Моя токсичная семья: как пережить нелюбовь родителей и стать счастливым

Таня Танк

Моя токсичная семья: как пережить нелюбовь родителей и стать счастливым

© Танк Таня, текст

© ООО «Издательство АСТ»

Я ищу не утешительных выводов, а правды. И во имя этой правды утверждаю, что из всех жребиев, выпавших на долю живых существ, нет жребия более злосчастного, нежели тот, который достался на долю детей.

Михаил Салтыков-Щедрин. Пошехонская старина

У всех давно ворота, сударь, заперты и собаки спущены. Вы думаете, они дело делают либо Богу молятся? Нет, сударь! И не от воров они запираются, а чтоб люди не видали, как они своих домашних едят поедом да семью тиранят. И что слез льется за этими запорами, невидимых и неслышимых!

Александр Островский. Гроза

Детство – это не рай, это драма. Если бы человек мог подсчитать все унижения, несправедливости и обиды, которые ему пришлось испытать за свою жизнь, оказалось бы, что львиная их доля приходится именно на «счастливое» детство. Без ясного, пережитого во всей полноте детства искaлеченa жизнь человекa.

Януш Корчак, педагог

Многие думают, что детство было самым лучшим и приятным временем их жизни. Но это не так. Это самые тяжелые годы, поскольку тогда человек находится под гнетом дисциплины и редко может иметь настоящего друга, а еще реже – свободу.

Иммануил Кант, философ

Он говорил мне: «Если б я стал президентом, мама бы сказала: “Маловато, Коля, вот если бы ты властелином мира стал…”». Этот парень в 27 лет выбросился из окна.

Из рассказа читательницы

Из всех вообще безнравственных отношений – отношение к детям как к рабам есть самое безнравственное.

Георг Вильгельм Фридрих Гегель, философ

Главная опасность для неокрепшей детской психики – неокрепшая взрослая.

Из Сети

Я осуждаю всякое насилие при воспитании юной души. В суровости и принуждении есть нечто рабское, и я нахожу, что то, чего нельзя сделать с помощью разума, осмотрительности и уменья, никак нельзя добиться силой.

Мишель де Монтень, философ

Мать может дать жизнь и может забрать жизнь. Она та, кто порождает жизнь, и та, кто уничтожает; она может творить чудеса любви – и никто не может причинить больше боли, чем она.

Эрих Фромм, философ

Дети – это завтрашние судьи наши.

Максим Горький

Предисловие

Золотой запас счастья

…Как вы себе представляете плохих родителей? Кто они – наркоманы, алкоголики, уголовники? Что они делают – морят голодом, бьют, отправляют к бабушке лесом, где водятся волки, или в декабре гонят за подснежниками?

Вот уж не думала, что буду писать о плохих родителях. Эта сторона мира начала для меня открываться каких-то пять-шесть лет назад, когда читатели моей книги «Бойся, я с тобой» начали присылать истории о своем детстве.

Читая исповедь за исповедью, я все больше смотрела вокруг себя другими глазами. Я увидела, насколько распространено насилие над детьми и что оно – в той или иной мере – творится почти за каждой дверью. И что вопиющие случаи, о которых мы регулярно слышим в новостях, – лишь вершина айсберга. И что в моей детсадовской группе и классе далеко не один-два ребенка страдали от жестоких, равнодушных, безответственных родителей, как я считала раньше. Что скорее наоборот, единицы росли в относительно здоровых семьях!

Картина мира в очередной раз шокирующе расширилась. Я начала понимать, почему многие из нас несчастливы, нереализованны, нездоровы душевно и физически, живут и общаются с людьми, которые их не любят, используют, унижают.

Откуда низкая самооценка.

Откуда ощущение никчемности.

Откуда самоедство, зависть, разъедающая душу вина.

Откуда панический страх, «что скажет княгиня Марья Алексевна».

Откуда стыд «не соответствовать».

Откуда кризисы и жизненные тупики.

Откуда психосоматические болезни, депрессии, неврозы.

Откуда парализующий страх одиночества.

Откуда социальные проблемы.

Эти вершки – то есть очевидные признаки душевного неблагополучия – не выросли из ниоткуда. Нет, не «такими уж уродились». Эти вершки взошли из корешков, посеянных нашими родителями. И «безобидный» невротик, и убийца-психопат, от зверств которого мы содрогаемся, – плоды родительской нелюбви.

…После того как вышла моя книга «Бойся, я с тобой», вы стали часто задавать мне вопрос: откуда берутся деструктивные и тяжело травмированные люди? Как и все мы, они родом из детства. Поясню на примерах из литературы. Почитайте про бесконечную череду унижений и побоев, которым подвергся юный Хитклиф. Мысленно вдохните удушливую атмосферу дома Кабанихи и оцените результат такого «воспитания» – абсолютно безвольного Тихона. Вспомните подковерные игры в «Господах Головлевых».

Наверно, невозможно выйти в жизнь, не пережив в детстве и юности каких-то неприятных событий, но между разумным количеством стрессов, которые формируют устойчивую, конструктивную личность, и валом травмирующих воздействий, под которой погребается хрупкая душа ребенка, – пропасть. Словом, то, каким станет человек, во многом зависит от того, как к нему, маленькому и юному, относились родители или другие значимые взрослые.

«Объяснения почти всех расстройств личности[1] очень сходны: их суть в систематическом плохом отношении в период детства и отсутствии любви», – пишет американский психотерапевт Рональд Комер.

«В глубине души взрослых, которые пережили в детстве абьюз, даже если впоследствии эти люди добились успехов в жизни, продолжает жить испуганный и бессильный ребенок», – утверждает Сьюзен Форвард, американский психотерапевт, автор книги «Токсичные родители»[2].

Вот почему слова Салтыкова-Щедрина, вынесенные в эпиграф, я считаю нисколько не преувеличенными. Да, так и есть: дети – самые бесправные, зависимые и беззащитные существа. Родительская нелюбовь и злоба отравила детство многих из нас и продолжает отравлять наши жизни и теперь. Да, терапия творит чудеса, но пока что наука не придумала, как отмотать время к точке поломки, провести в ней ремонтные работы, «перепрошить» личность и дать человеку возможность прожить украденные годы заново.

При этом детям запрещено показывать, что они страдают! От них ждут сверкающих счастьем глаз, бесконечной благодарности за детские годы чудесные и любви к родителям. Но и выросшим детям приходится столкнуться с большим сопротивлением общества, если они пытаются подвергнуть сомнению родительскую любовь, решаются рассказать о пережитом плохом обращении и признать своих родителей плохими, нелюбящими, деструктивными, токсичными, эмоционально незрелыми, абьюзивными[3]. Едва мы начинаем мыслить самостоятельно, делать первые болезненные открытия, как нам говорят:

«Детство – лучшая пора жизни».

«Лучше нет дружка, чем родная матушка».

«Какими бы ни были родители – это святое».

«Родители все это делали для твоего же блага, чтобы человеком вырос».

«Родители любили, только не показывали этого».

«Ты никому по-настоящему не нужен, только родителям. Они всегда поймут, помогут и утешат».

«Мы перед родителями в вечном долгу».

Предельно откровенно размышляет об этом Салтыков-Щедрин в автобиографичной «Пошехонской старине»:

«Если дать веру общепризнанному мнению, то нет возраста более счастливого, нежели детский. Детство беспечно и не смущается мыслью о будущем. Ежели у него есть горе, то это горе детское; слезы – тоже детские; тревоги – мимолетные. Посмотрите, как дети беззаботно и весело резвятся, всецело погруженные в свои насущные радости. Жизнь их течет, свободная и спокойная, в одних и тех же рамках, сегодня как вчера, но самое однообразие этих рамок не утомляет, потому что содержанием для них служит непрерывное душевное ликование. Все действия детей свидетельствуют о невозмутимом душевном равновесии, благодаря которому они мгновенно забывают о чуть заметных горестях, встречающихся на их пути.

Так гласит общепризнанное мнение. Так долгое время думал и я, забывая о своем личном прошлом. Беспечно резвиться, пребывать в неведении зла, ничего не провидеть даже в собственном будущем, всем существом отдаваться наслаждению насущной минутой – разве возможно представить себе более завидный удел? Но чем больше я углублялся в детский вопрос, чем чаще припоминалось мне мое личное прошлое и прошлое моей семьи, тем больше раскрывалась передо мною фальшь моих воззрений.

Я знаю, что в глазах многих выводы, полученные мною из наблюдений над детьми, покажутся жестокими. На это я отвечаю, что ищу не утешительных выводов, а правды. И, во имя этой правды, иду даже далее и утверждаю, что из всех жребиев, выпавших на долю живых существ, нет жребия более злосчастного, нежели тот, который достался на долю детей.

Дети ничего не знают о качествах экспериментов, которые над ними совершаются. Они не выработали ничего своего, что могло бы дать отпор попыткам извратить их природу».

Армия, охраняющая священную корову «детства золотого», бьется за нерушимость этого мифа. Бьется бессознательно, потому что кто в армии? Те же самые «униженные и оскорбленные» – выросшие дети нелюбящих родителей, которые сейчас унижают уже своих детей, а те передадут эстафету насилия дальше…

Многие выросшие дети буквально давятся обидой, но такой… бессознательной, что ли. Сдерживают глухо рокочущую злость, ища и находя причины плохого отношения родителей, доказывая себе и другим, что это плохое на самом деле было хорошим – и уж в любом случае «заслуженным». Ведь признаться себе, что тебя не любили родные мать и отец, – это страшно, стыдно. Отказаться от этой иллюзии – потерять точку опоры… зыбкой и неверной опоры, но другой-то нет.

А чтобы поделиться с другими, что к тебе плохо относились мама с папой, – об этом и речи не идет. Никто же не поймет! Укоризненно покачают головой, напустятся с нотацией, вздохнут о черной неблагодарности выросших детей, ткнут носом в недостатки – «а что ты сделал, чтобы тебя не били?»

А ведь такую тяжелую работу, как пересмотр отношений с родителями, человек начинает вовсе не из стремления «все обгадить» или «переложить на маму и папу ответственность за свои неудачи»! Вот что пишет моя читательница:

«С чего все началось у меня? Появилось ощущение, что жизнь не клеится, нет счастья, не понимаю, куда двигаться дальше. Конечно, я решила: причина в том, что я какая-то не такая. Мне это с детства было вдолблено. Надо себя переделать, и будет мне счастье.

Я стала искать, что именно во мне не так и как это исправить. Психологи, тренинги, книги. И во время этого поиска то тут, то там всплывала тема «все проблемы из детства». Так очень постепенно представление «родители все для меня делали» трансформировалось сначала в «вот тут они были не правы, но это для моего блага», потом в «они поступали плохо, но не ведали, что творили», а дальше шаг за шагом я пришла к пониманию их деструктивности и ее последствий для меня».

И это осознание – не прихоть любителя порефлексировать, а непременное условие для того, чтобы распрямиться в полный рост, вернуть себе себя, прожить радостную и созидательную жизнь! Человек идет к этому осознанию, со скрежетом и болью преодолевая не только сопротивление общества, но и свое собственное. Не очень-то легко отказаться от самоуспокоительных иллюзий и с широко открытыми глазами принять факт, что твои родители не любили тебя и относились к тебе плохо… И тут со своими медвежьими услугами нам на помощь спешат психологические защиты:

– Рационализация. «Любили, но не показывали этого. Это только в «Санта-Барбаре» все постоянно про любовь друг к другу говорят», «Я был несносным ребенком, вот и доводил родителей до белого каления».

«Мы находим «веские причины» происходящего, пытаясь сделать его менее болезненным или менее неудобным. Вот типичные примеры рационализации:

– Если отец кричал на меня, то это потому, что мать постоянно ворчала и выводила его из себя.

– Мать пила, потому что чувствовала себя очень одиноко. Мне надо было проводить больше времени с ней.

– Отец бил меня, но не для того, чтобы причинить мне вред, а чтобы преподать урок.

– Мать не обращала на меня ни малейшего внимания, настолько она была несчастна.

– Я не могу винить отца в том, что он злоупотреблял мной. Моя мать отказывала ему в сексе, а вы же понимаете, мужчинам это необходимо.

Все эти рационализации производятся нами, чтобы сделать неприемлемое приемлемым», – пишет Сьюзен Форвард.

Вот пример, как строится рационализация:

«Мама все детство била меня, унижала. Объятий и слов любви не было. Но в младенчестве она любила меня, я уверена. Просто потом, видимо, разочаровалась.

Нам говорили, что бить детей – это не унижение, а мера воспитания. И я всегда оправдывала поступки мамы. Вот честно, вообще никогда не обижалась и воспринимала как должное.

А в общем, она отличная мама. Думаю, что абсолютно каждый, кто с ней знаком, видит перед собой святого человека. Потому как она – воплощение человечности, доброты, отзывчивости… Причем это так и есть. Она всегда первая несется к соседям и знакомым с помощью. Очень милая, воспитанная, наивная. Тонкая душа. И если я скажу кому-либо из общих знакомых, что у нас недопонимание, – я получу шквал неодобрения и осуждения».

«Била, унижала» и «тонкая душа» – как так? Поясняет психолог Наталья Рачковская:

«Рационализация всегда строится на логических ошибках, и только увидев их, можно увидеть в истинном свете и всю картину. В данном примере женщина делает вывод, что ее мать – отличная на основании ее поведения с другими людьми. Но «мама» и «соседка» – это разные социальные роли, можно быть хорошей соседкой, но плохой мамой, как и наоборот. Если вы понимаете, что тоже попали в такую ловушку, выбраться из нее помогут вопросы: «Почему я считаю, что она была хорошей мамой? Что именно хорошего она делала как мама? А что плохого? А хорошие мамы поступают вот так (плохо)? Проявляла ли она по отношению ко мне человечность, доброту, отзывчивость? Как именно?»

– Забвение (отрицание). От многих слышала, что они отрывочно помнят события аж до 10–14 лет, а некоторые – вообще ничего! Оказывается, «забывая» плохое[4], мы отрицаем то, что не осознали[5]. Меж тем большинство взрослых, выходцев из токсичных семей, «не помнят» лишь в качестве самозащиты, но могут вспомнить и нередко вспоминают…

– Идеализация. Практикующие психологи подметили: тот, у кого нормальные отношения с родителями, как-то спокойно, негромко любит и уважает их. Когда же у человека «идеальная мама» и «лучший в мире папка», когда восхищение чрезмерно – это для специалистов сигнал, что все не так радужно, как пытается показать пациент и как нередко он сам себе это представляет.

– Перенос. «Все вокруг плохие, только мама хорошая», – часто думают дети таких родителей и всю накопленную злость и обиды, в которых не могут признаться даже сами себе, вымещают на тех, кто подвернется под руку: собственных детях, друзьях, подчиненных.

– Регрессия. Если мы недополучили любви и заботы от наших родителей, мы можем пытаться дополучить их от другого человека. Кто не встречал женщин, которые ищут «папочку» – мужчину намного старше, с которым они хотят быть «малышкой» и ощущать себя «за каменной стеной»?

– Компенсация. Это психологическая защита людей-«достигаторов». Они пытаются восполнить недостаток родительской любви и признания, добиваясь любви и признания всего мира. Причем представление о любви всего мира может быть ну очень специфическим – например, как у Гитлера.

…Признать себя пострадавшим от родительской нелюбви и насилия – шаг, требующий большого мужества. По пути к этому осознанию – а оно нередко идет годами! – приходится «распаковать» подавленную злость, научиться жить сначала с ней, а потом с ощущением опустошенности, безнадеги, необратимой поломки. Это временный этап, но чтобы его пережить и выйти к свету, нужны немалые силы.

Словом, цена прозрения высока, но, видимо, это тот случай, когда она оправдана. Ведь варианта лишь два. Или пройти этой тяжелой дорогой перемен и начать улучшать свою жизнь. Или по-прежнему прятаться в защитной идеализации, отрицании, рационализации – правда, ценой своей жизни…

Наблюдаю, как некоторым очень не по душе, что о родительской нелюбви и насилии наконец заговорили. «Объективная картина, возможно, не всегда такая, как рисуют авторы историй, обвиняющих родителей», – пишет комментатор моего блога. Другие надменно цедят: «Сколько можно припоминать матери, что не купила прокладки?»

Но ведь если у человека не «болит», когда у него все хорошо или хотя бы нормально во взрослой жизни, ему и в голову не придет жаловаться, обвинять, писать исповеди и зависать в тематических блогах. Нет в этом ничего интересного и приятного.

«Нельзя возлагать вину исключительно на родителей, есть и другие лица в семье – бабушки, тетушки», – пишет комментатор.

Как же хочется переложить все на бабушек и тетушек, а еще лучше – доказать, что этот Дэмьен с числом 666 на лбу народился в чудесной семье из ниоткуда! Но ведь не зря значимыми людьми для ребенка считаются родители или «лица, их заменяющие». И условные бабушка или тетушка, если они их не заменяли, при всем желании не могут «перебить» основного родительского посыла.

«Не всегда нарциссы вырастают от травм и недолюбленности. Очень часто – от излишней любви», – пытается защитить токсичных родителей другой комментатор.

Нет, никогда от любви не вырастет ничего плохого. От суррогатов любви, от «впопуцелования» – да, и в своем месте я расскажу, как это происходит.

«Никакие родители не идеальны, – пишет комментатор моего блога. – Их любовь не гарантия счастья, хотя молодые психологи с апломбом заявляют, что достаточно любить ребенка и во всем поддерживать – и все будет хорошо. Это не так.

И объективности нет, если слушать только одну сторону. Вот героиня истории обвиняет родителей в издевательствах, физическом насилии и сексуальных домогательствах. А сама в 29 лет живет и толстеет за счет родителей и бабушки, которая, может, как раз все и испортила, а не родители. Родителям, которые любили и заботились, читать такое тяжело. В конце жизни многие окажутся на их месте, ибо идеальности нет ни у кого».

Далее женщина приводит мнение психолога Сергея Степанова:

«Полагаю, что в действительности, за исключением вопиющих клинических случаев, ситуация не столь драматична. Любые родители (включая и признанных теоретиков воспитания) не безупречны и уязвимы для претензий. Однако чаще всего претензии такого рода – лишь способ перекладывания ответственности за свою личностную несостоятельность и незадавшуюся жизнь».

А вот на мой взгляд, следствие неотделимо от причины! Ну не с чего ребенку, к которому относились с вниманием, вырасти «личностно несостоятельным» с «незадавшейся жизнью»!

Да никто и не требует от родителей безупречности-идеальности! Но между небезупречностью и абьюзом, преступлением против личности лежит пропасть и «полагать, что ситуация не столь драматична» – наверно, не видеть очевидного. Или не хотеть видеть?

С какой целью некоторые психологи пытаются убедить нас в том, что мы преувеличиваем и клевещем на наших вполне нормальных родителей? А может, они… убеждают в этом самих себя? Сами живут в отрицании, рационализации – а может, и в страхе того, что выросшие дети вскоре и им зададут неудобные вопросы? Не исключено, что уже и задали…

Другая тема, которую продавливают некоторые психологи: неважно, каким было твое детство, ты давно взрослый, так что хватит винить родителей, встань и иди. Совет звучит столь же цинично, как слова Иудушки Головлева умирающему брату: «А ты возьми да и прибодрись! Встань да и побеги! Труском-труском!» Далеко ли убежишь на психологических обрубках ног? Ведь детство – это и есть наши психологические ноги или, точнее, корни.

Возможно ли «расчленить» свою личность, волевым усилием отбросив и обнулив основополагающий психологический опыт детства?

Возможно ли убедить себя в том, что ноги – крепки и сильны, когда ты на них еле держишься?

Да, все это возможно, особенно если с детства сформировалась привычка городить психзащиты и хоронить эмоции глубоко внутри, как это обычно и бывает у детей плохих родителей. Но если эти эмоции не извлечь на свет божий, то такой самообман выйдет боком. Накроют и в итоге добьют проблемы с физическим и душевным здоровьем.

…Многие считают, что плохие родители – это люди с «низкой социальной ответственностью», пьющие, неработающие, у которых дети растут как трава. Однако деструктивное воспитание – это далеко не всегда заброшенность. Оглянитесь. Вокруг полно благополучных с виду семей, где детей не бьют и не держат впроголодь и тем не менее калечат их души, порой необратимо. Поэтому, когда я слышу «ребенка обожали, а он вырос моральным уродом», я предлагаю не путать любовь с «расшибанием в лепешку» и не считать благополучными «дрессированных», «идеальных» детей. Печально, что подобными ребятами восхищаются, этот стиль воспитания берут на заметку другие родители. А ведь…

«Цель родительского воспитания – обеспечить ребенку не успех и карьеру, а любовь, безопасность и надежность, создать ему неприкосновенный, золотой запас счастья, крепкий тыл», – пишет учитель и публицист Ирина Лукьянова.

И значение этого золотого запаса счастья нельзя переоценить. Известный литературовед Игорь Золотусский до семи лет рос в хорошей семье, но в 1937 году его отца и мать арестовали, а его самого поместили в детдом – по его словам, «лагерь без колючей проволоки», где «единственным методом воспитания было насилие». Впоследствии Золотусский говорил, что именно то, что его раннее детство прошло подле любящих родителей, позволило ему выжить и состояться.

«Наши родители сеют в нас ментальные и эмоциональные семена. В некоторых семьях это семена любви, уважения и независимости. Но во многих других семьях сеют зерна страха, задолженности и вины. Когда вы выросли, те невидимые семена проросли, и наверняка эти сорняки нанесли ущерб вашим отношениям, карьере или семье; несомненно, они подточили вашу уверенность в себе и самоуважение», – пишет Сьюзен Форвард.

Если у ребенка было хорошее детство, он на своем золотом запасе счастья выберется из большинства жизненных передряг. Но если тебя не любили, унижали, не замечали, ты вырастаешь кривым деревцем. И сколько надо сил и времени, чтобы как-то выровняться, сделать свою боль совместимой с жизнью… «а годы проходят – все лучшие годы»… В то время как выходец из нормальной семьи живет радостно и созидательно – ребенок токсичных родителей собирает себя по кусочкам, не вылезает из депрессии, становится пациентом специализированных учреждений, рабом зависимостей…

А у кого-то душа убита необратимо. Вот почему плохие родители – это не просто «неидеальные» родители, не купившие заколку или шлепнувшие сгоряча по попе. Это убийцы. Души, личности и, по сути, жизни ребенка.

…Я написала эту книгу не затем, чтобы назначить виновных в лице родителей. Смысл – в том, чтобы снять бремя вины с невиновных и помочь им запустить в себе «перезагрузку». Поэтому в первую очередь я адресую свой труд выросшим детям нелюбящих родителей, кого мучает неуверенность в себе, чувство вины, бессилие, страх перед жизнью и нередко отвращение к ней.

Но думаю, книгу стоит прочитать и тем, кто вырос в хорошей семье, не испытывает значительных личностных проблем, поэтому искренне не понимает: а с чего это некоторые так убиваются, копаются в прошлом и сливают на психологов огромные бюджеты? Откуда у симпатичной и талантливой женщины заниженная самооценка? С какой стати депрессия и почему ее нельзя вылечить, ведь есть же препараты?

Не буду скрывать: до недавних пор я сама этого не понимала и не особо углублялась в эту тему. Но наверно, когда узнаешь о том, что в жизни бывает не только так, как у тебя, и выходишь за грани своего мирка в мир, то этот опыт раскрывает новые грани твоей человечности. А она отнюдь не твой личный «аксессуар», а качество, накладывающее отпечаток на жизнь людей вокруг и косвенно – всего общества.

Эту книгу я рекомендую прочитать и родителям – состоявшимся и будущим, которые не хотят идти по стопам своих пап и мам, опасаются навредить детям.

Благодарю мою давнюю подругу и единомышленницу, психолога Наталью Рачковскую[6], которая нашла время вдумчиво прочитать черновик и подсказать мне много дельного.

И как всегда, я признательна моим читателям, которые открыли для меня тему родительского насилия и невольно вдохновили на четырехлетнюю работу над этой тяжелой, трудной книгой.