Андрей Чикатило. Ростовское чудовище

Глава 2

Андрей Чикатило родился 16 октября 1936 года в Сумской области, на Украине. От детства, которое прошло в маленьком городке Яблочное, у него сохранились, как он скажет на следствии, тяжелые воспоминания.

В начале 30-х годов Украина особенно сильно страдала от проводимой Сталиным политики коллективизации земли. Речь шла о том, чтобы уничтожить все мелкие частные земельные наделы и объединить крестьян в одно хозяйство для коллективного пользования землей (колхоз) или превратить их в обычных сельскохозяйственных рабочих в совхозах, которыми управляло государство.

Одной из составных частей принудительной коллективизации была борьба с богатыми крестьянами, или кулаками. На самом деле последние вовсе не были эксплуататорами, какими изображала их сталинская пропаганда. По одному из первых декретов, изданных Лениным после большевистского переворота в октябре 1917 года, земля отдавалась во владение крестьянам. За десять лет некоторым из них, наиболее трудолюбивым, удалось окрепнуть, создать хорошее хозяйство. Другие не смогли этого сделать. Именно на них, бедных крестьян, и на партийных работников опирался Сталин, когда начал проводить свою политику преобразований в деревне. В Ставропольском крае среди активных сторонников коллективизации была семья Михаила Горбачева, человека, которому более чем полвека спустя суждено было стать последним Генеральным секретарем Коммунистической партии Советского Союза.

Для Сталина, как и для большинства идеологов, цель оправдывала даже самые худшие средства. Донос стал главным оружием социальной чистки. В ряды главных обвинителей были призваны дети. Маленький Павлик Морозов стал образцом юного коммуниста: он выдал своего отца как кулака и был за это убит. Через тридцать пять лет, во время Китайской культурной революции, Мао Цзедун тоже умело использовал молодежь в качестве главного орудия идеологической борьбы.

Раскулачивание в СССР затронуло тысячи людей, в том числе крестьян-середняков, враждебно настроенных к колхозам, и сильно разрушило сельское хозяйство страны.

На Украине, по площади равной Франции, с особенно плодородной «черной» почвой (чернозем), крестьяне относились к коллективизации еще более сдержанно. Чтобы заставить их покориться, советская власть применила особенно жестокое и действенное оружие – голод. В 1932 и 1933 годах следствием дезорганизации сельского хозяйства и конфискации государством запасов зерна стал искусственно вызванный голод. В некоторых местах людей довели до того, что они вынуждены были прибегнуть к каннибализму.

Голод затронул не только Украину. В своих мемуарах Алексей Аджубей, бывший главный редактор газеты «Известия» и зять Никиты Хрущева, первого секретаря Коммунистической партии в 1953–1964 годах, рассказывает о поездке в Казахстан, которую совершил в 30-е годы:

«Берега рек, вдоль которых мы двигались, были пустынны. Нам попадались лишь обветшалые или совсем развалившиеся саманные дома. Мы проезжали через деревни, где человеческие скелеты валялись вперемешку с костями домашних животных. У умирающих не было сил хоронить мертвых».

По самым скромным подсчетам, число жертв достигло по меньшей мере семи миллионов. В то же самое время СССР экспортировал зерно, чтобы показать всему миру успехи коллективного сельского хозяйства.

Хотя в 1933 году Чикатило еще не родился, голод серьезно повлиял на его детство. Когда заходил разговор о тех временах, родители рассказывали ему, что его старшего брата Степана похитили и съели оголодавшие крестьяне. Правдивая или ложная, эта людоедская история оставила след в душе маленького Андрея, так же, как и рассказ об аресте его деда, настроенного против коллективизации: сосланный в Сибирь, он оттуда уже не вернулся.

А ведь он был всего-навсего середняк, труженик! – говорил Чикатило после ареста психиатрам, которым поручено было составить его психологический портрет.

* * *

22 июня 1941 года войска вермахта перешли границу Советского Союза, вынудив Красную Армию отступить. В то время Чикатило не исполнилось и пяти лет. Некоторые украинцы, подвергнутые репрессиям советской власти, причинившей им столько страданий, встретили немцев как освободителей. 30 июня украинская националистическая организация провозгласила во Львове создание Украинского государства.

По нацистам потребовалось совсем немного времени, чтобы показать истинные намерения. Притеснения, расправы и расстрелы стали обычным делом. Тогда националисты начали освободительную борьбу под лозунгом «Против Сталина и против Гитлера».

В декабре 1941 года Берлин превратил Украину в колониальное государство. Спустя восемь месяцев, в августе 1942 года, гауляйтер Кох заявил:

– Поведение немцев на Украине должно основываться на том обстоятельстве, что мы имеем дело с народом, низшим во всех отношениях… Им надо управлять железной рукой, чтобы он помог нам выиграть эту войну.

В течение двух лет, до 1943 года, Андрей и его семья находились на оккупированной территории. Его отец, сражавшийся в партизанском отряде, был взят в плен и отправлен в Германию, в концентрационный лагерь.

Яблочное два раза переходило из рук в руки: во время наступления, а затем отступления нацистской армии. Чикатило вспоминал:

– После боев подбирали разрубленные трупы, плавающие в крови… Я видел на улицах разорванных на куски детей. Свист пуль, взрывы, пожары, охваченные огнем дома…

В 1944 году, с восстановлением советской власти, возобновились и коммунистические репрессии. С территорий, которые были оккупированы немцами, Сталин под предлогом сотрудничества с нацистами выселял целые народы. На Кавказе это произошло со многими горцами (карачаевцы, калмыки, чеченцы, ингуши, балкарцы). В Крыму триста тысяч татар были изгнаны с земель, на которых обосновались несколько веков назад, и сосланы в Среднюю Азию. Многие из них погибли в дороге.

Через двенадцать лет, в феврале 1956 года, на XX съезде партии Хрущев, частично разоблачив преступления Сталина, объяснил:

– Украинцы избежали той же участи только потому, что их было слишком много и не было места, куда их переселить.

Преследованиям подверглись и миллионы людей, которых война, тем или иным образом, заставила столкнуться с капиталистической «заразой», в частности, военнопленных, для которых нацистские Lüger сменились советскими лагерями[4].

Именно это произошло с отцом Чикатило, Романом, который воевал в партизанском отряде. Захваченный немцами в плен, он был 1945 году освобожден американцами. После возвращения в СССР его отправили в лагерь неподалеку от Воркуты, на Крайнем Севере. Он вернулся чахоточным, кашлял кровью…

В послевоенном периоде, по словам Чикатило, он не вспомнит ничего хорошего: отсутствие отца, голод и холод. В самом деле, 1945, 1946 и 1947 годы были особенно тяжелыми в западной части СССР. В областях, разоренных боями, царил страшный голод. Чикатило было тогда не больше десяти или одиннадцати лет.

* * *

Пели бесспорно то, что истории, рассказанные ему родителями, война, арест и преждевременная смерть отца, голод сыграли большую роль в формировании личности юного Чикатило, то не следует забывать и о том, что десятки миллионов молодых советских людей пережили одновременно с ним примерно то же самое, однако это не сделало их серийными убийцами.

Собственно говоря, вполне возможно, что веж- ми- исторические потрясения повлияли на него меньше, чем мелкие события повседневной жизни.

В школе дети насмехались над его очками. Он с пял их и не надевал до тридцати лет. Этот пример показывает, как много для него значило чужое мнение. Став подростком, он с завистью наблюдал за романами своих одноклассников, не решаясь предложить девочке погулять с ним – боялся насмешек. Но его поведение вызвало шутки другого рода: мальчишки стали дразнить его «бабой».

Когда, наконец, он решился завести подругу и впервые остался с ней наедине, то потерпел поражение: оказался не способен как мужчина. Этот первый опыт, возможно, не имел бы драматических последствий, если бы остался единичным. Но всякий раз, когда он пытался преодолеть свою слабость, вновь терпел неудачу.

Была его проблема физиологической или психологической? Может быть, сексуальные отношения, нравы, бытовавшие в то время, предопределяли возникновение подобных затруднений. Плохие жилищные условия (иногда целая семья ютилась в одной комнате коммунальной квартиры) создавали тесноту, мало располагающую к любовным излишествам. По мнению психолога Ольги Жуковой, главным обычно считался акт сам по себе. Если выпадало несколько минут, когда никто не мешал, надо было ими распорядиться, прямо перейдя к делу, прелиминариям не было времени и места. А зачастую именно они помогают мужчине обрести уверенность и преодолеть робость.

Даже если коммунальные квартиры еще существуют, за последние годы ситуация с жильем улучшилась, особенно в больших городах. Но, похоже, это не внесло реальных изменений в любовные привычки.

Чикатило, от природы наделенный огромной физической силой, мучительно переживал свою половую слабость. Вначале он надеялся, что со временем это пройдет. Но напрасно.

– Мы с ним гуляли полтора месяца, – рассказывает Татьяна Н., одна из его тогдашних подруг. – Однажды, когда мы остались одни, Андрей захотел овладеть мной, но у него не получилось. То же самое повторилось и в следующий раз.

В средней школе он считался хорошим учеником, но не сумел получить золотую медаль, которая позволила бы ему быть зачисленным без экзаменов в высшее учебное заведение. Он предпринял попытку поступить на юридический факультет Московского государственного университета. В то время, вскоре после смерти Сталина, юридические науки не слишком ценились: всем было ясно, что правосудие больше зависит от политических требований, чем от четких и всеобщих правил. «Социалистическая законность», которая, как покажет дело Чикатило, с большим трудом насаждалась и которой продолжали систематически пренебрегать, была в то время пустым звуком. Потому, вероятно, юридический факультет престижного университета был самым доступным. Видимо, именно по этой причине Чикатило его набрал, но провалился на экзаменах.

За пять лет до него другой студент, Михаил Горбачев, основываясь на том же расчете, преуспел больше. Надо сказать, что поступление Горбачена было облегчено политической поддержкой, какой не мог располагать Чикатило, сын постояльца ГУЛАГа[5].

Ему пришлось довольствоваться другим учебным заведением, поближе к дому – техникумом связи в Ахтырке, маленьком городке Сумской области.

Для того чтобы преуспеть в учебе, недостаточно было добиться хороших результатов по основным предметам. Надо отличиться в изучении марксизма и участвовать в общественной работе комсомольской организации, выступать на собраниях, сотрудничать в редколлегии стенной газеты, организовывать политинформации, заниматься агитацией во время выборов.

Чикатило, похоже, достаточно активно занимался этими делами. Во всяком случае, когда он закончил техникум и получил диплом, комсомол направил его заниматься политической работой на Урале. Отслужив в армии, он обосновался в Ростове-на-Дону, где изучал русский язык и литературу на факультете словесности. Все развивалось довольно удачно, ему даже предложили вступить в Коммунистическую партию в 1959 году, хотя он был еще молод – всего двадцать три года. Обычно молодые люди до двадцати восьми лет оставались членами комсомольской организации.

Казалось, после трудных лет детства и юности судьба, наконец, ему улыбнулась. С дипломом филолога и партийным билетом в кармане он мог уверенно смотреть в будущее. И прежде всего подумать о женитьбе.

Глава 3

Андрей Чикатило сделал предложение подруге сестры Фене, скромной, немного печальной девушке, которая ответила согласием.

– Уже в первую брачную ночь я заметила его половую слабость, – говорила она в своих показаниях на следствии. – Тогда приняла это за робость. Однако так продолжалось во время всей нашей совместной жизни… В течение шести или семи последних лет мы практически не были близки.

Я благодарен жене за то, что она терпела мое бессилие, скажет, со своей стороны, Чикатило У нас практически не было полноценных половых сношений, только подобие. И она страдала от этого…

Неполноценность мужа все же не помешала этой чете родить двух детей – мальчика и девочку.

– Вначале, – продолжает рассказывать Феня, – он хотел много детей, поскольку сам был из большой семьи. Но я делала аборты. Когда он об этом узнал, то горько упрекал меня. Он говорил, что не способен понять, как я могу убить живое существо.

Может быть, Чикатило в те времена был вполне искренним. Может, тогда еще не узнал, что страдания и смерть другого человека могут стать дни пего источником сексуального наслаждения. Но даже и после того, как совершил первые убийства, он продолжал изображать доброго отца семейства.

– Какие, на ваш взгляд, черты вашего характера являются основными? – спросили у него незадолго до вынесения приговора.

– Свойственные мне черты характера – откровенность, искренность, безграничная доброта…

Верил ли он сам в это? Возможно. В конце концов, разве может человек каждое утро смотреться в зеркало, говоря себе при этом, что он – гнусная тварь? Для того чтобы добрый доктор Джекилл мог сосуществовать с дремлющим в нем омерзительным мистером Хайдом, не приходилось ли ему ломать комедию перед самим собой и находить оправдания дурным поступкам?

– Это неблагоприятная и агрессивная окружающая среда спровоцировала ситуацию невозможности общения, – объяснил Чикатило журналистам на встрече во время процесса.

Но в то время, когда женился, Чикатило еще не был тем «ростовским чудовищем», о котором будут через двадцать лет писать во всех газетах. Напротив, он преподает язык Пушкина и Чехова, любит порассуждать о моральном и этическом значении русской литературы, черпая достойные примеры из классических произведений, созданных до и после революции. Член партии, он верит в исключительную ценность «кодекса строителей коммунизма», в те «двенадцать заповедей» советского строя, которые заменили собой десять заповедей христианской морали. Он регулярно посещает «университеты марксизма- ленинизма», чтобы совершенствоваться в изучении исторического материализма, науки, призванной изменить облик мира и идейно вооружить строителей коммунистического рая.

Его ученики из школы-интерната № 32 города Новочеркасска, крупного промышленного центра в тридцати километрах от Ростова, десяти-двенадцатилетние дети, считали своего преподавателя чудаковатым и не слушались. На уроках всегда было шумно, но он продолжал бубнить свое.

Некоторые из них после его ареста в 1990 году вспомнят, что у него были странные привычки: иногда он устремлял пристальный взгляд на маленьких девочек и при этом проводил рукой по ширинке, словно забыл ее застегнуть.

Первый серьезный случай произошел в 1973 году. В тот день Чикатило отправился с учениками за город. Все вместе пошли купаться в одном из прудов. Ему не впервые приходилось таким образом выводить класс на прогулку. В тридцать шесть лет он считался серьезным учителем. И тем не менее именно в этот момент его жизнь пошатнулась: одна из учениц, маленькая Люба, была физически более развита, чем ее подруги. Ома уже сформировалась.

– Когда увидел ее обнаженное тело, мне захотелось к ней прикоснуться, признается он впоследствии. Я подплыл к ней и принялся ее щипать, гладить грудь, ляжки, трогать половые органы…

Люба закричала, стала вырываться, громко заплакала, но Чикатило не унимался.

– Она сопротивлялась, и это меня возбуждало… Я оставил ее только после того, как получил полное сексуальное удовлетворение.

Школьники окружили плачущую девочку. Почти все они были слишком малы, чтобы понять, что произошло, но, вернувшись в школу, обо всем рассказали.

Перед директором школы Чикатило все отрицал, объяснял, что всего лишь поиграл с девочкой, которая ничего не поняла.

Его спас недостаток мужской силы. Сомнения оставались, но дело замяли. Директор не хотел подрывать репутацию своего учебного заведения. Чикатило было разрешено продолжать занятия с учениками.

Но эта загородная прогулка пробудила его влечения. Несколько дней спустя он повторил попытку с девочкой Тоней, оставшись с ней наедине для дополнительных занятий.

На этот раз отпираться было бесполезно: он сорвал с девочки трусики и поцарапал ей ляжки. Ситуация была достаточно ясной, дабы возбудить уголовное дело. Чикатило, рухнув на стул в кабинете директора школы, уже представлял себе дальнейшее развитие событий: тюрьма, позор, его семья разрушена, жена Фенечка сломлена…

– Я должен был вызвать милицию, – сказал директор. – Но если эта история станет достоянием общественности, ваши мерзости запятнают всех нас. В интересах школы я требую, чтобы вы уволились!

И дело снова замяли…

Радуясь, что так легко отделался, он панк н себе другую работу – стал преподавателем в профессионально-техническом училище № 39 города Новошахтинска, расположенного в сорока километрах к северу от Новочеркасска. Жене не признался, что его выгнали из школы, выдумав историю о более выгодном предложении:

– Ко мне пришли и предложили хорошую работу.

* * *

Спустя несколько лет он снова поменял место работы: теперь он был воспитателем в общежитии ПТУ № 33 в Шахтах. Благодаря этой должности и он получил жилье – большую комнату, где поселился с женой и двумя детьми. По вечерам, продолжая играть роль защитника социалистической морали, он сочинял для местной газеты статьи о долге строителя коммунизма.

Ученики по-прежнему считали его человеком с причудами и, когда он проходил мимо, передразнивали его любимую привычку: трогать собственную ширинку. Его называли гомиком и голубым (гомосексуалистом и геем) и говорили, что лучше держаться от него подальше. Коллеги тоже насмехались над ним.

Несмотря на такое мнение о нем, он до поры до времени интересовался главным образом женщинами. Нелегко понять, что именно побудило его как-то ночью пробраться в комнату одного из учеников, Владимира.

– Когда я увидел мальчика, который спал, сбросив одеяло, во мне пробудилось желание, – признается он потом следователю. – Я снял с него трусы и взял в рот его член… Но он проснулся и пригрозил, что позовет друзей. Я сразу ушел…

После ареста журналисты расспрашивали Чикатило относительно его гомосексуальности. Он охотно поддержал эту тему:

– В детстве мальчики обзывали меня девчонкой. Теперь я уже толком не знаю, к какому полу в большей степени принадлежу… Мне нравятся мужские приставания.

– У вас были близкие друзья?

– Нет, у меня не было близкого друга. Я был погружен в мечты, жил воображением. Переживал несправедливые обиды.

Директор шахтинского училища отреагировал точно так же, как директор новочеркасского интерната, – первым делом надо избежать огласки, В советских условиях такое дело было особенно серьезным: к попытке изнасилования и совращения малолетнего присоединялся гомосексуализм – правонарушение, сурово каравшееся Уголовным кодексом СССР. Чикатило мог надолго угодить за решетку.

Но, может быть, вновь избежав кары, он поверил в собственную неуязвимость? Во всяком случае вскоре после этого он из сексуального маньяка превратился в убийцу.

Во время процесса часть российской прессы яростно обрушилась на руководителей учебных заведений, которые предпочли избежать огласки и не сдали маньяка в руки милиции. Но были и другие мнения: это ничего бы не изменило, поскольку примерно у 12 % из всех серийных сексуальных преступников, обследованных психиатрами института Сербского в течение последних двадцати шести лет, были выявлены нарушения сексуального поведения. О них были должным образом проинформированы власти, но соответствующие меры не приняты. 40 % из них имели судимость, причем 22 % – за сексуальные преступления.

После вынужденного увольнения из ПТУ № 33 Чикатило и думать не смел о преподавательской работе. Его репутация стала подмоченной, и руководители народного образования области не хотели рисковать.

В конце концов он нашел работу в городе Шахты – стал начальником отдела снабжения промышленного объединения «Ростовнеруд», включавшего в себя заводы, которые производили не-металлоносные материалы.

Эта должность, совершенно неизвестная на Западе, была одной из важнейших на социалистическом предприятии. Роль этих торговых представителей наизнанку заключалась в том, чтобы находить сырье и промежуточную продукцию, которые должны были дать их заводу возможность выполнить государственный план.

При рыночной экономике главная задача предприятия – продать свою продукцию, то есть найти покупателей. Чтобы добиться этого, посылают агентов и торговых представителей, которые должны знакомить с изделиями предприятия и находить для них сбыт. В плановой советской экономике единственное, что требовалось, – произвести определенное количество продукции. При таком планировании не учитывалось, нужны ли кому-нибудь изготовленные предметы и сколько. Потому порой продукция скапливалась на складах или в магазинных подсобках, не востребованная покупателем. Однако само по себе выполнение плана обеспечивало выплату зарплаты и премии государством.

Так, если план, составленный для фабрики, выпускающей кастрюли, предусматривал поставку в розничную торговлю миллиона кухонных принадлежностей, в интересах ответственных за выпуск продукции было поощрять изготовление мелких, легких и простых в производстве предметов. Таким образом, рынок оказывался заваленным жестяными стаканчиками.

Если же план составлялся не в штуках, а в тоннах продукции, место стаканчиков занимали огромные, тяжеленные котлы, потому что так заводу проще было выполнить план.

Ну а если конечный результат исчислялся в рублях, на рынок выбрасывали в больших количествах электрические самовары, которые стоили намного дороже.

Карикатура? Ничего подобного. В своей недавно вышедшей книге «Le Russisme» («Русизм») Виржини Куллудон (Coulloudon) рассказывает, что один из крупнейших в СССР заводов по изготовлению зерновых комбайнов «Ростсельмаш», расположенный как раз в Ростове-на-Дону, выпускал такие тяжелые машины, что ни один колхоз не соглашался их использовать из страха погубить поля. Вместо того чтобы обсудить с потребителями их потребности и выпускать подходящие машины, сотрудники предприятия предпочитали выполнять план и обеспечивать выпуск продукции любой ценой. Дирекция «Ростсельмаша» нашла оригинальный способ избавляться от нераспроданных излишков: машины бесплатно передавали руководителям сельскохозяйственных предприятий области, а те спешили загнать их в ангары и там забыть. И это лишь один из множества подобных примеров.

Так что советское предприятие могло совершенно не заботиться о судьбе выпускаемых им товаров. Зато ему приходилось проявлять чудеса изобретательности, чтобы раздобыть материальные ценности, которые позволят выполнить план и получить от государства причитающуюся за это кругленькую сумму в виде премии.

Отсюда важность роли снабженца, или толкача. Он должен толкаться во все двери (отсюда и пошло прозвище), чтобы найти не покупателей, но поставщиков, способных снабдить его завод сырьем и комплектующими деталями. Естественно, для выполнения своей работы снабженцы использовали те же приемы, что и торговые представители в других странах: подарки, выпивка, взятки и путевки на отдых в хороших, престижных местах.

Во время суда над Чикатило корреспондент одной из зарубежных программ телевидения, впервые услышав о существовании подобной системы, воскликнул:

– Если бы в моей стране так работали, она давно бы развалилась!

– А что, по-твоему, случилось с нашей страной? – печально отозвался кто-то.

Вот, значит, какая работа досталась Андрею Чикатило и позволила ему колесить по всему Советскому Союзу, оставляя за собой кровавый след.

Глава 4

Собственно говоря, это нельзя было назвать домом – скорее маленькая саманная хатка, полуразвалившаяся, окруженная забором из прогнивших и расшатанных досок. Давным-давно необитаемая, слегка покосившаяся, она стояла среди деревьев на берегу речки Грушевки, на окраине Шахт, и стала излюбленным местом игр живших поблизости детей; они приходили сюда играть в войну, стащив у родителей пилотки и выстрогав оружие из веток. Разумеется, храбрые красноармейцы всегда побеждали.

Жители немногочисленных соседних домов говорили поначалу, что жалко, чтобы хата стояла пустая, когда столько семей в городе ютятся в тесных комнатах. Но, когда летом 1978 года некто решился завладеть хибаркой, они отнеслись к нему с недоверием, словно боялись, что тот нарушит их покой. На самом деле, как вскоре выяснилось, новоприбывший, высокий седой человек с лицом «типичного дегенерата с газетной карикатуры», если воспользоваться выражением одного из корреспондентов «Литературной газеты», вовсе не думал там поселиться, а просто хотел иметь «дачу», чтобы время от времени приводить туда женщин. В общем, что-то вроде холостяцкой квартирки.