Рарас. Рыба из песка

– Эй, вы его знали? – спросил заметивший четверых подошедших стражник.

– Снимали комнату у него пару раз, последний был около десяти дней назад, – рассказал Дирад.

– А с чего это он? – поинтересовался Елий.

– Соседи говорят, что слышали крик, а больше ничего не известно.

– Недавно, что ли, повесился? По запаху – дня два ему, – заметил Дирад.

– Да дел куча, а тут ещё этот… не было времени прийти. А вообще не лезьте и идите мимо! – поднял в конце голос стражник.

– Всего хорошего, а трупов поменьше! – чуть ли не со смехом сказал Елий, а отходя дальше, Дираду с мальчиками стало ясно, что сказано было это не специально.

– Нам лучше провести ночь в городе. Пойдём к доске объявлений, посмотрим, кто сдаёт комнату. Предупреждая вопросы, отвечу, что город торговый, и все места в двух тавернах и даже сидячие в кабаке, заняты, причём всегда. Дирад, ты не помнишь точно, где эта доска?

– По-моему ближе к торговым лавкам.

– Значит, возвращаемся на площадь.

Утро следующего дня

Ночь в доме пожилой женщины, чьё объявление нашли наставники и ученики, прошла тихо. На улицах города компания замечала освобождённых: некоторые из них так и продолжили рано вставать. Здороваться никто не стал, но в глазах виднелась благодарность. Предстоял путь на запад от горы, или конец путешествия после первого года обучения. Но для начала нужно было сходить к побережью бухты.

Выйдя из города, компания повесила обратно забранные с вечера шляпы на верблюдов и, усевшись верхом каждый на своего, выдвинулась на север от города, откуда они и пришли изначально. Отойдя на пару километров, они подошли к воде и спешились с верблюдов.

– Вещи, может, снимешь, а то порвёшь, мало ли в какую страшилу превратишься, – предостерёг Каду.

– Тогда отвернитесь, или лучше я вон за дюну отойду.

– Отвернёмся. – Елий схватил Каду за плечо и повернул в сторону верблюдов, а Дирад, услышав команду, сам развернулся спиной к Ке'салю.

Мальчик разделся и окунулся в воду с головой. Изменения начались сразу: кожа затвердела, начали меняться и органы. Из лба вырос отросток с каплевидным прозрачным концом. Тело удлинилось, а руки становились всё короче.

Тут Ке'саль сильно запаниковал и еле успел выброситься на берег. Он начал задыхаться, органы дыхания почти перестали напоминать человеческие. Дышать становилось невозможно. Колдуны быстро накинули поверх него его одежду и вытащили подальше от воды. Трансформация остановилась и пошла вспять, а мальчик, кривясь, с лицом, наполовину полуоборотом и рыбой-удильщиком потерял сознание от шока.

Каду увидел состояние друга и чуть ли сам не застыл. Тело кадр'ира восстановилось, но не в том облике, что был до этого. Мальчик стал выше на шесть сантиметров, немного перегнав Каду. Цвет глаз также не остался прежним, а изменился. Склера и сам зрачок стали белыми, а радужка – жемчужной. Рот расширился, зубы, и до того острые, слегка загнулись внутрь. Волосы, и до этого необычно красные для населения страны, набрали ещё больше яркости.

Одев ученика, Елий положил его на верблюда и привязал к своему, чтобы тот шёл без управления ездока. Решение насчёт дальнейшего пути было принято: они направились домой.

Через день пути Ке'саль проснулся и попросил воды. Каду, останавливая горбатого, спрыгнул и дал бурдюк слезающему другу. Ко внешности Ке'саля Каду пока не привык, но и показывать лёгкой неприязни к его виду не хотел, хотя получалось скверно.

– Как ты, ученик? – остановил своё животное Елий.

– Непонятно пока, я чувствую, что выгляжу по-другому, и стал выше, кажется. Каду… я не стал уродцем?

– Глаза белые, волосы красные-красные, рот шире, четыре полоски ниже ушей. Это когда жабры были, они раскрылись, а сейчас остались просто полосы, – описал внешность Дирад, а Елий любезно дополнил:

– Хорошо, что отросток пока не остался на лбу. Пока ты не сможешь изменять себя как хочешь, такое скрыть непросто. Также у тебя появился плюс: из-за цвета глаз тебя будут считать слепым.

– Просто, блять, охеренно, мечта моей жизни!

– Угомонись и подумай: это ещё один способ прикидываться слабым. Обман сработает очень хорошо, только кинжал прячь! – попытался успокоить ученика Елий.

– Ну чего, Каду, ты так смотришь?! Всё? Отвращение появилось, и дружбе конец? – у Ке'саля от таких мыслей и лёгкой истерики из глаз пошли слёзы, и он отвернулся ото всех. – Не хотел я такого, единственный друг смотрит на меня как на уродца какого-то.

Каду молчал некоторое время, но, словно опомнившись, поспешил исправить ситуацию: он понял, как выглядел в глазах друга, и ужаснулся от самого себя.

– Извини меня, Кес… необычно, странно, но я привыкну. Дружба из-за внешности не испортится, это глупо.

– Дирад, ты лучше знаком с морскими обитателями, что это за вид, ты понял? – спросил Елий.

– Он змееголов–удильщик, а обычный удильщик, одна из самых отвратительных и страшных внешне рыб. Тебе больше повезло, чем нет, вот только неужели ты ничего не знал о себе?

– Ты говорил, что плавал года… эм, в четыре, что ли… Я не помню, – задумался Елий.

– Помню, как плавал, но отражения, если я и смотрел в них, словно испарились из памяти. А отец и дедушка вообще не касались солёной воды, или касались, но недостаточно.

– В любом случае, мы идём домой. Вам нужно учиться. Вы показали себя неплохо.

– Так мы и не сражались почти, – возразил Ке'саль, а Каду погрузился в себя, думая, что обидел друга, и хоть тот сейчас говорит спокойно на отвлечённые темы, но всё же… он это запомнит. Понимание, что провинился, не отпускало, и он знал, что не отпустит его долгое время.

– Ладно, все по местам, двух животных оставим у гоблинов, а двух – недалеко от прохода.

– А может, заберём хотя бы парочку себе, я привык к ним, – попросил Ке'саль.

– Хотел бы я сказать, что Дирад слетает на остров и возьмёт щенков для вас, но нет. Они не нужны вам.

– Почему это? – удивился Ке'саль.

– Потому. Это единственное, в чём мы откажем. – Елий улыбнулся.

– Может, всё-таки сожрёте? Зачем так перетруждаться: учить нас и помогать? – сощурил глаза Ке'саль и посмотрел сначала на одного, а затем на другого колдуна.

– Не хочу от страха повиснуть на верёвке, – ответил Дирад, тем самым намекая на месть богини Тлесав за предательство Вадахамета, но не подумав, что ребята могут не понять шутки и додумать от себя нечто страшное.

Ке'саль глянул на Каду: того передёрнуло от настолько серьёзного взгляда единственного друга.

– То есть это всё делается под угрозой смерти? Давайте я просто уйду! Богиня Тлесав, не убивай их, если они обучают и говорят со мной через силу или боязнь! Я не хочу быть обузой, это, в конце концов, больно слышать! – Ке'саль повёл верблюда в сторону от правильного направления.

– Ке'саль, вернись, это он пошутить пытался. Вот же херня этот переходный возраст! Дирад, выруби его, пусть поспит ещё, может, остынет.

Дирад молниеносно подбежал и, подпрыгнув до высоты сидящего на верблюде, коснулся его пальцем с жёлтым цветом кожи. Ке'саль понял, что его коснулись, только когда из копаний в себе его увело в сон, причём очень быстро. Ощутилась слабость в теле, и мальчик упал налево, прямо в руки наставника.

Вечернее пробуждение возле костра

Не открывая глаз и не подымаясь, кадр'ир услышал четыре новых голоса и два знакомых. Насчёт вчерашнего он возмущаться не стал, частично приняв как взгляд Каду, так и высказывание Дирада с долей шутки. Он молча сел в круг около костра, никак не показывая удивления собеседниками наставников.

– Десять серебром за одного, – предложил Елий.

– Это слишком больше, – покачал головой Гандак.

– Слишком много, – поправил его Кадан, начищая большую саблю.

– Да, много.

– Да отдай ты им эти монеты, не обеднеем! – говоря это, гоблин держал в руках веточку и подносил её к костру, поджигая. Он не поворачивался в сторону говорящих, а просто смотрел на огонёк.

– Я хотеть хорошо есть, – добавил гоблин, снова и снова прикладывающийся к бурдюку с водой.

– Хочу, а не хотеть, – снова поправил Кадан.

– Да.

– Берите за семь, как знакомым отдадим. Может, когда-нибудь поможете, – скинул цену Елий.

– Гандак, мне стыдно за тебя, будем должны. – Гоблин задул огонёк на палочке и снова поднёс к костру.

– Я не есть, мм…, ел, верблюда ещё, – поправил сам себя вечно пьющий Гандак.

– Так вы их убьёте? Жаль, – Ке'саль лежал на песке, смотря на звёзды.

– Да, недоколдун, сожрём их! – назло сказал Гандак.

– Совсем ты их не жалеешь, недошпион, – ответил тем же Ке'саль, в конце щёлкнув челюстями. Каду хмыкнув, улыбнулся.

– Да-а, хорошие ребята у вас растут, – сказал смотрящий на огонёк своей палочки гоблин.

– Кес, пойдём, поговорим.

– Ага, идём. – Ке'саль поднялся с песка, отряхнулся и пошёл за другом. Сев на пик бархана метрах в пятидесяти, мальчики засмотрелись на ночное небо.

– Чего позвал-то?

– Хотел извиниться.

– Не, не надо, я представляю: харя такая, ещё бы отросток, светящийся во лбу, и совсем чудов…

– А давай подумаем спокойно: ты ведь расы кадр'ир, вида змееголовых удильщиков, или наоборот, это неважно. Морда у тебя довольно хищная, это же здо́рово! Мы ещё не связали себя с животными, а ты уже с такой внешностью! Потом-то ты сможешь её поменять, а как быть с теми, кто не ученик у колдуна Яха? Я-то привыкну, но и ты должен принять себя. Ты больше похож на тех девчонок, что и красивыми себя не принимают.

– Возможно, ты и прав, но вот я открою себя ещё чуть-чуть. Потеряй я близкого друга… в общем, это сильно бьёт по душе. Ком в горле, глубочайшая обида и разочарование, в дальнейшем – закрытие себя от других на месяцы, а то и годы. С моей стороны предательства никогда не будет, знай это. Я себя изучил неплохо. Никого не подпускал, пока что-то в тебе не нашёл, – рассказал Ке'саль.

– Надеюсь, что не подведу тебя, мой первый и единственный друг.

– Кулачок в кулачок?

– Давай. – Мальчики стукнулись кулаками и продолжили смотреть на звёзды, только теперь безмолвно. Они уладили свой конфликт.

Полчаса спустя ребят позвал Елий. Он сказал, что пора ложиться спать, и сон их будет на улице, ибо у гоблинов всего четыре места, а спать лучше возле костра и не на досках, а на мягком песке.

Утром колдуны и их ученики попрощались с четырьмя гоблинами и уже к ночи были на втором уровне своего логова.

– Мне не стыдно сказать, что я пиздец как устал.

– Ты так-то не часто бранился, а в последнее время уже три слова вылетело, ладно когда Елий, он, возможно, не специально, – заметил Каду.

– Я ощущаю себя как дома, и потому хочу расслабить полностью как тело, так и голову. А может, мне просто хочется.

– Тогда, наоборот, хорошо, что ты чувствуешь себя здесь, как дома. Хотя если подумать, у тебя и дома-то особо не было, – заметил Елий

– Могло показаться, что это лёгкая подъёбка, но, надеюсь, не является ею.

– И даже истерики не будет?

– Прошу прощения, господин подкалыватель, но меня всё заебало, и я хочу спать. Разрешите, милостивый наставник?

– Помойтесь, перекусите и отдыхать, а завтра начнём тренировки, – разрешил Елий, проверяющий ученика на срывы.

– Я первый! – хотел было рвануть Каду, но не увидел азарта в глазах друга.

– Уступлю место другу, сегодня я чего-то разбит. Вроде спокойно было, может, настроение? Не знаю, в общем.

Каду переменился в лице, показательно опустил руки и сгорбился, еле переставляя ноги, шаркая по полу.

– Тогда и я расслаблюсь, а то силы именно на это хранил.

– Извини.

– Мелочь.

Каждый разошёлся по местам: одни мыться, другие ужинать.

На следующий день

– Так, садитесь, как вам удобно; то, что вы почувствовали, должны тянуть вверх. Вниз и в стороны позже. Будете тянуть не ровно по венам, а как мяч по тоннелю, пиная по нему, будет ещё больнее. Два дня будете тянуть энергию к верху, то есть к предплечьям и может быть, к самим плечам. Это будет очень болезненно, сразу предупреждаю и пугаю, чтобы не думали, что быстро за пару месяцев сможете. Потом день тренировки, дальше – спарринг и учёба с бумагами и чернилами. Вы должны делать из взрослых врагов касалено.

– Что это?

– Отбитый палками окорок… чаще всего оленя. Но так называют и… ладно, не об этом. Научиться ломать конечности вы должны на раз, или хотя бы вырубать врага, – пояснил Елий.

– У нас ноги, скорее всего, более хрупкие, чем у взрослых, легче сразу в открытую панель на высоте выйти.

– Занимаясь своим телом, его можно хорошо укрепить, мы в этом помогаем. Обычно бандит или наёмник – что не всегда различается – просто много ходит или дерётся. Поэтому поддерживает нужную для себя подготовку, даже не задумываясь. А у некоторых из них и вовсе пузо висит. Наберёте вес и будете на равных в сражении и лучше в уклонении и, в общем, ловкости. Также много мяса тоже не нужно накапливать, иначе ловкость пропадёт, и получится мешок для битья. Всё, сидите тут и старайтесь.

– Старайтесь не получать болезненные ощущения долгое время, и всё начнёт получаться, – добавил Дирад.

Как только наставники вышли из тренировочной площадки на открытом воздухе, мальчики начали вытягивать энергию. Первым вскрикнул Ке'саль. Но почти сразу и Каду не сдержался, и зашипел.

– Как будто…

– Шнурок продевают! – продолжил Каду.

– Эта боль – там, глубоко – такая неприятная.

– Хуже пытки… хотя нет, думаю, много умельцев найдётся.

– Как это вообще сделать? Мне кажется, я на миллиметр поднялся, а уже стенку задел.

– Ага, а почему-то, если кровь туда-сюда ходит, то не чувствуется, а эта хрень…

– В общем, извини, если буду сбивать, сам понимаешь.

– Терпеть невозможно. Понимаю.

Так они до вечера и мучились: то один закричит или зашипит, то другой.

– Так, бедолаги, мне самому больно это вспоминать, но вам надо свободно её перемещать. И чем ближе к пальцам ног или рук, тем больнее. Сейчас сядем в зале, и я расскажу про монахов, что достигли мастерства в этом. – Елий позвал учеников, махнув рукой.

Поев, компания расселась по своим местам, и Дирад начал рассказывать.

– Есть такие рарасы, что зовутся монахами. Свои города они строят в скрытых местах. Миру известны два таких места. Первое – это горы Ламалит, и почти у самой высочайшей вершины находится город Скит, второе такое место – это Луос. Город на юге от Островов Раскола. Живут там семьи тех, кто отдался мучительным тренировкам. Расскажу, как именно они используют магическую энергию.

Если посмотреть на нас – мы с Елием можем поднимать концентрат до плеча. Слева и справа. Дальше боль просто невообразимая. Если ты довёл энергию до определённого уровня, потом поднимать до него же становится легче с каждым разом. Но нужно пробиваться дальше. Думаю, вы поняли. Мы используем магию для перевоплощения, а они в большинстве – для касаний. Чем дальше к пальцам мы пробились, тем быстрее обернёмся зверем. Бой монаха состоит в касании своего врага. Они настолько помешаны, что сквозь боль смогли довести магию до самых кончиков пальцев. Касание ладони или пальцев по врагу наносит огромный урон. Допустим, его враг – из человеческой расы. От касания он отлетит на несколько метров. Чем больше монахи концентрируют энергию в пальцах или в ладонях, тем сильнее у них удар. А там – сломанные кости и порванные органы. Сильнейший их удар – это любой. Они ставят пальцы так, чтобы пробивать плоть или ломать всё внутри. Такие удары превращают тело в мёртвый мешок. Касание по оружию голыми руками выбьет его из рук врага. Пара тычков – и ты труп. Научиться этому самому невозможно, ибо эту боль ближе к концу не вытерпеть. В этот момент они находятся на границе жизни и смерти. Попытавшиеся протянуть энергию без надзора монахов умирают, так как в самих селениях лишь двое из десяти способны выдержать адскую боль. Накапливание энергии в определённом месте – это тоже знание.

– Ты про их мастерские уклонения не забыл, случаем? – напомнил Елий.

– Скоро дошёл бы… Кроме сильнейшего ближнего боя, они невероятно способные к уклонению. Энергия доходит до пальцев ног и именно поэтому они так быстры. Правда если тело не готово к таким нагрузкам, монах может себе навредить или вовсе умереть.

– Они как-то сами по себе живут? – оживился Ке'саль, получивший от Каду толчок в рёбра.

– В основном, да, лишь редкие монахи, прошедшие обучение, бродят по миру.

– У меня такой вопрос. Мы иногда рассматриваем карту у меня в комнате, и видим не захваченные странами территории. Допустим, Трангнад и Маавих могли бы захватить севернее, там почти никто не живёт. Хотя я, скорее всего, ошибаюсь. – Каду задумался.

– Это больше договор, чем совпадение: страны договорились, что оставят место для тех, кто хочет быть свободен и создать свой угол. Хотя есть и другие догадки на этот счёт. Скорее всего, народа у стран не настолько много для таких территорий. В год переселения спаслось по половине от каждой расы. Кто успел, тот выжил. За две с половиной тысячи лет они поднабрали, но весь континент занимать – не быстрое дело.

– Я бы сказал, что хиссам и аттрам повезло, но это не так, по крайней мере, по отношению к аттрам. Я имею в виду, что они отделены и живут на… не знаю, это и островами сложно назвать, это ведь целые континенты – сказал Каду.

– Насчёт аттров: что с ними? – спросил Ке'саль

– Одна из двух книг, что я читал, была про аттров. Это по типу как ты, только звери и птицы.

– А, да, Элинтай говорил, что народы разделились. Точнее, речные и морские обитатели отделились. Мы ушли от своих братьев и сестёр. Я бы хотел пообщаться с кем-то из них, – задумался Ке'саль.

– Невозможно, они вроде как больны. Целая раса не может вернуться в полуоборот. Сейчас это просто звери. Разум покинул их, как и возможность быть в полуобороте, – пояснил Дирад.

– Жаль… Как же так? Целая раса болеет. А вы можете тогда про хисс рассказать? – поинтересовался Ке'саль.

– Я не так много о них знаю. Если рассказать про внешность: два ряда зубов, большие глаза, часто меняющиеся эмоции у тех, кто не развивал свои способности. Они используют магию как усилитель для мозга, их способности – навязывать мысли и подчинять, да и в целом всё что связано с мозгом. Могут читать память и исправлять недуги. Этому, как и любой магией нужно обучаться. Обладает настоящей силой меньшинство, как и везде. Те, кто достиг результатов, очень почитаемы, – перечислил Елий.

– Ещё вопрос, и не последний: как люди, орки, гномы и эльфы используют энергию источника? – снова спросил Ке'саль.

– У эльфов – голос и исчезновение в своих лесах. Голос может затуманить зрение, добавить головные боли, отогнать тёмных существ, подозвать животных на помощь и некоторые другие действия. Результаты частично схожи с последствиями магии хисс, но это работает через уши и всё, что улавливает звук. А так называемое исчезновение – это может быть, как иллюзия голоса, так и магическое заклинание, а может и просто невероятная скорость, – пояснил Елий.

– Ты это про лесных говорил, а зимние или по-другому снежные эльфы, хорошо скрываются в местах, где постоянно лежит снег, и могут легче взаимодействовать с определёнными стихиями. Это вода и ветер что создают снег и лёд.

– Люди в большинстве предрасположены к простым, несовмещённым стихиям по типу земли и воды. Гномы же хороши в набивании символов валай10 на оружии, доспехах, да и на что угодно. Некоторые облегчают предмет, другие укрепляют вещи, которые не будут рваться или затупляться. Могут даже, строя сооружения, сделать брёвна или камни легче. Для себя они делают всё самое лучшее, ну а экипировку продают с более слабыми возможностями. Орки хороши в наполнении оружия магией стихий и в тотемах. Ставят их шаманы. Шаманами как раз называют тех, кто способен к общению с духами и богами.

– А что умеют аттры, ну и отделившиеся кадр'иры?

– Они используют силу зверя и могут подзывать других животных своего вида, если те километрах в тридцати, а может, и больше. Животные и птицы работают сообща, это большой плюс.

– Мы, наверно, только в воде и хороши. Не лучшие способности.

– Хищники могут использовать свои челюсти на суше. У каждого свои способности. Когда твой отросток появится, ты можешь его использовать по уму. Подумай над этим.

– А могут ли другие расы научиться способностям, допустим, людей? – задал вопрос Каду.

– Это максимальная предрасположенность, и если ты решишь научиться магии хисс, то это будет настолько посредственно, что даже с силами хисса ребёнка не сравнится. Они лишь усиливают то, что им дано с рождения. А когда усилить нечего, то и результата не будет.

– А почему у колдунов Яха схожие способности с аттрами?

– Это не совсем так. Они становятся зверьми с малых лет, и даже не используют магию для этого. Становление зверем или птицей происходит без усилий – так же и обратно в полуоборот.

– По-моему, если и используют энергию, то капли – для скорости и силы. Нам же приходится сильно стараться, ну да это же очевидно. Они – такая раса, мы же используем магию перевоплощения в зверей, насекомых, птиц или рыб.

– Ещё вопрос: почему вы, Елий, используете только один вид волков, а Дирад – все виды лягушек? – поинтересовался Каду.

– Так же у нас с червями и его орлами. Черви согласны дать все свои силы, а орлы дали Дираду лишь красноголовых. В принципе, это один из самых больших видов орлов, и жаловаться тут нечему. Волки предложили один из видов, и я ни разу не пожалел, что выбрал койя. У вас может быть так же: либо звери выберут сами, предоставив выбор вам, либо откроют все свои силы и внешность. Лягушкам понравился ваш наставник, и поэтому все их силы были переданы ему. А теперь пора спать, завтра – тренировка, как обычно.

– Идём, было интересно, но меня уже тянет поспать, а эти мешки только ухудшают ситуацию, – Каду лениво потёр глаза и встал, потом посмотрел на снова задремавшего Ке'саля.

– Заменить? – спросил Дирад.

– Нет, мне нравится, и ему, кажется, тоже, – мальчик сильно пнул мешок под другом, но тот слишком крепко спал. – Почему вы его не ругаете, он ведь дрыхнет постоянно?

– Потому что ничего не изменим, а лишь запугаем и отношения испортим, надеемся только, что ты будешь рядом, когда эта информация понадобится.

– Тц, – цыкнул Каду. – Конечно, буду.

***

2643 год

Прошёл год обучения. Каду быстрее Ке'саля на месяц довёл энергию до ключицы. Оба они окрепли и закончили основные занятия по письму и чтению.

За две недели до того, как Ке'саль достиг уровня Каду, наставники решили начать связывать учеников с животными.

– Каду, так как ты выбрал своей первой связью псов, то к нам пришёл связывающий. Через своих волков мне удалось попросить, чтобы прислали того, кто тебя проверит. Его имя Шинкар, делай всё, что скажут. И будь уважителен: этот пёс уважаем всем семейством псовых. Он погрузит тебя в иллюзию посредством звука от лая.

Чёрный пёс с большими свисающими ушами и ростом по пояс четырнадцатилетним подросткам уже поднимался. Каду не знал, что делать, когда тот поднялся на уровень. Мальчик сел на колени и поклонился. Пёс ответил и сразу гавкнул, звук ударил по ушам слишком резко, и Каду закрыл глаза.

Открыв их, он начал видеть луга до горизонта, реку и домик около неё. Два белых пса со средней по длине шерстью и торчащими острыми ушами бегали на лужайке около дома. Каду решил подойти – ведь это была его мечта, и эти собаки появились прямо из его головы. Увидев мальчика, они со всей скоростью поспешили к нему. Каду недолго помнил, что это не его жизнь, а иллюзия от странного пса.

Теперь ему казалось, что он словно всегда тут жил, это был его дом и братья меньшие. Каду ел, спал, охотился, ловил рыбу, играл и купался с белыми собаками. Проживал жизнь, которую он хотел с детства.

Воспоминания про его друга и колдунов, что могли стать животными, исчезли в первый же час пребывания. Ему казалось, что прошло уже два года, жизнь была прекрасна.

Наступило очередное утро, четвероногие стали лаять на незваных гостей. Это была группа орков с лидером хиссом. Они забрали всю еду, не давая мальчику двигаться и спасти собак. Каду увидел белую шерсть, залитую кровью – шеи обоих псов были перерезаны. Каду же отпустили и ушли.

Он остался сидеть на коленях; тёплые, горькие слёзы лились по лицу не переставая. В глазах всё прокручивалась сцена убийства – снова и снова. Паренёк встал, взял нож из дома и подошёл к собакам, прилёг рядом. Он хотел перерезать себе шею и тоже умереть, но тут его руку остановило невидимое нечто.

Пробуждение

В его руке был кинжал, он держал его у своего горла, а саму руку крепко удерживал Елий. Пёс напротив выпускал свои слёзы на волю, смотря на паренька перед собой. Он видел иллюзию и действия, что последовали за ней.