И горы смотрят сверху

Хана просыпалась ближе к утру, когда солнечный свет только начинает пробиваться сквозь белые ситцевые занавески. Бросала беглый взгляд на младенца, спящего в люльке, потом на мужа, похрапывавшего рядом. В комнате прохладно, и первым делом нужно затопить печь. А потом постирать белье, выйти к резнику за курицей, помыть, почистить, приготовить, заштопать все дырки на детских штанах, а их накопилось немало; придется еще поругаться с молочницей за прокисшее молоко, собрать сливы, которые давно уже сохнут на чердаке, прополоть сад… Да мало ли какие дела ожидают ее, какие непредвиденные расходы опустошат и без того не слишком толстый кошелек, какие неожиданные напасти обрушатся на плечи! И некому помочь. Никто не возьмет на руки расплакавшегося младенца, никто не соберет рассыпавшуюся золу из печи, никто не подаст мужу горячий обед, никто не пожалеет ее, не погладит, не прижмет к себе, не вытрет слез. Она одна, всегда одна! И не от кого ждать ни поддержки, ни похвалы.

Хотя нет. Есть одна радость в ее жизни, которой ждет она целую неделю. Это только ее время, когда она не тонет в одиночестве, но купается в удовольствии. Это – банный день. Каждый четверг, вечером, она оставляет хозяйство на мужа и отправляется в баню. Там стоит смешанный запах смолы и пота. Еще пахнет березовыми вениками, распаренным деревом, душистым мылом… Хана быстро раздевается, аккуратно складывает вещи в предбаннике и вступает в помывочную. Тут мыльная вода разлита повсюду, стоят ковшики и шайки. Женщины, красные, мокрые, с завязанными волосами, усердно натирают свои тела мочалками. Хана тоже берет небольшую бадью, наполняет ее горячей водой. От поверхности поднимается пар, он обжигает, но не сильно, а, скорее, приятно. Она кладет в воду кусок мыла, растирает его, пока вода не покрывается пузырьками. Потом начинает свой ритуал. Она любит эти процедуры, когда ее тело освобождается от одежд, от забот, от обязанностей, когда в своей наготе она не чувствует никакого стеснения, а наоборот, свободу и легкость.

Хана рассматривает свое тело. Оно уже не такое, как раньше, – живот мягкий, дряблый, в многочисленных складках и растяжках, руки и ноги покрыты вздутыми венами… Кое-где, особенно на голенях, вены видно особенно четко. Синие ручейки растекаются по ее ногам. Руки маленькие, но сухие, жилистые, с короткими ногтями. Лицо ее давно покрылось мелкими морщинками, а в волосах появилась первая седина. Но она все еще сохранила стройность, и груди ее, конечно, не такие упругие, как в молодости, все еще нежны, и талия ее еще тонка, и бедра еще крепки.

Но долго себя рассматривать нельзя, неприлично. Она знает, чувствует, что на нее смотрят. Оборачивается – ну, конечно, Крыстына, тут как тут!

– Поди сюда, Ханка! – кричит она, и Хана покорно подходит. – Похлестай меня чуток.

Хана берет веник из березовых листьев, опускает его в мыльную воду. Крыстына лениво развалилась на лежаке. Хана тихонько, чтоб не больно было, начинает проводить веником по спине.

– Давай поднажми! – требует Крыстына. – Посильнее бей!

И Хана бьет сильнее. Крыстына подставляет свои дебелые бока. Стонет от удовольствия. Ее тело, большое, сочное, покрывается пятнами, но ей все мало.

– Поднажми, Ханка!

И Хана бьет еще сильнее. Крыстына смеется, березовые листья разлетаются дождем, кожа ее становится красной.

– Вот хорошо! Вот молодец!

Наконец Хана устает и опускает веник.

– Спасибо, соседушка, – благодарит ее Крыстына. – Хочешь, и тебя побью?

– Нет, не надо.

Хана торопится скрыться от глаз соседки, и пока та отлеживается, постанывая, как тюлень, спешит в парную.

Здесь уже все готово. Стены и пол обиты деревом, от которого исходит острый запах смолы. Хана ложится на лавку, кожу обжигает жаром, но она не обращает на это внимания. Она прижимается к горячему дереву, впитывает его тепло и жмурится от удовольствия. Члены ее расслабляются, мышцы разжимаются, вся она размякает и тает. Мысли покидают ее голову, руки расслабляются, губы раскрываются, и она полностью отдается этому жаркому, обволакивающему теплу. Она не слышит и не видит ничего, что происходит вокруг. Она не чувствует ни боли, ни жара. Она погружена в состояние умиротворения и спокойствия.

Но проходят десять минут. Пора возвращаться. Хана открывает глаза. Слышит вопли товарок, сочные шлепки по ягодицам, плеск воды в бадье, журчание мочи в сортире… Она нехотя поднимается. Обтирается полотенцем, надевает чулки, платье, фартук, натягивает парик и бредет домой.

Навстречу новой неделе.

Глава восьмая

– Бриллианты! Сапфиры! Изумруды! Ничто так не завораживает, как блеск этих камней! И ничто так не украшает женщину, как эти камни. Вы хотите стать женщиной мечты? Вы хотите, чтобы мужчины сходили по вам с ума? Вы хотите, чтобы они бросали к вашим ногам предложение руки и сердца? Тогда вам нужны бриллианты. И сегодня – сюрприз! – это потрясающее кольцо с сапфиром и бриллиантами со скидкой девяносто пять процентов! Да-да, вы не ослышались! Скидка девяносто пять процентов на это потрясающее кольцо с бриллиантами и сапфирами!

– Хочу! Хочу!

– Вы хотите выглядеть, как королева?

– Хочу! Хочу!

– Вы хотите, чтобы это кольцо было только у вас и королевы Великобритании?

– Хочу!

– Тогда заказывайте его немедленно!!! Скидка девяносто пять процентов – и кольцо ваше. Вы заплатите всего лишь пять процентов от стоимости, и это потрясающее кольцо будет вашим! Вы все еще думаете? Бросайте думать, берите телефон и звоните нам!..

– Ага, щас, – сказала я телевизору. – Разбежалась.

Сегодня мне предстоял сложный день. Старуха заранее предупредила, что мы пойдем гулять. Не могу сказать, что от этой новости я пришла в восторг. Во-первых, я все еще немного побаивалась своей подопечной – просто не знала, чего от нее ожидать. Во-вторых, плохо представляла техническую сторону нашей прогулки. Как, например, спустить ее вниз по лестнице? Ведь лифта в доме нет. Как перевести ее через дорогу? Как, в конце концов, ее одеть, если она категорически отказывается даже в летнюю жару снимать свои теплые тапки? Все эти вопросы донимали меня, пока я шла на работу. Так, что затмили даже мечты о кольце с бриллиантами и сапфирами, которое было только у британской королевы.

К моему удивлению, подопечная встретила меня в дверях, полностью готовая к прогулке. Она была одета в легкое платье, под которым я даже заметила бюстгальтер, на ногах – туфли из мягкой кожи, разношенные, но крепкие, в руках – вполне приличная сумка красного цвета. Волосы убраны в пучок, на губах – в тон сумке – красная помада, во рту – красивые парадные зубы. Я давно обнаружила, что у старухи были две пары вставных челюстей: одни – на каждый день, ими было удобно жевать, и в них ее речь была четкой и разборчивой, а вторые – исключительно для красоты. Они давили и жали, говорить в них было практически невозможно. Нижняя губа при ношении парадных зубов западала внутрь, поэтому помаду приходилось наносить практически на подбородок. Большую часть времени зубы спокойно лежали в стаканчике со специальным раствором. Зато какие они были красивые! Ровные, белые, чистые – ну просто конфетка!

– Почему не готова? – строго спросила она, осмотрев меня с ног до головы. Одета я была как всегда – в старые джинсы и растянутую майку, на ногах – обычные кроссовки, волосы небрежно убраны в хвост. Сумки у меня отродясь не было, потому что телефон и те небольшие деньги, которые иногда водились, легко умещались в кармане.

– Не готова к чему? – спросила я.

– К прогулке. К выходу на улицу.

– А вы что, когда мусор выбрасываете, тоже губы красите? – попыталась огрызнуться я.

– Девочка, я мусор не выбрасываю. Для этого есть специальные люди.

– Интересно, кто?

– Ты, например. А в общество я выхожу исключительно с накрашенными губами.

От такого хамства у меня перехватило дыхание. Я уже собралась было ответить ей что-нибудь, но вовремя сдержалась.

– Пойдем, – она протянула мне морщинистую руку.

Я дала ей возможность опереться на себя.

– А как вы себе представляете мы будем спускаться по лестнице?

– Как все. Ногами.

– Очень смешно.

Старуха еле передвигала своими распухшими тяжелыми ногами с выпирающими венами. А нам предстоял тяжелый путь: пятнадцать ступенек до нижнего пролета, потом – переход через небольшой внутренний садик, дальше – еще пятнадцать ступенек до спуска на улицу. Я с ужасом представила это путешествие.

– Ну, пошли, – подтолкнула меня она. – Я уже и не помню, когда в последний раз выходила из дома.

Она крепко схватила меня за руку цепкой, как сморщенная куриная лапка, ладонью. Тяжело ступая, то и дело останавливаясь, чтобы отдохнуть, и задыхаясь от стука собственного сердца. Минут через пятнадцать моя подопечная наконец одолела сложный спуск. После этого еще несколько минут мы посидели на скамейке, а затем отправились в ближайший сквер, который находился прямо через дорогу.

Парк, в который мы направлялись, был небольшим, но ухоженным и чистым. Здесь росли старые, возраста моей подопечной, фикусы и эвкалипты, мощные корни которых выпирали из земли, а широкие кроны создавали приятную тень и прохладу. Пели птицы на кустах дикого винограда, где уже появились первые ягоды. На клумбах росли красные розы, ровные ряды мелких петуний обрамляли парк по периметру. Тяжело дыша, мы уселись на скамейку. Говорить не хотелось, после долгого пути единственным желанием было просто отдохнуть. Я с ужасом представляла себе, какой будет дорога обратно.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Баухиния – цветущее дерево семейства цезальпиниевых.

2

Ешива – религиозная школа для мальчиков.

3

Рекрутская (искаж.).

4

Кто это? (иврит)

5

Разводное письмо.

6

Несчастный и печальный (идиш).

7

Он живет от мужика (идиш).

8

Не про нас будет сказано (идиш).

9

Птичка (идиш).

10

Врагам моим желаю такое счастье! (идиш)

11

Храни тебя Господь! (идиш)

12

Последний ребенок в семье (идиш).

13

Моча (идиш).

14

Собрание из десяти мужчин для проведения религиозной церемонии.

15

Служка.

16

Нет, этого я не могу (идиш).

17

Без сомнения (идиш).

18

Да благословит Бог твои руки (идиш).