Любовь@

– Расскажи, – попросил Серега, – как так случилось, что у твоего мужа долгое время болело сердце, а вы ничего не смогли сделать? Почему не попробовали оперировать?

– Он сам не хотел, сказал: «Сколько проживу – столько проживу». Он был фаталист и верующий человек, решил для себя: «На все воля божья. Не хочу в больницу».

А заболел ещё в юности. Пришел с занятий в Мухинском, заболел живот. Ну, болит и болит. Выпил какую-то таблетку, лучше не стало. Вызвали «скорую». Врач, совсем ещё девочка, посмотрела вроде внимательно, спросила, что ел в студенческой столовой, сделала обезболивающий и уехала. После укола Серёжа уснул, но проснулся с дикой болью, опять вызвали «скорую». Свободных не было, пришлось ждать. В результате потеряли драгоценное время, в больнице стало понятно – перитонит.

Операция длилась долго, а потом никак не проходило воспаление, через швы сочился гной. Их расшивали, чистили, но все повторялось снова и снова, вплоть до того, что место разреза перестали зашивать; прикрыли марлей. Это было так ужасно! Надежда таяла, пришло отчаяние, а потом и безразличие.

А однажды наступил перелом. Это было в новогоднюю ночь. Родители поздравили как могли, вымыли, переодели и ушли домой, а в палату зашла дежурная медсестра Катя. Закрыла за собой дверь, достала из кармана маленькую баночку с… шампанским, приподняла Серёжу, помогла сделать глоток, остальное допила сама. Потом расстегнула халатик, высвободила грудь и наклонилась над ним, дохнула игристым: «С Новым годом, мой хороший! Вот тебе мой подарок, трогай, целуй». И он целовал её упругие «дыньки», почему-то пахнущие свежим хлебом, задыхался, но целовал, а Катя тихонько смеялась. С этого дня, а точнее, с этой ночи, он стал выздоравливать и на всю жизнь полюбил шампанское. Ничего не пил: врачи запретили, длительное лечение посадило сердце, а вот шампанское, несколько глотков, пил с таким наслаждением! Наверное, в такие минуты он вспоминал Катю, своего доброго Ангела.

Что ей подсказало поступить именно так? Думаю, женская сущность, женское наитие. Однажды через забор детского сада я наблюдала такую картинку: на площадке мальчик сел в большую машинку, не удержал равновесие и упал. Дети засмеялись, и только одна девочка положила на траву (не бросила, а именно положила) куклу, подбежала, обняла его, стала утешать: «Не паць, не паць».

Потом вернулась за куклой и уже с ней снова подбежала к малышу. Свободной рукой обняла, и они замкнули круг. Я замерла. Женщина! Маленькая женщина! А это прообраз её будущей семьи. Что её сподвигло так поступить? Конечно, интуиция!

А ещё меня поразила одна история из той же серии. У Рубенса есть картина «Милосердие римлянки». На ней молодая женщина, кормящая мать, пришла в темницу навестить отца, приговорённого к казни. Он был так голоден и измождён, что она попросила тюремщиков позволить ей покормить его своим молоком – еду не разрешили пронести. Власти были так растроганы, что несчастному даровали помилование.

Таких историй много. У Островского, например, в «Последней жертве» женщина идёт к влюблённому в неё старику просить денег для проигравшегося любовника.

Всё это было очень интересно, но Серёгу занимал совсем другой вопрос:

– Расскажи, если знаешь, что стало с Катей, «даровавшей жизнь»? Они потом встречались? Не она ли стала его первой женой?

– Нет, конечно, она была замужем.

– Оба-на! А если бы узнал муж?

– Ну, во-первых, как бы он узнал? А во-вторых, думаю, меньше всего в ту минуту она думала о муже.

А потом Серёге приснился сон, будто он муж той самой медсестры Кати, а она целуется со всеми больными подряд. И тут же написал Еве.

– Я понимаю, это бред, но почему мне так неприятно?! Что меня царапает в этой истории? Может быть, ты мне объяснишь? Дичь какая-то получается.

– Вовсе даже и не дичь. Обычный мужской шовинизм. Тебе неприятно в принципе, что чья-то жена, даже чужая, таким образом спасает больного мальчика. С мужской точки зрения это если и не страшный грех, то, во всяком случае, как бы и гордиться нечем. Это же «на казаку нэма знаку», а у женщины всё «поруха» – в том числе такая малость. А меж тем вот тебе ещё один пример: у Форреста Гампа из одноимённого фильма в школе случились неприятности – IQ семьдесят пять, на горизонте исключение, и тогда к его прекрасной маме пришёл директор. А когда уходил, подошёл к мальчику и сказал: «Твоя мама о тебе очень хорошо заботится», ну или как-то так.

Я вот иногда думаю: если бы у меня был сын, и ему предстояло идти в армию, как бы я это пережила? Отмазывать не стала бы точно. Это комплекс для мальчика на всю жизнь. Опять же, как себя уважать, если бы мой сын не отслужил, а вот подстраховать – святое дело. Я бы поехала в часть, накрыла поляну отцам-командирам, попросила бы индивидуального подхода к моему сокровищу. Не явного, конечно, а так, присмотреть, чтобы товарищи не чморили. И, если бы для этого понадобился мой «индивидуальный подход», я бы его обеспечила. Сейчас тебе рассказываю, и мне ни капельки не стыдно. В вашем мужском мире ходит такая «валюта», а мы слабее вас при всей нашей сегодняшней эмансипации, поэтому в экстренных случаях открываем наши «сейфы» и платим.

– А я тебе напомню другой фильм – «Мужики!» – и процитирую его героя: «Все-то вы, бабы, про нас знаете… одного только понять не можете – почему мы любим одних, а женимся на других». Женская и мужская природа совершенно разные, так что не будем углубляться в опасный спор, ни к чему хорошему он не приведёт. Лучше сменим пластинку, и я расскажу тебе интересный и поучительный случай из своей школьной жизни.

Совершенно не помню, в каком классе учился, скажем, в пятом. За школой в то далёкое время был пустырь, заросший репейником, удобный для игр в войнушку, да и вообще пацанское место. И как-то в один из обыденных школьных дней одноклассник вытаскивает меня прошвырнуться. Незаметно пришли на этот самый пустырь. Слоняемся, о чём-то разговариваем, кидаем камни. Дружок, поднимая очередной булыжник, замер как вкопанный. Под ним лежат пять рублей – по тем временам большие деньги. Кладёт он эту находку себе в карман, и мы начинаем лихорадочно пинать все камни вокруг. Есть! Он нашел трёшку, чуть погодя ещё одну. Радостно кричит: «Поле чудес!», как в сказке про Буратино. Побегав по полю, находит ещё пять рублей, а у меня ноль. Но вот и мне улыбнулась удача! Трёшка! Я самый богатый человек в мире! Итог кладоискателей таков: у него две купюры по пять и девять по три, а у меня – только одна трёшка.

Украденный у учительницы из сумочки на перемене аванс и хитро спрятанный на «поле чудес» с обеспечением алиби обошелся мне в исполосованную до «не могу» пятую точку, экскурсией в детскую комнату милиции и торжественным снятием пионерского галстука на линейке перед всей школой.

– Ну, друг, ты меня рассмешил! Стою в пробке, читаю и прям настроение поднялось, а ведь было мерзопакостным. Предстоит встреча с капризной заказчицей. Она хочет интерьер в русском стиле, но что ни предлагаю, отрицает, а сама не дает никаких ориентиров. Короче, «пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что». Ну, будем работать, нерешаемых задач не бывает.

Знаешь, со временем я поняла, что людьми можно манипулировать. Нет, не так! С людьми нужно взаимодействовать, практически ко всем можно найти подход. Был бы жив мой Серёженька, нарисовал бы портрет этой самой дамы в одеждах купчихи, боярыни, нет – лучше дворянки. Причём портрет парадный, с тонкой лестью, как говорится, комплементарный. Она пришла бы в восторг, а дальше как по маслу: повесила бы его в красном углу – вот тебе и ориентир. Кстати, картины мужа я частенько использовала в интерьерах, это порой служило отправной точкой, а для нас дополнительным доходом.

Однажды хватило «Радуги на небе», чтобы сделать небольшую квартиру филиалом Рая на земле. Ладно, не буду увлекаться, хотя знаю, ты любишь, когда я рассказываю о своей работе, присылаю фотки. Помню все твои восторги и замечания, как ты говоришь, «человека с улицы».

А случай на пустыре действительно прелесть! Ведь так начинали многие бизнесмены. Мальчишке не откажешь в сообразительности. Возможно, сейчас его «поле чудес» находится где-нибудь в офшорной зоне.

Но от тебя я жду другого рассказа. Помнишь, ты обещал что-то личное? Не тороплю, но жду.

– Помню. Обещал. Долго думал, стоит ли, но теперь решился и отдаю тебе повесть о моей любви, любви на всю жизнь. Писал сумбурно, то от себя, то как бы со стороны, но поправлять уже нет сил, сама разберёшься. Если пригодится для твоего романа, бери. Только одно условие: никаких комментариев! Обещаешь?

– Обещаю!

Глава 4

Моя запретная любовь

Ей тридцать три, мне скоро в армию. У неё муж человек непростой, а я влюблённый дурак. Встречаемся во дворе, она – «Привет!», а у меня звездопад. Я ведь с девчонками очень бойким был, любую мог уболтать «за гаражи», а тут её «привет» как молоточки в голове. На все лады – весь день. Пальчики в сланцах, ноготки, красные бусинки, не давали покоя. В общем, сам не понимал, что со мной происходит, пока не представился случай.

Договорились с пацанами пойти в кино. Пришел раньше, стою, курю, и тут такая картина: идёт Юля с пакетом из магазина, ручка пакета отрывается, и всё на землю – яблоки, батон, кефир… По ногам брызги. Она наклоняется, а компания из соседнего двора начинает дико ржать. И тут на меня накатило. Подскочил, стал бить руками, ногами, невзирая на их численное преимущество. Те, конечно, радостно ответили – такая удача, разминка перед кино. Уходящим сознанием услышал крик Юли:

– Что вы делаете, сволочи, сейчас милицию позову!

Неудивительно, что все бросились врассыпную, а мы с Юлей с трудом добрели до ближайшего подъезда. Подолом платья она вытирала кровь на моем лице, а я шептал:

– Люблю тебя, люблю, давно люблю… Ты самая красивая на свете.

От этих сорвавшихся слов мы вдруг оба застыли, перестали дышать. Секундная пауза потащила в бесконечность. А потом мы сорвались!

Но не в пропасть, а наоборот – вверх, в небо, в тёмное небо, в звёздное… О Боже! Какой же был этот наш первый, пылающий огнём поцелуй! Ничто не в силах было нас разъединить. Внутри разгорался атомный реактор, который, набирая критическую температуру, мог взорваться в любой момент. Но никто не собирался его тушить.

Она первая очнулась, а я крепко сжимал её, не отпуская, тянулся к губам, горел не сгорая. Юля одной рукой прикрывала мои губы, второй медленно освобождалась от моих рук. Она хорошо понимала, что будет, если нас застукают. Мне было наплевать – безмозглый пацан. Пришли в себя, теперь всё нормально, даже если кто зайдёт, или откроется чья-то дверь. Перед уходом шепнула:

– Никому!!!

Я моргнул, мол, всё понимаю. Она улыбнулась и исчезла, стремительно, как бабочка.

Через пару минут начал возвращаться в реальность. Боль накатила волной по всему телу, невыносимо ныло под нижним ребром, явно чьи-то ботинки были изготовлены со знаком качества на фабрике «Красный пролетарий». Это вам не чехословацкие мягкие «Цебо»…

Потянулись резиновые дни. С того вечера я стремительно начал взрослеть. Весь мир замер в ожидании. Вам когда-нибудь приходилось видеть всё происходящее в замедленном темпе? Я был в его эпицентре. И всё, о чём мог думать – она, Юленька, моя Юленька. Теперь уже моя.

Невозможно словами выразить ту ненависть, которую я испытывал к её мужу. Чёртов очкарик, издевательски улыбаясь, прятался в извилинах моего мозга и выкрикивал:

– А я с ней сплю! Сплю! Сплююююююю… Убери от неё руки, тварь! Убью!

Наверно, именно так совершаются преступления на почве ревности…

Ровно восемь томительных дней я не видел Юлю, её балкон был для меня иконой, и я молился на него, не в силах хоть как-то повлиять на ситуацию. Но увидел её не там, она вышла из подъезда с мусорным ведром. Остановилась, и, делая вид, что поправляет причёску, сделала мне знак «иди первым». Я чуть не сорвался с места с пробуксовкой, опомнился, взял себя в руки и не спеша тронулся. Оторвавшись на приличную дистанцию, присел на корточки и стал ждать. Проходя мимо и даже не взглянув в мою сторону, тихо произнесла:

– Теперь я могу тебе доверять.

Я понял, что она имела в виду. Я держал язык за зубами, да иначе и быть не могло. Сболтнув кому-либо, я подвергал её страшной опасности, и за это молчание был щедро вознаграждён:

– Сегодня в семь вечера, номер квартала, дома и квартиры.

Когда она удалилась, я встал и пошёл домой, повторяя как заклинание: номер, квартал, дом, квартира, квартал, дом, квартира, квартал, дом, квартира, к семи…

Иду медленно, на часах шесть или чуть больше, но всё равно рановато. Нужный квартал расположен в получасе ходьбы. Это в нашем районе, его я знаю хорошо, вот только дом с таким номером никак не получается вспомнить. Неважно, разберёмся на месте. Я очень волнуюсь, в голове роятся мысли, как назойливые мухи.

«Юля, Юленька! Как я тебя хочу увидеть! Снежиночка моя, я тебя люблю! Безумно люблю! Я не могу без тебя! Мне плохо! Я никому тебя не отдам! Никому не позволю дотрагиваться до тебя! Переломаю руки твоему очкарику…»

Воображение рисует смертную казнь соперника…

Вдруг слышу свист. Через дорогу идут в обратную сторону знакомые пацаны, машут в приветствии руками, и одновременно как бы задают вопрос:

– Куда?

Мне не до них, тычу пальцем на часы, затем два пальца прикладываю к горлу: «Опаздываю, пацаны, вилы!»

Наконец нашёл дом с нужным номером. Обычная пятиэтажка стоит вдоль дороги, вокруг неё всё в зелени; огороды, вишнёвые деревья, высокие тополя. Так, квартира в третьем подъезде. Время шесть тридцать девять. Уселся, прикурил сигарету «Родопи», жду, нервничаю. Затягиваюсь, выпускаю дым себе под ноги, поглядывая на часы. Шесть сорок три. Про себя матерюсь, трясёт всё сильней, никакие попытки себя успокоить не действуют. И вдруг опять происходит это – время вокруг меня замедляется. Я снова оказываюсь в центре. Всё вокруг вращается вправо, какими-то рывками и не в такт. Это удивительно, но страшновато! И человеческие фигуры стали двигаться странно – не просто идут, а как-то переваливаются. Ничего себе…

С тех пор у меня всегда так: стоит немного разволноваться – и «поплыли», но теперь я хотя бы знаю, как это останавливать.

Из странного состояния меня извлекает женщина с ребёнком, которая только что вышла из подъезда. Маленькая девочка что-то подняла с земли, мать её ругает, ребёнок выбрасывает и трёт пальцы. Наверное, было что-то липкое. Время шесть пятьдесят четыре. Очнулся, встал, огляделся. Пора. Спокойным шагом вхожу в подъезд, площадка двухквартирная. Поднимаюсь на второй этаж – нет, не здесь. Третий – нет. Четвёртый – нет! Поднимаюсь на последний, пятый, ещё пара ступеней – и вот она! Дверь справа, обитая чёрным дерматином, с глазком чуть выше центра. Бросил взгляд на часы – шесть пятьдесят семь. Жду ровно одну минуту, не моргая, смотрю в глазок. Тяжёлый вздох, и палец нажимает на белую круглую кнопку звонка. За дверью заливается звонок-соловей…

Пересохло в горле, возникла томительная пауза. В глазок кто-то посмотрел, щелчок замка – и дверь открыта. На пороге моя Мечта – в синем халате выше колен. Молча кивнула – «проходи», и я шагнул внутрь. Как в запретную зону, где ты больше себе не принадлежишь…

Юля заперла дверь, повернулась с улыбкой – и внезапно запрыгнула на меня, раскинув руки! От неожиданности я едва не уронил её. Мы вцепились друг в друга в бешеном поцелуе. Юлька обхватила меня ногами и руками, а я, как клещ, вцепился в её попку, не дай Бог уронить, прижавшись к стене в коридоре и кое-как сбрасывая ботинки. Вдруг Юлька так же внезапно соскочила, взяла мою руку и потащила в комнату. Там она толкнула меня на огромную кровать, я мягко рухнул на спину, раскинув руки. В одно мгновение она сбросила халат и впервые предстала передо мной обнажённой. Увидев это белое нежнейшее тело и все прелести разом, я тут же инстинктивно потянулся к ней. Юленька, хитро улыбаясь, согнула правую ножку в колене и упёрлась мне между ног, и тут мои руки ей достали. Безумие началось. Зрелая женщина и щенок переступили черту…

Трёхкомнатная квартира, где мы встречались, принадлежала самой близкой подруге Юли. Эту подругу я не видел никогда. Юленька сама всё планировала, выдавая мне только инструкции, которые я выполнял самым точным образом. Один неверный шаг, и мы мгновенно «сорвёмся с каната». Но мне было страшно потерять даже любую мелочь, связанную с ней. И если бы такое случилось… даже страшно подумать, что тогда. Наверное, только спрыгнув с крыши девятиэтажки, я мог бы показать ей, как сильно виноват и как горько сожалею. Морально я был к этому готов и даже место выбрал заранее.

Понятия не имею, что она говорила мужу. На мои вопросы отвечала:

– Мальчик мой, пусть тебя это не беспокоит, поцелуй меня, как ты любишь…

И я целовал! Целовал нежно, без ограничений, стыда и сомнений. В такие моменты её разгорячённое тело дышало особым запахом, напоминающим смесь парного молока с корицей. Я от него пьянел! А она с лёгким урчанием меня покусывала – где слабенько, а где и посильнее, до синяков. Особенно доставалось моей нижней губе. Юлины красивые белые зубки не только прикусывали, но и жевали ее. Никогда не отказывал своей королеве в этом удовольствии, как, впрочем, ни в чём и другом, терпел до слёз. Лишь бы ей было всласть…

Были моменты, когда нежные ласки медленно превращались в настоящее изнасилование, да простит меня моя девочка! И даже когда она пересекала звуковой барьер, мы не тормозили. Я просто прикрывал ей рот ладонью до тех пор, пока не достигали посадочной полосы. Как пара хищников, мы утробно рычали, а потом, разорвав друг друга в клочья, без сил валялись где попало, «утомлённые солнцем», но уже только мурлыча с закрытыми глазами. Я обычно приходил в себя первым. Моя Юлечка даже не шевелилась, прекрасно зная, что я рядом и за всем прослежу. Это было одним из наших новоизобретённых правил. Если мы засыпали на полу, то я брал её на руки и перекладывал на нашу огромную кровать. В то время свою пушинку я с рук не спускал, даже насытившись, засыпая.

Ни разу у нас не возникало мысли о разнице в возрасте. Какая разница? О чём вы!!!

– Ева, если тебе это не нужно, порви и выбрось в корзину, только дай мне знать, пожалуйста! А если ты не устала и тебе ещё интересно хоть одним глазком заглянуть в замочную скважину, то я продолжу. Но сперва пойду полакомлюсь мороженым.

– Друг мой, конечно, отдохни. Я буду ждать.

Всё оборвалось разом! Меня забирали в армию – никаких «завтра». Сегодня и только сегодня. Военкомат, автобус, аэропорт, Ленинград.

Вылетали при плюс двадцать четыре, приземлялись в снег при минус восемнадцать. Борт Ту-154 был предназначен исключительно для призывников, весь салон веселился, пили спрятанные водку и вино. Мы, «кучка придурков», не имели представления о том, что на следующий день, надев непривычные вещи и продегустировав солдатские харчи, разделимся на три подвида: «зашуганные», «хочу к маме!» и «как мне хреново». Я влился в третью, самую многочисленную группу. Хорошо, что в первые две попало не больше пяти процентов ребят. Это радовало! Будет хоть с кем в бой пойти, если что.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.