Этернум

Палками меня в космос никто не гнал, и на борту «Этернума» я оказалась по собственной инициативе, хотя легко могла бы и впредь безвылазно торчать в Штабе. У меня имелись свои причины сорваться с Земли, как пес с цепи, и хотя в команде я была незаметным винтиком, моя нынешняя работа нравилась мне гораздо больше. Потом, это на Земле у меня была работа, а здесь – миссия, и проведя четыре месяца на корабле, я была твердо намерена связать свою судьбу с космосом. И пусть три четверти членов экипажа не знали моего имени, а львиную долю времени я посвящала той же самой рутине, что и на Земле, бескрайняя даль в иллюминаторах заставляла меня чувствовать удивительное единение со вселенной – огромной и непознанной, таящей в себе миллионы неразгаданных секретов… По долгу службы через меня ежедневно проходили потоки различных сведений, и о каждом члене экипажа я могла бы предоставить краткую биографическую справку. Команда «Этернума» в большинстве своем смотрела сквозь меня – настолько незначительной деталькой я выглядела в этом слаженном механизме, но по замыслу адмирала Беггсора роль администратора в том и состояла, чтобы экипаж не отвлекался от своих непосредственных задач, а Штаб при этом оперативно получал всю положенную отчетность. Я хорошо понимала, что мое присутствие на борту не принесет моментального результата, и плоды моего усердия станут видны лишь по окончании миссии, но я и не ждала сиюминутной благодарности. Куда хуже было бы, если бы команда меня недолюбливала, а то и вовсе объявила бы мне бойкот – доносились до меня слухи и о таких случаях, когда прибывший на борт сотрудник Административного Корпуса подвергался остракизму, и еле-еле умудрялся дотерпеть до увольнения. На «Этернуме» никто не обращался со мной в уничижительном тоне и не пытался напомнить мне, что ни спусти Командование директиву, ноги бы моей не было на борту, а на большее я в общем-то и не претендовала. Вот прилетим на Землю, и когда вдруг обнаружится, что отчетность давно скомплектована, и ее осталось лишь подписать личным кодом, всем станет наконец ясно – энсин Бернович не зря ест свой хлеб, и в следующей миссии без нее не обойтись. Да, в моих честолюбивых мечтах всё выглядело именно так, но могла ли я предвидеть, что на обратном пути «Этернум» попадет в передрягу, и нам не помешает для начала выжить, а уже потом кропать донесения? В постигшем коммандера Рэнда разочаровании не было ничего странного – в экстремальных условиях старпома меньше всего волновало, будет ли вовремя сделана запись в бортовом журнале.

ГЛАВА V

И все-таки следовало отдать ригорцу должное – даже в сложившихся обстоятельствах у него хватило такта воздержаться от явно вертевшихся на языке комментариев, хотя я без труда догадывалась, что он испытывал острую потребность бурно разразиться отборными ругательствами, и говоря откровенно, на его месте я бы тоже не прыгала от восторга. Встречать в лицо неведомую угрозу было бы намного сподручнее в паре, например, с начальником корабельной службы безопасности, да и без присутствия в отряде инженера и доктора тоже приходилось несладко, но вот кого уж точно можно было смело исключить из перечня потенциальных кандидатов на роль надежной опоры, так это бортового администратора, чьи профессиональные навыки сводились главным образом к умению не потонуть в море входящей и исходящей документации. Но, похоже, Рэнд в итоге осознал, что компания даже такой никчемной штатной единицы, как я, выглядит всяко лучше вселенского одиночества на погруженном в летаргический сон корабле, и не только не стал лишний раз подчеркивать мою бесполезность, но и честно постарался убедить меня в обратном.

–Сейчас мы с вами поднимемся на мостик, энсин Бернович, и проведем тщательную проверку всех подсистем корабля, – четко озвучил дальнейшие планы старпом, – перед тем, как отправится на осмотр судна, я запустил экспресс-сканирование, и по моим подсчетам, оно завершилась около часа назад, но результаты до сих пор не поступили на мой коммуникатор. Вы, наверное, уже успели заметили, что сбой в работе ключевых узлов «Этернума» носит избирательный характер? Многое продолжает функционировать в обычном режиме, и это большая удача, что сбой не коснулся жизнеобеспечения, но нам по-прежнему неизвестно, что случилось со связью и навигационным блоком, и я не могу объяснить, почему абсолютно по всему звездолету бездействуют биометрические сканеры. Я свободно перемещаюсь между палубами на турболифтах, но телепортация при этом невозможна даже в пределах корабля – программа управления выдает критическую ошибку и не реагирует на командные коды. И я перечислил вам лишь те аспекты, о которых мне доподлинно известно, более точную информацию о состоянии «Этернума» мы получим только после проверки. Я поставил в приоритет безопасность экипажа, и решил сначала обойти все отсеки корабля и убедиться, что среди членов команды нет нуждающихся в медицинском вмешательстве, а уже потом вплотную заняться диагностикой неполадок. Теперь нас двое, и это несколько упрощает задачу, но, как и я говорил ранее, разделяться нам не стоит, по крайней мере до того момента, пока мы не восстановим хотя бы внутреннюю связь. Бластер и коммуникатор при вас?

– Да, сэр, – предварительно ощупав себя с головы до ног, подтвердила наличие полной экипировки я, но следующий вопрос Рэнда вновь пробудил во мне приутихшие было комплексы.

– Про коммуникатор спрашивать смысла не вижу, а вот как насчет оружия? Насколько уверенно вы им владеете? – осведомился коммандер, но на этот раз в ультрамариновой синеве его круглых, глубоко посаженных глаз не промелькнуло и тени эмоций, а пронзительно-желтые треугольники зрачков лишь дополняли эту ледяную безучастность.

– Я прошла обязательную предполетную подготовку и успешно сдала все необходимые тесты, – холодно ответила я и с неведомо откуда взявшимся вызовом добавила, – или вы полагаете, что офицеров Административного Корпуса не учат обращаться с бластером?

– Простите, энсин, у меня и в мыслях не было подвергнуть сомнению уровень вашей боевой подготовки, – довольно неуклюже солгал старпом, заметно обескураженный моей неожиданной дерзостью, – я лишь хотел напомнить вам, что в нынешней ситуации мы можем столкнуться с чем угодно, и от вашей меткости и быстроты реакции, возможно, будет зависеть не только ваша собственная жизнь, но и судьба всего экипажа «Этернума». Не теряйте бдительности, смотрите по сторонам, и немедленно докладывайте обо всем, что покажется вам странным или подозрительным. Не забывайте, мы не знаем, с чем имеем дело, не знаем, где находимся, не знаем, повреждены ли двигатели, и способен ли наш корабль продолжать полет. И самое главное, мы не знаем, что с командой, и как долго они могут оставаться в таком состоянии без вреда для здоровья. Идемте, энсин Бернович, вы нужны мне на мостике.

В замкнутом пространстве турболифта я чувствовала себя особенно дискомфортно, и хотя коммандер Рэнд являл собой канонический образец невозмутимости, мне не переставали мучить угрызения совести за свой недавний выпад. Понятно, что старпом не ставил цели меня обидеть, а если его слова так больно задели меня за живое, это уже были мои сугубо личные проблемы, причем, ничтожно малые в сравнении со случившимся на «Этернуме».

– И вы меня простите, сэр, – после череды душевных терзаний я заставила себя принести ригорцу извинения, и, быть может, это было чисто субъективным ощущением, но, по-моему, обстановка слегка разрядилась. Рэнд коротко кивнул, и у меня чуть отлегло от сердца, однако, когда через мгновение створки дверей турболифта бесшумно разъехались, и мы оказались на мостике, я снова впала в панику и рефлекторно зажмурилась. Постепенно до меня дошло, чего я так сильно испугалась, и мне пришлось мобилизовать всё свое мужество для того, чтобы опрометью не броситься обратно в кабину.

В моем восприятии мостик был чем-то вроде святая святых, а командный состав «Этернума» виделся мне практически небожителями. Капитан Майкрофт, его старший помощник коммандер Рэнд, глава Службы Безопасности коммандер Греймар, пилоты Тукс и Кирен, офицер связи лейтенант Ламу – каждым из них я восхищалась по-своему, и каждый из них заслуживал самого искреннего восхищения, а о нашем капитане и блестяще выполненных под его началом миссиях и вовсе ходили легенды. Но Майкрофт не «забронзовел», как это нередко бывало, и не превратился в недосягаемую фигуру – капитан всегда был открыт для общения и охотно шел на контакт с членами экипажа всех рангов, а благодаря его мудрости и опыту в команде царила здоровая атмосфера с минимумом конфликтов. Когда Адмирал Беггсор подписал мне направление на «Этернум», и я впервые очутилась на таком огромном звездолете, у меня ноги подкашивались от волнения, но знакомство с командой прошло, как по маслу – капитан Майкрофт побеседовал со мной у себя в каюте, очертил круг моих обязанностей на борту и затем официально представил экипажу. Основной костяк команды уже давно сложился, но мне и еще девятерым новичкам никто не чинил препон, а наоборот, капитан всячески стремился ускорить нашу адаптацию, и с его легкой руки мы все стали полноправными членами экипажа. Да, Майкрофт вряд ли помнил меня по имени, но я всегда знала, что двери его каюты открыты даже для такой незначительной пешки, и любой из моих сослуживцев неизменно чувствовал почти отеческую заботу капитана. И вот Стэн Майнкрофт тряпичной куклой распластался в капитанском кресле, связист Дайра Ламу безвольно уронила голову на пульт, а коммандер Греймар ничком лежал на блестящем полу.

ГЛАВА VI

Вместо лейтенанта Тукса, застигнутого аномалией в объятиях энсина Нарти, за штурвалом в эту ночь находилась пилот Кирен – импульсивная и своенравная, как все эргонцы, она вечно с кем-то спорила и пререкалась, бурно жестикулируя и не утруждая себя изящными выражениями, но все в команде знали, что на самом деле эта любительница крепкого словца и хорошей драки обладает добрейшей душой, а своим скандальным характером всецело обязана особенностям воспитания на родной планете. По степени брутальности с эргонцами могли сравниться разве таргоцианские наемники, но те предпочитали не тратить время на высокохудожественные оскорбления оппонента и молча наносили чудовищный по силе удар, а там, где эргонцы просто выпускали накопившийся пар, таргоциаты в большинстве случаев не оставляли противнику шансов на выживание. Нет, Кирен тоже могла так зарядить в ухо, что мало не покажется, и бывалые члены экипажа заговорщическим шепотом рассказывали мне, что на заре своей летной карьеры в Космофлоте эргонка являлась завсегдатаем гауптвахты, а процентное соотношение взысканий и поощрений и сейчас составляло примерно пятьдесят на пятьдесят, но во-первых, все эти разборки в большинстве своем не стоили выеденного яйца и разгорались по сути на пустом месте, а во-вторых, Кирен отличалась быстрой отходчивостью и легко шла на примирение. А еще она была великолепным пилотом и так непринужденно управляясь с гигантской махиной «Этернума», что невольно казалось, будто взаимодействие с кораблем происходит на подсознательном уровне, и когда Кирен садится за штурвал, между ней и звездолет автоматически возникает ментальный контакт. Тукс был не менее талантлив, но он брал скорее классом и мастерством, а у эргонки, как ни странно это прозвучит, присутствовал своей почерк, неповторимый стиль, особенно хорошо заметный в случае, если полет проходил в ручном режиме. Видеть Кирен в беспомощном, уязвимом состоянии было непривычно и жутко. Она полулежала в странной, неудобной позе, и пышная, вьющаяся мелким бесом грива ее разноцветных кудрей ярким пятном выделялась на фоне светлой обивки ложемента. Положение тела эргонки свидетельствовало о том, что она отчаянно пыталась дотянуться до штурвала, но не успела, и на ее скуластом лице с широкими густыми бровями и волевым, квадратным подбородком застыло по-детски обиженное выражение, в моем представлении упорно не вязавшееся с привычным образом несокрушимой девы-воительницы.

Коммандера Греймара необъяснимый «Фактор Х», в мгновение ока наславший на корабль чары беспробудного сна, также застал врасплох. Я могла лишь предполагать, при каких обстоятельствах начальник службы безопасности оказался на полу, но один только вид его неподвижного тела производил крайне удручающее впечатление. Греймар был родом с Руты-9, крошечной планетки на границе квадранта, вступившей в Галактический Союз всего какую-то четверть века назад. Внешне рутиане почти не отличалась от людей, если не считать продольного ряда роговых пластин на обеих щеках, однако, у этой немногочисленной расы имелся уникальный набор природных качеств, моментально обеспечивший рутианам статус исключительно ценных для Космофлота кадров. Строение дыхательной системы позволяло уроженцам Руты-9 обходиться без кислорода на период до двух часов, их организм спокойно выдерживал десятикратные температурные перепады и колоссальные физические нагрузки, а болевой порог и регенеративный потенциал были настолько высоки, что даже тяжело раненый рутианин мог выжить в самых суровых условиях. Определенная сложность в работе с рутианами возникала преимущественно из-за того, что у наших братьев по разуму плохо укладывалось в голове, как другие расы могут быть такими неженками и слабаками, которым вечно то холодно, то жарко, а пустяковая с точки зрения типичного рутианина царапина грозит этим несчастным бедолагам неминуемой гибелью. Со временем рутиане, конечно, перестали так искренне удивляться, зачем перед полостной операцией доктор вводит пациенту анестезию, но порой культурные различия всё еще давали о себе знать. В Космофлоте соплеменники коммандера Греймара считались эдакими суперсолдатами, которых можно было отправить в самое пекло, дабы они проложили путь для остальной команды, и надо сказать, данное мнение было полностью оправдано и не раз подтверждено на практике. Греймар всегда шел в авангарде, он прекрасно сознавал свою роль на борту «Этернума» и готов был грудью защищать корабль и его экипаж. Но сегодня что-то внезапно пошло не так, и даже рутианину было нечего противопоставить неведомой угрозе, а это, согласитесь, о многом говорило.

Лейтенант Ламу отвечала на судне за бесперебойную работу связи, и в этот злополучный вечер как раз дежурила на мостике. С Дайрой мы были ровесниками и познакомились еще на Земле – нельзя сказать, чтобы мы прямо дружили, но даже здесь, на борту «Этернума» нам в общем-то было, о чем поболтать за чашечкой аргианского чая, и потом, Дайра, наверное, единственная в команде обладала более или менее четким пониманием, с какого перепуга Адмирал Беггсор решил, что на каждом звездолете позарез необходим администратор. Наши с Ламу задачи часто пересекались – мы обе работали с информацией и во многом дополняли функциональные обязанности друг-друга. Дайра отвечала за технический аспект, а я – за организационный, и у нас с ней сразу сформировался эффективный тандем. А еще лейтенант Ламу регулярно приглашала меня составить ей компанию в спортзале – вдвоем потеть на тренажерах было куда веселее, и Дайра честно признавалась, что заниматься в одиночку ей скучно, а на групповых тренировках она стесняется пары лишних килограмм, но вот когда она их сбросит…Ламу не выглядела толстушкой, может, чуточку полноватой и только, но если бы я была такой заядлой сладкоежкой и ежедневно поглощала тортики и шоколадки, я бы уже в дверь каюты не пролезала, а Дайру в принципу даже пышечкой было не назвать… Деятельная, неунывающая хохотушка – лейтенант Ламу любому умела поднять настроение, и я не могла равнодушно смотреть на ее поникшие плечи. Дайра скрючилась в кресле, уткнувшись лицом в пульт связи, так что я видела лишь ее стриженный затылок, и мне безумно хотелось подойти поближе и убедиться, что она в порядке, но я всё никак не отваживалась кинуться к Ламу и терпеливо ждала приказа от Рэнда.

Место старпома на мостике пустовало, и ригорец не торопился его снова занять. Теперь я понимала его чувства, когда по результатам обхода палуб вдруг выяснилось, что из всей команды на ногах осталась я одна. Клянусь, в этот миг я ощущала тоже самое. Почему именно Рэнд? Почему не капитан или не Ламу? Да кто угодно, Ичир, Нарти, доктор Маркус, да пусть даже Греймар или отъявленная хамка и задира Кирен, но только не Рэнд!

ГЛАВА VII

– Энсин? Вы в порядке? – встревоженно уточнил старпом, когда мое красноречивое молчание начало чересчур затягиваться, и в свете моих нынешних ощущений его лязгающий голос показался мне еще более неприятным, чем обычно.

Отсутствующим, расфокусированным взглядом я потрясенно обозревала мостик, и не могла поверить, что весь этот кошмар творится наяву. Похоже, до сего момента я пребывала в глубоком шоке, и до меня лишь сейчас постепенно доходило, насколько всё плохо, поэтому в том, что коммандер Рэнд всерьез озаботился моим психологическим состоянием, по большому счету, не было ничего удивительного. Я даже допускала, что ригорец уже настроился на полноценную истерику со всей ее классической атрибутикой вроде горючих слез, надрывных рыданий и судорожных всхлипываний, но, к счастью, у меня хватило личного мужества не пасть так низко. Не скрою, увиденное на мостике породило внутри меня совершенно неописуемый ужас, и я наконец осознала, что дрейфующий в космосе «Этернум» на неопределенный срок остался без команды, если, конечно, мы со старпомом в ближайшее время не найдем работающий способ помочь экипажу. Я готова была лечь костьми, только бы разорвать опутавшую корабль паутину, но сказать по правде, я изрядно сомневалась, что нам с Рэндом это по силам. Безусловно, это была заведомо неправильная позиция, и с таким упадническим настроем проблемы не решались, но уж самой-то себе я могла не врать? Никогда в жизни мне не было так запредельно страшно, как будто твердая почва внезапно ушла у меня из-под ног, и я стремительно летела в бездонную пропасть пугающей неизвестности. И мне бы радоваться, что я не одна бодрствую на впавшем в кому «Этернуме», и рядом со мной старпом – второе лицо на корабле, правая рука капитана, но если не кривить душой, мне было бы многим легче справиться с панической атакой, будь на месте ригорца любой другой член экипажа, пусть даже не принадлежащий к высшему офицерскому составу корабля. Одним словом, мы с ригорцем были квиты, тем более, что я толком и не пыталась скрыть свои истинные мысли, но угрожающее положение дел на звездолете требовало безжалостно отбросить эмоциональную составляющую и сконцентрироваться на основной задаче.

– Я в норме, сэр, – я очень старалась придать своему ответу убедительную твердость, и хотя результат вышел довольно посредственным, старпом не стал цепляться к деталям.

– Когда я только очнулся, я также, как и вы, был абсолютно растерян и дезориентирован, – неожиданно поделился со мной Рэнд, – я сразу понял, что с «Этернумом» что-то случилось, а потом я вышел из каюты и прямо за дверью наткнулся на лейтенанта Барта. Он направлялся в столовую для ремонта неисправного пищевого агрегата, я сам его туда и послал, заметив в обед, что еда слишком слабо разогревается. Барт лежал посреди коридора, на плече у него висела сумка с инструментами, а глаза были закрыты. Я присел на корточки, пощупал пульс, прислушался к дыханию, и немедленно попытался связаться с доктором и телепортировать Барта в медотсек… В общем, пока я нес Барта к турболифту, по пути мне попались еще трое… Я вновь и вновь вызывал мостик, но безрезультатно. В медотсеке я обнаружил, что доктор Маркус и весь персонал тоже находятся без сознания и ничем не могут помочь экипажу. Остальное вы и сами видели. Скажите, энсин, в чем вы еще разбираетесь, кроме документов?

– Я… Во всём по чуть-чуть, – в замешательстве промямлила я, утешая себя лишь тем, что больше, чем есть, я старпома уже не разочарую.

– Замечательно! –констатировал коммандер Рэнд, и вероятно, его реплика содержала в себе откровенно издевательский посыл, но ригорцы не могли похвастаться богатством интонационного диапазона, и нужно было внимательно ловить каждую нотку, чтобы не ошибиться с трактовкой сказанного, а я, увы, не отличалась идеальным слухом, – как я и говорил вам раньше, я запустил экспрес-диагностику всех подсистем «Этернума», но если этого ничего не даст в плане восстановления связи и навигации, мы перезагрузим бортовой компьютер. Вы займете кресло лейтенанта Ламу и будете следить за изменениями параметров. Вам все понятно?

– Да, сэр, вот только…, – выразительно покосилась в сторону Дайры я, – нужно ее куда-то перенести!

– Вы правы. И всех остальных тоже, – изломанный зигзаг тонких губ старпома на секунду дрогнул, но уже в следующий миг ригорец вновь обрел былую уверенность, – чтобы далеко не ходить, временно разместим их в кают-компании, там им будет удобно.

– Думаю, им сейчас всё равно, они же ничего не чувствуют, – грустно усмехнулась я, и не сдержавшись, добавила, -мне, как и вам, не нравится эта идея, сэр, но мы действуем строго по уставу Космофлота. Раздел 8, параграф 8.1, пункт 8.1.2. Если по тем или иным причинам капитан звездолета не может исполнять свои обязанности, а мы оба понимаем, что это так, его полномочия переходят к старшему помощнику, то есть к вам. Я оформлю ваши действия соответствующим протоколом и …

– Достаточно, энсин, не увлекайтесь, – перебил меня Рэнд, – это ваша родная стихия, но цитировать мне Устав нет необходимости, я и так знаю его наизусть. Я действительно буду вынужден принять на себя командование «Этернумом», но исключительно то тех пор, пока капитан Майкрофт не вернется на мостик. Полный доступ к управлению кораблем возможен лишь из капитанского кресла, и мне придется перенести капитана в кают-компанию, хотя, как вы верно подметили, мне это и не нравится. Выясните, чем завершилось экспресс-сканирование, и почему итоговые данные так и не поступили на мой коммуникатор, а я возьму на себя экипаж мостика. Выполняйте!

– Есть, сэр, – я невольно зарделась от стыда за свою профдеформацию и запоздало сообразила, что раз уж я намерена не посрамить честь Административного Корпуса, то ставку надо делать прежде всего на свои морально-волевые качества, а не ссылаться на Устав по поводу и без.

– Всё будет хорошо, Дайра, обещаю тебе, – прошептала я, когда старпом с непринужденной легкостью закинул на плечо лейтенанта Ламу и быстрым шагом двинулся с ней в кают-компанию. Несмотря на двухметровый рост, природа наделила ригорцев сухощавой комплекцией, а Дайра с ее любовью к мучному и сладкому всё же весила прилично, но тонкая кость и субтильное телосложение коммандера Рэнда скрывали за собой недюжинную силищу, так что в моей помощи старпом однозначно не нуждался, и я могла с чистой совестью сосредоточиться на поставленной задаче.

ГЛАВА VIII

Мое предыдущее посещение мостика произошло в рамках ознакомительной экскурсии по звездолету, и с той знаменательной вехи минуло уже без малого четыре месяца, на протяжении которых я даже в самых смелых своих мечтах не могла вообразить, что однажды буду сидеть в кресле офицера связи, напряженно всматриваясь в колонки данных на голодисплее и безуспешно пытаясь понять, почему бортовой компьютер выдает явную абракадабру, тогда как от него всего лишь требуется определить источник неполадок в системе. Каждый вечер перед сном я приникала к маленькому иллюминатору в своей каюте, представляла, какой великолепный обзор на бескрайний космос открывается с мостика, и тайно завидовала Дайре, имеющей возможность ежедневно наблюдать это завораживающее зрелище прямо с рабочего места. И вот передо мной, буквально на расстоянии вытянутой руки, распростерлась целая вселенная, но я не чувствовала и тени ликования – космос снаружи выглядел мрачным и зловещим, а испещряющие непроницаемую тьму звезды казались чужими и враждебными. Непознанный мир за бортом «Этернума» пугал меня до дрожи в коленях, и я была совершенно не готова к лобовому столкновению с новой реальностью, разительно отличавшейся от моих штабных будней на Земле. Да и здесь, на корабле, я большую часть времени посвящала наведению порядка в завалах неструктурированной документации, а о том, насколько продуктивно прошла, например, высадка на планету, или какие результаты принес запуск зонда, мне становилось известно главным образом из отчетов, благо оные стекались к администратору в огромном количестве и в общей массе были до такой степени «сырыми» и недоработанными, что отравлять их командованию в первозданном виде у меня не хватало совести. Меня же в экспедиции, естественно, никто не звал, и я свыклась с мыслью, что с назначением на звездолет в моей жизни поменялся главным образом антураж. Зато, черт возьми, какой это был антураж! В космосе всё было совсем иначе, чем на Земле, и сейчас, когда наша миссия приближалась к завершению, я окончательно решила не возвращаться в Штаб, но, похоже, отсутствие серьезных происшествий в полете сослужило мне дурную службу, и я свято уверовала, что на звездолете мне не грозит опасность. Я жестоко поплатилась за тесно граничащую с глупостью наивность, и если бы сегодня адмирал Беггсор осведомился у меня, собираюсь ли я продолжать «космическую одиссею», у меня неизбежно возникли бы существенные трудности с ответом.