Юродивый: путь звездного воина

Дед его испуганно дёрнул за рукав, чтоб молчал.

– Юродивый говоришь? – скептически осмотрел меня всадник – Не больно похожь.

– Я ещё раз повторяю! Я не психопат, не дебил, не шизофреник, – поспешил открестится я от ярлыка, навешиваемого мне аборигенами, пытаясь объяснить, что меня с кем-то путают – Я офицер, звездолётчик. Согласно дополненной конвенции Организации Объединённых Рас, «Права и свободы резидентов и нерезидентов», я имею право на уважительное отношение к себе и своему достоинству в любой точке Вселенной, несмотря на внешнеполитические отношения между конфедерациями, расами и нациями.

Видимо моя гневная речь произвела впечатление и на этих дружинников.

– И впрямь такой разэдакий, – только и сказал всадник, и, сплюнув на землю, хлестнул коня.

Не извинившись за рукоприкладство, всадники умчались по своим делам. Старик суетливо вскарабкался на повозку, подождал, когда Фома займёт место рядом со мной и, прикрикивая на лошадь, погнал повозку дальше.

Потирая горевшее плечо, я поинтересовался у Фомы, что это были за люди.

– Это воевода Мстислав со своими дружинниками, – ответил парнишка. – Правая рука нашего князя Святополка. Злой воевода, как собака бешеная. Тебе лучше к нему больше не попадаться на глаза. Хорошо, однако, что спешит он куда-то, а то нам не сдобровать бы нынче.

– Посмотрим, кому из нас не сбодровать, – сказал я, оглядываясь в ту сторону, куда ускакали всадники. – Я тоже злопамятный и славно мстительный.

Паренёк пронзительно взглянул, словно увидел во мне другого человека и замолчал.

Хороша родина предков, гостеприимна. Ну, ничего, пока будем жить-поживать по возможности тихо-мирно, присматриваться, что да как, а там… война план покажет.

Селение, в которое мы приехали, состояло из двух-трёх десятков собранных из древесных стволов жилищ, похожих на то, в котором я познакомился с Фомой и его дедом Матвеем. Поселился я, соответственно, у них же. Дед, отчасти считая виной моего умственного расстройства и свою узловатую дубину, чувствовал за собой вину передо мной. Фома тоже считал его виновным в моём ненормальном на их взгляд поведении. Я больше особо и не пытался их переубедить, они же в свою очередь не напоминали мне о нашей первой встрече, и не лезли с вопросами. Соседям и знакомым, а это был весь личный состав деревни, мои опекуны представили меня Ковальком-юродивым.

Так я начал изучать быт местного населения.

Первое, что мне бросилось в глаза, это изобилие предметов обихода сделанных из древесного материала. Постепенно узнавая названия и предназначение предметов, я удивлялся, как много можно произвести из дерева, и как мало людям надо для спокойной размеренной жизни.

Малышей местные укачивали в деревянной колыбели, успокаивали деревянными погремушками. Дети постарше забавлялись деревянными игрушками: лошадками, птичками, свистульками, сражались деревянными мечами. Женщины причёсывались деревянными гребешками, при свете тонкой древесной лучины пели тихие песни под скрип деревянной прялки или жужжанье деревянного веретена. Музыкальные инструменты, удилища для ловли рыб, сохи, бороны, корзины, шкатулки и ларцы, телеги, дровни, кадушки, чаны, всё это и многое другое делалось из дерева. Даже гвозди здесь делались из дерева.

Свою обувь – лапти, мужики плели из лыка липы или берёзы. Лыко драли на мочало, на рогожи, на кули да на верёвки. Лыком же или щепой крыли бревенчатые срубы – избы, окружая их плетнём, изгородью из хвороста и прутьев, перевитых меж вбитых в землю кольев. Из бересты или липового подкорья, луба, мастерили лукошки, туеса, коробы, лубяную посуду – хранилища для воды, для мёда, для кваса и для берёзового сока.

Меня уже не коробило от скошенной травы или срубленного дерева. Я знал, это жизненная необходимость для тех людей, которые жили в этих заповедных местах. Траву они выкашивали на больших лесных лужниках, сушили, заготавливая впрок для скота, собирая в большие стога на сеновалах.

Сами жители Дебрянки, так называлась деревенька, произвели на меня очень хорошее впечатление. Статные, русоволосые и голубоглазые они были не только красивы внешне, но и имели красивые души и добрые сердца. Они не хохотали над моими неадекватным поведением, когда я первое время шарахался от скотины, ходил по округе, трогая и рассматривая незнакомые деревья и кусты, подолгу рассматривал ту или иную вещь, размышляя над её предназначением, или задавал, глупые на их взгляд вопросы, вроде такого – как они могут пить необеззараженную воду, беря её прямо из глубоких ям выкопанных в земле, называвшихся колодцами. Жалея меня «юродивого», каждый старался в силу своих возможностей помочь мне, объяснить то или иное явление, ответить на вопрос.

Я в свою очередь, пытался рассказать им о простейших вещах окружающих их, с высоты своих относительно глубоких знаний. Объяснял им, что их грозный Ярила, не что иное как гигантский шар раскаленных газов, с температурой поверхности более шести тысяч семисот тринадцати градусов по Цельсию. Приводил пример, что булавка, раскаленная в кузнице до такой степени способна выжечь всё живое в радиусе ста тридцати четырёх вёрст. Рассказывал им про солнечную систему, что земля вращается вокруг Солнца, а Луна вокруг земли, и некоторые другие факты, которые могли быть им интересны и полезны.

Я ещё особо не лез в галактические «дебри», а они уже от этих моих рассказов жалостливо смотрели на меня и смущенно улыбались. Сам того не желая, я всё больше уверял их в своей странности, или как это здесь называлось – юродивости.

По вечерам, старик Матвей по моей просьбе рассказывал о здешнем житье-бытье. От него я узнал, что их деревня относится к племени древличей, тех, кто обитал в древах, в лесах. Недалеко от них располагаются ещё несколько древличевских деревень, а Твердск – городец их князя Святополка, окружённый кремью – частоколом из прочнейших брёвен заветного леса, стоит посреди их земель, в самом сердце незыблемой пущи. Также, он рассказывал о соседях: бреговичах – племени, селения которого стояли не Волхе-реке; волянах – чьи становища находились по другую стороны великой воды в вольных степных просторах; холымянах – живших у подножия Великого Камня, и про других. Племён было много, но, как я понял из рассказов старика, все они были одних корней, все свой путь начинали от древнего племени славичан, ведшего своё начало от ещё более стародавних венедов. Племена и сейчас жили в основном дружно, но не было у них взаимопонимания и единой власти, каждый князь хотел сам себе хозяином быть. Оттого и среди них бывали разногласия, которые порой выливались в междоусобные столкновения.

Судя по полученной информации здесь военно-политическая обстановка была намного сложнее чем там, во всей Галактике. Но, глядя на сонную размеренную жизнь в деревне, я старался не думать о возможном нарушении спокойствия. Моё нынешнее положение меня вполне устраивало. Питался я экологически чистыми продуктами, припиваючи их парным молоком, с жителями деревеньки у меня сложились тёплые отношения, без нервотрёпок, в первую очередь из-за того, что сам вёл себя смирно, ну, а если бывало, не сдерживался и щипал девок за непотребные места, то мне всё равно всё списывалось на мою странность.

Фома, когда гонял пастись скотину, брал меня с собой, учил ездить на лошади, играть на свирели, рассказывал о здешней флоре и фауне. Он научил меня различать Дуб и Берёзу, Осину и Клён, Сосну и Кедр, какие ягоды на кустарниках можно есть, а какие лучше не пробовать. Показал, как они добывают из коров молоко, а из курей яйца. В общем, мне здесь определённо нравилось. Мои первые впечатления о «Тёмных веках» оказались неверными, это было может быть самое светлое и чистое время для Земли и… моей жизни.

И я мысленно потешался над теми, кто остался на той Земле, замурованной в сталь и бетон, с отравленной атмосферой и зараженной гидросферой, над теми, кто жил в её высокотехнологичных норах со всеми немыслимыми удобствами, которые видели частичку настоящей Земли в вольерах с табличками на нескольких языках «руками (щупальцами, клешнями и т.д.) не трогать» и одновременно мне было очень жаль, и их и Землю.

А я был здесь почти счастлив.

Правда, иногда выходя ночью по нужде, я, задрав голову вверх, подолгу смотрел на чёрный небосклон, усеянный такими родными и чужими звёздами. Что ни говори, а Космос есть Космос. Он остался моей первой любовью.

Я как раз собирался вздремнуть, устроившись под берёзкой, пока коровы щипали траву на лужайке – сегодня Ковальку-юродивому впервые выпала честь самостоятельно выгнать деревенское стадо на выпас – да видно не судьба подремать.

– Привет! Ты только не паникуй! – раздался до боли знакомый шёпот у меня в голове, поэтому причин для паники или истерики было хоть отбавляй, но я сдержался.

– Здорово Глебушка! – поприветствовал ангел. – Извини, что так вышло.

Я опять промолчал.

– Пожалуйста, только не делай вид, что ты меня не слышишь, – продолжал он вовлекать меня в диалог. – Я же чувствую, как ты напрягся.

Я вновь проигнорировал его слова.

– Глеб Ильич, это, по крайней мере, некрасиво, – попытался пристыдить меня ангел, переходя на «вы». – Вас разве не учили, отвечать на приветствие?!

– Иди-ка ты знаешь куда?! – не сдержался я.

Вопрос был чисто риторический, и не столько вопрос, сколько пожелание.

– Примерно представляю, – невозмутимо ответил мой собеседник, вновь переходя на «ты» – Но, вот незадача, мы с тобой связаны незримой нитью, пока кому-то из нас не станет совершенно безразлично…

– Так отвяжись от меня раз и навсегда, – озвучил я своё пожелание. – Мне совершенно безразлично твоё присутствие.

– Э-э, я имел в виду нечто иное, – деликатно заметил ангел. – Не зависящее от наших желаний.

– То бишь, пока смерть не разлучит нас?! – догадался я, наконец. – Ну уж фигушки! Не дождётесь.

– Вот и ладненько, вот и чудненько, что мы опять нашли общий язык, – радостно прошептал он, и мне даже показалось, по характерному звуку, что хлопнули в ладоши. – Не будем сердиться друг на друга, забудем старые взаимные обиды.

Моё «шестое чувство» вызывал у меня сейчас только одно чувство – чувство раздражения. Это же надо: «сердится друг на друга», «взаимные обиды». О чём он вообще?

Я сформулировал свой вопрос вслух.

– Ну как же, – пробурчал в ответ ангел – А кто на меня жаловался?

– Ты в своём уме?! – вспылил я. – Когда я на тебя жаловался?! И кому?!

– А кто просил Верховного меня треснуть хорошенько, забыл уже?

Я с трудом припомнил свою последнюю «молитву» на «той» Земле и усмехнулся:

– Надеюсь, тебе влетело?!

– Не твое человечье дело! – обиженно всхлипнул ангел. – Переживу как нибудь. А как тебе теперь с этим жить?

Не прошло и трёх минут, как уже я чувствовал себя виноватым перед этим «болтуном» и, в свою очередь, пытался его успокоить:

– Хватит дуться, – примирительно сказал я, и напомнил ангелу благодаря кому мы здесь оказались.

– Ты сам тоже хорош, – открещивался мой горе-хранитель от всех обвинений. – Разошёлся на суде, ещё в политику ударился. Вообще не по теме. Я тебя предупреждал.

– А не ты ли меня надоумил – «главное понаглее»? – резонно заметил я, поднимаясь с земли. Хорошо, что я был один на поляне, увидь меня кто со стороны, общающегося «с самим собой», ещё бы сильнее удостоверились в моей малохольности. Впрочем, это меня уже мало волновало. – Да если бы не твои «советы», я бы через несколько лет получил «условно-досрочное» за хорошее поведение, а теперь…

Я махнул рукой.

На несколько минут воцарилась тишина, только звон колокольчиков, пасшихся неподалёку бурёнок, изредка нарушал её. Решив, что наше с ангелом выяснение отношений окончено, я пересчитал стадо и опять присел под берёзой.

– Кто старое помянет, тому глаз вон! – внезапно выпалил ангел.

– Долго думал? – апатично зевнул я, пытаясь скрыть нервное возбуждение, вызванное его очередным «явлением». – Кстати, если ты помнишь что я на тебя, как ты трактуешь мою личную молитву – «жаловался», то ты должен помнить и то, что я тебе говорил, о моём нежелании иметь с тобой дело, чтобы я тебя никогда больше не слышал. Не так ли?

– Так я изо всех сил пытался молчать, не вмешиваться в твою жизнь, наблюдая за тобой со стороны, – с почти что искренним сожалением ответил ангел, тяжело вздохнув. – Но на это просто невозможно смотреть без слёз.

– На что?

– Посмотри, кем ты стал?!

Я придирчиво осмотрел себя и остался доволен. Новая, по размеру, косоворотка, полосатые суконные шаровары без заплаток, своими руками связанные лапти – хоть сейчас на ярмарку женихов.

– Это же не твой удел, и ты сам это понимаешь, – продолжил ангел бередить мои немного затянувшиеся раны. – Не могу я молча взирать на это безобразие, как ты виртуозно быкам хвосты крутишь. Ты же авантюрист каких мало, искатель приключений…

– В основном на свою многострадальную задницу, – ехидно уточнил я.

– Погоди перебивать, дай мне договорить, – повысил ангел свой шёпот. – Ты хоронишься здесь, среди смердов-пахарей. Позволяешь какому-то психу безнаказанно исхлестать себя плёткой… – хм! он и это видел! – …Тебя здесь всерьёз никто не воспринимает, считают юродивым…

– Ну, всё замолчи!

– …Жалеют как деревенского дурачка…

– Заткнись, наконец! – крикнул я, зажав уши, хотя это мне нисколько не помогло.

– …Ты же бывший офицер Глеб, а бывших офицеров не бывает! Ты ведь присягу на верность давал! – на такой пафосной ноте закончил ангел свою речь.

– Всё сказал?! А теперь, будь ласков, выслушай и меня! – я вскочил в нахлынувшем порыве относительно праведного негодования. – За то время, которое я здесь нахожусь, я долго размышлял над своей никчемной жизнью и пришёл к логическому выводу, что все мои, так называемые, приключения, это дело твоих рук. Когда ты мог влиять на моё подсознание, о чём ты сам мне поведал, ты, скорее всего и направлял меня во все вертепы Галактики. Возможно из-за тебя, меня вытурили из Флота, из моего родимого Третьего Звёздного Флота. Из-за тебя у меня не было настоящих друзей, одни собутыльники. Место светлой любви заняли плотские наслаждения. У меня никогда не было даже нормального свидания с девушкой. А вспомни, что произошло, когда ты стал разговаривать со мной в открытую, как сейчас…Может ты всё-таки не ангел, а демон?!

Я порыве гнева я ударил кулаком по дереву.

– Он не ведает что говорит, Боже! – услышал я робкое бормотанье собеседника и не преминул подлить «масла в огонь».

– Почему последние месяцы меня не тянет на «подвиги»?! Не тянет на пьянки, на гулянки?! я даже к местным девушкам не приставал с щекотливыми предложениями! – сыпал я вопросами. – Почему мне не хочется врать всем напропалую? Нет желания втягивать их в афёры? Ответь почему?

Я скрестил руки на груди и, прислонившись к дереву, сердито уставился в небо в ожидании ответа..

– Если ты не будешь меня перебивать, я отвечу на все твои вопросы, – в задумчивости прошептал ангел и стал рассказывать мне свою историю. – У нас ведь тоже не всё просто. Своих примочек и заморочек хватает. Если, допустим, твой подопечный из числа людей достигает каких-то успехов во благо человечества, прославляется, остаётся в памяти людей, в истории, то и нам светит повышение. Доверяют контролировать и опекать отдельные племена, народы, нации и так далее, почти как у вас на Флоте, а если повезёт, можно дослужиться и до архангела, читай – адмирала. Я, действительно, однажды чуть не стал падшим ангелом, когда надоумил одного никудышнего человека как прославиться. Тип был вообще никакой! Хоть и грек, а ни в науке, ни в искусстве, ни в военном деле ничего не рубил, зато амбиций хоть отбавляй. Родись он в Спарте, моментом бы в пропасть улетел. У спартанцев на таких «уникумов» нюх! Короче завал! И вот такое «тело» досталось мне. Погоревал я, подумал и придумал как сорвать куш даже с ним. Ненавязчиво подсказал ему незаметно подпалить какое-нибудь общественно-значимое здание, и после чего на глазах у свидетелей с риском для жизни потушить пожар и стать знаменитым героем. В то время ни пожарных, ни огнетушительных роботов не было, поэтому план мне казался весьма заманчивым. Только позднее я сообразил, какой глупостью была это авантюра, и что даже если бы это дело выгорело тогда, то на Страшном суде мой подопечный по любому раскололся бы. На деле же всё вышло намного нелепей. Короче, этот Герострат, придурок, я его лично называл «Горестрат», спалил храм почитаемой у греков Артемиды на глазах у многочисленной толпы, да так «удачно», что всё дотла выгорело. После такого «подвига», сам понимаешь, жил он недолго и несчастливо, а меня после его безвременной кончины, соответственно вызвали «на ковёр». Единственное, что меня спасло от полного краха карьеры, то, что следствие доказало, что храм он выбрал самостоятельно, а я даже пытался его остановить в последний момент. Меня долго тогда не подпускали к людям. Я занимался различной чёрной работой: вёл статистику самых неотпетых грешников и праведных святош; сопровождал неудачников в чистилище; занимался розыском застрявших между мирами душ. Наконец, когда слава Герострата немного подзабылась у не в меру злопамятных людей, надо мной тоже смилостивились и дали ещё один шанс. И, как ты уже догадался, этот «шанс» ты. Именно ты! А насчёт остальных твоих вопросов, отвечу так – может где-то и были у тебя нелады с законом с моей подачи, но каждый человек определяет свою судьбу сам. И никакой ангел-хранитель или бес-искуситель его не заставят, если он сам того не возжелает. А насчёт твоего положительного морального облика добавлю лишь то, что здесь народ простой как три копейки, добрый и доверчивый. Мужчины благородны, женщины честны, девушки скромны и целомудренны, не то, что те «эмансипатки» из твоего прошлого будущего. Вот и ты сам, рядом с ними очистился душой, стал более честным в первую очередь к самому себе, научился у них радоваться простым жизненным радостям. Плохо, что только размяк как хлебный мякиш в молоке.

Поделившись наболевшим, ангел замолчал.

Размышляя над его словами, я обошёл вокруг берёзы, задевая головой её ниспадающие ветви. Мне казалось, что дерево успокаивает меня, разглаживая мои отросшие длинные волосы. Лёгкий ветерок приносил прохладу, солнце, задевая за верхушки елей, клонилось к закату.

– Теперь мне понятно, чем продиктовано твоё желание помочь мне, – наконец произнёс я – Но, неужели ты не видишь, что мне ничего этого сейчас не надо: ни славы, ни приключений, ни авантюр.

– А разве ты не хочешь отомстить тому злобному типу с плёткой, насколько я помню ты никому никогда не давал спуску, – вновь начал подзуживать меня ангел – Тем более, что у меня и компромат на него имеется.

– Пойми меня, дорогой! – как можно вежливее озвучил я свой отказ ввязываться в новую авантюру. – Я не хочу опять мстить кому-то, строить козни, тем более, что отсюда так просто не улетишь, не растворишься во Вселенной, как бывало прежде. Давай лучше оставим всё как есть.

Я посчитал наш разговор на этом оконченным и пошёл прочь от дерева, надо было гнать стадо в деревню.

– Хорошо, как скажешь! Не смею настаивать! – подозрительно быстро согласился с моими доводами ангел. – Только знай, воевода Мстислав, этот псих недоделанный, затеял крамолу против своего князя, метит на его место, а что будет с народом, когда к власти приходят тираны, психопаты и шизофреники, я думаю тебе объяснять не надо, историю ты учил.

Я резко остановился и развернулся чтобы взглянуть в глаза собеседнику – совсем забыл, что разговариваю с бесплотным духом.

– Врёшь ведь?! Откуда у тебя такие сведения? – настороженно спросил я. От этого пройдохи, можно было ожидать любого подвоха.

– Да не сойти мне с этого места коли это не так! Клянусь всеми святыми! – убедительно проговорил ангел, и не верить ему у меня причин не было, он со всеми святыми лично знаком был. – А узнал я всё в тот день, когда он, садюга, тебя плёткой огрел. Я проследил куда он спешит. Он в тот раз как раз к кривлянам ездил, на встречу с их князем. Тогда у них сговор и произошёл. Князь Яромир ему помощь оказать пообещал, в свержении князя Святополка, в обмен на треть земель древличей. А коль этот пёс смердячий князем станет, всем худо будет.

– Так, что же ты раньше молчал?! – крикнул я, сжав кулаки. – Почему не предупредил сразу?!

– Ну-у, – многозначительно протянул ангел – Во-первых, ты сам мне сказал с тобой не разговаривать, да и не готов ты ещё был к такому повороту событий: и суд, и хронодепортация, и этот дед со своей нешуточной дубиной, а тут ещё я тебя бы начал грузить разборками местных князей, – ангел ехидно хохотнул, – Да ты по первяне себя со стороны не видел, ходил действительно как юродивый, квадратными глазёнками на всё и вся пялился, благо в обмороки не падал. А самое интересное – сегодня у меня появилось нехорошее предчувствие, что скоро будет развязка, а меня предчувствия не обманывает.

– В отличие от моего «предчувствия», – посетовал я, но ангел проигнорировал мои слова.

Взвесив все за и против, я всё же решился ввязаться в это гиблое дело.

– Допустим, я поверю тому, что ты мне сейчас наплёл тут с три короба, и что мне прикажешь делать? – обмолвился я, но быстро поправился. – То есть посоветуешь.

– Во-от! Узнаю своего Глеба! Это уже другой разговор! – обрадовался ангел. – Будешь слушать меня, всё будет хорошо и даже хуже, в смысле – лучше. Давай пастух, – вновь радостно хохотнул ангел, – гони стадо домой, по дороге всё расскажу.

– Слушай, а у вас у ангелов есть имена? – осторожно, чтобы не обидеть, поинтересовался я у ангела, погнав коров в деревню.

– Обижаешь! Естественно есть! – весело ответил тот. – А разве я тебе не говорил?

– Не припомню!

– Тады ой! Небольшая заминочка знать вышла! – отозвался ангел и кашлянул. – Кха, кха! Разрешите ещё раз представиться?! Ангел-хранитель Ковалёва Глеба Ильича, его телодушехранительшество Эхнафаил! Глеб, для тебя просто Эха!

– Что же, несмотря ни на что, приятно познакомиться! – улыбнулся я, у моего ангела было хорошее, надеюсь, как и все остальные чувства, чувство юмора.

– Глеб Ильич, Глеб Ильич! – просительно зашептал Ехнафаил – Перед тем как я оглашу наш план, пообещай мне выполнить одну просьбу.

– Ну что ещё? – миролюбиво спросил я.

– Нет, ты сначала пообещай!

– Хорошо! Всё, что в моих силах! – наивно согласился я, но вы то понимаете, что «мои силы» можно было трактовать по разному, в зависимости от складывющейся обстановки.

– Я тебя умоляю, – прошептал ангел. – Ты, пожалуйста, больше не рассказывай местным про Землю, про Солнце, Луну, про белые карлики, туманности и подобные вещи. Придёт время, их потомки сами во всём разберутся, славичи народ умный, они и так первыми всё узнавать, изобретать и открывать будут, и в Космос первыми полетят, а нам с тобой нужно кардинально менять твой имидж. Лады?!

– Лады! Замётано! – согласился я с его предложением, это мне организовать не трудно.

– Отныне ты не Ковалёк, а, эм-м, – задумчиво помычал Эхнафаил, подбирая новое прозвище. – Допустим, Глеб Вещий!

– А что, звучит! – простодушно улыбнулся я, не воспринимая всерьёз его болтовню, – Давай, выкладывай свой коварный план!

Предложение встретиться с князем Святополком и всё ему выложить начистоту про происки Мстислава, можно было назвать планом только с бо-ольшой натяжкой. Эхнафаил, не мудрствуя лукаво, как, впрочем, и всегда, предлагал мне в качестве эдакого юродивого-прорицателя смотаться в княжий град, правдами и неправдами добраться до князя, рассказать ему о преступном сговоре Мстислава с кривлянами. Если же не удастся получить аудиенцию у князя, то самим, точнее самому, подстеречь в тёмном переулке и разделаться с гнусным воеводой, дабы и древличам службу сослужить и с обидчиком расквитаться. Ох, и зол был мой ангел на этого Мстислава.

– А почему нам сразу терем этого воеводы не подпалить? – с едва заметной иронией подытожил я озвученный ангелом план антиэкстремистских мероприятий. – Так намного проще выйдет.

– Нет, к огню, мы, с твоего позволения, вообще притрагиваться не будем, княжий городец весь чертям на радость спалим, – поспешно ответил ангел, но, уловив в моих словах шутливый тон, обиженно бросил. – Шутить изволите?! Как остроумно! Я же тебе как другу открылся, раны свои старые разбередил, а ты подкалываешь.