очага! Не двигался, наверняка медитировал на воду или горы. Шум боя снизу досюда не долетал, так что главный защитник Бессмертной не ожидал измены.

Пять человек. Пятерых должно было хватить, чтобы покончить с Духом.

Командир группы жестом отдал приказ.

Солдаты с ружьями тихонько взвели курки, подняли оружие, прицелились в контур фигуры на бумаге.

Командир кивнул.

Сейчас!

Грохот был оглушительный. Выстрелило сперва одно ружье, потом второе!

Они не ждали ни секунды – трое остальных рассекли бумагу, с криком ворвались внутрь, готовые добить раненого Духа, рассечь его на кусочки, чтоб потом принести их в дар господину Нобунаге.

Но Духа там не было.

Только котелок, который упал с подвеса и теперь лежал в огне.

Шипела вода, выливающаяся из пробоины в нем на угольки.

Воины крепче сжали рукояти мечей, нервно оглядывались. Стрелки начали как можно скорей перезаряжать свои ружья.

– Где же он? – с опаской перешептывались они между собой.

– Тихо! – цыкнул офицер, прислушиваясь. Хотел уловить отзвук шагов, скрип старого дерева, что-либо, что предвещало бы нападение.

Они забыли, что Духа услышать нельзя.

Он упал на них сверху, пинком отправил одного из противников в огонь. Мужчина споткнулся и упал прямо в очаг; пламя охватило его доспех, лизнуло лицо, ворвалось с дыханием в горло и легкие.

Кентаро развернулся, блеснула сталь. Катана рубанула командира прямо в лицо, оставляя кровавый шрам.

Мужчина, попавший в пламя, в безумии вился в нем и выл, командир же, напротив, спокойно упал на колени и замер… можно было бы сказать, что с удивленным выражением лица.

Если бы у него все еще было лицо.

– Проклятый! – Один из воинов прицелился из ружья, но Дух отпрыгнул и вновь исчез в темноте.

Они сжались в тесную группу, встав спиной друг к другу. Безумная игра света и тени, их товарищ, все еще безумно воющий и мечущийся на полу, бульканье вытекающей из дыры в котелке воды, шипение углей.

– Не разделяться!.. – шепнул один из воинов – трудно сказать, отдавая приказ или пытаясь удержать самого себя от бегства.

Движение где-то сбоку.

Один выстрелил, другой с катаной бросился туда.

– Не разделяться!!!

Слишком поздно.

Духа там не было! Мужчина с катаной влетел в тень… и ударился о каменную стену.

Кентаро тем временем напал на того, который кричал, чтоб не разделялись. Ударил его плечом, подталкивая к огню, а потом нанес удар мечом.

Кровь забрызгала бумажную стенку, разлилась по ней алым узором.

– Он здесь!

Солдат навел ружье на летящего к нему Духа. Потянул за спуск, зашипел зажженный заряд.

Но Дух был быстрее.

Мгновенное движение меча, удар. Катана оттолкнула ствол в сторону, прямо на того, который только что собирался сражаться со стеной. Оружие выстрелило.

Кентаро проигнорировал грохот выстрела, ударил сверху наискось, отрубая противнику руки. Из обрубков хлестнуло красным, солдат завизжал.

Визг захлебнулся, когда Дух молниеносно повернул клинок и ударил вновь.

На мече заплясали оранжевые отблески – это огонь из очага восхищался мастерством фехтовальщика.

Дух взглянул на тело, лежащее в растущей темной луже. Стон откуда-то сбоку.

Это последний из врагов! Он пытался отползти к выходу, одновременно зажимая рукой бок в том месте, куда попала пуля товарища.

Воин заметил краем глаза блеск меча. Перевернулся на спину, поднял руки в жесте сдачи.

– Пощады! – прошептал он.

Дух приколол его к полу одним ударом изящного клинка.

И все стихло. Даже вода перестала шипеть, выкипев. Испарившись так, как испарились жизни этих людей.

Кентаро быстрым движением чибуруи смахнул кровь с лезвия, вернул его в ножны, остатки красного вытерев пальцами. Меч должен пить кровь, а не тонуть в ней.

Дух обернулся, оглядел комнату. Вздохнул.

Он направился в один из углов зала, перешагивая по пути все еще дымящийся труп человека, которого толкнул в очаг. В углу присел на корточки, поддел пальцами половые доски и запустил руку в щель.

Оттуда появился на свет темный деревянный ящичек, мастерски украшенный изображением ловящих рыбу цапель. Кентаро открыл его, достал снаряжение.

Где-то там все еще шла битва, а его госпожа, Красный Лотос, нуждалась в своем Духе.

Блеснули острые как бритва звездочки сюрикенов и скрылись в рукавах Кентаро. Потом настал черед красноватой цепочки – связанные шнурком бумажные сверточки. Петарды, помогающие отвлечь внимание противника или ослепить его. И, наконец, длинный тросик, законченный диском с одной стороны и сложной формы кинжалом с другой – кёкэцу-сёгэ. Это был первый инструмент, которым научил его пользоваться Седой Пес Ину. «Там, где не пройти, следует проползти, – говаривал он. – А там, где и проползти нельзя, следует перелететь». Кёкэцу-сёгэ как раз это и позволяло – тросик, закрепленный на левом наруче, мог быть выброшен, практически выстрелен, на значительное расстояние коротким движением руки. Острый кинжал с легкостью входил в дерево или другую мягкую поверхность, позволяя Духу подняться по тросу. Или, при желании, быстро сменить позицию и высоту – сложная оплетка шнура давала ему возможность растягиваться.

Сейчас, когда вся крепость была охвачена боем, это приспособление давало Кентаро единственную возможность добраться до верхних частей Ворот Сна.

Он закрепил на себе снаряжение, отложил ящичек.

– Я иду, госпожа, – шепнул он.

Бросился бежать, вылетел на балкон, прыгнул. Еще в полете резко дернул левой рукой, как будто хотел ударить невидимого противника. Кёкэцу-сёгэ выстрелило тросом, зацепы вонзились в скат следующей крыши наверху. Кентаро дернул, чувствуя, как эластичный шнур поднимает его вверх.

«Я иду, госпожа. Иду».

Акинобу дрожал, прислушиваясь к тому, что происходило снаружи. Он укрылся в подполе, как приказал ему отец, но сейчас не был уверен, хорошая ли это была идея. Что, если бабушку и отца убьют? Мальчик останется один, ему не выжить в трудном мире взрослых. Может быть, удалось бы найти мастера, который выучил бы его боевым искусствам, чтоб отомстить за смерть родных… но может быть, пришлось бы умирать от голода в придорожной канаве.

Бой.

Он не был таким славным, как о нем говорили легенды. В них самураи были людьми, полными чести, для которых бой был не только исполнением обязательств перед господином, но также и поводом укрепить самодисциплину, да и просто – удовольствием!

Но сейчас мальчик видел нечто иное – страшную беспощадную резню, в которой не имели значения честь и дисциплина. Только безжалостное убийство противника. Где-то там кричали люди, визжали насилуемые женщины. Кровь мешалась с грязью, и все это среди танца до сих пор падающих с неба снежных хлопьев.

Как-то по-другому он себе это представлял.

– Акинобу, ты там? – донесся сверху шепот отца.

– Да, папа…

– Не выходи. Что бы ни происходило, не выходи!

Впервые в жизни мальчик готов был беспрекословно послушаться старших.

Кентаро вскочил на крышу, побежал по ней, чтобы потом снова прыгнуть, отлететь от стены, метнуть кёкэцу-сёгэ и с разгону взлететь еще выше.

Прошел по узенькой крыше над одной из стен. Под собой видел крохотных людей, сражающихся между собой в нижней части крепости. Желтый цвет Нобунаги явно доминировал над красным клана Секай, а на главном плацу безумствовал Ну Бу, гигант на столь же грандиозном скакуне. Его копье описывало сверкающие полукруги, сбивая с ног противника за противником. Кентаро хотел убить гиганта, но на это не было времени – госпоже Шоре требовалась его помощь. Требовалась немедленно!

Он влетел через окно внутрь замка и сразу увидел следы боя.

На деревянном полу лежали, скорчившись, тела в красных доспехах. Одно из них было прибито к стене копьем.

Он напряг слух. Наверху все еще шел бой, но силы Нобунаги явно брали верх – самураи клана Секай защищались из последних сил. Его товарищи по оружию, смелые воины, которых он знал многие годы, сейчас гибли от предательских ударов.

Кентаро предчувствовал, что такой день может прийти. Должен был предчувствовать. Седой Пес Ину всегда повторял – готовься к худшему и надейся на лучшее. Именно так с молодых лет он и учил Кен-таро.

«Для этого я и создан, – подумал Дух. – Идеальный инструмент убийства. Оружие, одетое в людскую плоть, чтобы никто не догадался.

Я иду, госпожа».

Окровавленный самурай поклонился своему господину.

– Они вот за теми дверями, – доложил он Хироши, указывая на раздвижные фрамуги. – Госпожа Шора, несколько последних, самых преданных воинов и ее служанки.

Нобунага взглянул перед собой.

Значит, сейчас все и решится. Будущее Ниппона, его спасение или погибель, находится за этим тонким слоем бумаги.

– Я ворвусь туда со своими людьми, господин! – бросил стоящий рядом Мацухори Арагами. Его глаза горели, а губы скривились в сумасшедшей улыбке. Он всегда так выглядел, когда безумие битвы овладевало им, а сегодня Арагами убил многих. Но ему все еще было мало – кровь была для него наркотиком, который после первого раза требует все больших и больших доз.

Нобунага чувствовал, что это он сам, лично, должен выйти на бой с воинами Красного Лотоса. Но колебался.

«Мой отец совершил ту же ошибку в битве с мангутами, – подумал он. – Вместо того чтобы сберечь силы, отец бросился вперед и погубил почти всех, кто пошел за ним. Я не повторю его ошибки».

Тем более что Бессмертная была опаснее, чем дикари. Хотя и сама не знала об этом.

– Хорошо, Мацухори, покрой же себя еще большей славой, – сказал он наконец.

Шомиё только того и ждал.

– Зенпо-ни! – крикнул он что есть силы.

Воины ворвались внутрь и тут же наткнулись на одетых в красное бойцов клана Секай. Блеснули мечи.

Воины сошлись в смертельном бою, кровь хлестала на стены. Мацухори разрубил одного из врагов, быстро обернулся, парировал горизонтальный удар катаны, отбил, концом своего меча нанес контрудар под мышку противника. Кровь ударила настоящим гейзером, заливая лицо шомиё. Но ее соленый вкус лишь добавил ему ярости!

Он зарубил очередного врага. Не видел Красного Лотоса, вокруг него были лишь боль, смерть, блеск мечей.

Ударил раз и еще раз, наконец увидел госпожу Шору. Хотел броситься к ней, притащить к своему господину, но дорогу ему заступила какая-то женщина. Женщина!

Молодая служанка бросилась на Мацухори с длинной острой шпилькой, которой до того скалывала волосы, – предательское оружие гейш и проституток!

Воин поймал ее за запястье, убил быстрым ударом. Катана вошла в рукав кимоно и пробила служанке бок. Девушка упала, изо рта ее пошла кровь. Но тем временем на шомиё бросилась очередная, и эта достигла цели – шпилька неглубоко, но вонзилась в тело Мацухори.

Мужчина бешено зарычал, обернулся, ударил мечом.

Тело женщины выглядело даже смешным, когда ее руки взметнулись к шее, из которой вверх забил гейзер крови. Голова служанки отскочила от стены и покатилась по деревянному полу, оставляя за собой алый след.

Тогда Мацухори осознал, что самураи Красного Лотоса мертвы, а защищают Шору уже только женщины.

А точнее, всего одна женщина, красавица служанка, затмевающая красотой даже свою госпожу. Тоже держала шпильку в тонких пальцах, но не атаковала шомиё, а лишь смотрела на него, и в ее глазах ярость смешивалась с ужасом.

– С дороги! – заревел самурай. Этого хватило. Девушка выронила оружие, рухнула, сжавшись под стеной и дрожа всем телом.

– Прости!.. – шептала она. – Прости, о Бессмертная! Я не могу… не могу!

Мацухори молча прошел мимо нее. Подошел к Красному Лотосу.

Шора смотрела на своих мертвых защитников, лежащих сейчас в растущих лужах крови. Они сражались до конца и погибли с честью. Ее отец был бы горд за своих самураев. И она смотрела на них с гордостью, а потом перевела взгляд на Мацухори и входящего в комнату Нобунагу. Для них в ее глазах было лишь презрение.

– Мы пришли, моя госпожа, – обратился к ней Нобунага. – Пришли за тобой.