Вперед, Команданте!

– Охота начинается, – сказал Черный Дон, оценивающе глядя на меня. – У человека, в отличие от зверей, есть ум и сила воли. Легко воевать дерзкими словами – трудно за эти слова ответить, доказать, сколько ты стоишь. Сейчас мы начнем – и дичью будешь ты. По честным правилам – если сумеешь добежать до финиша, значит, ты выиграл.

Мне стало страшно. В прошлом веке плантаторы иногда так развлекались, устраивая охоту на беглых рабов, а если таких не было – то даже на собственных пеонов. Однако про то уже не было слышно сто лет – или же сельва умеет молчать?

– Все просто: вот лес, слева дорога, ее пересекать нельзя, ну а если попробуешь, земля тебе пухом. А справа река, не широкая, но холодная и быстрая, с камнями, не переплывешь. Так что – беги вперед, там я буду тебя ждать. Мы дадим тебе десять минут форы.

Я бежал – а позади слышался лай собак. Я привык к труду, но не к спорту, как доны, – прежде мне не приходилось так быстро и долго бегать, особенно когда о куске мяса на обед мечтаешь лишь по воскресеньям. Я бежал, пока были силы, затем упал. Хотел передохнуть немного – но вдруг увидел рядом сразу двух слуг Черного Дона. Они догнали меня – но вместо выстрела я услышал:

– Вставай и беги – осталось немного. Никогда не сдавайся – тогда ты дон. Иначе – мясо. Пошел!

Я вскочил и побежал. За лесом был уже виден просвет – еще одна поляна. Там стояли машины, я узнал даже фигуру Черного Дона. Лес стал реже, и оказалось, что не двое, а целый десяток слуг Черного бегут сзади, слева, справа от меня, даже кто-то впереди, им ничего не стоило бы поймать или убить меня, если бы хотели. Так мы и добежали, толпой – причем если я задыхался, то мои преследователи выглядели свежими, хотя у каждого было ружье и рюкзак.

– В штаны не напустил, герой? – спросил Черный Дон. – Садись, поговорим.

Уже был готов раскладной стол с походным обедом. И меня пригласили за него, сесть рядом с самим Черным Доном и молодым доном Эрнесто.

– Хочу сделать тебе предложение, поскольку за тебя просил твой друг. Ему нужны товарищи для таких же игр, как когда-то – только всерьез. Не расходным материалом – хотя предупреждаю, что в процессе тренировки возможно всякое, но исключительно по вашей дури и неумению. Платить буду больше, чем на плантации, – и еще пенсион твоей семье. Откажешься – получишь сейчас пятьдесят песо за беспокойство, и свободен. Что выберешь?

Конечно, я согласился – особенно если речь шла о благе не только моем, но всей семьи. Когда отказ значил – завтра всем идти в город и голодать под чужим забором. Ну а дон Эрнесто… что ж, может, в какой-то другой далекой стране и по-иному, но у нас благородный дон никогда не будет равен простолюдину. Хотя Аргентина не монархия – но я не слышал ни одного случая, чтобы кто-то из простой семьи поднялся выше, чем деревенский лавочник сеньор Луис, к некоторому достатку, но все равно до истинных донов далеко. Правда, говорили, что если записаться в армию, то через двадцать лет беспорочной службы можно сделать карьеру – не раньше, ведь и тут сыновья донов имеют огромное преимущество в получении офицерских чинов. Я не знаю, так ли это – я ведь никогда не выезжал из нашей провинции и лишь слышал что-то от умных людей. Но очень хотелось это узнать – и увидеть, как живут люди вдали от нашей деревни.

– Отлично! – сказал Черный Дон. – Тогда остается набрать команду, я думаю, человек десять будет достаточно. Сеньор Эрнесто, вспомните имена остальных участников ваших детских игр – а впрочем, подойдут и прочие, с живым умом и тягой к приключениям.

Первым нашим занятием было – когда на заднем дворе усадьбы против нас десяти вышли четверо людей Черного Дона. Мы привычны к труду, но и потасовки в трактире по воскресеньям после хорошей выпивки были нам хорошо знакомы – однако через пару минут никого из нас не осталось на ногах, а ведь «майор» дель Рио приказал своим людям бить вполсилы, чтобы никого не убить и не покалечить. А когда мы, охая, снова встали в строй, сеньор майор сказал:

– Это еще не искусство войны, ну за очень редкими случаями. Но весьма помогает после – двигаться, как надо. А главное – быстро оценивать обстановку и не стоять столбом. Ну и конечно, воспитание воли к победе.

Теперь мы днем вместо работы (и за большую плату – Черный Дон сдержал слово) занимались физическими упражнениями, отработкой приемов боя без оружия, с ножом, с палкой, даже с «русской полицейской дубинкой» (две палки, скрепленные веревкой или цепью). Нас учили передвигаться как на поле боя – перебежка, залечь, откатиться в сторону (чтобы враг, видевший, где ты залег, не мог взять тебя на прицел, когда ты поднимешься), встать и снова бегом – причем уже высматривая, где залечь в следующий раз и контролируя обстановку, вдруг враг появится близко. Наконец, нас учили обращаться с винтовкой (американский «Гаранд» или немецкий «Маузер-98») или с пистолетом – вопреки нашим ожиданиям, начиная вовсе не со стрельбы в тире, а с игры «быстро укажи стволом на вот этот предмет», а после и вовсе «укажи на вот эту летящую птицу».

– В бою у вас не будет ни времени, ни возможности тщательно брать врага на мушку! Тем более в лесу, где обычная дистанция обнаружения противника меньше сотни шагов – а при внезапном нападении совсем накоротке!

Отец поначалу отнесся к моему занятию с тревогой: «Сынок, из тебя вырастят хозяйского пса, который будет таких, как я, дубинкой бить или даже стрелять». Но был рад, что доход нашей семьи заметно вырос. А еще мы гордились, что сам молодой дон Эрнесто нередко занимается с нами вместе, без всякой поблажки. Хотя мы все же опасались работать с сыном хозяина в полную силу. И, наверное, ему было даже труднее, чем нам, – ведь у донов были и другие занятия, так что мы тренировались больше, чем он. Уже через пару месяцев мы стали свысока посматривать на деревенских, ведь мы умели то, что не могли они – как Рамон, ухаживая за сеньоритой Исабель (не моей сестренкой, она еще мала – а дочерью самого сеньора Луиса), подрался сразу с двоими и вышел победителем. Но от нас не требовали ходить в охране – мы лишь учились «настоящему мужскому занятию» вместе с молодым доном Эрнесто, слушая рычание сеньора майора:

– Перебежка, залегли, отползли, снова бегом. И не по одной линии – а чуть влево, чуть вправо. Перебегая, уже высматривайте, где залечь! Ну вот, уже что-то получается!

В следующем году молодой дон Эрнесто поступил в университет – но часто приезжал на каникулы, на выходные – у богатых донов гораздо легче со свободным временем. И наши занятия стали другими – сеньор дель Рио сказал:

– Вы прошли первый курс, салаги: как вести себя в бою. Теперь будет курс второй: как навязать противнику условия, время и место боя – или избежать боя, если он не нужен. Сеньор Эрнесто, это вас прежде всего касается, как командира. Учись работать с картой тактической обстановки – даже если она не на бумаге, а у тебя в голове.

Теперь мы играли в лесу, «команда на команду», обычно против людей из охраны, но случалось, что кто-то из них присоединялся к нам «для уравнивания сил». Целью было незаметно пройти по заданному маршруту, или к указанному месту, или даже просто пробыть в нужном квадрате и не оказаться обнаруженными – в последнем случае обычно задавалось на привале развести костер, обеспечив приготовление горячей пищи, – для этого огонь надо было разжигать в яме, окруженной со всех сторон зарослями, а при уходе эту яму закрыть дерном, до того аккуратно снятым с этого же места. Почти как на войне – только, конечно, никто не стрелял. По условиям игры, если нас обнаружили «с превосходством», то есть нас видят, а мы еще нет, и у противника больше людей – то мы проиграли. Люди Черного Дона были намного опытнее нас и часто побеждали. Но и мы научились не быть для них легкой добычей!

Было еще славное дело в сорок девятом. Когда в лесу появилась банда – и Альваро Фернандеса из нашей деревни, ехавшего в город на рынок, не только ограбили, но и избили так, что он через неделю умер. Черный Дон велел найти негодяев, чтобы никто не смел поднять руку на наших людей. Конечно, главную работу тогда сделали люди дель Рио – выследили логово банды, подкрались, сняли караульного, – но и мы тоже участвовали в том бою! Я даже был очевидцем, как сам Черный Дон допрашивал троих уцелевших бандитов, кого взяли живыми. Это были беглецы с плантации дона Кордеро – если наш Черный Дон строг, но справедлив, то дон Кордеро воистину зверь, обращавшийся со своими работниками как с чернокожими рабами в прошлом веке. Но чем виноват Альваро, у которого остались жена Паула и четверо детей?

Наверное, наш хозяин (и молодой дон) думали так же. Разбойников погрузили в машину и отправили в город, «чтобы сдать в префектуру полиции». Однако после нам сказали, что они по дороге пытались бежать (хотя я сам видел, как их грузили со связанными за спиной руками) и скрылись в лесу, несмотря на выстрелы охраны. И судя по тому, что эти охранники не подверглись никакому наказанию, а Черный Дон и дель Рио совершенно не выглядели недовольными… выводы делайте сами, а я предпочитаю не болтать. Зато я помню, как смотрели на нас, и на меня в том числе, жители нашей деревни (включая сеньорит!), когда мы, вернувшись, шли по улице при оружии и во всем боевом снаряжении! Может, мы и хозяйские псы – но любого чужого за вас порвем!

И, конечно, была и охота – на обычную четвероногую дичь. Мы ведь считались в поместье кем-то вроде егерей. И должны были так отвечать на вопросы соседей. Ну а что молодой дон иногда заставляет нас играть в солдатиков, так мало ли какие причуды у хозяев?

Ретроспектива

Газета «Известия», 13 апреля 1948-го (напечатано на третьей странице)

С 1 апреля посетители ресторанов и кафе в Москве могут заказать латиноамериканский чай матэ – прежде неизвестный в нашей стране напиток.

Чай матэ содержит много полезных веществ – таких как марганец, калий, – а также витаминов. Стабилизирует давление, улучшает работу сердца, мозга, органов пищеварения, укрепляет иммунитет, снимает усталость, снижает тягу к спиртному и никотину.

Имеются некоторые противопоказания – так, например, чай матэ нежелателен для беременных и кормящих матерей, а также при высокой температуре, повышенном давлении, язве желудка, сахарном диабете, болезни почек. Также нежелательно пить его в чрезмерных количествах – например, по нескольку литров в день. Но, как известно, это требование умеренности во избежание вреда относится к большинству продуктов и напитков. И сами аргентинцы пьют чай матэ без всяких ограничений – но это можно отнести на счет многолетней и даже наследственной привычки. Для европейцев же установлено, что употребление чая матэ до трех раз в неделю приносит для здоровья лишь пользу (при отсутствии выше перечисленных противопоказаний).

Чай матэ имеет гораздо меньшее побочное отрицательное воздействие на здоровье, чем кофе. Так как активное вещество чая матэ, матэин, по действию схоже с кофеином, но в отличие от него не вызывает привыкания, бессонницы, сердцебиения.

Заваривание чая матэ имеет свою особенность. Его лучше заваривать не в чайнике, а в «калебасе», особом сосуде сферической формы, и пить через трубочку, со дна сосуда – этот способ позволяет в наибольшей степени насладиться вкусом напитка и не потерять его полезные вещества. Сначала сосуд заполняют на две трети сухим чаем, затем слегка смачивают теплой кипяченой водой, встряхивают, и оставляют разбухать на три минуты, после чего вставляют в сосуд трубочку, доливают горячей водой (нагретой до 80 градусов, не выше) и настаивают 1–2 минуты. Именно по такому рецепту готовится чай матэ высшего сорта, в кафе при Доме русско-итальянской моды, а также в московских ресторанах.

Возможно и заваривание чая матэ так же, как и обычного чая. Хотя и тут рекомендуется сначала, засыпав сухой чай (5 ст. ложек на литр воды) в чайник, смочить его прохладной кипяченой водой, а затем залить слегка остывшим кипятком. Однако считается, что если при классическом способе наш организм усваивает до 75 процентов полезных веществ, содержащихся в чае, то в этом случае лишь до 35 процентов и при потере вкуса.

Чай можно пить как горячим, так и охлажденным. Причем в последнем случае в чай могут быть добавлены фруктовый или ягодный сок, ваниль, мята, лимон, мед, сахар – по вашему желанию. Все это также доступно посетителям уже названных тут ресторанов и кафе.

Ретроспектива

Ватикан, декабрь 1950-го

– Что ж, парагвайский чай стал приносить хорошую прибыль. Но мы помним, кто был инициатором этого дела. Так и не удалось выяснить – что стоит за желанием нашего великого восточного друга? Неужели всего лишь вкус экзотического чая?

– Вполне возможно, ваше преосвященство. Советский вождь услышал от кого-то про чай матэ и решил попробовать. Ну а русский размах известен.

– Но все-таки… То, что лежит на поверхности, – не всегда истина.

– А в глубине не видно ничего. Известное вам лицо уделяет основное внимание, причем с рвением, – исключительно прибыльности предприятия. Не замечено никаких попыток проникнуть в высшие политические и деловые круги той страны, завязать полезные связи, собирать информацию – закопался в провинциальной глуши и занят хозяйством. Единственно, что оказался другом самого посла США, которому платит за прикрытие бизнеса со стороны местных властей. Но, ваше преосвященство, поверьте моему опыту – агенты влияния так себя не ведут, не говоря уже о банальных шпионах. Даже если его миссия должна развернуться в будущем – надо же сегодня почву подготовить? Ну а чай тут вообще был бы не более чем побочным явлением.

– Мне слабо верится в русского агента, решившего удалиться на покой, в чужую страну, и стать мирным плантатором. Как и в то, что ему поручили всего лишь обеспечить СССР таким жизненно важным товаром, как парагвайский чай.

– Возможно, именно в этом чае есть секрет? Известный русским, но никому более. Я имею в виду некие эксперименты, ставшие известными по «делу Чуковской». Что, если советские ученые и правда влезли в сферы, доступные лишь господу – и чай матэ нужен им как один из реактивов?

– Как одна из гипотез – подойдет. Но рассмотрим и иные версии. Отчего выбрали именно семью Гевара и их плантацию, нет ли там зацепок?

– Там нет ничего подозрительного. Сеньора Гевара еще задолго до того была известна как личность весьма левых взглядов, причем не только в Аргентине. Имела множество знакомых с соответствующим мировоззрением и связями и в то же время принадлежала к одной из старейших плантаторских семей – так что неудивительно, что эмиссар из Москвы первым делом приехал к ней, получить информацию и осмотреться. И обнаружил, что сеньор Гевара совершенно не блистает в бизнесе, так что его плантация готова упасть в чужие руки, как спелый плод. В то же время и возможность оставить на месте, для видимости, прежних владельцев также оказывается полезной.

– Что вы можете сказать про сеньора Гевару?

– Совершенно никчемная личность. В молодости был красавчиком, плейбоем – а сейчас довольно потасканный сеньор, склонный к алкоголизму и случайным связям. На фоне своей жены выглядит бледно. Перспектив в будущем для него не вижу. Если фирма все-таки разорится или Сталин решит свернуть лавочку, то сеньора Гевару выкинут ко всем чертям – и всем будет плевать, как скоро он помрет в подворотне.

– А его супруга?

– Умна, решительна, образованна. Но в бизнесе немногим лучше мужа. Была на грани разорения, когда появился «дон Педро». Аристократка, но не бизнесмен, этим все сказано. Считает свое дело не более чем основой для своего образа жизни. Спорт, приемы с балами и «левые» разговоры. Ну и воспитание сына, конечно. В целом же схожа с госпожой Перон, только равного ей мужа рядом нет.

– Что нет сейчас, не значит, что не появится в будущем.

– Ну, если бы Сталин всерьез нацеливался на влияние и власть в чужой стране, то вкладывался бы в самого героя, а не в его возможную музу-вдохновительницу?

– Предположим – хотя все очень зыбко. Остается открытым вопрос – если не чай, то что? Да, что вы можете сказать про молодого Гевару?

– Пока лишь слабая копия своей мамаши. Дон Педро натаскивает его как резервную фигуру – на случай, если Гевара-старший взбрыкнет. Что вовсе не в его интересах – но алкоголь вкупе с «честью потомка конкистадоров» может толкнуть на самый непредсказуемый поступок.

– Ну, отцеубийство – это страшный грех. Равно как и согласие с таковым деянием, непротивление ему.

– Во-первых, ваше преосвященство, дон Гевара может умереть вполне естественно, например от плохого алкоголя, у дона Педро богатая фантазия и опыт. А во-вторых, что интересно, у сеньоры Гевара, равно как и у ее сына, несколько иное мнение на распределение ролей в семье. Вы отпустите мне грех нарушения тайны исповеди, ваше преосвященство, прежде чем я продолжу свой рассказ?

Ретроспектива

Аргентина, Плантация Матавердес, 1 ноября 1950-го

– Донья Селия, я бы просил вас на будущее не подходить ко мне так беззвучно и со спины.

– Вы настолько опасаетесь за свою жизнь даже здесь, сеньор Бельмонте?

– Донья, мне приходилось жить в очень опасных местах. Таких, что если там к вам сзади подходили так, как вы сейчас ко мне, – то надо стрелять не задумываясь, если хотите остаться в живых.

– И из того, что вы сейчас разговариваете со мной, можно сделать вывод, что вы стреляли и убивали. Наш сосед, благородный дон Кордеро, сказал, что у вас глаза убийцы – и удивился, как я могу вообще оставаться в одном доме с «этим матерым головорезом – наверное, для него убить ближнего столь же легко, как закурить сигару». Однако я не чувствую от вас ни малейшей угрозы, ни для себя, ни для своих детей, напротив, мне кажется, что самое безопасное место в мире – за вашей спиной. А мой мальчик Эрнесто всерьез утверждает, что Индиану Джонса в знаменитом русском кино придумали на основе ваших приключений. И знаете, я ему верю.

– Эрнесто очень способный ученик. Хватает мои уроки буквально на лету. Надеюсь, ему это пригодится в жизни.

– Сеньор Бельмонте, вы, наверное, уже заметили, что Аргентина не Европа. В том смысле, что если там женщине положено молчать и ждать, пока благородный рыцарь сам обратит на нее внимание, у нас даме не считается зазорным проявить инициативу. Вы, конечно, знаете, как я выходила замуж – и общество здесь немного поворчало, но приняло как должное. А будь я британской леди – то погубила бы свою репутацию навек. Я смотрела, как вы беседуете, играете с Эрнесто и Роберто – учите их всему, со старанием и любовью.

– Они уже не мальчики, донья. И если находят мое общество интересным и полезным…

– А вы разве не видите, что они более чем прохладно относятся к обществу родного отца? Впрочем, они и прежде не называли его «папа», я такого не вспомню, ну разве что очень давно. И для меня они всегда будут «мои мальчики», даже когда доживут до седых волос. Но это будет еще нескоро, а пока… Сеньор Бельмонте, вы считаете, что я уже слишком стара? Мне всего сорок два года – и все говорят, что я выгляжу моложе. А вы, сеньор, если сбреете эту бороду… Мне кажется, она вас сильно старит!

– Донья, вы совершенно не знаете, кто я.

– Моего мужа, прежде чем мы пошли под венец, я знала меньшее время, чем вас. И тогда я была наивной дурочкой, даже не достигшей совершеннолетия, – а сейчас у меня есть кое-какой жизненный опыт. И я не вижу рядом никого, кто стал бы лучшим отцом для моих детей. Вы, несомненно, аристократ, дон Педро Бельмонте, – хотя я не знаю, настоящее ли это имя, однако ваши манеры, а еще больше ваше умение управлять людьми и ситуацией показывают истинно благородного человека. Вероятно, вы не испанец – ваш язык безупречен, но слишком правилен, я, конечно, не профессор фонетики, но отличу по произношению кастильца от андалузца, а тем более уроженца Нового Света. Но не буду настаивать – по-испански говорят сотни миллионов людей в десятках стран, от Филиппин до Сахары, и возможно, я с каким-то диалектом не знакома. Вы воевали и убивали – но разве может кабальеро остаться в стороне от всемирной битвы света с тьмой, какой была последняя Великая война? У вас есть враги, жаждущие вашей крови, раз вы даже здесь не расстаетесь с оружием, привезли с собой целый отряд головорезов и тут тоже пытаетесь обучить военному делу товарищей моего Эрнесто – что ж, у человека чести не могут быть одни лишь друзья. Наконец, у вас нет жены, по вашему же признанию, и, уж простите, вы не импотент и не содомит – полагаете, я не знаю про Глорию и Хуану? Что ж, для кабальеро, не принимавшего обет монашества, связь со служанками вполне допустима. Так что вы скажете?

– Ваш муж, донья Селия. И я напомню вам, что в этой стране нет разводов.

– Вам сказать, сколько лет – не дней, не недель, даже не месяцев! – мы не уединялись в спальне? Когда-то я его очень любила, даже была без ума. Но это давно прошло. Сейчас мы чужие люди, связанные лишь записью на бумаге. Даже живем не вместе – он предпочитает Буэнос-Айрес, где у него роскошная квартира и наверняка громадная кровать, успевшая познать десятки любовниц. А я даже не ревную – он мне абсолютно безразличен. И я совершенно не верю, что он решится вызвать вас на дуэль, – и еще меньше верю, что вы этого боитесь. Да, у нас нет разводов – но знаете, как издавна решали эту проблему истинные кабальеро, ведь ситуации, подобные нашей, возникали много раз? Сталью или свинцом – и как Господь рассудит. Но мой муж не решится – даже если вы прилюдно плюнете ему в лицо.

– Я не о том, донья Селия. Если в Аргентине не существует разводов, то как вы представляете свой брак с кем-то еще? Тем более я не желаю убивать сеньора Эрнесто – как бы к такому отнеслись ваши дети?

– Сначала ответьте мне на один вопрос, сеньор Бельмонте. Я не спрошу вас, из какой вы страны и какое ваше настоящее имя. Но есть ли где-то женщина, которая сейчас вас ждет? Ответьте честно.

– Никого нет. Кроме огромных скелетов в шкафу. Так что, донья, вы даже представить не можете, с кем и чем связались.

– А мне плевать, дон Педро Бельмонте! Я ведь предлагаю вам пока что де-факто, раз де-юре закрыто. Ну а что будет дальше – посмотрим. В мире ведь есть и другие страны, кроме Аргентины?

Ретроспектива

Аргентина, Плантация Матавердес, 14 ноября 1950-го

– Сеньор Бельмонте, вы оскор… соблазнили мою жену!

– Ну и?

– Сеньор Бельмонте!

– Что вы орете, сеньор Гевара, – давайте, оскорбите меня! Так положено по ритуалу – после я должен вызвать вас на дуэль, в этой стране такое дозволено. И скорее всего, я вас убью – а после мне предстоит тяжелое объяснение с вашим сыном. Я уже немолод, и мне очень хотелось, чтобы мои знания и опыт не пропали, а перешли к достойному наследнику, коль у меня своих детей нет. Это и есть мой истинный интерес – а не в деньгах, которые с собой на небо не возьмешь.

– Сеньор Бельмонте! Я, как джентльмен, могу простить ваш поступок, приняв достойную компенсацию.

– Что я слышу, сеньор Гевара! Истинный кабальеро, потомок конкистадоров – торгует честью своей жены.

– Сеньор Бельмонте, я требую… Тысяча чертей, жизнь в Буэнос-Айресе недешева!

– Меньше надо тратить на шлюх. Или мне у доньи Селии попросить, чтобы она дозволила мне защитить ее честь?

– Я мужчина! Мне можно.

– И сколько?

– Тысяча американских долларов. Можно в песо, по обычному курсу, пятнадцать к одному. В столице, знаете, не то что здесь, в Кордове. Цены на лучшие услуги и удовольствия – в настоящей валюте, а не пероновских бумажках.

– Что-то наш разговор перестает мне нравиться, сеньор Эрнесто. Жду вашего оскорбления.

– У вас будут проблемы, сеньор Бельмонте! Вам это с рук не сойдет!

– Сеньор Эрнесто, вы знаете, сколько и каких проблем мне приходилось решать за свою жизнь? А вот у вас, очень может быть, никаких проблем уже не будет никогда.

– В таком случае, сеньор Бельмонте, завтра все светское общество в Буэнос-Айресе узнает, как бесчестно вы поступили с доньей Селией. А также кто истинный владелец плантации Матавердес. Ведь если вы скрываете этот факт, значит, он для вас важен? Выдаете себя за владельца всего лишь доли собственности.

– Сеньор Эрнесто, законность нашей сделки по продаже плантации не сможет оспорить даже Верховный Суд этой страны. А что до моей роли – раскрытие ее будет для меня мелким неудобством, а вот для вас… Вам так хочется разгласить, что у вас в кармане нет абсолютно ничего, кроме долгов? И после найдутся глупцы, кто даст вам в кредит хоть песо? А уж как будет смеяться столичное общество над жалобами бедного мужа, который не в силах сам восстановить справедливость! Хотите стать всеобщим посмешищем и неудачником – давайте! Я посмотрю и посмеюсь вместе со всеми.

– Сеньор Бельмонте, это просто не по-христиански! Морить голодом несчастного отца ваших любимых учеников.

– Могу предложить вам переселиться сюда, в свое родовое имение. Жилье и стол гарантирую.