Время перемен 4

– Ты кто?

– Ты же меня искал. Вот Громов и попросил, чтобы я к тебе зашел.

– Как Громов?

– Ну, он твой бизнес подмять хочет, нанял меня, чтобы я с тобой рассчитался. Вот я и пришел.

– Вот сволочь. А сам он где?

– Скоро узнаешь. В общем, мне с тобой разговаривать долго желания нет, давай, побыстрее закончим наше дело.

– Дед, у нас с тобой дел нет и быть не может. Я дам втрое больше Громова. Подожди, ты смеешься надо мной! Так ты мне наврал про Громова?

– Естественно, захотелось посмотреть, как ты себя будешь вести.

– Я тебя в порошок перетру. Ты у меня…

– Не шуми, надоел ты мне. Давай выкладывай на стол все свои сбережения: наличные, счета и я пойду.

– А акции?

– Тебе оставлю.

– Дед, ты, видать, совсем головой тронулся. Ты, вообще, как сюда попал?!

Я подошел к нему ближе и от души залепил ему по зубам кулаком. Того словно ветром сдуло с кресла, перенеся на паркетный пол.

– Я смотрю, ты тупой или безграмотный, что не понимаешь русского языка, но упертый, то есть, как товарищ Сухов, желаешь помучиться.

– Ты не посмеешь, тебя уничтожат!

– Так ты на помощь кого-то ждешь? Если своего начальника охраны, то погляди, я специально для тебя сделал фото на его модный телефон.

Хозяин смотрел на фотографию своего начальника охраны, который сидел на стуле в окровавленной рубашке «с колумбийским галстуком» на горле.

– Это… Это что у него на грудь свисает? Боже мой, какой ужас. Это бесчеловечно! Дед, я жить хочу, отпусти!

– Не тебе о Боге говорить, гнида, он разозлил меня, вот и получил по заслугам. Спрашиваю в последний раз, где у тебя тут подвал с деньгами на карманные расходы и заграничные счета с паролями к ним.

– Сколько ты хочешь?

– Вот ты Дуремар – все хочу.

– А я на что буду жить я?

– А кто тебе сказал, что ты будешь жить, да еще и мстить мне. Я устал от тебя, поэтому или говори, или терпи. Кстати, забыл достать скотч и где твои носки.

– Зачем носки?

– Рот тебе заткнем, чтобы не отвлекал меня своим нытьем.

– Подожди, если ты заберешь все, убьешь меня, то зачем же я тебе буду говорить, где мои, слышишь, ты – это мои деньги, я их заработал.

– Смотри, какой работник нашелся. Ты еще скажи, что у токарного станка смену трубил, чтобы их заработать. Убил своих конкурентов, бизнес забрал, причем не сам – сам-то чистенький, а с помощью холуев, антикризисных помощников типа Громова. К слову говоря, твой главный охранник в прошлом офицер ВДВ, нормальный мужик, жесткий, но правильный был и воевал хорошо. А вот ушел на эту сторону баррикад, так стал таким же подонком, как и ты. Ладно бы врагов забугорных валил, так своих же соотечественников мочит, а перед заграницей расшаркивается.

– Я тебе ничего не скажу!

– В общем, я, смотрю, ты – мужик упрямый, значит, не обижайся. А сейчас давай-ка скорее левую ручку, ты какой документы подписываешь-то? Сам-то с удовольствием смотрел, как по твоему приказу других мучают, кассетки у Громова-то есть с твоими художествами.

– Записывал допросы, значит, вот сволочь!

Я не любитель крови и пыток, для этого нужно, чтобы у человека были нарушения в психике. Гораздо важнее и приятнее во всех смыслах было психологически победить противника, сломать его или договориться, как у нас было с Зией Мохаммедом. Но, если это было необходимо для дела, или нужна была акция устрашения, как, например, в Таджикистане или Афгане, где враги должны были знать, что с ними будет, если они попадутся нашему подразделению, то зачастую, пытал лично и пытал больно и кроваво. Пачкаться в крови мне не хотелось, но, наслушавшись рассказов Громова, этого человека я считал нужным заставить самому почувствовать боль.

Для начала я передавил ему своим пальцем путь движения жизненной энергии в районе запястья. Мужичок вначале сидел спокойно, затем у него участилось дыхание, потек пот и резко скакнул пульс, сердце стало бешено колотиться. Он задергался, по глазам стало видно, что он теряет ориентацию в пространстве, отчего испугался. Я отпустил руку и ткнул ему иголкой под ноготь, резкой болью возвращая того на землю. Тот плача, показал, что будет говорить.

– Чего надо? Видишь же, что мешаешь мне своими разговорами.

– Больно-то как и страшно, а тебе нравится так вот людей мучить?

– Людей нет, а таких, как ты – да, чего хотел?

– Обещай, что убьешь меня легко.

– Я в таком деле не обманываю.

– Деньги лежат в подвале, вход в него за фальшпанелью в одной из комнат. Шифр замка следующий, там же в подвале и сейф в стене, шифр от него такой. В сейфе два диска с номерами счетов и паролями к ним в разных банках.

– Надеюсь, никаких ловушек нет?

– Нету, нету.

– Что-то не доверяю я тебе. Пойдем-ка, товарищ, вместе со мной, сам там все мне и покажешь.

Мы притопали в цокольный этаж, где мужик подошел к стене, отделанной деревянными панелями. Нажал на скрытую кнопку, щелкнул какой-то вделанный в стену такой же скрытый фиксатор, и мужик одной рукой сдвинул метровый пролет стены. За ним была металлическая дверь с кодовым замком, которую он открыл, а я проверял записанный шифр с теми цифрами, которые он набирал сам – совпало. Перед нами открылась небольшая комната с грубой, не сглаженной бетонной стенкой с одной стороны, и оштукатуренной с какими-то элементами декора с другой. Посередине комнаты на полу стояла полета размерами метр на метр, а может быть, и больше из пачек отечественных рублей и немного валюты.

– Неплохо!

– Копейки, всего лишь под девятьсот лямов рублей.

Я прикинул 900 миллионов разделить на курс 35 рублей за евро, действительно немного в их деньгах. Затем придвинул тумбу и застопорил ей тяжелую входную металлическую дверь.

– Ну что, миллионер, пошли смотреть твое блюдечко с голубой каемочкой.

– Я не Корейко, так что блюдечек с каемкой у меня нет.

Мужик включил свет, подошел к грубой бетонной стене, а я, грешным делом, подумал, что он пойдет к отделанной стенке. Молодец, все наоборот сделал, где снова отжал скрытый фиксатор, и на металлических направляющих отскочила небольшая часть бетонной стенки. Он подцепил ее снизу руками и снял, поставив на пол. Передо мной в нише примерно 40х40 сантиметров была видна стенка сейфа с кодовым механическим замком. Немного оттеснив меня, он начал открывать сейф. Я смотрел за ним, снова сверяясь с его записями.

– Чего это ты ошибся на знак?

– Может впопыхах перепутал, не то сказал, сейчас открою сейф.

– Молодец, здорово придумал, я бы без твоих подсказок и не нашел бы этот сейф или промаялся бы тут уйму времени.

Я попытался его отстранить, но он ответил:

– Сейчас я еще один секрет отключу, тогда забирай мои деньги.

Я отвернулся, рассматривая деньги, лежащие сзади, а он повернулся к сейфу, заглядывая внутрь его.

В это время я тихо сделал шаг в сторону, встав полностью ему за спину.

«Вот здесь мои денежки, а ты, фраерок, получай свою пулю, меня еще никто кинуть не смог!» – заорал хозяин и выстрелил раза три в то место, где я только что стоял.

Я быстро рубанул ему по шее, после чего он обмяк и упал на пол.

– И незачем так орать, стрелял бы молча, может и попал бы. Хотя, оглушил ты меня знатно в этом склепе, ничего не слышу.

Я поднял выпавший из его руки пистолет по имени «P226» знаменитой швейцарской «SIG-Sauer», который в далеком 1981 году, то есть на момент своего появления на рынке вооружений был признан специалистами одним из лучших, а возможно, и самым лучшим девятимиллиметровым боевым пистолетом мира. Хорошая машинка, если им оснащаются подразделения спецназа флота США, ФБР, а также стоит на вооружение некоторых европейских армий, в том числе и у легендарной британской Специальной Воздушной Службы – «SAS». Теперь и в моей коллекции будет. Я собрал пули и гильзы и сложил их в карман.

Выгреб я и сейф, достав оттуда какие-то бумаги, на досуге разберусь, два диска, пару чековых книжек разных американских банков и три обоймы к пистолету. Обвязав руки клиента скотчем, я пошел в комнаты в поисках компьютера, чтобы посмотреть на содержимое дисков. Да, не обманул он меня, на каждом был записан файл с номерами и реквизитами счетов, реквизиты банка и файл с паролем. На одном из дисков я стал обладателем 250 миллионов, на другом порядка 350 миллионов евро.

Вернувшись в подвал, я перетащил плохого человека в его кабинет, наличку уложил в коридоре, закрыл фальшпанель, обмазал палец зеленкой из оставленного тут же открытого пузырька, положил иголку с ниткой, ватку и бинт. В общем, сделал все, чтобы было видно, что человек работал, потом себя лечил, в духе старинной русской пословицы «Ну что, лечить будем, или пусть живет?», и шприцом вколол ему в вену на кисти совсем чуть-чуть яда черной мамбы. Пациент умер от паралича сердца.

Теперь надо вывезти наличку. Перенеся все добро в здоровенный «Лексус» Громова, ожидающий меня во дворе, я выехал из усадьбы бывшего хозяина холдинга, состоящего из десятка предприятий, и покатил на свою квартиру.

В свежем номере газеты была статья журналиста Владлена Бабкина под заголовком «Никто не уйдет от расплаты за дела свои».

Глава 5. Воспитатель

Я полностью рассчитался с хозяйкой, затем в тот же день купил «УАЗ Патриот», загнал обе машины в лесочек за городом, перегрузил деньги, отогнал «Лексус» подальше от места перегруза, чтобы протекторы моего нового авто не засвечивать рядом с тачкой убитого. Затем пешком вернулся по шоссе к «УАЗу» и поехал подальше из этого города.

Мой выход в свет начинался с напяливания парика, накладывания на подушки пальчиков маскирующего узор "грима", в  общем, я здорово свыкся с этими атрибутами своего бытия, как женщина, которая каждый день занимается «мэйк апом» своей внешности. Ничего, личная  безопасность стоит потраченного времени и некоторых неудобств. Совершив несколько подвигов, я подался в глубинку, поближе к лесам, к знакомым мне по прошлой жизни местам, то есть под Улан-Удэ. Проехав городок Тарбагатай, с которым связаны события, во многом помогшие мне во второй жизни, остановился в Гусиноозерске. Вокруг леса, до границы с Монголией километров 100 будет, цивилизация лишь в центре городка – хорошее место пересидеть. Поселился я недалеко от исторической  улицы с названием Кяхтинский  тракт, но в глубинке переулочков, практически на окраине. Недалеко протекала речка Тухумка, высилась гора Бабка, и блестело бирюзовым цветом Гусиное озеро – благодать.

«Хозяйка, – обратился к женщине лет под 35, ковыряющейся в огороде, – никто тут жилье не сдает?»

– Никто, кому же тут сдашь-то его!

– Мне, например.

– Так селись, коль не побрезгуешь, хочешь в доме, хочешь во флигеле, по оплате много не возьму.

Осмотрел я и то, и то, и решил остановиться на деревянном флигеле.

– Хозяйка, вы непротив, если я кое-что подремонтирую?

– Не против, только меня в известность поставь наперед.

– Хорошо, наперед и поставлю.

В принципе все было по-спартански  минимально: металлическая кровать эпохи Сталина с матрасом, старенький шкафчик для вещей, столик и пара табуреток. Из неудобств отопление было печное, туалет на улице или «ночная ваза» типа ведро, если холодно выходить, да вода набиралась в колодце на улице – обычное деревенское жилье.

– Ничего, пересижу немного в этой глухомани, поработаю на земле, порыбачу, а там что-нибудь придумаем. Годы-то идут, не мальчик уже,  к земле привыкать пора, а дальше подамся назад в цивилизацию, да и Джорджу пора придет выехать из России.

В общем, пожил я пару дней, да и занялся прогрессорством  на отдельном участке. Нанял бригаду работяг, они мне пробурили скважину, я выкопал полутораметровый колодец, обложив его кирпичом и установив водяной насос, прокопал траншеи в дом и во флигель, сделал трубную разводку, вырыл сливную яму, также обложив ее  кирпичом. Причем от повышенного энтузиазма, чуть было не стал копать яму глубже, чем высота  лестницы. Затем купил водонагреватель, повесив его в доме. Попутно, шабашники пристроили утепленный деревянный душ к уличной баньке, куда я так же подвел воду и трубы слива. Тетка молчала, лишь покачивала головой. Совершив этот трудовой подвиг, мой энтузиазм закончился, и я стал просто жить, ходя на рыбалку, гуляя по лесу и собирая грибы.

С Еленой Николаевной Прищепиной мы подружились. Во время работ она частенько приглашала меня поужинать, а за этим делом разговаривали о жизни. Она была директором детского дома, поэтому хлопот у нее хватало. Дело шло к школьным каникулам, что тоже добавляло суету.

– О чем печалитесь, Николаевна?

– Да вот, финансирование домов-то неважное, преподавателей нет, никто идти не хочет. Работать тоже тяжелее стало – дети стали другие, чем когда я начинала, какие-то малолетние бандиты.

– В смысле, бандиты?

– В том смысле, что 8-9 класс считают себя слишком взрослыми, не слушают нас, педагогов.

– А по заднице ремнем?

– Да кто же их наказывать будет? Нас – несколько теток, да завхоз – мужик пенсионер.  Милиция иногда приезжает, утихомирит, но это не выход.

– А чем заниматься будут  на каникулах?

– Так ничем.

– Вот от отсутствия дела и маются дурью.

– Может ты, Виктор, поработаешь преподавателем, хоть на полставки, а то совсем грустно.

– Ну, что же, поработаем с молодым поколением, только просьба – не вмешиваться в процесс воспитания.

– А что вы собираетесь делать?

– Я человек военный, привык отдавать приказы, а приказы должны выполняться четко и быстро, иначе последует наказание.

– Ладно, попробуйте, только без членовредительства.

– Это само собой.

– Тогда ты поработай недельку, попробуй, а дальше мы тебя оформим, как полагается, если захочешь.

На следующий день вместе с директором я заявился в детдом. Меня представили преподавательскому составу – несчастным четырем учительницам-воспитательницам и завхозу Николаю Анатольевичу, мужику лет под 65.

В детдоме было три группы воспитуемых, разбитых на три учебных класса по возрастам 16, 15 и 14 лет, то есть девятый-седьмой классы.  Меня представили в старшем классе, как нового воспитателя.

Что можно было сказать, обычные дети, немного насупленные, то есть встретили меня в штыки, как текущую проблему. Как мне показалось, дети, которые были в детдоме в Шахтах в далеком 1945 году были позлее и поздоровее, чем эти. Ничего, обломаем наглых, подбодрим нормальных.

Ну, что же, конец учебной четверти, чего еще ожидать от детей, которым учеба даром не нужна, как полного пофигизма, типа отмучились. Однако впереди их ждали четвертные контрольные по истории, физике и географии – это те предметы, которые я должен был одолеть с ними. В этих предметах я мог что-то рассказать даже с "чистого листа". Мог я вести биологию и даже ботанику, но этот предмет давала детям штатная профильная преподавательница. Честно говоря, я хоть и был близок к садоводству и огородничеству в первой жизни, живя в частном доме, так что пестик от тычинки мог отличить, но все эти семейства и подсемейства мне как-то не очень ложились на душу. Анатомию человека мог рассказывать долго и нудно или интересно, но с точки зрения нанесения ей, этой анатомии, наибольшего вреда.

Первым уроком была контрольная по физике у 9 класса. На уроке пришлось самому попыхтеть, решив контрольные задачи, после чего сравнить свой труд с "правильными ответами". Затем, пройдясь по классу, я понял, что из 15 человек что-то смогут решить человека три, еще парочка изобразит половину, остальные были полными нулями, поэтому постучав указкой по голове одного из двоечников, шучу, по учительскому столу, я обратился к ребятам: «Вижу, что за исключением одного парня и двух дам, никто ничего не решит. Тебе, тебе и тебе ставлю пять, только допишите контрольные, остальные будут решать ее вместе со мной, может быть, хоть списать правильно сможете.

– А зачем нам физика?

– Такие вопросы задают только дебилы. Иди, возьми эту отвертку, открути винтик на розетке и возьмись за провода руками.

– Сам ты дебил, током ударит, если не знаешь.

– Вот видишь, а говоришь, что физика не нужна. А теперь встал, подошел к доске и извинился передо мной за то, что оскорбил старшего по возрасту, к тому же учителя, а класс отвлекаешь от написания контрольной.

– С какого перепугу я должен идти! Мне на тебя взять и положить, тоже мне старший.

– С такого, что если к тебе подойду я, то тебе будет очень больно.

– Да пошел ты, препод нашелся.

Пришлось мне встать из-за стола и отправиться к бунтарю.

– Запомните этот день, товарищи хулиганы и лентяи, анархия закончилась. Ей на смену пришла армейская дисциплина и порядок.

Подойдя к пацану, я залепил ему затрещину, от которой он стукнулся головой о парту, затем, взяв за воротник, выдернул его из-за нее и швырнул по проходу к доске.

– Тебе это так не пройдет!

– Не тебе, а вам. Пройдет, еще как.

Схватив за шиворот, поднимающегося и всхлипывающего в связи с потекшей из разбитого носа кровью, пацана, я перевалил его через учительский стул со словами: «У тебя есть два пути. Первый, ты как взрослый человек извинишься и пойдешь писать контрольную, и второй, когда я сниму тебе штаны и отлуплю по заднице ремнем – вот позорище будет. К тому же следующие дни ты на уроках только стоять будешь, пока попа не заживет. У тебя минута на размышление, время пошло. А пока это дарование думает, – обратился я к классу, – скажу, что я служил в спецназе. Это очень жесткое и тяжелое подразделение. Позже, если будет интересно, расскажу о порядках в нем, о своих друзьях, о том, как мы жили и воевали. Кто захочет и кому будет интересно, того буду учить спецприемам, будем ходить в походы, в которых научимся разным армейским премудростям, а кому нет, тот пусть живет так, как хочет, просто выполняя обязательную программу. Итак, какой твой ответ?»

– Первый вариант. Извините меня, Виктор Андреевич.

– Правильно. Скажу всем, что признать свои ошибки может только сильный духом человек. Слабак, он и есть слабак, обычная дешевка. Садись, а мы продолжим вместе писать контрольную работу.

Следующим уроком была контрольная по истории в 8 классе, которую написали без эксцессов – слухи разносятся быстро.

– Слышь, братва, с новым преподом шутки плохи, сразу в морду бьет, из спецназа мужик.

«Виктор Андреевич, так непедагогично, вы Симонова избили, а он слабее вас», – после уроков в учительской ко мне обратилась молодая воспитательница, преподающая биологию и ботанику.

– Анна, где вас этому штампу педагогичности научили? Детей надо воспитывать адекватно их проступкам. Они должны понимать слово «нельзя», а если не понимают, тогда нужно один или несколько раз хорошо наказать. А если ребенку во всем потакать, то из него вырастит законченный эгоист, который сядет на шею родителям, или вам, воспитателям, да еще и указывать будет. Вы знаете, кто такой Макаренко, читали его «Педагогическую поэму»?

– Да, известный педагог, не читала.

– Вот прочитайте, как ему приходилось управляться с беспризорниками гражданской войны, а там время серьезнее было, беспризорные парни с оружием и грабежами дело имели.

Дома моя квартиросдатчица поинтересовалась: «Как прошел первый день?»

– Все, как и полагается, вживался в среду. К тому же, сегодня были лишь контрольные работы, так что особо не познакомишься, Елена Николаевна.

Директор улыбнулась. Конечно, она узнала сплетни о том, что главный заводила детдома сегодня слегка отхватил по шее, а после указующего  пинка под зад даже встал на путь исправления.

– Вы уж особо не зверствуйте, это все же не армия.

– Так в армии рукоприкладства нет. А если серьезно, ничто так не помогает воспитанию, как хороший пинок в нужное время. Тут, главное, сделать коллектив своим союзником, противопоставить его хулигану, чтобы тот остался один. К тому же существует вечный закон управления массами – кнут и пряник, ничего нового.

– Ну-ну.

На следующий день я снова пришел на очередной урок в старшем классе.

– Что, коллектив, кто сделал домашнее задание – поднимите руки. Ясно, судя по вашей реакции, задание  делали лишь четыре человека, им я и поставлю пятерки за усидчивость.

– Вот вы ставите пятерки, даже не спрашивая, как они знают.

– История, это предмет, который очень неточен, поэтому то, как было на самом деле, никто толком не знает.  Вместе с тем для общего кругозора официальную историю знать надо, чай не дикари-с, так что новую тему я вам расскажу, а потом мы поговорим за жизнь.

Рассказав за 15 минут плановую  тему, я обратился к коллективу.

– Ребята, девчонки, скучно живете, слишком обыденно и примитивно, никаких интересов не вижу у вас. С такой жизнью с тоски завыть можно.

– Можно подумать, что мы что-то можем сделать. Живем, как  получается.

– Все верно, я вас не обвиняю, вам итак по жизни досталось, что семьи нет. Но всем вместе можно же что-нибудь придумать, например, поехать на каникулы в путешествие по стране. Были бы у вас заграничные паспорта, да разрешение от властей, махнули бы в Египет, но раз такого нет, то ограничимся Россией.

– Так денег нет на это.

– А вот деньги на такое дело мы, как раз и изыщем. А приключения, было бы желание, так они сами нас найдут.

– Да что тут найдешь?

– Видели по ТВ, как человек с акулой разговаривал, спасал ее?

– Да, показывали по телеку. Так, то ж за границей было, у нас такого не бывает.

– За границей, но человек-то наш, а приключения сами его нашли.

– Как наш, там англичанин какой-то!

– Это он представился англичанином, а на самом деле очень даже наш парень.

– А вы его знаете?

– Очень хорошо знаю. Будет желание, поглядим еще на него. Но, возвращаясь к поездке, предлагаю после уроков собраться во дворе и обсудить наши планы. Вначале решим среди взрослых, то есть вас, а затем подтянем и младшие классы, всем надо участвовать в обсуждении, как жить дальше. Но, чтобы мы могли это реализовать, мне нужны помощники: командиры отряда, взводов, звеньев. Сразу предлагаю командиром нашего спецотряда назначить самого боевого парня – Александра Симонова.

– Так он же хулиган, вы же его сами побили!

– Савельева, пасть закрой, я тебе дам, хулиган.

– Александр, Савельева права в том, что ты был хулиганом ровно до сегодняшнего дня. Теперь ты серьёзный человек, мой помощник и заместитель по нашему общему делу. В общем, парни и девчата, кому интересно, приходите сюда после уроков.

На педсовете я озвучил свое видение дальнейшей жизни. «Полностью поддерживаю Виктора, – взял слово завхоз, – это же может изменить ребят. Если Виктор сможет воплотить задумки в жизнь, то я во всем ему помощник. Больно смотреть, как бездарно  проводят свою жизнь дети, из-за того, что нет денег на приобретение необходимых инструментов и материалов».

– Ну, что же, давайте попробуем. Виктор Андреевич, вы же понимаете, что мы не сможем вам компенсировать затраты, просто не из чего.

– Понимаю, Елена Николаевна, ничего, несколько сотен тысяч рублей не такая уж большая цена за умы подростков. Что еще я хотел бы озвучить. Поездка, это хорошо, но я предлагаю внести и дополнения в учебный процесс, а именно, дополнительные занятия или, правильнее сказать, кружки по интересам. Например, пригласить преподавателя изобразительного искусства – включим ИЗО в обязательное обучение, и как кружок по интересам после уроков, кто-то из ребят обязательно будет туда ходить. Потом не лишним будет пригласить учителя танцев и игры на гитаре. Инструменты, одежду для танцев, обувь и расходники для ИЗО мы приобретем, когда решим с преподавателями. Потом, если кто-то из вас умеет шить, давайте откроем кружок кройки и шитья, я оплачу покупку пяти простеньких швейных машинок, кроме того девочкам надо участвовать в процессе приготовления пищи.

– У нас есть повара,  а детей нельзя привлекать к труду.

– Это кто же такое дал указание? А вы своим внутренним приказом определите эти работы,  как дежурства или уроки обеспечения жизнедеятельности, типа ОБЖ, или как оно называется. Для мальчиков организуем строительный кружок, наш завхоз подготовит список инструментов и материалов. После небольшой практики по знакомству с инструментами, как ими правильно пользоваться, начнем косметический ремонт некоторых помещений силами ребят, моими и завхоза. Все это проведем, как учебные занятия. Я возьму на себя спортивную подготовку детей.

– Давайте пробовать.

Получив добро на реализацию своих задумок, я собрал весь коллектив.

– Ребята, собираемся на пустыре, надо за жизнь перетереть.

– Виктор Андреевич, вы же на уроке сказали, что надо правильно говорить, без блатного жаргона.

– Точно, вот перетрем и начнем говорить культурно.

Мы разговаривали о жизни.

– Ребята, давайте я расскажу о нескольких случаях, а вы скажете, правильно ли поступили герои рассказов. Какие-то эпизоды я видел лично, о каких-то мне рассказывали очевидцы, но все они о нашей жизни.