Море на двоих. Записки подводника

Свадьба-выпуск удалась на славу. Так способны веселиться только советские, с русской душой, люди. Невесту, как полагается, «выкрали». Виновный в недогляде свидетель Борюсик заплатил штраф, выпив из «хрустального башмачка» новобрачной чуть ли не бутылку сорокаградусного напитка, после чего разругался с собственной женой и неожиданно пропал. Свидетельница тоже вдруг исчезла.

Кузнец завязал драку с двумя гражданскими. Его приходила забирать комендатура, но полковник Советской Армии, отец Петра, объяснил капитану, начальнику патруля, о соблюдении субординации. Патруль удалился. Потасовка вспыхнула новым пожаром.

Отец Петра, боевой офицер, смотрел смерти в лицо не раз. До поры наблюдал снисходительно, как резвятся молодые офицеры и гражданские, по всей видимости, питерские фарцовщики.

Потом встал и хорошо поставленным голосом дал команду:

– Прекратить! Кто смелый, давайте выйдем!

На улицу вышли пятеро безумных. Полковник в парадной форме с золотыми погонами взял в одну руку кортик, а другой приземлил сразу четверых. Пятый понял, что лучше сваливать, и побежал. Полковник – за ним. Бедолага закрылся в телефонной будке и стал неистово звать на помощь:

– Помогите! Милиция! Спасите!

Со стороны картина смотрелась колоритно. Подоспели лейтенанты-моряки и спешно оттащили пехотного полковника в зал ресторана.

Возбуждённый отец Петра с жаром резюмировал:

– Эх, молодёжь! Отпор надо давать жёстко и всегда бить первым!

Ребята завидовали Петрухе:

– У тебя классный батя, настоящий полковник!

Веселье продолжалось. Андрей несколько раз получил удовлетворение где-то в подсобках, рассказывая при этом душещипательную историю, какой он однолюб. Больше всего радовало отсутствие на столе чайников и самоваров, бутылки стояли на столах открыто – свадьба была настоящая, подводя итог беззаботной курсантской жизни в городе не Неве.

Уже через месяц лейтенанты разъехались по флотам Советского Союза, даже не подозревая, что, как мушкетёры личной гвардии короля Людовика XIII, встретятся, пожмут руки и обнимутся лет через десять, в лучшем случае, а кого-то не увидят больше никогда…

ЛЕЙТЕНАНТСКОЕ ЛИХОЛЕТЬЕ

ПРЕДСТАВЛЯЮСЬ ПО СЛУЧАЮ НАЗНАЧЕНИЯ

У каждого покорителя морских глубин свой путь в мире романтики. У чёрных в золоте, лейтенантов ВМФ Борисова и Петрова лодки и судьбы оказались нанизаны на шампур по имени «Проект 667Б». Горбатый крейсер стратегического назначения ждал их. Борисова – на Краснознамённом Северном, Петрова – на далёком Тихоокеанском флоте. Таково предназначение морских офицеров.

Борюсику жребий определил ракетный подводный крейсер с тактическим номером «К-279», головной в серии, проекта 667Б, заказ №310. Но молодой амбициозный лейтенант даже не подозревал, какой славой и легендами была овеяна его лодка. Лучшая на Северном флоте.

Это случилось пятнадцатью годами ранее появления на борту крейсера свежеиспечённого лейтенанта Борисова. Подводный красавец вышел со стапелей «Севмаша», прошёл ходовые испытания. В ходе приёмки его должен был посетить Главком ВМФ.

Новёхонькую лодку к этому событию драили и чистили, как арабского скакуна перед международной выставкой. Корабль сиял, как… не важно у кого, но ярко. Утром боцман решил самолично мазнуть кисточкой в боевой рубке, почувствовал себя Ван Гогом, сообразил композицию завершить.

На борт корабля пожаловала высокая комиссия. И Главком, спускаясь, рукавом шинели задел свежую краску, нанесённую шаловливыми ручками новоявленного постимпрессиониста. Адмирал флота сделал вид, что пятно не заметил. Ничего не сказал, спокойно снял шинель и положил на кресло краской кверху. Пошёл с командиром Фроловым далее осматривать лодку.

В центральном началась суета, матросы нашли растворитель и свежее пятно оттёрли. Шинель как новая, только запах выдаёт, что что-то с ней не так. Комиссия задерживалась на проверке, и в большей степени из-за того, что любовалась детищем Главкома, лично наблюдавшего за строительством и вложившего в ракетный крейсер свою душу. Он сыграл неоценимую роль в развитии атомного ракетного флота СССР.

Самый смелый из матросов решил примерить шинельку с большой звездой и мощным гербом нерушимого союза на погонах. Другой годуля метнулся за фотоаппаратом. Фотографируются по очереди на память. Настолько увлеклись, что не заметили, как в центральный вошёл мужчина в роговых очках. Картина называется «Приплыли». Матрос позирует в шинели адмирала флота, а хозяин погон, удивлённый, созерцает со стороны. Мхатовская пауза слишком затянулась, не имея шансов быть завершённой достойно, без потерь…

Главком приподнял руку, обозначая своё добро:

– Ну что же, молодцы, порадовали. Корабль в отличном состоянии. Фотографируйтесь, это вам лучший подарок для дембельского альбома!

Надеюсь, вы узнали Сергея Георгиевича Горшкова – Адмирала флота Советского Союза. Такой он был – широкой души человечище, непритязательный интеллигент, порой резкий к разгильдяям, уважаемый всеми подчинёнными до почитания. Не каждому удавалось Главкома ВМФ испачкать краской.

Все командиры разные, но, как ни крути, от них зависят судьбы вверенных им подопечных.

Первым командиром первого экипажа стал Фролов Виктор Павлович. Контр-адмирал, командир атомной подводной лодки «К-279» проекта 667Б «Мурена». За испытания лодки впервые в истории подводного флота командиру действующего корабля присвоено звание контр-адмирала и вручён орден Ленина в 1972 году. Один из немногих командиров подводных лодок, получивших адмиральское звание на должности командира корабля.

Жгучий брюнет, красавчик курса Борюсик не поменял статус юнца на мужчину, женившись на третьем курсе. Остался в душе смешливым мальчишкой. Время взрослеть для него настало лишь тогда, когда, получив предписание в 11-ю флотилию, приехал в Мурманск. Один, без жены. Для прохождения службы.

Единственно возможный маршрут пролегал через Мурманск в Гремиху на белом теплоходе. Путь в самые егеря Северного флота знаком, стажировку там проходил. На Морвокзале ещё утром познакомился с Сергеем, старшим лейтенантом. Оказались попутчиками. Купили билеты на один пароход. Времени – вагон. Большой чемодан был оставлен в камере хранения. Влез впритык, а там всего лишь форма, включая белую тужурку и чёрную плащ-накидку. В дальнейшем тужурке так и не нашлось применения, а вот плащ-накидка – очень полезная вещь на рыбалке в дождик.

Ума хватило Борису не брать с собой чемодан без ручки и ещё десяток мест багажа. Повезло – супруга ждала беспокойного первенца и жуткий токсикоз выворачивал её суть наружу.

Боря часто забывал вчерашний день, не зря курсантские друзья каждый год в День Советской Армии дарили ему записную книжку и карандаш. Начал сочинять код и записывать, чтобы не забыть при открытии ячейки.

Новый знакомый говорит:

– Не парься! Набирай шифр «К279».

– А вдруг забуду?

Сергей улыбнулся:

– Напомню. Я не забуду никогда, бьюсь об заклад, мои сослуживцы с «К-279» именно так поступают, чтобы помнить!

Лейтенант, особо не вникая, что сие означает, сделал, как было рекомендовано старшим по званию.

Отправление теплохода в 18.00. Решили вместе время скоротать: посмотрели фильм в кинотеатре (когда теперь доведётся), посетили пельменную под пиво.

Путешествие длинной 180 миль на белом пассажирском лайнере «Клавдия Еланская», всегда в удовольствие, если не штормит. В этот раз море оказалось спокойным.

К утру пришли в Гремиху. Борисов кинул чемодан у Сергея дома и побежал на флотилию доложиться. Начиналась его служба Родине.

Патриарх штурманской службы 11-й флотилии Кондратьев, худой долговязый капитан 1-го ранга с живым мальчишеским взглядом, встретил в штабе лейтенанта как родного:

– Привет! Борисов? Помню тебя со стажировки, как раз тебя ждал. Нам такие молодые офицеры нужны!

Борисов очень удивился: «Как так? Ваня-чудак, писатель первой аттестации, намалевал там чуть ли не уголовную статью».

Изучив документы, флагманский подвёл итог:

– Посмотрел аттестат, средний балл почти 5.0. Будешь служить в 41-й дивизии, на самом боевом корабле в экипаже Журавлёва.

– Есть! У Журавлёва! – повеселевший лейтенант умчался в казармы дивизии доложиться.

Радости Борюсика не было края, рассчитывал на ОВР (надводные корабли охраны водного района) – начальник курса, командир роты, обещал такую аттестацию написать, с которой прямой путь в дисциплинарный батальон. Поэтому пришёл на флотилию хмурый, в чудеса не верил. Спасибо флагману, не повёлся на каллиграфический лживый почерк Вани-чудака.

Немного о Ф-1 (флагманский штурман) 11-й флотилии. Вот человечище! Знал каждого штурмана лично, некоторых – с курсантских времён.

Сам давал курсантам задания:

– Курсанты, чтобы не дурели от безделья, вам заниматься корректурой карт. У штурмана забот выше крыши. Ваша помощь не помешает.

И на самом деле муторная корректура состояла в том, чтобы из Извещений мореплавателям судов (ИМС) переносить на карты изменения: где-то глубину моря гидрографы уточнили, где цвет маяка изменился или, поменялись рекомендованные маршруты и курсы следования.

Валерий Алексеевич Кондратьев был исключительным интеллигентом. Никогда голос не повышал, общался доброжелательно, почти на равных даже с курсантами. Крепкие слова не употреблял, вразрез стереотипам о матерщине на флоте. Вы удивитесь, но именно такое мнение сформировалось о капитане 1-го ранга у лейтенанта в первый день на флоте.

Кондратьев Валерий Алексеевич, контр-адмирал. Окончил Каспийское ВВМУ им. С. М. Кирова в 1972 году, служил командиром ЭНГ БЧ-1, командиром БЧ-1 АПЛ СФ, флагманский штурман 11 флотилии АПЛ. С 1989 года – зам. главного штурмана, с июля 1995 года – главный штурман Северного флота. Участник многих дальних походов и государственных испытаний тяжёлого атомного крейсера «Пётр Великий».

Отправившись в казарму, Борисову пришлось обратиться к старшему помощнику, командира не было:

– Товарищ капитан 2 ранга представляюсь по поводу назначения на должность инженера электронавигационной группы, лейтенант Борис Борисов!

Экипаж собирался из отпуска. Все слонялись из угла в угол, разброд и шатание, домино в курилке и частые построения, чтоб по домам не рассосались. Хуже нет, чем плавсоставу томиться в казарме, лучше на корабле Родину защищать.

Только что прибывший лейтенант в гримасах ходит по коридору. Спина прямая, подбородок дерзко задран.

Вдруг появляется блондин, вернее, только голова в приоткрытой двери:

– Товарищ лейтенант, здесь располагается экипаж Журавлёва?

Борисов с высоты своего роста важно отвечает:

– Да, лейтенант, чё хотел?

– Понятно, а вы, наверно, давно в экипаже служите?

– Давно.

– Как экипаж? Народец нормальный?

– Ясен пень и острый перец, ребята отличные, командир – уважаемый!

Голова блондина тут же скрылась за дверью. Что хотел? Борюсик так и не понял.

За три дня в курилке познакомился почти со всеми. Сложно было запомнить имена и отчества. Это традиция – на подводных лодках обращаться друг к другу не по воинскому званию, а по имени-отчеству. Около сорока офицеров и мичманов, поди запомни сходу. Жизнерадостный штурманёнок и сам по мановению флотского порядка превратился в Бориса Николаевича – статус, офицер подводного крейсера. На третий день игры в домино экипаж собрался в полном составе и сразу начал принимать корабль.

В тот момент лейтенант Борисов даже не подозревал, что попал на подводную лодку с историей. Головная крейсерская подводная лодка «К-279» проекта 667Б была вооружена комплексом ракетного оружия «Д-9» и являлась первым в мире атомным подводным ракетоносцем с межконтинентальными баллистическими ракетами, способными наносить мощные ракетные удары из подводного и надводного положений, залпом всего боекомплекта с высоким темпом стрельбы по одной или нескольким целям, в том числе каждой ракетой по отдельной цели.

Старшие офицеры безбожно шутили:

– Наконец командиру квартиру выделили.

Борисов не понял:

– Только сейчас? Командир служит не первый десяток лет. Интересно, когда же лейтенанту квартиру дадут?

Командир часто находился на ракетном подводном крейсере стратегического назначения, считай, там и был прописан, и действительно оказался без служебной квартиры. Затянулся его перевод в штаб Флота, а квартиру сдал в ОМИС1.

Молодые офицеры селились где придётся, как говорится, «это ваши проблемы». Борисову с квартирным вопросом опять повезло, Сергей Первых, старший лейтенант, новый знакомый с Морвокзала, оказался его непосредственным начальником – штурманом корабля. Вот совпадение! Даже чемодан с формой таскать не пришлось.

Взял Борю под своё крыло и решил:

– Поживёшь первое время у меня, так спокойнее.

В однокомнатной квартире спали на раскладном полуторном диване «валетом». Кому сейчас расскажи, подумают всякое.

Началась корабельная жизнь. В море выходили часто, дома появлялись редко. Через месяц Борис Николаевич сам себе запретил сход на берег. Изучал устройство подводной лодки для получения допуска к дежурству по кораблю. Всё катилось своим военно-морским чередом.

Блондин оказался таким же свежеиспечённым лейтенантом, командиром турбинной группы (КТГ). Андрей Борисович, хитрый и пронырливый малый, перед назначением ходил по экипажам и всем задавал один вопрос: «Как служится?» Ответу Борисова он сходу поставил пятёрку, оттого оказался в экипаже «К-279». По факту проведения разведки уговорил НЭМСа (начальника электромеханической службы) соединения подводных лодок направить в экипаж Журавлёва.

Андрей потом смеялся:

– Как мог довериться лейтенанту-одногодке? Но у Борисова был такой важный вид, как у крейсера «Аврора» перед залпом по Зимнему дворцу!

ТИХАС

Вслед за Борисовым и Петру Петрову пришло время оказаться в реальном и пока неизвестном мире, поменяв культурную столицу на место службы – Тихоокеанский флот.

Маша на правах жены офицера вместе с мужем впервые летела за счёт государства на самолёте Москва – Владивосток. Новый статус оказался ей по душе. Она чувствовала себя участницей, либо причастной к какому-то большому делу, ответственность за которое лежит на плечах её мужа-подводника, офицера. Элита военно-морского флота: США во главе капиталистического мира, с одной стороны, и СССР во главе социалистического лагеря – с другой, поделив мир пополам, соревнуются в гонке подводного вооружения. Самые передовые технологии и лучшие умы привлечены обеспечить победу в холодной подводной войне. На плечах её любимого Петра Петрова – судьбы мира и защита советских людей, а она – его помощница, надёжная опора, готовая разделить с ним все тяготы и лишения, любящая по-настоящему, всем сердцем.

Предстоящие трудности полных оптимизма молодых людей не пугали, наоборот, рассматривались как вызов судьбы, на который они смогут достойно ответить. Их любовь всё победит!

Уезжая из столицы Приморья на автобусе, Маша ощущала нараставшее с каждым километром незнакомое доселе ощущение отдаления от цивилизации, надвигающейся неизвестности и страха. Владивосток скрылся за сопками окончательно, от её былой решимости и смелости, ещё теплившихся в самолёте, не осталось и следа, она полностью себя вверила защитнику-мужу: «Будь что будет, лишь бы Петя был рядом».

По прибытии в Тихас (так местные называли посёлок Тихоокеанский) автобус выгрузил партию вновь прибывших у Дома офицеров. В этот момент пришло осознание, что они попросту не представляют, куда идти и что делать дальше. Посовещавшись, ребята решили первым делом найти штаб флотилии и попытаться там узнать распределение, а Машу пока оставили с вещами.

Первое, что ей бросилось в глаза, это большое количество маленьких детей, одетых в дорогую модную одежду из валютных магазинов, и прогуливающиеся с колясками молодые мамы, сверкающие золотом украшений на фоне грязного серо-зелёного неба и покрытых густым лесом сопок. Рядом стояло несколько приличных с виду пятиэтажных домов. В тот момент Маша с трудом могла себе представить, как в таких условиях можно вообще рожать и воспитывать детей.

Молодые лейтенанты вернулись через час, получив распределения по воинским частям. Возвращаясь к месту, где оставили Машу, увидели картину, навсегда врезавшуюся в память резким контрастом бытия: большой круг сумок и чемоданов, посреди которого со скрипкой в руках стоит тоненькая девушка – человек из другого мира, непонятно каким ветром занесённый на Дальний Восток. Одновременно смешно и трогательно.

Минёр Паша, тоже из молодых, грустно улыбнулся:

– Дурак ты, Петя. Зачем жену с собой притащил? Надо было сначала устроиться. Слышал, что начальник политотдела сказал, на квартиру первые два-три года можешь не рассчитывать. Тебе на лодке место обеспечено, есть где голову приклонить, а куда жену пристроишь?

– Она у меня сильная, справится. Все жёны через это проходят, никто ещё не умер. Трудности закаляют.

– Зря ты судьбу испытываешь. Не со всеми этот постулат работает. Женщины не для этого созданы.

Теперь предстояло идти представляться командирам экипажей. Петров попал в экипаж проекта 667Б, атомной подводной лодки стратегического назначения «К-497», во второй экипаж, образованный в 1975 году. Это была большая удача! На такое начало службы он, сосланный в Тихас по залёту на стажировке, никак не рассчитывал. Под впечатлением от превосходного назначения все мысли Петрухи обратились к новому кораблю, таким образом постепенно отодвигая обустройство быта и Машу на второй план.

Экипаж вернулся из отпуска, все находились в казарме, ожидая на днях начала приёма-передачи корабля от первого экипажа, недавно возвратившегося из автономки. В офицерских каютах повсеместно был слышен смех. Удивительное совпадение, как и Борис Борисов, дважды его товарищ по учёбе, получил назначение на проект 667Б. И фамилия у командира та же – Журавлёв. И лодки одинаковые, и фамилии у командиров! Выходит, их судьба – море на двоих.

Пётр постучался в каюту командира:

– Лейтенант Петров прибыл для дальнейшего прохождения службы!

– Какое училище окончил, сынок?

– ВВМУПП имени Ленинского Комсомола. Штурман.

– Вижу, что не Иванов, – дружелюбно улыбнулся командир.

Шутка была к месту – поджарый, среднего роста Петруха с чёрными, как смоль волосами, карими непокорными глазами и прямыми ресницами всегда смотрел в упор, и оппоненту было не понятно: он способен прыгнуть рысью и порвать тебя в клочья или сосредоточен и готов выполнить приказ командира. Кожей ощущалось – потомок воина, что являлось неоспоримой правдой, сын геройского полковника, участника боевых действий.

– Коммунист? – поинтересовался замполит.

– Пока кандидат.

– Это ничего. Поможем. Научим. Накажем.

Командир приказал офицерскому составу построиться в коридоре. Лейтенант Петров вышел в центр, и командир представил экипажу нового инженера электронавигационной группы (ИЭНГ). В строй Петруха встал уже в свою боевую часть номер один.

После роспуска строя Петров обратился к штурману:

– Я с женой приехал, осталась с вещами около Дома офицеров. Не знаю, где остановиться.

– Рад бы помочь, де не могу. С квартирами у нас напряжённо. Сейчас тебя отпускаю, но к восьми на подъём флага – как штык. Начинай службу – крутись. Заодно и повзрослеешь.

Не понимая, радоваться ему или плакать, Петруха побежал к Маше. По дороге встретил одноклассника Гену Тюлькина, прибывшего на несколько дней раньше.

Тот обрадовался:

– Здорово, брат, и ты здесь? Куда попал? Где устроился? Я на «раскладушке» – 675-м проекте. Вещи бросил на квартире одной. У меня ракетчик, на год старше нас, второй год без квартиры по посёлку мыкается, через любимую девушку узнал, что хозяева квартиры в отпуске, вернутся только через пару месяцев. Мы дверь взломали и живём. Присоединяйся на время. Маше твоей всегда респект и уважение, будет нашей «Мамой Чоли»2.

Друзья уступили Маше с Петром отдельную комнату. Так началась их самостоятельная, для Петрова – полная сюрпризов и романтики – жизнь.

Последовали частые выходы в море на сдачу задач.

Штурман Вова был всего на год старше Петрова, с ним учились в одной бурсе – во ВВМУППе. Любил он вахту с 08.00 до 16.00 за законное право отсутствовать на всех обязательных для офицеров занятиях (политических и борьбе за живучесть), проводившихся после обеда.

– Ну что, как дела, штурманёнок? Готов переходить на другую карту? – это он так шутил, намекая, что настоящее место лодки настолько далеко от счислимого, что на текущей карте его просто нет.

– Надеюсь, не придётся.

– Гиропост, штурман. Доложить, – Вова размеренно командовал своим личным составом суровым металлическим тембром, считая необходимым, как командир БЧ-1, «строить» гиропост.

Делал это с завидным постоянством, при заступлении на вахту, исключительно по внутренней связи, держа банан с микрофоном в мужественной руке. Морщил брови для грозной убедительности, приводил стальные глаза в горизонт суровой прецессии, благо никто не видит.

– Есть, штурманская. В гиропосту на вахту по боевой готовности номер два подводная заступила первая боевая смена. Старшина команды мичман Кириллов, – и добавил, чтобы напомнить: – Виктор Васильевич.

– Есть, Виктор Васильевич! – Вова доволен, напряг подчиненных окончен. Строевая и политическая подготовка с мичманами проведена, можно ставить галочку.

Старшине команды ЭНГ Виктору Васильевичу и технику ЭНГ Петру Ивановичу было под сорок каждому, и для них шла тридцать восьмая автономка на двоих. Петруха их опыт сразу оценил по достоинству, а спустя время, необходимое для притирок, друг друга зауважали, и служебные отношения стали доверительно-дружескими.

Заходит в рубку Андрюша – прикомандированный, пока без экипажа лейтенант – выпускник ВВМУ им. Фрунзе.

– Слушай, Андрей – говорит ему штурман, – заканчивай командира доводить, он же тебя в трюме сгноит.

Кэп Журавлёв тоже «фрунзак». С первого дня они схлестнулись в битве интеллектов: один другому доказывал при каждом удобном случае и по малейшему поводу, что тот неправ и абсолютно в штурманском деле не разбирается. При этом если командир был огромный рыжий здоровяк, любивший, а главное – умевший смачно наорать и заковыристо обложить по полной, то лейтенант представлял собой маленького, щупленького интеллигента, всегда невозмутимого. Не в правилах у него выходить из себя при любых «наездах».

– Но он же вас, Владимир Викторович, – обращаясь к штурману, ответствовал юный «фрунзак», – под тюрьму подведёт со своим БИУСом (боевая информационная управляющая система).

– А ты лист на допуск инженера ЭНГ хочешь закрыть? Вон Витёк уже закрыл, – сменил тему штурман.

Виктор – это ещё один прикомандированный лейтенант, тоже пока без экипажа, но выпускник ТОВВМУ.

Тихоокеанское высшее военно-морское училище имени С. О. Макарова в настоящее время – высшее учебное заведение Министерства обороны Российской Федерации, расположенное во Владивостоке. С момента своего основания училище является единственным военно-морским учебным заведением на востоке страны.

Он «фрунзаку» Андрюше говорил:

– Я же тупой, из ТОВВМУ. Вот и сдал сдуру, теперь вахту стою, а ты, Андрюша, умный. Жрёшь, спишь, да на клапан сонный давишь: сначала гальюн, затем харей подушку плющишь.

Через четыре года, перед самым отъездом на «классы», Петров его встретил, у того на груди красовалась «командирская лодочка». «Тупой» в 27 лет сдал на допуск к самостоятельному управлению атомной подводной лодкой. Витя Т. – хорошо известная личность в Тихасе.

Андрюша расплылся в своей по-детски открытой улыбке:

– Витя же из ТОВВМУ. Оттуда даже штурмана минёрами выходят.

В это время Витя заворочался за шторкой, умудрившись каким-то образом расположиться на диванчике, заваленным пятью ИДА-59.

– Слушай, Андрей, – вмешался в разговор Петруха, – на тебя мичмана жалуются, ты зачем по гиропосту в трусах ходишь?

У лейтенанта округлились глаза:

– Так я же там сплю.

– Спи в трусах, ради бога, но матросам зачем свои неуставные с сердечками демонстрировать? Есть же «разуха»3.

– Мичмана да матросы – вообще-то мои подчинённые, я и в исподнем для них начальник.

Народ понимающе заулыбался. Среди морских офицеров признано, что у выпускников ВВМУ им. Фрунзе культивируется «снобизм белой офицерской кости». Им вбили в элитный мозг, начиная с курса молодого бойца в лагере, что у штурманов в жилах течёт голубая кровь. Как у славных последователей Ушакова, Апраксина, Лазарева, Крузенштерна, Нахимова, Истомина, Колчака, Шмидта и ещё более двухсот известных адмиралов. Морское братство снисходительно к этой слабости относится и принимает их «величие» с юмором, так как по опыту известно, что пара лет на подводном флоте из любого отъявленного гордеца сделает правильного человека.