Леди Пятница

– Почему? – не понял Придурок.

Милка безнадежно вздохнула:

– Потому что против часовой стрелки от сорок третьего до восемнадцатого – двадцать пять сегментов. А по часовой от сорок третьего до восемнадцатого – тридцать пять.

– А, да, верно, я просто не сосчитал, – сказал Придурок. И ткнул рукой вправо: – Вперед – это ведь туда?

– Нет, это назад, – сказала Милка. – Ты стоишь лицом к кратеру. – И подтолкнула Листок: – Давай двигайся. Чем быстрее мы тебя отведем, тем скорее тебя приставят к работе.

– К работе? – переспросила Листок. – К какой такой работе?

– Там увидишь, – сказала Милка. – Пошевеливайся!

Листок сдвинулась с места и пошла. Процесс ходьбы ощущался очень странно, приходилось осознанно делать мелкие, слабые движения, чтобы удержать равновесие. Как на Луне? Нет, все же не так: китайские космонавты, высадившиеся там несколько лет назад, двигались совсем иначе. Листок прикинула, что гравитация составляла процентов восемьдесят пять от обычной земной. Как раз такая, чтобы без конца спотыкаться.

Грубо вырубленный проход с его газовыми факелами тянулся несколько сот ярдов, плавно заворачивая влево. То тут, то там попадались двери, иногда с обеих сторон сразу. Это были деревянные двери самого обычного вида, выкрашенные в одинаковый бледно-голубой цвет, с весьма разнообразными бронзовыми ручками, вид и форма которых могли означать, что там, за дверьми… а могли и не означать.

– Не гони, – крикнула Милка. – Сворачивай направо, на лестницу.

Листок замедлила шаг. Впереди по правую руку виднелась открытая арка. Справа белой краской была нарисована цифра 42. Листок присмотрелась и вместо краски увидела мозаику из крохотных кусочков слоновой кости или сходного материала. Наверху арки виднелась еще одна белая цифра, на сей раз просто двойка.

За аркой обнаружилась лестничная площадка с цифрой 2, выложенной на полу то ли мелкими белыми камешками, то ли кусочками кости. С площадки уводила широкая лестница: слева – вверх, справа – вниз. Ступени были вырублены в скале и облицованы гладким светлым камнем синеватого цвета. Лестницу тоже освещали газовые рожки, поменьше тех, что в коридоре. Они имели форму припавших к земле леопардов и располагались не на потолке, а по стенам.

– Вверх! – приказала Милка.

Листок повернула влево и, делать нечего, полезла вверх по ступеням. Подниматься пришлось долго, но наконец впереди показалась другая площадка. На ней значилась цифра 3.

– Еще три пролета, – сказала Милка.

Даже в условиях пониженной гравитации подъем выдался долгий. Между третьим и четвертым уровнем Листок насчитала триста ступенек. Примерно столько же отделяло четвертый от пятого – правда, разок девочка сбилась со счета, отвлекшись на переживания о своих домашних и о себе лично.

За все время восхождения они не встретили ни души. И на уровне – или «круге», как выражалась Милка, – номер шесть в пределах видимости никого не оказалось. Коридор, куда они попали, выглядел почти точной копией того, по которому далеко внизу уходили лунатики. Листок приметила разве что легкие различия в цвете и текстуре скалы.

– А теперь пойдем вкруговую к восемнадцатому сегменту, – сказала Милка.

– Ненавижу это местечко, – бросил Придурок. – То ли дело у нас в Доме…

– Цыц! – прикрикнула Милка. – Никогда не знаешь, кто может подслушать!

– Но я же просто хотел сказать, что…

– Вот и отдохни от этой мысли. Нет, все же за какие прегрешения меня поставили в пару с тобой, а, Фиорин?

Листок с некоторым разочарованием услышала настоящее имя Жителя. Она уже привыкла мысленно называть его Придурком и собиралась называть так впредь. А как это делать, когда знаешь имя?

– Понятия не имею, – говорил он между тем. – Может, ты сунула кого-нибудь случайно под пресс? Запрессовала?

– Нет, я вызвалась по собственному желанию. Думала, это откроет путь к повышению… А теперь помолчи. Чем скорее мы сбагрим с рук этого ребенка, тем скорее сможем налить по чашечке чая и задрать ноги на стол!

– Чай? У тебя чай есть? – обрадовался Фиорин. – Правда?

– Да. Я получила ящичек от тех крыс, когда мы последний раз были дома. Шевелись давай!

После упоминания о чае они значительно прибавили шагу. Теперь Фиорин шагал первым. Если сопоставить номера, попадавшиеся через каждые несколько сотен шагов, с тем, что Листок удалось рассмотреть на развернутой Жителями карте, они шли кольцевым проходом, разделенным на главы. Или на сегменты, как циферблат. Коридор тянулся по внешней стороне круга, значит все комнаты и, видимо, меньшие коридоры тянулись от периметра к середине. То бишь до границ того большого синего пятна в центре.

Листок потратила некоторое время, пытаясь вычислить примерный размер круга. Если в нем шестьдесят сегментов и от одного до другого около трехсот шагов – а средний шаг Листок, как она помнила, равнялся восемнадцати дюймам, – окружность получалась… берем триста раз по полтора фута, это будет четыреста пятьдесят футов или сто пятьдесят ярдов… и умножаем на шестьдесят. Выходит девять тысяч ярдов или около пяти миль. А поскольку длина окружности есть два «пи», помноженные на радиус, диаметр круга будет… будет…

Листок настолько погрузилась в вычисления, что не сразу отреагировала, когда Фиорин неожиданно остановился. Она ткнулась ему в спину, отлетела и, потеряв равновесие, приземлилась на пятую точку.

Листок начала было вставать, но в следующий миг передумала. Фиорин откинул руки назад, пальто-тренч рывком слетело с него, выпустив матово-голубоватые крылья. Длинные перья мазнули девочку по лицу. Тем же движением он выхватил из поясных ножен то ли короткий меч, то ли длинный кинжал – зеркально отполированный клинок пустил по стенам яркие блики.

Долей секунды позже Милка последовала его примеру, буквально перепрыгнув через Листок. Газовое пламя потолочного рожка фыркнуло и зашипело – Жительница пронеслась прямо сквозь огонь. Ее крылья, как и у Фиорина, были бледно-голубого цвета. И в руках – такой же зеркальный кинжал.

Листок никак не могла рассмотреть, что они атаковали – или от чего защищались, – их оружие сверкало слишком ярко. Девочка видела только бешено бьющиеся крылья да световые следы вроде тех, что получаются, когда с большой выдержкой снимают уличное движение.

Потом мимо нее кувырком пролетел Фиорин: его отшвырнуло футов на тридцать назад по коридору. Врезавшись в пол, он прокатился еще не менее двадцати футов, чтобы наконец удариться в изгиб стены.

Тогда Листок разглядела напавшего. Или его часть. Это было длинное серое… щупальце? гибкий побег? – толщиной с ее ногу и десять футов длиной. Щупальце росло из пятнисто-серой штуковины, овальной, как мяч для американского футбола, только величиной с холодильник. Штуковина удирала в глубину коридора, двигаясь по-крысиному, хотя ног у него Листок не заметила. Зрелище длилось ровно секунду. Кинжал Милки рассек щупальце на несколько кусков и глубоко вонзился в серую тушку. Удар сопроводила столь мощная вспышка света, что Листок не просто временно ослепла, но и почувствовала жар на лице – ощущение, сходное с тем, когда обгораешь на солнце.

Зрение вернулось через несколько секунд. За это время разум и тело Листок успели сообща сделать вывод: пора как следует испугаться! И не просто испугаться, но и что-нибудь сделать! Желательно – удрать, да поскорее и подальше!

Но когда Листок снова смогла видеть, пусть и сквозь плавающие точки и темные кляксы, она сумела подавить страх. Этому немало помогла Милка, пинками сгребавшая в кучу остатки поверженного супостата. И все ее движения говорили о том, что существо более не представляло угрозы. Вернулся и Фиорин. Подошел как ни в чем не бывало.

– Что это было такое? – спросила Листок.

Голос прозвучал жалко, и она сама его услышала словно издалека.

Глава 5

– Открывайте! – повторил Артур. – Не то дверь с петель снесу!

Он вытащил клинок из почтовой щели, и рапира вновь стала жезлом. Как с надеждой предположил Артур, это могло означать, что врагов в непосредственной близости более нет, а таившийся за дверью был дружелюбен. По крайней мере – нейтрален. Еще было очень похоже, что передышка измерялась минутами. Кабы не набежала новая орава пустотников, да во главе с вожаком. Кто там ими командовал? Это мог оказаться кто – или что – угодно. От Сумрака Субботы до новопустотников, офицеров Дудочника. В любом случае Артур предпочел бы наблюдать их прибытие изнутри башни.

Прямого ответа на его крик не последовало. Артур набирал воздуха в грудь, чтобы в третий раз повторить свой приказ, одновременно соображая, что же все-таки делать, если ему так и не откроют, – но по ту сторону лязгнули отодвигаемые засовы, и дверь, заскрипев, отворилась.

Наружу высунулся Житель, тощий, но весьма жилистый. Он нервно огляделся по сторонам и сказал:

– Входите, сэр, входите скорей. Вы же не собираетесь всех нас поубивать?

– Я никого не убью, – пообещал Артур.

Житель отодвинулся в сторонку, пропуская мальчика, потом с усилием затворил дверь. И то сказать, она была толщиной в добрый фут, вся окованная железом. Житель задвинул несколько здоровенных засовов, потом опустил брус, годный быть главной крепью очень глубокой шахты и противостоять весу несчетных тонн камня.

Артур огляделся в небольшой прихожей. Здесь не обнаружилось ничего интересного, если не считать сыроватых стен и закрытой внутренней двери напротив. Она выглядела чуть менее капитальной, чем внешняя. И было по-прежнему очень зябко.

– Я просто обогреться хочу, – сказал Артур. – Кто вы?

– Марек Позолота, сэр. Ведущий Сусальщик, второй класс, девяносто семь тысяч восемьсот пятьдесят восьмой в иерархии Дома. Так вы нас не убьете? И мельницу не будете разносить?

– Нет, – сказал Артур.

Ему некогда было гадать, с чего бы Жителю, значительно превосходившему его ростом, настолько бояться мальчишки, и притом смертного. Немного помявшись, Марек открыл вторую дверь и жестом пригласил Артура внутрь.

Мальчик шагнул через порог – и чуть не отшатнулся: его встретила настоящая волна жара, а в глаза ударил желтый яростный свет.

– Ух ты! – вырвалось у него. – Ну и горячо тут у вас!

Он как будто шагнул из снегов прямо в разогретую сауну. За дверью помещалось открытое пространство величиной с дворец спорта: наружные размеры башни никак такого не предполагали. Артур уже не удивлялся подобному, успев попривыкнуть, что в Доме многие помещения оказывались куда больше, чем казалось снаружи. А вот к чему он оказался совсем не готов, так это к мощному жару и красно-желтому свету, а также к их общему источнику: посреди хоромины разлилось большое озеро золотого расплава. Величиной оно не уступало олимпийскому плавательному бассейну, только не было утоплено в пол, а, наоборот, возвышалось над ним кристально-прозрачными стенами не менее шести футов высотой.

Раскаленное жидкое золото стекало из бассейна в открытый хрустальный желоб, подпертый темными железными стойками. Желоб изливался в каскад из шести прудов поменьше. Возле каждого стояли Жители с десятифутовыми черпаками. Подносчики забирали почерпнутое золото и уносили в другой угол помещения, где из него отливали бруски. Еще горячими их забирали другие Жители, оснащенные толстыми рукавицами до самых локтей. Выстроившись в затылок, они переправляли золото в очередной угол. Этот угол напоминал кирпичный склад, только вместо обычных кирпичей там громоздились штабеля золотых. Выгрузив принесенные слитки, каждый Житель становился в другую очередь. Они двигались в противоположных направлениях, живо напоминая Артуру хлопотливую муравьиную дорожку.

Помимо жара и света помещение наполняло глухое механическое буханье. Оно доносилось из дальнего конца мастерской, где ось, движимая наружным водяным колесом, вращала другое колесо, поменьше, а то в свою очередь двигало множество колесиков, приводных ремней, поршней, управляя целым набором механических молотов. У самого крупного молота головка была размером с семейный автомобиль, у самого маленького – с голову Артура.

И все они били безостановочно, монотонно, ритмично. Кругом суетились Жители, то подставлявшие, то убиравшие куски золота. То, что попадало под большой молот в виде блестящего кирпича, выскакивало из-под маленького в виде широкого плоского листа. Новая вереница Жителей переправляла готовые листы в отдаленную часть комнаты, занятую двумя или тремя сотнями верстаков. И за каждым стучал молотком Житель, делая золотые листы еще и еще тоньше.

Всюду кишела безостановочная работа, тишина царила лишь там, где стоял Артур. Здесь неподвижно, словно погрузившись в сон, лежало около полусотни Жителей, каждый – с полоской бледно-голубой бумаги или пергамента, приклеенной ко лбу. Полоска тянулась вдоль носа и свисала на шею.

Артур окинул быстрым взглядом суетящихся рабочих и тех других, что лежали, обклеенные странными бумажками, но тратить время на расспросы не стал. У него имелись гораздо более насущные поводы для беспокойства.

– Кто здесь главный? – спросил он. Чтобы быть услышанным сквозь громыхание молотов, шипение текущего золота и перекличку Жителей, ему приходилось кричать. – И как бы отсюда посмотреть, что делается снаружи?

– Так вы действительно, взаправду не собираетесь никого убивать? – спросил Марек.

– Нет! – прокричал Артур. – Почему вы спрашиваете? Я что, на ненормального убийцу похож?

– Нет, – замялся Марек. Судя по голосу, он все еще до смерти боялся прогневать Артура. – Простите меня. Просто очень уж времена нынче странные… и я видел, как вы с теми пустотниками разобрались!

– Кстати, о пустотниках. Скоро они целым отрядом на вашу мельницу нападут, – предупредил Артур. – Мне нужно с вашим начальством поговорить!

Марек что-то сказал, но Артур не смог разобрать. Досадуя, он попятился обратно в прихожую, жестом зовя Марека за собой. Прикрыв дверь и добившись относительной тишины, Артур повторил свой вопрос.

– Я не знаю, кто здесь распоряжается, – сказал Марек, отчаянно сутулясь, так чтобы их головы находились более-менее вровень. – Ни один телефон не работает. Сегодня утром пришло письмо, в нем говорится, что госпожа Пятница убыла прочь, а Рассвет Пятницы, наш Цеховой Мастер, отправился в верховья канала выяснять, что там делается. После его отъезда мы получили письмо от Вышестоящей Субботы с известием, что она вступила в правление Средним Домом. Нам всем велено продолжать работу, а еще скоро явится новый Цеховой Мастер и будет нами руководить…

– Кто в Доме следующий по старшинству после Рассвета Пятницы? – спросил Артур. Его снедало беспокойство: близился штурм, отряд Подателей должен был вот-вот подойти. – И нет ли возможности осмотреть местность с башни?

– Старшая Сусальщица Элибазет Позолота, – сказал Марек. – Но она слишком занята изготовлением фольги, ее нельзя отвлекать. Я третий после Элибазет и отвечаю за получение писем. Второй – Кемен, но он на переживании и будет отсутствовать еще несколько недель. А чтобы выглянуть из башни, надо иначе открыть вот эту внутреннюю дверь. Но если вы не собираетесь убивать нас или все здесь ломать… почему бы вам просто не уйти? У нас дел, вообще-то, полно…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.