Полная версия
Первый среди равных. Через смерть
– Господин лейтенант, гвардеец Черсин. Призван из этих мест.
– Откуда конкретно? В этих местах бывал?
– Заходил сюда. Лет десять назад, ещё в детстве, с батюшкой. Но лес тут был статный, не то, что сейчас. Местный энц лесопилку в этих краях поставить хотел, видимо, исполнил своё пожелание.
Теперь понятно, что карта не совсем точная оказалась. За десять-то лет, сколько вырубили да попилили. Но населённых пунктов рядом не было. Вот и забросили, как лес стал редеть. Слишком далеко возить – не выгодно, но и война внесла свои коррективы.
– Где ближайшее отсюда село? – спросил, зная ответ, но не мешало проверить местного жителя и сверить данные карты.
– На запад станица Дасская – день пути. На северо-восток Танская тоже день пути.
«В этом карта не врёт. Значит, до станицы Лисовна, где по моим предположениям основные склады, примерно четыре дня пути».
– Дороги, пройти сможем?
– Да, какие дороги, господин лейтенант! Замело все.
– Возле станицы Дасской мост через Пенху?
– Так точно, господин лейтенант.
– Кратчайшую дорогу знаешь?
– Знаю, почему не знать, но снега много.
– Пойдём налегке. Пока свободен! Прокс, останься…
Мой план лейб-капрал слушал внимательно, но по его уставшему лицу видел недоумение:
– Прокс. Я тебе доверяю и другого, с таким же опытом командования здесь нет. Так что, я с двумя десятками гвардейцев завтра поутру выдвинусь к мосту возле станицы Дасской. А ты с основными силами продвигайся к Танской. Не заходя в село, расположись в этом лесочке. Оборудуй лагерь, но в бой с противником не вступай. Действуй скрытно, – указал на карте, хорошо, что тот умел её читать, место будущего лагеря.
– А как же вы, господин лейтенант? – отвечать на этот риторический вопрос не стал, ну что ему ответить? «Молча» или нагрубить верному солдату?
Утром отобрал два десятка гвардейцев и на двух санях покинул лагерь…
Гвардеец Черсин и вправду знал короткую дорогу, точнее направление, где с трудом, но проходили сани. Меня только удивляло, что за эти дни нам не встретился противник, а передвигаться приходилось и днём, и разжигать костры, чтобы не только приготовить пищу, но и согреться. Но всё оказалось прозаичнее:
– В лес! – раздался сигнал из авангарда, но сворачивать было некуда. И справа и слева непроходимые сугробы. Колонна ощетинилась оружием. Бегом перебрался к первым саням и всматривался вдаль, за поворот, ожидая неотвратимого – встречи с противником.
Показался кто-то из передового дозора:
– Господин лейтенант, вражеский разъезд! Двое всадников.
– Где они? Смогли, кого захватить?
– Никак нет! Они доскакали до развилки и, постояв немного, повернули назад.
– Там, дальше, как раз перекрёсток и одна дорога идёт дальше в Самрит, а другая к станице Дасская, – пояснил подошедший гвардеец Черсин. Теперь стало понятно, почему разъезд развернулся. Они доскакали до последней своей точки маршрута, ни кого не встретив, убедились, что по дороге никто не следует, и повернули назад. Хорошо, что не успели выскочить и выйти на прямую дорогу к цели нашего пути.
Раскрыл карту. По дороге до станицы Дасская три-четыре часа пути пешим шагом. Значит, конному разъезду необходимо, примерно, часа полтора, а если не спехо́м, то два. Вероятно, со стороны станицы Самрит ходит другой разъезд, но не точно. Скорее всего, они б остались, дождались своих визави и перебросились парой слов, делясь нелёгкой долей и строгими командирами, выгнавшими в такой мороз для патрулирования дороги.
Вечерело. Пришлось искать место для ночлега.
– О чём задумались, командир? – подошёл гвардеец Черсин. За последние сутки он постоянно был рядом со мной, даже ординарец иногда отлучался, передавая мои устные приказы растянувшейся группе.
– Думаю, как мост разрушить, – ответил честно, не скрывая своих намерений. Вот что-что, а не учёл я особенностей этого мира. Нефти: бензина, керосина и других горючих жидкостей здесь не знают. Только спирт. Динамит не изобрели. Только порох. Да, мы его взяли много, с запасом, десяток бочонков, но хватит ли этого для разрушения хотя бы одной опоры моста?
– А что его разрушать? Поджечь и он сам рухнет, – я повернулся к гвардейцу, – не смотрите на меня так, господин офицер, хоть и зима, холод. Но мост старый, трухлявый совсем. И как ещё стоит, не знаю. Я ещё малы́м с делегацией вместе с отцом к местному энцу ходил, чтоб поспособствовал каменный мост соорудить, но то одно, то другое.
– Холодно, влажность высокая. Снега на самом мосту, небось, много, как поджечь-то? Не загорится.
– На нашем берегу, рядом стоит сторо́жка, там постоянно смолу варят, чтобы брёвна промасливать и ими щели заделывать. Мост старый очень. Ремонт постоянно идёт, это ещё в мою бытность было, а сейчас, думаю и с двух сторон сторожку поставили. Чтоб, значит с двух концов ремонтировать.
«А это выход! Если дотащить этот чан, или в чём варят смолу ближе к центру моста, оставить там вместе с пороховыми бочками, то знатный взрыв получится и загорится, что водой не потушишь. Вот только как всё это сделать?!»
– Позови сержанта.
– Я здесь, господин лейтенант.
– Подбери десятерых, кто посильнее и меньше устал. Пойдём, посмотрим сначала на этот мост.
Откладывать на следующую ночь разведку не стал, а как стемнело, с небольшой группой выдвинулся к мосту. Каждая пара несла по бочонку пороха. Он не тяжёлый, всего десять килограмм, примерно. Я хотел посмотреть, что происходит возле моста, какое охранение, сделать тайник и через день вместе со всеми вернуться.
– Господин лейтенант, что-то тихо совсем.
Я всматривался вдаль. Мост чернел впереди, но ни охранения, ни секретов не замечал. Только возле сторожки виднелись множество следов, и пахло конским навозом.
– Трое за мной. Остальные прикрывать! – мысль пришла быстро. Сейчас самое тяжёлое для часового время, скоро рассвет и невыносимо тянет ко сну, а ещё, как назло выдалась морозная ночь. Пришлось перед выходом обмазывать лицо салом, чтобы не обморозиться. Так что, если и есть кто из охранения сенарцев, то они все в сторожке. Больше тут никаких строений нет и спрятаться от ночного мороза больше негде.
Ползком, как учил, короткими перебежками добрались до сторожки. До моста ещё примерно метров пятьсот. Оставил одного из гвардейцев прикрывать, чтоб не стало неожиданностью появление кого из противников. Подошёл к двери, осторожно дёрнул – незаперта́. Обнажив клинок, подал знак следовать за мной и рванулся внутрь. Прям у дверей, в небольшом закутке, прислонившись к стене, дремал солдат. Он даже не понял, что произошло, а просто отправился в мир иной. Осмотрелся, но выяснить численность тех, кто находится внутри не смог – темно. Приходится рисковать. Открываю рывком вторую дверь и врываюсь внутрь, ухожу вправо, давая проход следующим за мной гвардейцам, и натыкаюсь не то на скамью, не то на кровать. Чуть не падаю, но в скудно освещённом одной свечой помещении замечаю лежащего на скамье человека в сенарской форме. Бью, не раздумывая по голове, но удар проходит вскользь, но и его хватает, чтобы тот отключился. Шум, возня, вскрики быстро прекратились.
– Разожгите свечей, надо осмотреться, – отдаю команду, а сам усаживаюсь за стол. По числу приборов, стульев, количеству приготовленного, можно сделать примерный вывод о количестве ночевавших. Бросаю взгляд на стол: шесть мисок, четыре ложки, два табурета. Лавки можно двигать. Нехитрым подсчётом, делаю вывод, что здесь не меньше восьми человек.
– Черсин, сколько тел?
– Шестеро. Ещё один едва живой и один в сенях.
– Не ошибся, – удовлетворённо замечаю для себя, что не ошибся в подсчётах, – тащи живого. Поговорим. Посмотрите, где тут местные, не могли ж они тут сами мост ремонтировать?!
– Так, известно где, в хлеву. Даже бабу-стрепуху туда отправили, чтоб не мешалась, – ответил один из бойцов.
– И старшего из местных приведи, но тихо, чтоб не испугали и крику не подняли.
Подвели ко мне раненого:
– Лейтенант Мирони, гвардия его Императорского Величества Страниса Первого! – представился, – советую отвечать на вопросы быстро и чётко. Тогда обещаю вам жизнь. Представьтесь.
– Капрал Ехонс, а вы хорошо знаете язык. Обучались в Сенарской Империи? – наглость пленённого меня удивила. Мало того, что голова рассечена глубоким порезом, кровь течёт, не переставая, взят в плен, так осмеливается вопросы задавать.
– Черсин перевяжи, – пока не стал продолжать допрос. Ввели напуганного местного смотрителя или старателя, не знаю, как правильно сказать. У него тут, оказывается, семья уже третье поколение живёт, ремонтом моста занимается. Ещё его дед был приставлен следить за состоянием моста. Смастерили сторожку, потом, когда поняли, что это надолго, поставили пристройку, хлев, хозяйство ма́лое завели:
– …а что, господин офицер, – продолжал глава семейства Мотискин, – дел много, что зимой, но особенно летом. Деньги на материалы исправно приходили, отчёт, если нужно предоставлю. А как захватили нас, так куда мне с семьёй деваться? Остался здесь. Тяжело конечно, но свою работу знаю. Я и плотник, и землекоп, и по немного всему обучен. Сыновья, так мне помогают, вот старшему моё место и перейдёт…
– Много по мосту сенарцев перебралось? – перебил смотрителя. Мне было жалко его, но сразу говорить, что пришёл разрушить мост не стал.
– Много, но это ещё летом. В основном сейчас подводы идут. По полсотни, иногда больше за раз. В неделю до трёх сотен проходит. Но, говорят, вьюга на том берегу. Вот и схлынул поток. Вчера только последний караван прошёл.
– Засскин! – подозвал ординарца. – Слушай мой приказ: вместе с семьёй Матискина проследуешь к сержанту. И возвращаетесь обратно, – указывать место лагеря не стал. Слишком уж пленённый капрал внимательно прислушивался к нашему разговору.
– Но, господин лейтенант…
– Мы тут сами справимся. Тебе особое поручение: передашь записку полковнику. Это главная твоя задача, – смысла в этой записке особо не было, но для придания важности поручения, пришлось соврать. Ординарец попался больно горяч, не гнушаясь ни грязной работой, ни следованию в авангарде.
– Зачем? Мы и тут… – только и вымолвил смотритель.
– Мы уничтожим мост, – выпалил резко, смотря за реакцией Матискина.
– А как же…
– Новый отстроят. Вот войну выиграем, а сам понимаешь, этот мост слишком много для них, – я кивнул в сторону навострившего уши капрала, – значит. И подкрепление, и провиант поступает.
– Так, а как мы без него? Как на тот берег попасть?
Я понимал недоумение смотрителя. Мост для него вся жизнь. Он ещё с детства ухаживал за ним, лелеял. Наверно, каждый гвоздь в нём знает, каждую доску, а тут приходит солдат, ладно бы враг, а то свой и говорит: «Не будет больше моста». Вся жизнь рушится у этого в годах мужчины, всю жизнь отдавшего единственному делу.
– Иди, собирайся. Много не бери, чтоб только на себе унести. Идти долго, так что рассчитывай силы.
– Как же так. Как же… – под причитания, ординарец вывел его к семье. Наступила очередь капрала.
Нарочито громко скомандовал:
– Черсин, а для этого капрала приготовь верёвку и покрепче. Повесим на мосту.
Как встрепенулся пленный, надо было видеть: с места подскочил, чуть ли не на два метра, едва не ударившись о низкий потолок.
– Вижу, что понимаете меня, – продолжил на канторийском наречии, – советую отвечать правду, а то мой приказ будет исполнен в точности.
Рядом завозился Черсин, доставая верёвку и своими мощными руками, пробуя её на разрыв.
– Да-да, господин офицер, спрашивайте.
– Кто вы? Звание, должность.
– Капрал Ехонс – личный адъютант полковника Знарскисса. По указанию командира, следую в станицу Лисовна с требованием увеличить поставки продовольствия.
– Что так? – удивился. Небось, врёт. – Обыскали?
Черсин кивнул и пожал плечами, давая понять, что ничего интересного не нашли.
– Не знаю, при мне недостатка в продовольствии не было. Я уже неделю в пути. Подолгу приходилось останавливаться, то смены лошади не было, то непогода.
Я достал карту, закрыл свои пометки и подозвал капрала:
– Где расположена часть? Численность?
– Вот здесь, – он ткнул пальцем в небольшой населённый пункт, прям рядом с линией соприкосновения войск, – численность сто тысяч мушкетов, двадцать тысяч всадников и ещё вспомогательные войска, всего до двухсот тысяч.
– Врёшь!!! – не выдержал. – Столько там не разместится. Тем более, зимой.
– Эти части ещё до начала зимы должны были идти на столицу, но непогода помешала. Да, тесно, но терпим…
– Господин офицер, – вошёл хмурно́й Матискин. – если уж так решено, давайте я вам помогу. Я знаю… – подал ему знак замолчать.
– Черсин, этого, – указал на капрала, – связать и подготовить к отправке в тыл. – Когда капрала увели, обратился к смотрителю, – чем можешь помочь?
– Знаю, как без особых усилий разрушить мост. Пятая балка по левой стороне совсем слабая, если её хорошенько тряхнуть, не выдержит – рухнет.
– Хорошо. Этим и займётесь. Даю тебе двоих гвардейцев, и чтоб через полчаса всё было готово, – отдал приказ, а сам уселся писать письмо полковнику. Уже светало, и была опасность, что или дозор с той стороны, или очередной караван начнёт движение по мосту. Приходилось спешить. Как только закончил писать письмо, вошёл ординарец:
– Господин лейтенант, семья Матискина собралась, можем уходить.
– Возьми, – протянул запечатанный пакет. – Передай лично в руки полковнику Сантерсу.
– Всё готово, господин офицер, – выходя из сторожки, встретил Матискин. – Надо уходить, а то слишком уж много ваши гвардейцы пороха уложили. Говорил им, и трети хватит, нет, говорят, зачем назад нести.
– Уходим!!! Матискин, ты догоняй семью, а мы чуток поплутаем. Запутаем, если кто по следу пойдёт.
Грохнуло знатно, что и в полукилометре отчётливо слышался взрыв, и обломки моста поднялись так высоко, что, казалось, взорвалась пятисоткилограммовая авиабомба.
Запутав следы уходящих к временному лагерю, мы вышли на дорогу. До станицы Танская оставалось полдня пути, и это расстояние я намеревался пройти до темноты…
Вновь из головного дозора донёсся условный сигнал, и мы залегли в небольшом лесочке, а мимо нас, галопом, нёсся сенарский сабельный эскадрон.
Глава 5
– Что-то их слишком много, – тихо прошептал лежавший рядом гвардеец Черсин.
«А ведь верно, – думал я, укрываясь среди невысоких деревьев, окунувшись лицом в сугроб, – куда столько народа гнать? И обозные телеги с фуражом с собой не забыли. Значит, не на один день покинули тёплые квартиры. Неужели так быстро дошла весть, что мост разрушен? И это по нашу душу такую ораву подняли на седло?».
– Откуда ведёт эта дорога? – спросил, так как поостерегся доставать карту, когда буквально в полусотне шагов от тебя скачут враги.
– Дальше нет ни поворотов, ни ответвлений. Напрямую к станице Танская ведёт дорога, а дальше не помню, господин лейтенант.
– И доходит до станицы Дасская?
– Верно, господин лейтенант.
Сомнений не осталось. Подняли расположенные ближе всего части и направили к разрушенному мосту. Но что-то слишком быстро донеслась весть, что мост разрушен. Хотя, нас пару раз нас обгоняли единичные всадники. Вероятней всего, среди них и был гонец с известием о проведённой диверсии. Теперь по дороге двигаться опасно. Разъезды будут попадаться слишком часто и рано или поздно, но не успеем вовремя сойти с дороги.
– Черсин? Есть другой путь к станице?
– Только лесами. Но давно был в этих местах, могу не вывести.
«По прямой осталось километров десять, – думая я, выбирая, что делать, – идти по дороге, так по ней только что проскакал эскадрон в полтысячи сабель с обозом. Повезло, что не заметили, но это долго продолжаться не может. Если продолжать придерживаться дороги, то точно упрёмся или в секрет, или в отставшие обозные части, а вступать в бой – только раскрыть себя. Понятно, что всадники в лес не сунутся, не их это стихия. Им подавай простор, да лихой наскок. Тем более, это не тяжёлая кавалерия, а лёгкая. Вот только зачем они туда так целенаправленно скачут? Смыкают кольцо? Ведь кавалерия самый быстрый на данный момент род войск. Ими как раз можно заткнуть брешь в обороне до подхода основных пеших частей. Значит, за кавалерией последуют пешие части. А если это мои гвардейцы, что должны вернуться в тыл, раскрыли себя? Что делать?! Их там пятнадцать гвардейцев на двух подводах, да пленный капрал и семья Матискина. Фору им обеспечили примерно полсуток. Должны успеть, не попасть в смыкаемое кольцо окружения, но как бы им помочь?!»
– Передай всем по цепочке, у кого топоры, ко мне, – скомандовал, приглядывая массивную сосну, чтобы одним упавшим стволом перегородить всю дорогу.
Топоры оказались у всех. И где только раздобыли? По штату только каждому десятому положен топор, а тут у всех. На этом не стал заострять внимание. Что помогает выполнить задачу, всё надо использовать.
– По одному вперёд и назад на сотню шагов и слушать внимательно приближение врага. Если вдруг что – подать условный сигнал: зов кукушки. Остальные: видите это дерево, его надо срубить быстро и аккуратно, чтобы оно упало, перегородив сразу всю дорогу.
Справились на удивление быстро. Видно сказался деревенский опыт. Я бы сначала ходил вокруг да около, примерялся, куда ударить, чтобы в нужную сторону упало, а двое, наверно в прошлом лесорубы или плотники, подошли, о чём-то посовещались, один ушёл стругать клинья, а второй начал рубить. И каждый его удар вгрызался в деревянную плоть, что только щепки летели, а клиньями быстро доделали нехитрое дело. Я боялся, что не успеем и придётся покинуть, не закончив начатое дело. Хотел приказать гвардейцу Черсину собрать остатки пороха и взорвать ствол, но массивное бревно повалилось набок, перекрыв собой дорогу.
– Дозорных назад! Уходим в лес!..
Вместо расчётных трёх-четырёх часов к месту предполагаемого лагеря прибыли затемно. Я долго крутил карту, всматривался, ища ориентиры, но не ошибся, вышли к тому месту, которое наметил лейб-капралу Проксу, но ни лагеря, ни его следов не видел. Даже снег был не утоптан.
– Что-то не так, господин лейтенант? – подошёл Черсин. Хороший гвардеец оказался, если выйдем живыми, представлю его к награде или ещё как награжу, но в этот раз не сдержался, ответил грубо, еле сдержался, чтобы не выругаться нецензурно:
– Не догадываешься? Где Прокс, где оборудованный лагерь? И не надо мне говорить, что я ошибся, вывел не туда. Нет, не ошибся. Именно здесь должен быть основной лагерь!
– Так, может тайный сигнал подать? Я мигом, – не успел ответить, как гвардеец что-то пропищал, имитируя птичий язык. После пятого уханья, больше похожего на приглушённый бой бубна, ему ответили. Звук, отражаясь от крон деревьев, гулял по лесу. Я определить точное расстояние не смог, но направление гвардеец определил точно.
– Туда, господин лейтенант. Разрешите, сбегаю, посмотрю.
Через час я сидел в оборудованной землянке и пил крепкий, тёплый отвар. Местом я не ошибся. Всего лишь пара сотен метров, что это за расстояние – тьфу! Но маскировка устроенного лагеря меня поразила. Нет ни дыма, нет ни одной утоптанной дорожки, оборудованы с запасом шалаши и в небольшом овражке сооружена землянка. Горят костры, но в ямах, что ни отблеска искр, ни почему-то дыма не чувствуется. Но главное, что меня поразило – это отхожее место, вырытое в промёрзлой земле и обложенное какими-то вонючими ветками, что забивают своим запахам любую вонь.
Видя наш измученный вид, вместо того чтобы броситься докладывать, лейб-капрал Прокс приказал распределить по шалашам прибывших, накормить и дать отдохнуть. Я не сопротивлялся. Хотя зубы скрежетали, и внутренне был готов сорваться на своего подчинённого, но повода не было.
Отставив кружку с приятно бодрящим отваром, обратился к Проксу:
– Докладывай, лейб-капрал.
– Господин лейтенант, ваше задание выполнено. Вверенное мне подразделение из шестидесяти гвардейцев прибыло в намеченный район. Коней с санями пришлось оставить в другом месте. За ними оставлено присматривать десять гвардейцев. Я в них уверен. Не подведут! С остальными оборудован лагерь…
– Вижу, что оборудован. Что в станице? Сколько в ней противника?
– Высылал вперёд смотрящих, – не смутившись, продолжил Прокс, – вернулись все. С сегодняшнего утра в станице замечено движение. Расквартированный в ней сабельный эскадрон посажен на лошадей и ускакал в неизвестном мне направлении по дороге на Дасскую. Ближе к полудню, из станицы вышел пеший полк. Дорога тут одна, думаю, тоже в Дасскую. Господин лейтенант, слышал, это вы там пошумели, что почти все части покинули тёплые квартиры?
– Мы пошумели. Моста больше нет.
«Быстро же распространяются добрые новости», – ухмыльнулся про себя.
– А, остальные, вас же двадцать уходило на двух санях…
– Не переживай. Все живы, по крайней мере, когда расставались. Пленного там захватили, и семью местного смотрителя пришлось в тыл отправить. Так что завтра они уже в расположении поздравления принимать будут. Сколько осталось в станице сенарцев?
– Насчитали пешую роту и полуэскадрон тяжёлой конницы. Последние тоже собирались, снаряжали лошадей, но в ночь не выдвинулись. Остались готовы к выдвижению, даже лошадей не распрягли.
«Интересно… полуэскадрон это ж двести всадников. Хотя, в тяжёлой коннице меньше численность, сотня, скорее всего. Вот как бы их проредить немного. Но успеем ли подготовить засаду? Теперь противник настороже. Сваленное топором дерево никуда не денется, да и выводы напрашиваются сами собой. Наверно, надо уходить отсюда. Ладно, сейчас подумаем. Как говорится: одна голова хорошо, а две лучше».
Расстелил на грубо струганом столе карту.
– За отличную организацию тайного лагеря, хвалю. Ты тут уже давно обосновался и вижу, что рвёшься в бой. Твои соображения, капрал.
– Оставить здесь охранение, а основными силами выдвинуться к станице Лисовна. Часть людей устала и им нужен отдых, а как понимаю, наша основная цель – склады.
– Главную цель, верно, подметил, – ухмыльнулся я. Понимания, к чему клонит капрал. Засиделся он в безделье, думает, что без него война закончится. И как ему хочется отличиться, доказав, в том числе и себе, что не трус.
– Готов возглавить группу…
– Понимаю тебя, капрал, – перебил, чтобы тот не сказал лишнего. Не хотелось портить впечатление о хорошем командире, – но до нашей цели три дня пути. И оставлять тут пусть и часть гвардейцев, не вижу смысла. Если и будем возвращаться, то другой дорогой. Обратного пути у нас не будет. Смотри: Лисовна стоит на перекрёстке путей и оттуда можно выдвинуться в разные стороны. Противник просто не в силах будет перекрыть все направления отхода, но направление на Танскую перекроет. Тем более, если мы пошумим немного в самой станице. Как думаешь, когда выдвинется тяжёлая конница?
– Поутру. Не думаю, что с восходом, но сенарцев не поймёшь. Могут и прям с первыми лучами выйти.
– Правильно заметил. Кони в стойлах, как сказал, стоят в полной броне. Долго так они не выдержат, а ещё переход. Так что, подбери полсотни гвардейцев для организации засады. Где-нибудь во-от здесь, у этого поворота. Остальные, пусть собираются и к саням, а как услышат шум, пусть зарядят все мушкеты и выдвигаются вот сюда. Так скажем в тыл конницы.
– Господин лейтенант, а куда ж ехать, на санях?
– Не понял, капрал? – ухмыльнулся я.
Конечно, план рассчитан на внезапность, но почему бы его не воплотить в жизнь? Встретить конницу двойным залпом из всех стволов. А потом, усевшись на сани, прокатиться по станице Танская, шумя и постреливая. Главное, чтобы мушкетов хватило, пуль, да пороха. Но не зря я с собой брал запас. Думал, на мост больше уйдёт, но арсенал у нас хороший, можно попробовать. Зарядить все мушкеты, чтобы не тратить время на перезарядку и залпом… ра-аз! Потом два-а! И ищи ветра в поле. Бросаем сани, всё на себя и в лес, тропами, тропами. Выйдем к Лисовне. Не думаю, что противник поймёт, что мы практически поворачиваем назад, а не уходим обратно на юго-восток.
Такой хороший план и чуть не провалился. Нет, собраться, предупредить возничих, распределить роли, всё успели, но вместо тяжёлой конницы на место засады вышла пешая рота. Хотел пропустить и дождаться всё-таки конницы, но нас заметили. Залп по команде, второй залп и мы спешим к месту встречи с возничими. Только успели водрузиться на сани и набрать ход, как навстречу нам несётся тяжёлая конница.
– Не останавливаться!!! Мушкеты вперёд! Залп по готовности, стрелять, как учил! Метко и верно, – только и успел отдать приказ, как первые сани врезались в колонну всадников.
Удар был страшен! Даже я, сидевший в третьих санях, услышал скрежет сминаемого металла кирас, и треск ломаемых деревянных частей саней. От оглушительного залпа заложило уши, а дым пороховых газов мешал смотреть вдаль. Я только и успевал, что стрелять, всеми фибрами души надеясь, чтобы мы не застряли в плотном ряду врага. Ведь сзади пришли в себя остатки пешей роты и с уверенностью можно сказать, что они повернули назад, для удара нам в тыл.