Осколки серебра и льда

– Я ничего не скажу. Все равно, что вы будете делать, – по крайней мере, сейчас я сразу нашлась, что сказать. Не то что тогда, с принцем. И тут замечаю, что через плечо у него перекинут мой кожаный мешочек.

Он перехватывает мой взгляд и скрещивает руки на груди.

– Так вот чему вас, девчонок, учат. Как обращаться с кинжалами, с ядами. – На лице проскальзывает коварная ухмылка. – И как противостоять пыткам.

Судорожно сглатываю. Они знают? Но как? Ведь программа наших тренировок держится в строжайшей тайне. Первый урок, он же самый важный – ни слова об этом. Ни единого словечка. Как же они это узнали? Что сделали с девочками до меня, чтобы это выпытать? Отвожу взгляд.

– У меня все это не очень хорошо получается, – бормочу я. Если буду отрицать все, что они уже и так знают, мне же будет хуже.

Скрежещет металл. Это фейри открывает дверь клетки.

– До тебя они все говорили точно так же. – И он продолжает писклявым голосом: – Я всего лишь слабая девушка. Я не представляю никакой опасности. Пожалуйста, прошу вас, не делайте мне больно.

Внезапно мелькает шальная мысль: быстро выбежать из клетки мимо него. Нет, глупо. Я даже не знаю, что там в конце коридора. Да и мне наверняка не удастся пробежать больше десяти шагов.

– Но тем не менее все твои предшественницы – кто-то раньше, кто-то чуть позже – пытались ударить принца в спину кинжалом. Или подмешивали яд в еду, – с этими словами он вытаскивает из кожаного мешочка пузырек с ядом и бросает его мне. Ловлю, но он тут же выскальзывает из моих пальцев и, звеня, катится по полу. Быстро опускаюсь на колени и успеваю схватить пузырек, прежде чем фейри мог бы успеть раздавить его своим каблуком.

– Да оставь себе. Нам этот яд все равно ничего не сделает. – Он разглядывает меня, забавляясь, как будто точно знает, что я бы никогда не стала использовать яд для себя. – Точно так же, как и твой жалкий кинжал, – тут он кивает на мою ногу.

Рукой автоматически тянусь к бедру и нащупываю оружие. Да, кинжал на месте. Даже под тканью одежды я чувствую его жесткие контуры. Фейри даже не пытались его у меня изъять. Но уши горят от гнева и стыда, едва только я начинаю думать о том, как именно они его обнаружили.

– Но раз я для вас не опасна, почему тогда вы заперли меня?

Намного больше мне хочется спросить, почему меня в ближайшее полнолуние не принесли в жертву на кровавом алтаре, но не стоит подкидывать им идею.

– Потому что нам нужна информация. И ты расскажешь, почему среди вас периодически появляются какие-то не похожие на других девушки и какую именно опасность они могут представлять для принца. – Он подходит так близко ко мне, что я теперь оказываюсь в его тени.

Итак, они разгадали нашу небольшую хитрость, начали что-то подозревать, но тем не менее ничего не знают о поцелуе Дафны. Значит, я должна постараться сохранить в тайне хотя бы это, чтобы у следующей Проклятой был шанс.

Отрицательно качаю головой:

– Я всего лишь сакра. Не Проклятая.

– Проклятая? – Его губы немного кривятся. – Значит, так вы их называете?

Сердце пропускает удар из-за собственного промаха.

– Потому что это самое настоящее проклятье – с самого детства знать, что в определенный момент тебя отправят сюда, – поспешно добавляю я в попытке спасти ситуацию. – Но я не знаю, что у них за силы и откуда они берутся.

Он вдруг резко хватает меня за плечи и поднимает над полом. А потом и вовсе прижимает меня к стене, так, что перехватывает дыхание. Его глаза без зрачков, только не черные, как у принца, а синие, сверлят меня насквозь.

– Это мы тоже уже слышали. Попадались настолько невзрачные девчонки, что мы только удивлялись, как их вообще могли выбрать. Значит, Проклятые? Хотя среди них тоже были довольно миловидные, так что и не угадаешь. Откуда нам знать, что ты тоже не из Проклятых? – Он опускает меня на пол. – У тебя еще день. Этого должно хватить, чтобы ты хорошенько подумала, что мне расскажешь.

– Мне нечего сказать. Я ничего не знаю.

Он вдруг толкает ногой кувшин, и вода расплескивается.

– Посмотрим, что принесет завтра.

Следующие несколько часов я провожу в камере, то забываясь беспокойным сном, то блуждая из угла в угол, подобно дикому животному вроде тех, что когда-то дарил мне отец. Они тоже бродили по своим клеткам по одной и той же траектории. Очень хочется пить. И только мысли помогают мне отвлечься от жажды.

В коридоре раздаются шаги, и у решетки снова появляется фейри. Про себя я радуюсь, что это не принц, хотя его посланник и не проявляет ко мне никакого сочувствия.

Некоторое время мы молча смотрим друг на друга. И вдруг он протягивает мне мою фляжку, пухлую от воды. Недоверчиво взвешиваю ее в руках и, дрожащими пальцами открутив крышку, запрокидываю фляжку так высоко, что вода стекает по подбородку. Но после трех глотков я давлюсь и отбрасываю фляжку в сторону.

Вода соленая. Сколько бы я ни вытирала рот, сколько бы ни плевалась и ни кашляла, бесполезно. Вкус не пропадает. Как будто кто-то держит меня в море под водой.

Краем глаза замечаю, как ухмыляется фейри.

– Поговорим с тобой завтра.

Меня еще дважды стошнило после ухода фейри. На полу – лужицы мутной соленой воды вперемешку с желчью. Жажда, кажется, усилилась во сто крат от понимания такого коварства.

Беспокойно ворочаюсь на неудобной деревянной кровати, но пересохшее горло не дает мне уснуть. Внезапно ловлю себя на мысли, что я не чувствую голода. Дурной знак. Поглядываю на фляжку, что так и лежит в углу. Там наверняка еще есть несколько капель на донышке. Понимаю, что каждый глоток соленой воды может стать для меня смертельным, но не могу не поддаться искушению. Мне надо попить, я просто не могу думать ни о чем другом!

Нет, нельзя. Собираю в кулак остатки силы воли, беру фляжку и выливаю воду на пол. И жду.

Мох и пытки

Тридцатое декабря

Неван

Роуэн преклоняет передо мной колено.

– Она упряма.

– То есть так и не заговорила? – Внимательно рассматриваю шов перчатки, пытаясь сдержать свое недовольство. А я-то считал Роуэна профессионалом. И он так меня разочаровал.

– Но сегодня она все скажет. Сегодня она за глоток воды даже с гоблином в озере станцует. Голышом.

Тихо фыркаю. Да уж, больше никто из придворных не в состоянии меня рассмешить. Роуэн – единственный, кого я терплю на протяжении достаточно долгого времени.

– Ваше Высочество, не желаете ли, чтобы я отнесла пленнице еду?

Мы с Роуэном одновременно поворачиваем головы. Конечно, этот раздражающе-смиренный голос мог принадлежать только Сиф. И вид у нее, как всегда, жалкий. Ненавижу эту ее покорность, как она тихо и незаметно, будто мышь, старается пробежать по коридорам, при этом всегда готовая выполнить любую мою прихоть, надеясь быть хоть чем-то полезной. Кроме того, сейчас она мне помешала. А я ненавижу, когда мне мешают.

– Я тебя звал? – жестко спрашиваю я.

Сиф тушуется, склоняет голову еще ниже, так что ее платиново-белые волосы касаются пола.

– Нет, Ваше Высочество, но я…

Я медленно поднимаюсь с трона, и Роуэн поспешно отходит в сторону.

– А я отдавал распоряжение носить пленнице еду? – изо всех сил стараюсь оставаться спокойным.

– Да, вы говорили отнести ей через несколько дней хлеб и…

– В том случае, если она заговорит, – теряю я самообладание. Краем глаза замечаю, что Роуэну явно не по себе. Обычно ему удается скрывать свои мысли и эмоции от других фейри. Но в этот раз он забыл или не успел выставить ментальный барьер.

Сиф сжимается так, что становится похожа на маленького ребенка.

– Но я думала…

– О нет. Ты не думала. Если бы ты думала, то не перебивала бы меня и не появлялась здесь без моего вызова. И уж точно не выдумывала бы ничего лишнего.

Взгляд мой падает на ее светлые волосы, за которыми она всегда так тщательно следит. Может, она думает, что это ее преимущество, способное перекрыть все ее промахи, неуклюжесть и несовершенство?

– Волосы состричь, – командую я Роуэну. – Может, теперь научится использовать свою голову не только для причесок.

Первый рыцарь тут же приводит приговор в исполнение. Наверное, боится, что в случае неповиновения я отрежу ему одну из его любимых частей тела. Он вытаскивает меч и свободной рукой собирает волосы Сиф. Она едва успевает пикнуть, как он проводит лезвием в опасной близости к коже ее головы, едва не срезая ей скальп. И вот волосы падают на пол.

– Если уж так хочешь послужить человеческой девчонке, свяжи ей варежки из своих волос. В последний раз, когда я ее видел, она очень мерзла.

Я отворачиваюсь от Сиф, которая, едва сдерживая рыдания, собирает свои волосы с пола. Надеюсь, ей хватит ума не оставить ни одной пряди.

Верис

До моей камеры доносится мелодичный свист. Каждую минуту я использую, чтобы собраться с силами для воплощения моего плана. Но, когда веселая мелодия раздается совсем рядом, я вскакиваю на ноги, прогоняя с лица боль, страх и неуверенность.

Как только фейри – к счастью, не принц – подходит к решетке и видит меня, то перестает насвистывать.

Стою посреди клетки с вытянутой спиной и смотрю на него. Меня слегка качает, но по его взгляду понимаю, что моя стойкость внушает ему уважение. Это придает сил.

– Я не из касты Проклятых. Никаких способностей у меня нет. – Руки дрожат, а его взгляд скользит по моим обмороженным, пока не зажившим пальцам. – В боевых искусствах или приготовлении ядов я в лучшем случае посредственна, поэтому не представляю для вас никакой опасности. Так что, если вы планируете убить меня, сделайте это сейчас.

Он только присвистывает.

– Бьерна-а-ах.

Молча сужаю глаза.

– Бьернах значит, что ты гордая дама. Чересчур гордая. Чересчур заносчивая, если спросишь меня.

Прикладываю руку к груди, где мое некогда красивое платье сейчас украшают пятна.

– У этой бьернах, между прочим, есть имя. И титул, если для вас, фейри, это хоть что-то значит.

– И как же оно звучит?

– Верис Арбор, принцесса башни Золотая вышка в кор… – не успеваю закончить, так как фейри неожиданно фыркает. Возможно, потому что он знает, что означает мое имя. Весна. Так клишированно. Сама порой удивляюсь, как это пришло родителям в голову. Могли бы назвать меня, например, в честь весеннего цветка. И вот теперь мое имя стало еще одним поводом для его насмешек.

– Пить хочешь, Верис?

Сухожилия у меня на шее просто горят, потому что я изо всех сил стараюсь не кивнуть.

– Хватит мне докучать. Глупо пытать невиновную ради того, чтобы она созналась в поступках, которых не совершала. Или рассказала то, о чем ничего не знает.

– Прекрасно. Тогда ты сгниешь здесь, внизу, – и он поворачивается ко мне спиной.

Проходит лишь три удара сердца, и я сдаюсь.

– Пожалуйста, – жалобно зову я и ненавижу саму себя. – Дайте хотя бы немного воды. И одеяло, если вы хотя бы наполовину так же великодушны, как и могущественны.

Он оборачивается ко мне. По его глазам видно, какой жалкой он меня считает, раз я так быстро забыла о своей гордости и начала унижаться. Он поднимает руку.

– Будет тебе вода.

С открытым ртом наблюдаю, как стены подвала покрываются слоем льда. Это он сделал! Затем он покидает подвал. Пол тоже начинает леденеть, и я спешу на свою кровать, пока пятки не примерзли. Замерзший мох на полу трещит и ломается под моими шагами, а стопы краснеют.

Стараюсь не терять мужества. Молюсь, чтобы и кровать не заледенела, хотя вряд ли молитвы тут помогут. Кажется, даже воздух застыл от холода. Жжение и зуд в пальцах на ногах все усиливаются. Из синих они медленно становятся темно-фиолетовыми. Каждое движение заставляет меня шипеть от боли. Я сжимаю зубы, потому что не хочу поддаваться слабости. Я должна быть сильной. Но зубы стучат так сильно, что я уже не могу сдерживаться и разражаюсь слезами. Пытаюсь остановить их. Напрасно.

Тридцать первое декабря

Неван

– Сегодня она точно заговорит, Ваше Высочество, – объявляет Роуэн.

– Ты вчера то же самое говорил, – цежу я сквозь зубы.

Впрочем, мне уже все равно. Она давно должна была сломаться. Возможно, она просто очаровала Роуэна, и он смягчился к ней. Женщине достаточно броситься ему на шею, и вот он уже в ее власти. Его слишком легко окрутить. В любом случае я не намерен ждать дольше.

– Раз она наконец готова говорить, выслушаем ее. Все остальное мне неважно.

Спускаемся в подвал по винтовой лестнице, я первый, Роуэн за мной. Он что-то мне говорит, но я не слушаю его нытье. У него была возможность выговориться.

Девочка лежит в углу, сжавшись в комочек. Я даже не сразу смог разглядеть ее и решил было, что она сбежала. Руки и ноги у нее посинели, а от платья остались только грязные жалкие лохмотья.

– Ты должен был заставить ее говорить, а не убивать. – Ярость так и бурлит во мне. Впереди еще один год, в течение которого я снова не получу нужной информации.

Роуэн быстро открывает клетку и склоняется над ней.

– Она еще дышит.

Девчонка вдруг резко открывает глаза. Должно быть, почувствовала опасность и решила бороться до последнего, потому что в ее янтарных глазах загорается безумный нездоровый блеск.

– Я не Проклятая. И особых сил у меня нет. Пожалуйста! – Она пытается сопротивляться хватке Роуэна, хотя не смогла бы ничего против него сделать, даже не будь сейчас так истощена. И тут ее взгляд встречается с моим. – Мне правда не в чем сознаваться.

Ее веки дрожат, затем из горла вырывается странный хрип, и она теряет сознание.

– Думаю, она говорит правду, – медленно говорит Роуэн. – Она ни разу не пыталась сбежать или бороться. Ей даже не пришло в голову использовать против нас мальву, которой были украшены ее заколки. Я чувствую, что от нее не исходит никакой опасности.

Я подхожу ближе.

– Конечно, ты этого не чувствуешь. Она же полумертвая.

– Но когда она еще была в нормальном состоянии, я тоже не чувствовал, что она опасна. Или у вас было по-другому?

Снова оглядываю девушку. Тут Роуэн прав. От нее пахло иначе. По запаху, исходящему от других пленниц, можно было понять, что у них на уме. От тех, кого посылали с оружием, пахло металлом. От тех, кто пытался меня отравить, исходила горечь. От искусительниц пахло чем-то приторно-сладким и липким.

– Она всего лишь изнеженная принцесса, которая не знает ничего, что могло бы нам пригодиться, – повторяет Роуэн.

Королевская дочь. Родители опекали ее всю жизнь и тем самым навредили ей, сделав слабой. Нет, не буду забивать себе этим голову.

– Посмотрим еще, – бормочу себе под нос и знаком командую Роуэну забрать девушку из подвала.

Сирень и перемены

Первое января

Верис

Изобелла ласково гладит меня по голове. Совсем как в детстве. Солнечные лучи щекочут мой нос, заставляя медленно проснуться. Несколько раз моргаю, так как свет ослепляет меня. Я снова дома. В своей комнате. В башне Золотая вышка. Все те ужасы мне просто приснились.

Но когда мои глаза привыкают к свету, я понимаю, что ошибаюсь. Я действительно в комнате в высокой башне, только за окном – бесконечные снежные просторы. Вскакиваю с кровати, шелковый балдахин которой поддерживают длинные посеребренные опоры, на мраморный пол и обнаруживаю, что мои стопы зажили, снова здорового цвета и точно не усыпаны инеем. На мне надет халат из нежной ткани, которая нисколько не спасает от холода каменных стен, но у меня сейчас другие проблемы. Как я тут оказалась? И главное – почему?

Высокие мраморные стены украшает изящный узор из падающих звезд и ледяных цветов, который манит любоваться им, но я направляюсь на поиски оружия. И обуви. Мраморный пол здесь, конечно, не сравнить с каменным в подземелье, но ступням становится холодно, стоит мне только подумать о тех днях внизу.

Кинжал вместе с ножнами обнаруживаю на хрустальном туалетном столике у стены. Рассматриваю свое отражение в зеркале, вокруг которого вьется серебряный плющ: изможденное лицо, растрепанные волосы. Я похожа на принцессу-воительницу из историй Изобеллы. Ко мне возвращаются обрывки воспоминаний. Я почти уверена, что собиралась рассказать все фейри, но когда они вернулись… Сжимаю пальцами пульсирующие виски. Я ведь так ничего и не сказала, верно? Мне следует радоваться этому, но я в себе очень разочарована. Потому что единственной причиной, почему я не предала мой народ, был мой обморок.

А сейчас я чувствую себя настолько хорошо, будто никакого подземелья и не было. Это странно, но я должна воспользоваться сложившимися обстоятельствами, прежде чем фейри вернутся и продолжат свои издевательства. Снова закрепляю кинжал на бедре и бегу к одной из двух дверей, за которой оказывается большая красивая ванная. Практически сразу же поворачиваюсь к другой двери, но передо мной неожиданно появляется высокая молодая женщина. Пячусь назад, пока не врезаюсь в платяной шкаф, металлическая ручка которого впивается мне в спину. Затем выхватываю кинжал и нацеливаю его в сторону фейри, держа рукоятку обеими руками. Только ее это не пугает и она идет ко мне.

– Ни шагу дальше!

– Я вам ничего не сделаю. Меня зовут Сиф, и я здесь, чтобы о вас позаботиться.

– А где другой фейри? Тот, что пытал меня?

Сиф не отвечает, держа в руках деревянное ведерко, мыло и полотенца.

– Я помогу принять ванну.

– В яме со змеями? – недоверчиво фыркаю я, но кинжал все же опускаю. Выглядит Сиф довольно безобидной. Наверное, стоит рискнуть и показать свое доверие, чтобы и фейри тоже мне доверяли. Должна же быть причина, почему я больше не корчусь в подвале. Хотелось бы ее выяснить.

Сиф недоуменно вскидывает свои светлые брови.

– В Ригосе змей нет, – медленно говорит она. – Мне велено помочь вам вымыться и одеться.

Что ж, принять ванну было бы действительно неплохо. Я рассматриваю новую знакомую и удивляюсь: неужели все фейри на одно лицо? Сиф – девушка, это ясно. Только волосы у нее почему-то коротко острижены, в то время как мужчины здесь носят длинные. В нашем королевстве подобная стрижка у девушки вызвала бы непонимание, может, и до скандала бы дошло, но Сиф это не делает менее красивой. Даже наоборот – так ей намного лучше, и ничто не скрывает ее точеных скул. Они у Сиф несколько мягче, чем у принца или у моего мучителя, но не менее впечатляющие. Это впечатляет. Указываю на ее голову со словами:

– А что, в Ригосе такая стрижка сейчас в моде? – очень непривычно произносить название чужого королевства.

Фейри тут же отводит взгляд, и создается впечатление, что от неловкости она хочет надеть на голову принесенное ведро.

– Не переживайте так, это очень… освежающе, – тут же поспешно добавляю я. Не хватало еще разозлить тех, кто взял меня в плен.

– Вы же так на самом деле не думаете. – Она явно смущена, но при этом широко улыбается, как будто ей сделали предложение руки и сердца. Мне кажется или она слегка глуповата? А я-то считала, что фейри – опасные соперники, во многом превосходящие людей. Многие в Ауруме утверждали, что они даже мысли читать умеют, но Сиф скорее забавная и страха совсем не внушает. Впрочем, возможно, она просто притворяется дурочкой.

Энергично трясу головой.

– Нет, правда! – Чуть-чуть лести никогда не повредит. Обаяние сейчас мое единственное оружие. – Может, и мне так же постричься?

Она ставит деревянное ведерко у кровати.

– Ох, нет! Прошу вас! Только не ваши прекрасные волосы! – Она бросается ко мне, и вместо того, чтобы обороняться, я разрешаю ей дотронуться до моих волос. Тут Сиф снова хмурится: – Настоящий позор так их запускать.

Отталкиваю ее от себя и с вызовом смотрю ей в глаза:

– Выбор средств гигиены в темнице оставляет желать лучшего.

Сиф склоняет голову.

– Принц сожалеет о том, что вам пришлось пережить.

Лжет. Конечно, она лжет. Чтобы не сорваться, я направляюсь в ванную.

– А что с другими девочками? Им пришлось испытать то же самое? – спрашиваю я резко.

– Принц вам все объяснит за ужином, – отвечает Сиф, последовав за мной.

Жду с нетерпением!

Сиф тем временем поворачивает какие-то золотые ручки, и в невиданно большую ванну начинает литься вода.

– Это что, магия? – В нашем королевстве пятеро слуг должны были часами таскать воду, чтобы наполнить ванну.

Теперь очередь Сиф удивляться:

– Разве в вашем человеческом королевстве нет водопровода? – Она выливает в ванну нежно-розовую жидкость из стеклянного флакона и начинает рассказывать что-то про систему насосов, которые и перекачивают воду на верхние этажи замка…

Только я почти не слушаю, опускаю руку в воду, источающую теперь запах сирени.

– Горячая!

Сиф искренне смеется:

– А вы думали, фейри купаются в ледяной?

Снимаю халат и осторожно захожу в воду, не обращая внимания на то, что она почти обжигает. Как только погружаюсь по плечи, из груди вырывается стон. Это настоящий рай.

Сиф не делает никаких попыток помочь мне освободить волосы от оставшихся заколок, поэтому я сама вытаскиваю их из пучка волос и кладу на край ванны. Она с помощью шелкового полотенца смахивает их в корзинку, внимательно следя, чтобы не коснуться нежных бутонов мальвы. Пока Сиф ухаживает за моими волосами, я впервые по-настоящему осматриваю свое окружение. Будучи принцессой, мне не привыкать к роскоши, тем не менее я просто не могу насмотреться на белоснежные мраморные стены и сводчатый потолок, украшенный витиеватым узором из крошечных драгоценных камней. Но стрельчатые окна от пола до потолка, занимающие всю стену, лишают меня дыхания. И дело даже не в изящно обработанной оправе камня, с которой в нашем королевстве не справился бы даже самый искусный камнерез, и совсем не в стекле, похожем на тончайшие кусочки льда. А в пейзаже. До самого горизонта простирается снежный ландшафт. Закатное солнце блестит на нетронутом снегу и на льду огромного, идеально округлого озера. При других обстоятельствах я бы любовалась им еще дольше.

Но затем мои мысли резко возвращают меня к реальности. Хуже пытки, что я испытала в подземелье, – это оставаться в неведении. Я не знаю, что меня ждет, что на самом деле задумал принц. Как и любая девушка в Ауруме, я получила образование. Ближний бой, зелья, дипломатия – все, что могло бы помочь в королевстве зимы. Но все это было только на случай непредвиденных обстоятельств. На самом деле никто не мог сказать, что меня ждет в реальности. Понятия не имею, как принц зимы относится ко всем этим проявлениям гостеприимства и заботе, но они уж точно не продлятся долго.

Сиф пытается расчесать мои спутанные пряди, и я сжимаю зубы.

– Сомневаюсь, что их можно спасти.

Сиф массажными движениями втирает какие-то масла и сыворотки мне в волосы, а потом споласкивает их снова и снова, пока наконец вода не становится чуть теплой и я от макушки до пят не пропитываюсь запахом сирени. Тяжело вздохнув, я вылезаю из воды и заворачиваюсь в хлопковую ткань. Сиф неожиданно выходит из ванной, и я не успеваю подумать о том, что осталась стоять полуголой посреди комнаты, как фейри возвращается, а в руках у нее – мое красивое платье с мальвами. Такое же безупречное, как и в день, когда мы выехали из Аурума.

Бросаюсь к Сиф и осторожно забираю платье.

– Но как?..

Сиф негромко хихикает:

– У нас очень талантливая ткачиха-магичка. Я подумала, что вас порадует напоминание о прежней жизни.

Я позволяю Сиф помочь мне переодеться.

– А какой будет моя новая жизнь?

– Меня всего лишь прислали в качестве вашей горничной. – Сиф в очередной раз отводит взгляд. – Больше вы узнаете от принца.

Мрачно рассматриваю свое отражение в зеркале. Нет прежнего румянца на щеках, как и тиары на голове, зато под глазами залегли темные круги. Но, по крайней мере, я чистая и одета. И я все еще принцесса, с тиарой или без нее. Возможно, даже бьернах, как меня тогда назвали.

– Обязательно узнаю.

Сиф ведет меня по пустынным коридорам замка. Как же я ошибалась, когда думала, что ванная – самое роскошное место, которое мне доводилось видеть. Но каждый незначительный коридор – это отдельное произведение искусства из белого мрамора и прозрачного льда, формирующих колонны и украшения. Из других ледяных окон видны остроконечные башни и огромные купола. Лучи заходящего солнца отражаются в зеркальной глади, и создается впечатление, что весь замок сделан из чистейших алмазов. Свет, падающий через ледяное стекло, заставляет все как будто светиться оттенками индиго и бледно-фиолетового цвета. С трудом сдерживаюсь, чтобы не открыть рот от восхищения. Не хочу, чтобы Сиф заметила, как меня поразила архитектура фейри. И испугала. Наш замок ничто по сравнению с этим.

Мы останавливаемся у двустворчатых дверей, достаточно больших, чтобы мог пройти великан. Сиф кладет ладонь на дверную ручку: