Ева по имени Джейн. Сборник фантастических рассказов

Теперь – к гранитной потайной двери в дальнем конце заброшенной штольни. Дверь, которую без амулета даже не разглядишь. И на ней – три печати. Как водится, полукругом над проемом выбита надпись с предупреждением. Разбираться с деталями – нет времени. Свиток стоит у меня перед глазами, врезавшись в память намертво. И я точно знаю, что надо делать дальше. Прислоняю к бронзовому рельефному кругляшу «Перунов камень». Артефакт вибрирует, рвется в бой, как охотничий пес, почуявший добычу. Невидимые зубы терзают, рвут, уродуют чужую волшбу. И печати одна за другой сдаются, падая на камни нелепыми бесформенными ошметками.

Дверь открывается широко, завораживая абсолютно непроницаемой даже для моего амулета мглой, царящей по ту сторону.

Минуту стою в нерешительности, оробев перед вратами Тайны. Из оцепенения выводит мерное позвякивание металла со стороны угольного забоя. Так и есть – приземистая бородатая фигура в узорном шлеме и панцире. Выследили! Пронзительный звук прорезает воздух – незваный гость достает из-за спины боевой топор. Острое как бритва лезвие, скользнув по наплечнику, высекает искры.

Мои пальцы сами собой складываются в стихиальный знак, и ледяная молния бьет из центра ладони прямо в грудь гнома. Господи, как глупо!!! Ребенку ясно – иммунитет к поражающей магии у подземного жителя столь силён, что атака не причинит ему никакого вреда!

Гном замер лишь на мгновенье, а затем, словно ничего и не произошло, продолжил свой путь. Даже с шага не сбился. За его широкой спиной уже можно было разглядеть другие узорные шлемы и покачивающиеся в могучих руках секиры.

В рукопашной схватке мне не одолеть даже одного коротышку – не то, что целый отряд!

Ну ничего, сейчас … Руки немного дрожат от волнения, пока извлекаю из-за пазухи кисет. Плохо, что ладони вспотели… Я быстро высыпаю содержимое мешочка на ладонь – комочки не успевают набрать влагу – и сильным выдохом распыляю «лисий табак» в воздухе. На всякий случай закрываю глаза. И не зря.

Вся магия, содержащаяся в штольне, разом вспыхнула в крохотных частичках, на миг озарила своды подобием северного сияния – и исчезла! Надежные столбы вновь обратились в вековую труху. Крепь, лишенная опоры, начинает оседать.

Едва успеваю юркнуть в призывно распахнутый зёв двери – как раздается оглушительный грохот. Один из обломков догоняет меня – и немилосердно ударяет в затылок.

Тьма обволакивает все органы чувств, непринужденно вырывая тонкую нить моего «я» из внушительного гобелена реальности.

Прихожу в себя медленно, словно путник, возвращающийся домой из пустыни. Воспоминания оазисами хаотично раскиданы то тут, то там в песках забвения. И я следую от одного островка жизни к другому, упорно приближаясь к осознанию собственного места в невесёлой новейшей истории.

С чего же начался крах человеческой культуры? С лица темного дроу, осторожно выглянувшего из внезапно открывшегося портала? Тогда, десять лет назад, любительская видеозапись, обошедшая все телевизионные каналы мира, перевернула представления людей о соотношении реальности и вымысла. Параллельный мир перестал быть выдумкой. И первыми люди познакомились с темными эльфами. Нет, пришельцы не посягали на человеческую территорию. Во всяком случае – тогда. Эльфы вообще ни на что не посягали. Им просто нравилось забавляться новыми игрушками. Человеческое существо для эльфа – не более чем сложно устроенная кукла из крови и мяса. С ней так захватывающе проделывать разные штуки! А какие обильные источники эмоций ждут своего часа в каждом заурядном землянине! Немного призрачного эльфийского искусства – и самая сильная личность окажется на коротком поводке, чаще всего, даже не замечая руки кукловода. Какие открылись перспективы! И сильные мира сего клюнули на наживку! И всякий шестидесятилетний проныра-политик, тряся тройным подбородком, и задыхаясь после пешей прогулки от кресла в президиуме до сортира, всерьез полагал провести семисотлетнего аристократа-эльфа! Существо, столь же утонченное и надменное, сколь и равнодушное к судьбе любого другого существа! Ангелоподобные господа даже к услугам трансформационной магии прибегали редко. Застать благородного эльфа, творящего заклинания было столь же нелегко, как во времена мушкетеров узреть дворянина, вооружившегося дубиной вместо шпаги! Всё происходило куда тоньше и незаметней. Хотя именно эти красавчики подсадили народ на синие колбы…

Я был тогда еще очень молод. И помню, мои приятели взахлеб рассказывали, как добрейшие пресветлые Господа преподнесли людям Дар. Придя к увитым виноградом и плющом воротам эльфийского замка, совершенно безвозмездно можно было получить небольшую синюю бутылочку с волшебством… Ох, как восхитительно было сотворить рой фиоритовых бабочек, украсить фасад дома бутонами благоухающих роз или мановением руки вызвать на небе многоцветную радугу! Колдовство приняло вид детской шалости, беспечной, безобидной, ни к чему не обязывающей игры.

Но уже через год – всё изменилось. Получение заветных синих бутылочек стало обыденностью. Я вспомнил, как занимал с самого утра очередь. «Раздача слонов» происходила в местном ДК. Помню восьмидесятилетнюю бабулю. Глуховатую на оба уха… Одетую в кричаще-несуразные молодежные тряпки. И свой вопрос – «А ты зачем здесь, бабка?» И её ответ – «За манкой, родимый, пришла… за ней … за манкой.»

И ее же, выходящую из дверей женского туалета этажом ниже – с полностью опустошенной колбой. Узнал я бабку только по одежде – на меня шла зрелая светская львица, поводящая при каждом движении крутыми бедрами и дразнящая колыхающейся роскошной грудью.

Помню и плюгавенького мужичка, опирающегося на клюку, и клянчившего в здании клуба «пять капель». Однажды, после того, как его грубо вытолкнули с лестницы – он изловчился – и выхватил ёмкость с маной у проходящего мимо отоваренного счастливца. Одним движением алкоголика со стажем, он опрокинул себе в горло фанфурик, сверкнул грозными очами – и ударил клюкой в мраморный пол. Только по пути клюка его превратилась в полноценный магический посох. И камень под ним треснул, как яичная скорлупа, угол здания начал заваливаться в сторону. Лишь по счастливой случайности никто не погиб…

А чего стоили недостроенные замки, чуть ли не на каждой улице…

И так, минута за минутой, час за часом, магия набирала силы в нашем мире. А естество и технологии слабели… Первым исчезло электричество. Механизм так и остался мне неизвестным – но смещение равновесия в сторону чародейства – постепенно начисто вытеснило из металлов способность передавать движение электронов. Я был буквально ошеломлен. Никогда не думал, что отняв у людей всего одну технологию – можно разом отбросить их в средневековье!

Через два месяца наш полуостров превратился в остров. Нет, как раз эта метаморфоза приключилась без всякой магии. Правительство наконец осознало масштаб угрозы – и предпочло «зарезервировать» вопрос. Хорошо еще, что атомную бомбу не сбросили…

Именно тогда солнце стало все реже навещать небосвод. И все чаще над головой проплывали низкие свинцовые тучи…

Еще через пару лет эльфам порядком приелись ощущения здешнего мира. Они почти перестали обращать к нам свой прекрасный лик, предпочитая проводить время на охоте или в своих изящных усадьбах. Зато подобно языку плесени на загнивающем куске сыра – от портала потянулись другие обитатели Заземелья. Мрачные гномы. Скаредные лепреконы. Похотливые сверх всякого разумного предела сатиры. И даже непредсказуемые в своих проявлениях наги. Люди, лишенные возможности заработать себе на пропитание либо шли в услужение… Либо творили поистине ужасающие вещи.

В некоторых, как скажем, во мне, проснулись весьма востребованные временем магические таланты. Исключительной удачей стало обретение свитка «Владыка дракона». Пожалуй, пергамент – последний наш шанс. Все «заземельцы» лишь криво ухмыляются при упоминании о драконах. «Такого зверя никогда не бывало!» – говорят они всем своим видом. Но я чувствую страх, липкий, как болотная грязь и острый, как лезвие бритвы. Кто знает – может он, этот страх, и привел их на наши земли…

Ну всё, пора заканчивать привал!

Прикладываюсь еще раз к бутылочке с маной. Хорошо, зараза, что небьющаяся! И спускаюсь наощупь, очень медленно продвигаясь вперед. Вперед и вниз. Долго, очень долго переползаю буквально от ступени к ступени, пока не начинаю различать во мгле их слабые очертания. Неужели …? Так и есть – внизу – Сияющее Озеро! Теперь можно просто планировать. Растопыриваю руки наподобие крыльев летучей мыши, шепчу под нос слова – и мягко скольжу в спокойном темном воздухе к цели.

Опускаюсь в мерцающие, отзывающиеся короткими сполохами на вторжение, матовые воды – и не ощущаю ни холода, ни зноя. По легенде – до центра дойдет только тот, кого примет дух озера. Я – дошел. В центре – гигантская чаша, края которой выступают из воды на добрых полметра. Странно, но в ней – на вид во всяком случае – плещется та же самая вода, что и вокруг меня. Я предполагал, в купели спрятано нечто вроде яйца! Неужели я опоздал – и все усилия и жертвы были напрасны?!

Некогда рассуждать. Я опускаю пальцы в воду. Произношу магическую формулу громко, ясно, отчетливо. Звук голоса отзывается легким эхом, отражаясь от стен. Одновременно руки приходят в движение, рисуя на поверхности воды символы свитка. Жидкость даже не думает заполнять борозды. Они горят мистическим алым огнем на глади вод. Я повторяю действо еще дважды – и наклоняюсь, делая ритуальный глоток из чаши. И уже не могу разогнуться. Жидкость – совсем не вода! Она проникает внутрь помимо моего желания – и одновременно – втягивает меня в зеркало чаши!

На краткий миг я вновь теряю себя. И вдруг – будто долгожданное пробуждение от долгого, глубокого сна! Мне кажется, что я стал всем! Я продолжаю ощущать себя человеком. Но еще – жидкостью, охватывающей мое тело, как мякоть песика охватывает косточку. И – каменной чашей, удерживающей тот самый персик. И даже слабыми, почти неразличимыми звуками подземелья, всё еще резонирующими в замкнутом пространстве. Такое впечатление, что количество чувств, отображающих окружающую реальность, по крайней мере удвоилось. Всё равно, что рассматривал всю жизнь черно-белый этюд, выполненный грифелем на оштукатуренной стене. И вдруг – стена рухнула… А за ней оказался объемный, играющий переливами красок, многообразный, едва знакомый по грубому эскизу, мир.

Вихреобразный нисходящий поток прижал меня к самому дну чаши. Каменное шероховатое ложе неожиданно расступилось – и я понесся по сверкающему туннелю, разом утратив ориентацию в пространстве. Верх –низ-право-лево – хаотично перемешались. Жидкость приобрела свойства плотного геля… Я уже не был так уверен – где заканчиваются границы моего тела – и начинается желе. Полное впечатление, что нервные волокна пробивали себе путь в субстанции, делая её частью моего тела. Предохранительным коконом. Вторым кожным покровом. Нет… Скорее – очень прочной эластичной оболочкой. Скорость непрерывно возрастала – и

туннель я покидал подобно ядру, вылетающему из пушечного жерла. Сферическая форма оболочки пришлась как нельзя более кстати. Гигантская икринка, выскользнувшая из туннеля, встретила яростное сопротивление среды. Океаническая толща приняла меня не особенно ласково. Инерцию не отменит никакое колдовство!

Зато спустя пару минут я уже нежился в колыбели жизни. Мне не было ни тепло, ни холодно. Ни легко, ни тяжело. Ни радостно, ни горестно. Я полностью отдался на волю потокам, шелестящим, уверенным, сильным, пронизывающим всё вокруг. И утратил последний из привязывающих меня к действительности ориентиров. Чувство времени.

Безграничная свобода. Бьющая через край сила. Необъяснимая мудрость. И при всём этом – ни капли чародейства. Его присутствие теперь я мог угадать за мили.

Огромные крылья раскрылись медленно и мощно, матово поблескивая в воде. Корпус вытянулся во всю длину, нетерпеливая волна прошла по туловищу от головы до хвоста. И вся живая махина, которой я стал, на удивление легко пришла в движение. Увеличиваю скорость – новое тело откликается гибко и послушно. Вспарываю поверхность вод – и лечу над безупречной зеркальной гладью. Не знаю, как я это делаю – но не за счет крыльев – совершенно точно. Так вот в чем тайна «Владыки дракона»! Правы были те, кто с пеной у рта доказывал невозможность самого существования такого животного, как дракон! Правы и те, кто передавал легенды о нем из уст в уста. Плод технологического гения, цивилизации еще более древней, чем пожаловавшие через портал «варяги»… Нынешние ученые, узнай они о такой находке, задумчиво сдвинули бы брови. Запустили пятерни в нечесаные шевелюры. И обозвали бы явление строго научно, например «бионический экзоскафандр». Не говорить же им, что ни хрена не поняли! Я уже знаю куда больше. Словно оказался подключен к универсальной электронной библиотеке. Не совсем еще разобрался со всеми закладками… Но, например, определенно уверен в том, что коровами мне питаться не придется. Как и выковыривать из зубов волосатых жилистых гномов. Сама магия – непосредственная пища драконов! А лишенные своей сказочности, наши «гости» – не более чем клоуны в балагане. Вспыхивает искоркой и тут же пропадает где-то на периферии сознания озорная мысль – «Наверняка изменения обратимы. Не зря ж драконы принцесс себе в пещеры заказывали!»

Напоследок любуюсь своим отражением в океане. Стремительные, выверенные обводы тела. Неуязвимая чешуя просто великолепна! Прижимаю крылья к телу – и взмываю в небо, непринужденно пробивая толстый слой набрякших темных туч. Золотая стрела грозно вспыхивает на солнце. Обостренный тысячекратно слух ловит звук захлопывающегося портала. У чародейских врат блокировка сработала! Вот это номер! Видимо, давно Заземелье не навещали драконы. Исправим! Впрочем, с этим чуть позже. Значит, подмоги вам, ребята, не видать. Ну а с вашим «ограниченным контингентом» я и сам как-нибудь справлюсь.

И до того, как заложить пике, я широко, во всю многометровую зубастую пасть, улыбаюсь несравненному в своем великолепии солнцу.

3.Племя воды, племя огня

Зажаренный на углях кролик исчезал с поразительной скоростью. Два подростка, Том и Макс, словно соревнуясь, сноровисто отрывали куски мяса, и не медля отправляли их в рот. Когда с ужином было покончено, Том сыто откинулся назад, привалившись спиной к прохладному склону. Он был на целых три урожая старше Макса и на его плече уже красовался круг – родовая татуировка мужчин Племени Воды.

«Ух, хорош кроль!» – довольно протянул мальчишка.

« А как мы его!» – отозвался Макс, все еще продолжая пережевывать.

Том удовлетворенно прищурился и кивнул. И верно, славная охота! Не так просто подшибить увесистой гайкой проворную тварь.

«Я уж подзабыл – каков он и на вкус-то, кроль» – продолжил словоохотливый Макс, вытирая грязные пальцы о штаны.

«А дедка сказывал – что еще помнит, когда племя рогатую животину держало. Называлась чудно – крова, кажись. И от неё мо-ло-ко – Том явно смаковал редкое слово – получали».

«Чего-о-о?» – недоверчиво переспросил Макс.

Том как раз отыскал в лохмотьях, служивших ему одеждой, продолговатую тонкую полоску, и вовсю пользовался ей как зубочисткой.

«Как вода, но белая. – кратко пояснил он. – Только не совсем как вода… Когда есть нечего, на одной ей прожить можно, говорят».

«А чего ж тогда сейчас их нету, кров? Куда девались?» – все так же настороженно отозвался собеседник.

«Куда-куда…» – голос знатока старины стал рассеянным. Но не потому, что рассказчик погрузился в воспоминания. Просто Том уже обдумывал как бы получше скрыть следы их пребывания здесь.

Место для костра выбрали правильно. В ложбинке, вплотную к решетке, ведущей в Сточку. Издалека заметить невозможно. Осталось аккуратно прикопать остатки животного вместе с золой. Запах… Вот запах вполне мог их выдать. Ну, ничего – еще немного – и час Ручьев и Ветра.

Чувствовать себя преступником – в этом все же что-то есть… такое. И страшно, и – одновременно – сладко. А они с Максом не один закон нарушили. И зверька побили на чужой земле… И к общему Очагу не донесли. Сами кроля слопали. По головке за то Старейший не погладит, известно. Надо бы чесночной головой ладони потереть – все не такой дух будет. Авось, забьет… Не дознаются.»

«Так куда девались?» – упрямо вопрошал Макс. Том перевел непонимающий взгляд на вопрошающего товарища.

«А?»

«Кров куда дели, говорю?» – продолжал наседать приятель.

Съели твоих кров!» – сурово отрезал Том, вручаю спутнику фигурную металлическую пластину, служащую одинаково плохой заменой топору, ножу и саперной лопатке. «Займись-ка лучше делом – прикопай давай.»

«Как съели?» – Макс растерянно заморгал пушистыми ресницами. У него был вид человека, уже готового поверить в сказку и вдруг коварно обманутого в своих лучших ожиданиях. «А как же – мо-ло-ко?»

Тома разозлило это наивное «как».

«Как-как…Каком! – Вот пошли два таких обормота как мы, забрели однажды на Огневиков земли – кролей набили, и собой довольные и зверьем обвешанные домой наладились!»

«И что дальше было?» – уже с замиранием сердца, предчувствуя недоброе, почти прошептал Макс.

«Замели их – вот что… А они сдуру и хлопни рубилом, – Том кивнул в сторону железяки, успешно перекочевавшей в руку напарника, – одного из Огневиков в лоб. Убили, конечно… Тут война и началась.»

«И что же… они … всех наших кров»?– на глаза наивного слушателя сами собой навернулись слезы.

«Да нет… Тут видишь какое дело… У нашего племени, все богатства – от землицы. Травы, овощи, фрукты…Изредка попадаются звери. Ну и зерно, понятно. У Огневиков земли плодородной совсем мало. Зато у них мельницы, кузни, маслобойни. Нерестилища опять же…» – расчетливо перечислял Том.

«Пекарни…» – подобострастно подсказал-поддакнул Макс.

«Пекарни.» – раздумчиво-мечтательно согласился Том. И обоим показалось, что в воздухе уже разливается аромат свежеиспеченных булок.

От наваждения их избавил налетевший порыв ветра.

«Давай заканчивай с бадягой» – поторопил Том соплеменника. Макс и сам уже работал рубилом вовсю. Минута, другая – и на месте их привала остался лишь едва заметный пятачок земли, благоразумно прикрытый сверху срезанным со склонов мхом и дерном.

Ветер уже окреп и наполнял окружающее пространство постоянным, сильным потоком. Послышалось журчание воды глубоко внизу. Вот влага добралась и до поверхности меридианов-арыков и начала деловито заполнять прямые как стрела русла.

«Пойдем поскорей, а то поле размокнет еще – намесимся грязи». – подтолкнул своего подопечного Том.

«Ты не досказал – о войне.» – напомнил Макс, послушно шагнув вперед.

«Да что там рассказывать. – неохотно отозвался товарищ. Боги почему-то так устроили, что наши племена никак не могут ни вместе, ни порознь. В нормальное, мирное время мы торгуем с Огневиками. Мы везем овощи, зерно и травы – и обмениваем их на железо, ткани, масло, хлеб. Боги следят, чтобы торг был справедливым. Они установили, что за три меры пшеницы положена одна мера масла… Ну – и другое. Об этом тебе лучше братья Менялы расскажут. И, как я посмотрю, хоть они и проклятые еретики – как нам говорит Указующий, но все ж нам лучше жить с ними в мире. И сами были бы сыты. И кровы наши целы. А то ведь пришлось забить их с голодухи… Того, то есть … на мясо пустить».

Том выдавливал из себя слова, будто бы извинялся. Только неясно было, перед кем он чувствует себя виноватым. Перед богами ли, снисходительно взиравшими с небес или перед кровами, вероломно погубленными человеческой жестокостью.

«Том, а Том, – никак не унимался младший зверобой, дергая за полу старшего, – а почему Огневики– еретики»?

«Указующий возгласил – монотонно, будто раз навсегда заученный урок, начал подросток,– те, кто носит знак стрелы на плече – еретики. И знак их – есть ересь и насмешка над божественным началом. Ибо что есть совершеннее сферической формы в этом мире, чьи части повсеместно равноудалены от центра? Смысл сферы – сохранение и пестование жизни. Её символ – круг. Её идея – нескончаемое повторение, приближающее совершенство и спасение душ. Её символ – круг, положенный на плечо приверженца истинной веры.»

Том приостановился, чтобы подтянуть сползающие штаны, а также перевести дыхание.

«А проклятые Огневики служат Врагу человека. И стрела их указует прямую дорогу во ад, в погибель вечную, каждому, кто последует за ней. Слова их лживы, а посулы щедры. Нрав горд и надменен, ибо, исхитрив ум познаниями, почитают себя высшим благом. Призывают открыть запретное и обрести могущество, не ведая, что творят!»

«Том, а правда говорят, что Огневики могут вызывать демонов»?

«А то…» авторитетно подтвердил юноша.

Он было хотел добавить что-то еще, но шорох в кустарнике прервал разговор.

Ребята осторожно, всеми силами пытаясь ступать тише, приблизились к заросшему орешником взгорку. Поле здесь прерывалось и плавно переходило в невысокий холм. И холм, и последующая за ним Длинная Лощина, принадлежала племени Огня. Том показал знаком, что нужно лечь, и последние десять метров до зарослей мальчишки проползли на брюхе. Макс осторожно раздвинул ветви – и увидел на поляне… настоящего, живого Огневика. В ярко-оранжевом, хотя и изрядно потрепанном, но безупречно подогнанном по фигуре, комбинезоне он стоял у противоположного края кустов. В руках он сжимал нечто совершенно несуразное. Почувствовав горячее дыхание Тома за спиной, Макс молча кивнул в сторону незнакомца и состроил при этом вопросительную гримасу. «Стреломет!» – горячо выдохнул ему в ухо приятель. Тут и Макс вспомнил, что однажды ему довелось видеть на стене у Старейшего похожую штуковину. Говорили, что если охотится с ней – ни один зверь не уйдет. И что выпущенная стрела может пробить насквозь даже медведя. Что это за зверь – никто толком не знал. Но по уважительно-боязливому тону ясно было, что не чета кролю или выдре. Впрочем сам Старейший на охоту уже давно не ходил. Да и из зверья остались только кроли с выдрами, дикие куры, да вездесущие крысы.

Внезапно оранжевый еретик обернулся в сторону затаившихся спутников. Макс едва не вскрикнул от неожиданности – потому что вместо глаз на него смотрели зловеще блеснувшие в закатном свете, абсолютно черные, соединенные вместе болотца. Такой маслянистый отблеск он видел, когда забрел совсем еще дитем в Вонючую Топь, да едва там и не остался навсегда.

И тут за спиной притаившихся подростков раздался ужасающий рев. Ребята повернулись на звук. И увидели отвратительную зеленую голову, высовывающуюся из глубокого арыка. Раздвоенный на конце язык высунулся из омерзительной пасти, будто пробуя воздух на вкус. Словно окаменевшие от немигающего взгляда ящера мальчишки не могли сдвинуться с места.

«Василиск». – одними губами прошептал Макс. Никто из его соплеменников не встречал василиска уже много-много урожаев подряд – и потому зверь считался легендой. Им пугали непослушных детишек и за спиной прозывали иноверцев с нехорошим, пристальным взором. И вот теперь пугало из детских кошмаров выползало на поверхность, проталкивая толчками вперед приплюснутое, словно тиной подернутое тело. Вот показался и хвост – длинный, извивающийся, словно живущий своей собственной жизнью.

«Дзиньк» – звонкий, вибрирующий звук пронизал воздух. И, одновременно, там, где чешуйчатая лапа переходила в тело, сам собой возник темный, оперенный отросток.

Полет арбалетной стрелы был столь стремителен, что глаз просто не успевал его увидеть. Тварь страшно зашипела, но лишь немного сбавила скорость. Огневик, неожиданно пришедший на подмогу подросткам, безуспешно пытался перезарядить своё оружие. Сил вновь натянуть тугую тетиву явно не хватало. Из оцепенения их вывел тонкий, чисто девчоночий визг. Это василиск собрался с силами, и, изменив первоначальный замысел, со всех ног бросился на Огневика. Огневик, оказавшийся девчонкой, проворно нырнул в кусты, малодушно бросив стреломёт на поле боя. Том уже решил прибрать к рукам оставшееся без хозяина орудие, когда увидел второго василиска. Тот, также как и первый, бодро переваливал через край арыка.

Подростки бросились в заросли, не разбирая дороги. Позади послышался хруст ломаемых веток, но довольно быстро затих. Беглецы приостановились, и Максу показалось, что он слышит недовольное удаляющееся ворчание. Видимо, строение ящера все же не предполагало передвижение по пересеченной, густо заросшей кустарником местности. Зато слева отчаянно мелькало оранжевое пятно. Вот оно взмыло в воздух в прыжке – и вдруг с приглушенным вскриком исчезло из поля зрения. Подростки напряженно вслушивались в шум ветра в ветвях. Но не было слышно ни раненого кровожадного василиска, ни девушки-Огневика. Осторожно продвигаясь вперед, ребята довольно скоро обнаружили девушку. Она лежала на боку в небольшой яме, соединенной когда-то с арыком вручную прокопанной канавкой. Канавку копали с таким расчетом, чтобы дно ямы всегда было влажным.