Шелесты имён

Валерий Семенихин

Шелесты имён

Солнце поющих будд

Радость летящей птицы,Солнце поющих будд.Некуда торопиться:Всё навсегда тут.И лёгкие жизни качели,И смерти пустые глаза —Это на самом делеСветлая полоса.Исчезновенье в нирванеИль грубая поступь дней —Отблеск самосознания,Сон золотых камней.Незачем торопитьсяНою в потопный год:Ничто никогда не случится,Никто никогда не умрёт.

Океан

Когда проплывал под мостом я по быстрой реке,Держа узелочек со счастьем в горячей руке,Пограничные крысы бумажному вслед кораблюКричали о паспорте, кляли кого я люблю.Та река унесла меня в голубой Океан:Он солнечно чист, в нём отсутствует малый изъян.В нём скорби, надежды и всё остальное – слова,Как рябь на поверхности мозга, как чучело льва.Развязаны счастья, лихого несчастья узлы.И злые попутчики вдруг оказались не злы.И нет паспортов в этом сердце во веки веков:Один Океан вне времён и смешных берегов.

Умри. Замри. Лети

Странствуя, ночуя у чужих…

В. НабоковЕсть несколько мгновений на Пути,Солдаты Разума, всё победит «прости».Парламентариев не будет в этих снах,Ведь только ум играет в жизнь и страх.Есть несколько мгновений на ПутиОсознавания, что некуда идти.Кто от себя свободен в этих снах,Ночуя у чужих, в иных мирах?Но Гамлет прав был: всё одни слова.Из алфавита тянется трава.Безмыслием вычёркивался мир,Желаньем новым вырастал Памир.Есть несколько мгновений на Пути —И это всё. Умри, замри, лети.Будь тем, чем хочешь. Всё разрешено.Для птиц рассыпано заветное пшено.

Светотени

Мой лучший друг, я плачуОт созерцания величия и простотыДвиженья светотени на полу.Конечно, это трудно, и никакНе связано со сметой, калькуляцией и проч.Тем более – со счётом в банке.И всё же это так необходимо,Как вдох и выдох, как в пустыне дождь.Напрасно говорить о том, о сём,Кто более из нас наказан, кто…Ведь это всё пустяк.Я плачу, друг мой Никогда,О том, что пусто навсегда и такВещественно на ощупь и на взгляд,Что обмануло всех и вся и будетОбманывать и впредь. О Майя,Слепящая, прекрасная жена,Служанка, мир тебе. Прощай.

Высокое время

Я ветер, ищу красоту там, где трепетны крылья.Я Солнце, ищу пустоту внутри говорящих.Высокое время отпущено в изобилье —Освобождать светлячков в этих чащах.Как будто услышу ещё, что доселе не слышал.Как будто ещё охвачу неохватное взглядом.Я полдень, болтаю ногами на крышеМеж голограммами рая и ада.Но знаешь, что б ни случилось в светлых                                     иль плотных мирах,Великим Блаженством изнизано это Сознание:Бог, Одиночество, живущее в собственных снах,Которому снятся свидания.

Счастливые люди

Счастливые люди: у них есть море,Утренний бриз сегодня и завтра,За щекой карамель, пустота в разговореИ лёгкие боги на завтрак.У меня есть Ты, и это глубже.Это просто, как мурашки по коже.Это сильнее любых оружий.Это мощнее, поскольку тоньше.

Цепь

Мои возлюбленные дети:В той жизни те, а в этой – эти.Былая цепь наследств и расПрисутствует незримо в нас.И знать, что ты, помимо воли,Рождён к какой-то новой роли:Случайность неслучайна там,Где разум – боль, где разум – храм.От жизни к жизни чётче Цель,Что укорачивает цепь.И якорь виден над водой,И Свет разлит над головой.

Здравствуй

Здравствуй, Цель всех Писаний.Здравствуй, находящееся за буквой Писаний.Здравствуй, То, что может быть достигнуто.Здравствуй, Недостижимое.Привет, то, что рождается и разрушается,О Нерождённое, Неразрушимое.Здравствуй, То, что Есть,Вечное Ничто из того, что здесь.

В тени священной статуи

Спал старый кот. Спал яВ тени священной статуи и виделДоныне сделанное, тлен,Гремушки речи – скорлупу яиц,Где имя лишь ярлык пустой.И всё здесь временно и чисто,Как выметенный утром храм.И стало будничным терятьСтихи, поступки, им не придаваяЗначенья вовсе. Я теперьВ последних городах сновижу —Четвёртом Риме, Вавилоне —С рекламной плахой вместо звёзд,С их стыдной кухнею кумиров,С подсла́щенной пилюлей злаИ жадиной животной жизни.В той светоносной Тишине,В восходах сердца, там все вы —Пылинки светлых сновиденийИ тёмных сновидений пыль.И я желал вам чистоты,Свободы – маленьким игрушкам,Бессильным что-то удержать,Пока неведение длится,Пока мы все нездешнее спим,Спит старый кот, сплю яВ тени священной статуи…

Облако в небе

На границах земного убогого счастьяТихий голос шептал мне: «Умрёшь».Я искал человеков, закидывал снасти,А в ладонях блистала ложь.Я не смог удержать вас, друзья- подруги,И цеплялся за воздух, острый, как нож.Вещи носят страданье в себе. Эти звуки,Эта видимость снова и снова – ложь.Извлекать ли мораль из игрушки факира,Расплатиться ли сном за увиденный сон?Не участвуйте в авторстве этого мира:Как зыбкое облако в небе он.День, как память, пройдёт по часам настенным:Ни часов, ни стены, ни прошедшего нет.Бессмертное никогда не становится тленным.Почтенье Тому, Кто выводит на Свет.

Дервиш

Забудь про ярлыки и рангиИ в стаде не ходи, мой ангел.И, если тело вам даноТакое, как у всех, давноВ космическом разумном банкеВам выдали его – взаменСвободы, – узкую клетушкуПочти мгновенных перемен…Под голову кладу подушкуИ посещаю иногдаВека иные, города,Никем не виденные страны,Где всё придумано и странно.В Сознании тотальном яВсего лишь точка ощущений,Взгляд отраженья на СебяВ Потоке вечных обновлений:Фрагменты Ангелов и стадИ жернова Планет далече,Микроскопический укладПчелиных царств и человечьих,Где малых и великих нет, —Есть Жизнь – смешливый чистый дервиш.И ты, входящий в этот Свет,Есть только то, во что ты веришь.

Рыба

В огромном магазине я увиделРыбу.Цветной аквариум был для неёВесь мир:Ни в стороны, ни вверх, ни вниз —Нельзя.Глядели друг на друга мыСквозь толстое стекло,И вдруг,Порезав плавником, она вошлаМне в грудь.И онемели тело и языкОт сострадания.Я отошёл, и мысль дрожалаНеотвязно:«Чем ты лучше?»

Чай

В «галактике невыносимых миров»,В пустоте, называемой миром,На Планете Страдания,В одном из домовЯ стою у окнаС белой кружкой в руке.Эта тотальность и имманентность —Одновременно —Воистину необъяснима!Я пью чай.Внутри у меня небо.

Покров

Весёлый бог желает проявитьсяЗдесь и сейчас, смеяться свысокаИ сострадать несчастным, облакаЛовить, лепить из них то птицу,То башенку, то человечка, тоГалактику тоскующих миров,Игрой Своею хочет насладиться,Как будто умереть – и раз, и сто,И миллионы раз, святой ПокровБросая на творение слепящий,Где всяк живёт, как будто настоящий.А это бог весёлый видит сны,Бессмертный, примеряет смерти.Возрадуемся, дети, вы вольны,Когда Его послушны Воле, дети.Когда с тобой играет Он в вой ну,К вой не готовься: неисповедимыПути и сроки. Пустота ранима,А Океан не знает про волну.

Шелесты имён

Не сам ли ты себе сказал:«Иди, играй в своё искусство», —Любовью ослепил глазаИ выдвинул наружу чувства?И запорхал, как мотылёк,Взлелеянный полубогами,Не помня собственный Исток,Повелевающий мирами.Святое знание даноУму и сердцу соразмерно.Увидев небеса и дно,Глаза искали что нетленно.И, если ты себя искалИ не нашёл в попытках честных,Один останется причал —Святое То. А «я» исчезло.И виртуальный силуэт,Похоже, держит только имя.Внутри, как и снаружи, Свет.Творенья не было в помине.Воистину, здесь спящий Бог,Во сне Себя забывший даже,Не помнящий, что Он – Исток,Повелевающий мира́жем.Проснись средь солнечных икон,Живи и не забудь отныне:В пространстве – Свет, в воде – огонь,И шелесты имён – в пустыне.

Джек пшеницы дома

Вот дом,

Который построил Джек…

С. МаршакВот дом,Который построил Джек.А это пшеница,Которая в тёмном чулане хранитсяВ доме, который построил Джек.А это земля, на которой родитьсяТебе довелось и этой пшенице,Которая в тёмном чулане хранитсяВ доме, который построил Джек.А вот ПланетаС тысячами таких земель,Где сеют и собирают пшеницу,Которая после в чулане хранитсяВ доме, который не строил Джек.А вот ГалактикаС миллионом таких планет,На которых тысячи земель,Где живительный СветСозревать помогает пшенице,Которая где-то в чулане хранитсяВ доме, который построил Джек.А вот СуществоС миллиардом галактик внутри СебяИ Высшее Существо,Собравшее этих Существ в ожерелье Своём.А вот Солнце,В чьих лучах появляютсяТысячи Высших Существ.Это Солнце Сознания.В Свете Его бесчисленные вселенные —Тонкая пыль,Точно такая же, что странно струитсяВ тёмном чулане, где держат пшеницуВ доме, который построил Джек.В этом СветеСлучается всё, что случится.И как бы реально всё то, что длится.Но дом неотличен от спелой пшеницы.И от этих двоих неотличен Джек.

Зеркало

Сердце моё, раньше ты боль отражало,Роскошь страстей из красок заведомо двух,Так нынче молчанье недвижного камняНад буйною прытью ума – твоя гладь.Теперь в нём закаты, звёзды, светлая пыльЭлектрическая от моли мгновенной,И образы внешних предметов бессчётныхТоржественней и величавей плывут.Ведь чем яснее, чище зеркало- сердце,Тем призрачней жизнь, тем прозрачнее смерть,Туманнее дали, светлее оковы,И в детские дудки гудят палачи.Реже глядятся в него красные девы,Всё меньше всплывает имён со значеньем,Всё больше связующая беспричинность,Всё чаще Твоя в нём улыбка, Господь.

Падает снег

Падает снег. Я стою у окна.Это лишь снег. Удивительно просто.Удивительна этого льна белизна.Это просто, как жизнь, как преддверие сна,Солнечный луч – от зари до погоста.Между миром и Небом только однаКрасота. Удивительно просто.Падает снег. Я стою у окна.

Снимок

Я вижу небо голубое.Узорная разлита тишь.Где нам не быть уже с тобою,На снимке у реки стоишь.Запечатлённое мгновеньеУбогой радости моей —Во сне подслушанное пеньеНездешних белых голубей.Нет ничего, что можно былоОстановить, сберечь, вобрать.Течения святая СилаНе оборачивает вспять.Непостижимы люди, вещи,Непостижимы небеса,Ушедшее, что стало вещим,И будущие голоса.Ничто – вот имя мирозданью.Кто и кому здесь говорит?Расскажет полное молчанье.Недвижность камня – объяснит.

Бродяга-царь

В. Набокову

Звезда живая, как свеча,Стояла над земным трактиром.Вдруг вспомнил, как лохмотья мираМеня учил не замечатьПоэт. Классическая лираЕго звучала в унисонДуше моей. Прошло, как сон,Полвека – пуст сей небосклон:По пальцам можно перечесть,Кто честь изволил предпочесть,Ходил среди двуногих прямо,И нищету берёг, как меч,И русскую лелеял речь,А не арго продажной дамы.Из списков родины изъятБыл временно тот эмигрант.Он умер и теперь далече.Не помню даже, был ли радМурашкам по спине от встречиФантомной. Только днём однимВ проулке я столкнулся с ним.Он мало изменился. Плечи,Пожалуй, чуть сутулей… МигРастянут был и словно вечен.Он растревожил Муз моих.Восстановил поток и связь,Нездешним символом светясь,Мой карандаш (читай: перо).Ничто, полночное зероВ прожилки света, ритм и звукПеретекло с прозрачных рук,Зачем и для чего – неясно.И так красива, так напраснаБыла та музыка… ПоклонЦарю, бродяге: это онМеня учил лохмотья века,Как в полусне, не замечать,И радость на лету ронять,И в человеке ЧеловекаПод мишурою узнавать.

Мостик

Я перекинул через реку мостикСтихов – и вот уже брожуВдали от городов, случайноРождённых, гибнущих, сокрытыхВ пустотах атомных, в прожилках сна.И птицы дивные поют —Поют без дела и совсем без цели,И всходит Солнце, просто всходит Солнце —Без «почему» и «как», и всё волшебно,Непостижимо в каждом встречном миге,Непостижимо с каждым новым вдохом,Пронизано Блаженством необъятнымТо, Нечто, что за гранью слов.

Поезд имён

У Борхеса есть строчка, о которойНе вспомню никогда. Есть у ВерленаСтрока, которую не вспомнит Борхес, —Преемственность беспамятного плена —В знак памяти о том, что поездИмён и слов в пути, – опоройНе стать мельканью букв и лиц.Слова провейте через крылья птиц,Через времён жестоких решето,И что останется, и будет то —Поэзия.

Зима

Мир солнца, море и песок.Кусок скалы, и дальше – небо.Мой сон по-прежнему высок:Ни революции, ни крепа,Ни вечно длящейся войны,И пляски смерти не видны.Беспечно бродит скорпион,Достойный жизни, по ладони.Львы с овцами – в одном загоне.И, в бархатном увязнув лоне,Шмель дегустирует пион…Кто ж суетится, лжёт за двух,Как рёк поэт? Продажный духВ животных выветрился вдруг…Красиво, правда. ИногдаЯ думаю, что это правда. Да,Воображение, друг мой…Пляж смыт волшебною волной.Всё это выдумано мной.Я в зимнем городе живу,Где души просто дежавю.И чайка не качнёт камыш.И, если море вдруг приснится,Я улыбаюсь: это лишьТень майи на моих ресницах.

В мире цветочных брызг

В мире цветочных брызг,Тайных радуг и мотыльков,Забывания и реприз,Возвращения прежних оков,Где не знаешь ты ничего,Открываешь себя, ничто,На коленях или ничком,Непонятное «кто» или «что».Среди этих цветочных брызг,Тайных радуг и мотыльков,Где всё Бог – и море, и бриз,Потолок и вне потолков, —Кроме Милости, что здесь пить?Что увидеть, кроме Него?Чем душе человечьей жить,Если Он – в дыханье её?

Плётка

На днях была вой на. Всходило солнце,Блистало сельдью в заводях стекла.Обычная, привычная теклаЖизнь адыгейца, каталонца.И в новостях переливали кровь,И не было бескровного канала.Под плёткой слов, незримая, стоналаЛишённая всех тайн своих любовь,Лишённая величия любовь,Лишённая возмездия любовь.

Степь

Дорога, древняя, как этот мир.Седые камни, выбитые ветромНа неоглядном веере пространств.Полыни терпкой сизые кустыПод царственным осенним солнцем.И музыка цикад. И тишь.Людей не надо здесь.

Вопросник о счастье

Милое детство моё,Не ведающее Ангелов,Беззаботное нечто,Просто не верящее,Что за солнечной занавескойВоскресного дняПритаилась жизньС её коготками,Локтями, оскалами злости.И там,В старом списке событий,Расписано, что однаждыТы родился,Однажды умрёшь.Милое детство моё.

Космический танец

Таинственно, что всё не так:Кто видит свет, кто – только тени.И зренье лишь условный знакНедооткрытых откровений.Но, если Время отстоитсяВ сердцах, как в солнечных прудах,Святому зрителю приснитсяТо, что незримо в трёх мирах.Он сможет видеть, как, рисуяМиры Движением одним,Мать тёмно- синяя танцуетПред Господом Своим.

Океаничность

Расписан день и час того, что не случится.Примерит Океан сандалии Басё.А жизнь и смерть лишь поменяют лица.И это всё.

Солнечные терема

Я забываю, что я знаю.Мы суть и сон, вода и кровь.Стиха стихия огневая —Души таинственный покров.Мы суть и сон. Ничто не тщетно,Хотя живём наоборот.Изнанка жизни незаметна,И смысл в трагедиях не тот.Всё предстоит опять. КометаВозникнет там, где ждут её.Никто другой не видит этоТаким же… Старое ружьё,Давно прописанное в сцене,Должно бы выстрелить уже,Но ты молился об отмене,И все забыли о ружье.И это очень просто, просто:Я суть и сон, и в этом снеБыть сутью трав, быть сутью в звёздах,Быть Этим, когда То – во мне.Ни тяжести, ни дна, ни тела,Где тяжесть, дно и грозди тел.Ничто не тщетно. Нет предела,Когда его ты не хотел.Ни тяжести, ни дна, ни тела —Светящийся простор ума,Молчание в противовес пределу.И солнечные терема.

Весной, когда так хочется дышать

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.