S-T-I-K-S. Товарищ Резак 2

Мы пришли в дом к очаровательной девушке. Агафья нас встретила на пороге.

– Приветствую тебя, красна девица! Смотри, какие я тебе штуковины принёс, каждый раз всё лучше и лучше. Слушай, ты с прошлыми ничего не сделала?

– Тебе зачем? – удивился Доберман, а девушка сделала недоумённое лицо.

Я пояснил:

– Если у тебя новые есть, тебе старые уже не нужны? Отдай их мне. Хочу нашему великому и затмевающему солнце месяца через три-четыре на стол поставить. Кто-то очень быстро привыкать стал. Возиться неохота: каждые полгода ездить, потом жди его почти день, пока маникюр восстанавливает, а так – месяца через четыре ему на письменный стол поставлю, ещё на полгода хватит. А то наш великий господин очень непунктуальный, каждый раз солнце затмевает в разное время; а так я в своём графике буду.

В ответ я получил обворожительную улыбку от девушки, а учитель захихикал:

– Резак, как сапиенсу могут приходить в голову такие мысли?

– Доберман, ты не забывай – я прежде всего хомо, а это самый гадкий и подлый вид животных; не то что вы, собаки.

Пёс ещё больше оскалил морду в улыбке, а наша знакомая забрала свежий трофей и пошла рыться в кладовке, искать предыдущий. Девушка была полностью психически здорова, но былые обиды читались на лице, и очевидно, для чего-то подобного эти сувениры ей и были нужны. Обиды никуда не делись: свадьбы не каждый день, а когда их портят обычаи первой брачной ночи, то дамы такие вещи не забывают. Она уволокла новую банку и вернула предыдущую. «Культурное развитие общества» было в той же самой банке, как я его и приносил, залитое крепким спиртным.

Пока хозяйка собирала на стол, потому что отпускать нас без ужина она категорически отказалась, я стоял около массивного шкафа. Тут была совершенно не системно собрана груда разного мусора, от открыток, сушёных лягушачьих лапок, значков и вымпелов – до патронов и драгоценностей. Даже был снаряд, вполне боевой, от какого-то очень крупного древнего орудия. Моё внимание привлёк уродливый кубок. Он был выполнен не в форме чаши для напитка, и был наградным кубком, который дают за различные чемпионаты. Приз выглядел как сморщенная старушечья рука, сжимающая истерзанную книжку, видавшую виды, погрызенную по бокам крысами, которую с большим трудом отбили крупные собаки, а потом принесли своему хозяину. Затем это чудо полиграфии вымазали безобразной краской, изображающей золото, и отрубили старушечью руку, покрыв её тем же самым цветом, и прибили гвоздями к деревяшке. К этому творению была приделана табличка со стёртой надписью «Победителю… филологический… будет за…». Всё остальное не читалось.

Я с интересом изучал жуткий предмет, который должен был быть подарен победителю конкурса филологии. Гостеприимная хозяйка, проходя мимо меня и пронося поднос с едой, сказала:

– Это я всякие дурацкие легенды Стикса собираю. Эта называется «Сонька Золотая Ручка». Говорят, где-то в Городе Развлечений в квартале пятиэтажек есть девушка. Она этот кубок выиграла в литературном конкурсе. Действует всего один раз. На этот кубок шары с неба валятся из настоящего золота, – и она показала ладонями массивный шар размером с пушечное ядро. – Говорят, из космоса падают, дома от крыши до подвала пробивает. Но только всё это враньё, не бывает такого, там эту филологичку давно не находят, да и с теми, кто в квартал пятиэтажек ходит, разные неприятности случаются. Эту легенду уже давно забыли, только такие коллекционеры как я помнят. У меня тут ещё много чего есть. А эта легенда глупая: если девицу напугать, то она на один раз открывает умение, и потом больше это умение никогда не даётся. Такого не бывает: умение если появилось, то оно постоянное.

Я всю свою жизнь, которую провёл в Стиксе, доверял своему чутью. Мой внутренний доберман навострил уши, вытянул морду и стал в стойку. Видя моё поведение, каким-то своим собачьим чутьём Доберман среагировал, повторив полностью движения моей воображаемой собаки. Девушка в Городе Развлечений, в квартале пятиэтажек, а последнее время она почему-то перестала появляться, а потом и легенду забыли. Ещё и тихие неприятности с любопытными, которые туда сунутся. Что-то мне это всё напоминает. Кажется, мы очень давно не встречались с моим хорошим другом Трахом.

Ужин я ел, как курсант-десантник училища стратегических ракетных войск глубоководного погружения краснознамённой бронетанковой колонны ударных подводных крейсеров, то есть заглатывая большими кусками и постоянно косясь на дверь. Видя моё поведение, Доберман поступал так же. Оказать в просьбе милой девушке, разделить с ней ужин мы не могли, но мне уже не терпелось бежать к новой интересной затее: что называется, «рыл копытом».

Какую хорошую историю я сейчас услышал. Наверное, у меня умение такое – притягивать подобные истории. Сколько раз бывали случаи, когда я о страшных чокнутых на всю голову нимфах и их делах узнавал вот так, от случайно подсевшего за стол спившегося бомжа с вывернутыми от спека и алкоголя мозгами, или от случайно пробегающего мальчишки, который остановился, дёрнул меня за штанину и сказал: «Дяденька, там такая тётенька страшная ходила». Этот мальчишка меня навёл на одну из самых кровавых и сильных нимф с длинным списком трупов и преступлений. Мне её до сих пор не удалось поймать, но я это обязательно сделаю, зачитаю приговор и протрублю в трубу. И сейчас случайная история, рассказанная о глупой коллекции безделушек, опять меня ведёт к интересному – и похоже, опять к нимфам.

Поблагодарив хозяйку за ужин и отдав ножи моего учителя на переделку, мы чинно протопали неспешным шагом до угла. Хозяйка нас провожала, стоя около калитки. Как только мы вышли из зоны видимости дамы, наше поведение радикально поменялось. Доберман тряс меня за плечи, требуя подробностей, а я взахлёб рассказывал свои соображения.

– Резак, как ты собираешься это делать? Тебе надо девку найти, забрать и притащить в безопасное место!

– Всё нормально. У нас Трах есть, он всё знает, и таскал оттуда девок постоянно. Усыпим, всё подготовим, потом бодрящего вколем, а ты напугаешь.

– Как? – спросил Доберман.

– Одного твоего вида неподготовленному человеку достаточно. Да не знаю! Выйдешь, скажешь «привет» и укусишь. Только смотри, собака, нос зажимай, потому что от одной морды можно обгадиться, а так почти верняк.

Учитель довольно оскалился:

– Резак, как тебе удаётся любое дело в цирк превращать?

– Это у меня такой дар Улья, «цирковая обезьяна» называется, только имей в виду, он может через вербальный контакт передаваться, но ты не бойся, это как блохи, с животных не переходят.

– А у меня значит, будет цирковая собака, – подытожил мою великую по глупости шутку учитель и оскалился.

Трах по-прежнему жил в городе Самки. Кот не стал брать этот город под свою юрисдикцию, сославшись на то, что свободные города – это не его профиль, а передал его Хозяйке. Терять столь интересное и защищённое место было глупо, тем более там уже были наработаны торговые отношения и развита инфраструктура. Торговцам было плевать, кто главный, лишь бы условия были прежними. Ближайший караван, идущий в город Самки, был назначен на сегодня, и пёс уже сообщил, чтобы нас ждали.

Глава 2. Резак. Пыльная банда искателей приключений

Трах нас ждал в кабаке, который был излюбленным местом наших встреч – как говорила Гайка, «производственных совещаний». Он обещал мне целую банду больших сюрпризов, но интригу раскрывать категорически отказался.

Войдя в кабак, я обнаружил команду камуфляжных гиббонов почти полным составом. Парни смогли радикально пересмотреть своё отношение к боевым действиям в Стиксе. Вместо огромных страшных и совершенно дурацких ножей появились вполне нормальные адекватные клинки, огромные пушки страшных калибров сменило оружие с глушителями. Было и тяжёлое оружие. Если ты всю жизнь десантник, то отобрать у тебя пулемёт практически невозможно, но по количеству адекватных стволов сразу было понятно, что бойцы сделали выводы. Тяжёлые бронежилеты, выдерживающие выстрел танка и весящие как половина упомянутой машины, сменили на лёгкие и очень дорогие, но не менее эффективные. Как правило, всё тело бойцов покрывали либо кевларовые костюмы, либо кольчуги из титана наподобие тех, которые таскали внешники.

Главный гиббон подошёл и дал мне кулаком в морду. Я бы мог увернуться и легко перехватить или блокировать удар, но не стал. В глазах сверкнули звёздочки. Этим кулаком, если хотели, могли бы убить, но били от души с размаха, не опасаясь ответного удара. Вышла добротная мужицкая пощёчина, после которой теряют равновесие и садятся на пятую точку, а те, кто покрепче – вот как я – делают пару шагов назад и несколько секунд пытаются собрать глаза в кучу. Главарь обнял меня, как медведь котёнка, и передал для обнимания следующей горилле. Потом меня тискали все остальные его подручные, передавая с рук на руки, трепали по голове, стучали кулаками в плечо и чего-то говорили. Отвечать было не надо – главное, что мы встретились. Я тоже был рад встрече: всё-таки привязался к этим несмышлёнышам, которые верили, что с помощью пулемёта можно себе проложить дорогу через Пекло. Приятная встреча, даже если она начинается с того, что тебе дали в морду.

Трах сидел за столом перед бутылкой двадцативосьмилетнего виски крепостью 57 градусов и лыбился:

– Резак, ты такой популярный для обнимашек, что порой думаю, твоя охота на нимф – это просто повод убрать конкуренток. Эй, фиванские воины, дайте и мне эту морду потискать. Эй, Гиббоны! Рассказывайте лучше вашему спасителю, как вы тут прижились.

Я удивлённо посмотрел на Траха, а он не менее удивлённо посмотрел на меня, копируя мою морду с максимальной долей артистизма, как он это любил обычно делать:

– Резак, ты что? Они даже имена поменяли. Главный у них Орангутанг, – и он показал на старшего, – а это Горилл, Макак, Шимпанзин. Они в честь тебя назвались. А что? Резак, они сейчас так и называются – Гиббоны. А легенды о сумасшедшем мастере ножей, шляющемся вдоль Пекла с голой девицей и спасающем потеряшек, уже по Стиксу пошли. Ты бы видел рожи их нанимателей, когда с нулевыми, даже отрицательными шансами выжить отряд почти в полном составе вломился на стаб и надавал по ушам всем, кто их кинул. А потом ещё контору гранатой нолдов подорвали. Половине стаба стёкла выбило. Для них слово «Гиббон» теперь священно – сам мастер ножей, выводящий потерянные группы из Пекла, их так назвал.

Вот это я удивился. Меня никто не учил на публичные выступления держать рожу, поэтому все заржали. Очевидно, моя физиономия сейчас была тоже сродни тому самому гиббону.

– У парней дела в гору пошли. Когда ты их с того света притащил, их наниматели сильно удивились, и теперь их кидать даже не пытаются, с ними дела честно ведутся, и заказы на них посыпались. Наши обезьяны ума набрались, теперь по Пеклу с песнями не бродят и просто так из дробовика не стреляют, обросли глушителями, ходят как индейцы.

Немного отойдя от таких новостей, я перешёл к делу:

– Трах, надо в Город Развлечений съездить. Мне срочно нужна сестра, которая в пятиэтажках живёт. Ты даже не представляешь, как срочно!

– Резак, ты с дуба рухнул? Там через двенадцать часов перегрузка, а нам на машине по шоссе ехать часов восемь-десять, ещё и гнать. Тут только на броневике, как у Гиббонов. Они тут такое броне-чудовище себе собрали, как в кино.

Я повернулся к Гиббонам:

– Эй, парни, подбросить надо через весь Стикс с включёнными фарами, с рёвом мотора, проехаться так, чтобы каждая собака знала. Ну, как вы это обычно делаете.

Главный Гиббон как-то замялся:

– Вообще-то, мы о работе почти договорились, под это дело снарягу купили, потратили почти всё, что у нас есть.

Доберман, всё это время просто слушавший разговор и лыбившийся, спросил:

– Вы о городе животных и складе для сторонних специалистов слышали? Пропуск на склад для сторонних специалистов на один день, плюс я покупаю вашу снарягу и нанимаю всю банду.

Часть парней осталось безучастна, но Орангутанг, Горилл и ещё пара камуфляжных показали своё согласие вытянутыми от удивления рожами и открытыми ртами.

Трах по-клоунски запрыгал и противным голосом завопил:

– Заправляй обезьяно-мобили! Включай фары, и музыку погромче! Резак мне рассказывал, как вы ходили вдоль Пекла и в каждого бегуна из гранатомёта стреляли. И мне теперь можно посмотреть!

Ехали мы и вправду в стиле моих прежних гиббонов. Два бронированных «Урала» неслись по дороге, прыгая по неровностям и срезая по пересечённой местности, форсируя небольшие лужи и ручейки, разбрызгивая фонтаны воды. Слово «звукомаскировка» мужики полностью игнорировали, чем приводили в неописуемый восторг толпы заражённых, которые радостно бежали за нами, пока не выбивались из сил. Только некоторым счастливчикам, бросившимся наперерез, удавалось стукнуть головой об бампер или прокатить кишки, лихо намотав их на колёса грузовиков.

Прибыли мы за час до перегрузки. На стоянке дельцов около Города Развлечений парни заказали скоростную мойку и заправку техники. Тут предоставляли и такую услугу. Большинство направилось к навесу с кофемашинами и едой. Мужики устали и хотели немного перевести дух. Два броневика, на которых мы прибыли, смотрелись мастодонтами среди великов, мотоциклов и кабриолетов жаждущей развлечений публики, а камуфляж Гиббонов выглядел одеждой фриков среди полуголых девиц и их ухажёров, тоже надевших всё самое нарядное сразу. Над чёрными руинами Города Развлечений сгустился грязно-серый туман, который одним рывком стал белоснежным и начал развеиваться. С холма был виден огромный город, залитый огнями уличных фонарей.

Вся стоянка погрузилась в гробовую тишину. Глава дельцов ударил в огромный гонг и заорал: «Город Развлечений открыт!» Толпа радостно завопила и бросилась к дырчикам, мотоциклам и дорогим тачкам.

Наши парни тоже двинули к машинам, и мы неспешно поехали. Маршрут был немного в стороне, по глухому шоссе, выводящему прямо на квартал пятиэтажек, где и обитала младшая сестра, как мы её называли.

Броневики шли один за другим. На этом шоссе не должно было оказаться ментов, но они были. Дэпээник замахал палкой, машина остановилась. Главный Гиббон что-то ему сказал, после чего представитель жезлообразных вытянулся в струнку и отдал честь. Как только мы начали движение, тут же выхватил блокнот и начал писать. Горилл приоткрыл окно, а Макак выстрелил из глубины салона, сделав три скупых выстрела из «Вала». Гильзы звякнули по полу кузова нашего броневика, а гаишники повалились около машины. Парни растут, и это очень правильно. В такой ситуации нельзя оставлять позади сомневающихся дэпээников, которые начнут будоражить начальство и поднимать тревогу; но росли Гиббоны медленно. Можно было просто слегка притормозить, а Макак, судя по снаряжению, у них отличный снайпер и прекрасно мог выстрелить и на ходу – не думаю, чтобы промахнулся.

Дальше добрались без приключений. Сразу видно – парни военные. Я бы попытался тихо пробраться в квартиру девки и умыкнуть её, не привлекая внимания; но это был не их стиль. Они установили несколько баллонов, вручили мне и Траху противогазы и открыли вентили. Весь квартал заволокло маревом. Кошки недоумённо выползали из подвалов, сводили глаза в кучу и плюхались посреди дороги; летучие мыши, потеряв ориентацию, бились в столбы и брали на таран кроны деревьев. Старушка из окна первого этажа, и ночью не прекращавшая нести бдительную вахту, возмущалась всего несколько секунд, а затем уткнулась носом в плотно заставленный алоэ подоконник.

Я, Трах, Горилл и Шимпанзин поднялись на верхний этаж и выломали дверь в квартиру. Сестра была на месте. В серванте стоял ужасающий кубок победителя филологического соревнования в форме драной книги и старушечьей руки, прибитой гвоздями. Глянул на табличку с надписью «Победителю… филологический… будет за…». Всё остальное по-прежнему не читалось. Да ладно! Надпись не стёрлась, она сразу была такая! Надо будет Доберману показать, который в машине остался. Пусть поржёт. На его морду противогаза не нашлось, и принимать участие в газовой атаке он не стал.

Трах показал парням вынести тело. Горилл схватил девку в охапку и поволок к машине. По приносу тела Доберман вколол девчонке снотворное и закрепил даму на специальных носилках. Вся операция заняла меньше сорока минут, но вместо направления к стоянке мы поехали в сторону центра.

– Нам надо за старшей сестрой заехать, – сказал Трах.

– На фига? – удивился я.

– Подработка. Резак, не переживай. Заказ самой Хозяйки, а тут ты мне подвернулся. Почему бы и не сделать? Я давно обещал старшую изловить, хотел тебя звать, младшая сестра слишком слабенькая, а тут такая возможность. Сам великий обнаружитель и поисковик тёлок собственной персоной. Давай порадуем нашу большую руководительницу.

Я внимательно посмотрел.

– Резак, всё под белым флагом и с великого дозволения. Не переживай, никто голову ломать не будет. Моя задача привезти, недельку проверить, чтобы у неё никаких других умений не было, а то как долбанёт нового мужа, будет потом мужик собственных гениталий пугаться. Никогда не знаешь, что у старшей сестрички припасено; а потом передам с рук на руки Хозяйке, а она уже там пристроит девушку. У нас закон и порядок.

Я пожал плечами. Мне плевать. Проехать по окраине или заехать в центр города – разница в двадцать минут, и она ничего не решает.

Наши броневики подъехали к площади Ленина с обратной стороны и встали недалеко от «Эльдарада». Старшую сестру я больше почувствовал, чем разглядел её лицо, ритмично двигающееся и прижатое изнутри к тонированному стеклу чёрного внедорожника, припаркованного посреди аккуратного газона. Показал Траху на автомобиль. Товарищ только восхищённо качнул головой и направился к чёрной машине.

Подойдя к транспортному средству, Трах беззастенчиво открыл дверь. На передних сидениях сидела пара парней, а на заднем была девка с ещё одним другом. На лице моего товарища не двинулась ни одна мышца, и он сохранил абсолютное холоднокровие, застав даму в весьма выразительной позе. Вежливо представился:

– Медицинская служба корпуса. Гражданочка, пожалуйста, предъявите вашу санитарную книжку.

Дружки, было открывшие рот на такую наглость, сразу сдулись, увидев меня, стоящего рядом, вооружённого «Валом», у которого был привычно сложен приклад. Сзади стояли Макак, баюкающий снайперскую винтовку на руках, словно ребёнка, и Горилл, который держал на ремне ПКМ. Пожалуй, впервые за всё время их квадратные спецназовские рожи выглядели уместно. Парни смотрелись серьёзно. Массивные бронежилеты, тактические перчатки и прямой презрительный взгляд не давал поводов для ссоры.

Мы совсем не были похожи на обычных патрульных, подошедших срубить бабло с непристойно себя ведущей пьяной компании.

– Карантинный режим, – бесстрастно повторил Трах. – Гражданочка, вам придётся пройти со мной.

Девка пыталась возмущаться, но Макак и Горилл просто взяли её подмышки и выволокли из машины. Дружки даже не сделали попыток воспрепятствовать извлечению девицы из внедорожника. Поставив сестру на ноги, бойцы указали на бронированный «Урал», покрытый камуфляжем и с военными номерами.

– Извините за беспокойство. Такая работа непростая. И ещё, парни, никому не верьте, всё это просто реклама. Спирт внутрь и старый копеечный хлоргексидин снаружи. Спасибо за сотрудничество, – известил Трах сидящих в машине и удалился, оставив владельцев чёрного внедорожника с недоумёнными рожами.

Гиббоны загрузили девку, а товарищ потащил меня ко входу в «Эльдарада».

– Зачем? Мы же старшую сестру поймали.

– А вы с Гайкой заходили, а мне нельзя? Пошли, много времени не займёт.

Бодигарды опять придрались к «Валу», и разместились на своём месте в шкафу гардероба, а мы зашли в зал, где дёргано извивали тела разгорячённые алкоголем жители сельского поселения.

– Резак, стоять. Не всё коту масленица. Постой в зале, пока взрослые разговаривают, – и товарищ попёрся через толпу в сторону сцены.

Диджей с упоением миксовал, как получалось, когда массивная пуля из «Вала» вывернула ему половину содержимого черепа. Музыка оборвалась, продолжив звучать одной монотонной нотой, а Трах вскинул автомат над головой, словно первобытный воин копьё:

– Вы этого хотели? Вы ждали демократии, чтобы каждый мог выйти на сцену и пристрелить диджея? Это ваша мечта? И ради этого наши прадеды давили белогвардейцев, а наши деды гнали фашистскую сволочь? Этого вы добивались? Глупцы! – он продолжил трясти автоматом в стиле дикого варвара.

Народ ломанулся к выходу, и клуб опустел. Трах помог девицам из клеток открыть защёлки дверей. Они в истерике дёргали решётки и не могли освободиться. Выпущенные на волю мясистые танцовщицы с визгом разбежались по залу, а товарищ просто светился от удовольствия.

– Трах, ты всё? Поехали?

В ответ я получил довольный кивок.

Из Города Развлечений грузовики выехали без проблем. Доехали до блокпоста, где находился броневик Добермана, в который перегрузили носилки с девицей. Оставили старшую сестру Гиббонам, и дали поручение доставить её Хозяйке. Мы приглашали и «обезьян» поучаствовать в эксперименте, но приземлённые солдафоны отказались, сославшись на то, что им гораздо интересней будет покопаться у Кота на складе для сторонних специалистов.

Для эксперимента выбрали глухой кластер, затерянный среди тихих мелководных речушек и полукругом окружённый болотом. В паре километров от живописного поросшего травкой холма расположилось несколько бетонных строений, заброшенных давным-давно, и покосившиеся рассыпающиеся кирпичные стены здания начальства. Окна и двери были обозначены сгнившими остатками косяков. Если не знать брода, который, утопая по самые окна, преодолел броневик учителя, то добраться сюда можно только вплавь. Заражённых здесь почти не нашлось. Пристрелили пару изголодавшихся ползунов, невесть каким образом тут оказавшихся – и всё.

Девушка просыпалась. Я уже заложил кубок в остатки промзоны километрах в двух от нас: и чтобы видно было, и подальше. Если это правда про шары с неба, то куда они полетят – неизвестно, и лучше бы подальше. Включил камеру, взял бинокль. Младшая сестра открыла глаза и приподнялась. Довольно симпатичная: они всегда очень похожи, и я её хорошо помню. Они у Траха в клетках сидели.

Она обвела глазами траву и лужок, расположившийся на небольшом холмике, откуда отлично просматривалась промзона. Я махнул рукой Доберману кусать. Учитель шагнул вперёд, улыбнулся, оскалив клыки, сказал: «Привет!» – и укусил за ногу. Эффект превзошёл все ожидания. Девушка заверещала, задрыгала руками, визг переходил в ультразвук. В небе начали появляться красные точки, и спустя полминуты вертикально и одновременно упало на промзону не меньше трёхсот-четырёхсот огненных росчерков. Грохнуло! Здания начали заваливаться.

Зрелище было настолько великолепно, что даже младшая сестра прекратила орать и заворожено смотрела на множество метеоров, пришедших с неба, и всплески огня, ударившие в землю. Здания сложились, выпустив облако пыли. От одновременного удара такого количества массивных предметов не выдержало ни одно сооружение.

К ней подошёл Трах и обнял за плечи. Девушка вздрогнула. Товарищ что-то говорил ей вполголоса, на её глаза навернулись слёзы, а затем она разрыдалась, уткнувшись ему в грудь. Пусть занимается, это он умеет.

Доберман поднялся:

– Схожу посмотрю, чего там такое.

Я сделал самый ёрничающий тон голоса и спросил:

– А ты не боишься, что это ещё не все шарики упали?

Доберман на меня внимательно посмотрел и сел на травку. Прошло минут тридцать, но с неба ничего не падало. Девушка уже успокоилась и с интересом наблюдала за нами. Пёс потерял терпение, цыкнул на глупую шутку, посмотрел на мою сияющую рожу и ухмыляющееся лицо Траха. Мой товарищ достал очки в тонкой оправе из жёлтого металла, нацепил на нос и осмотрел на небо. Снял с носа очки и достал невесть откуда взявшуюся подзорную трубу. Небольшой латунный цилиндр был разложен в солидного размера оптический прибор, размеру которого мог позавидовать любой командир пиратского корабля. Достав фланелевую тряпочку, Трах стал сосредоточенно протирать оба стекла.

Доберман скривил морду, махнул лапой на наши выходки и пошёл к строениям. Учитель уже почти дошёл до построек, когда Трах закончил протирку оптики, приложил подзорную трубу к глазу, и завопил:

– Назад! Назад! Доберман, назад!

Эту интонацию поделать невозможно. В словах всегда есть ноты, которые находятся за гранью понимания. Пёс словно дворовый кот отпрыгнул назад, выгнув в полёте спину и приземлившись на все четыре лапы. Как спринтер на сверхкороткой дистанции, он стартовал с места большим прыжком. Он нёсся к нам по холму, с которого уже успел спуститься, помогая себе верхней парой конечностей. Сделал он это крайне вовремя. На огромной скорости, раз в десять быстрее, чем раньше, в землю грохнуло полсотни шаров. Огненные метеоры разнесли остатки построек в щепки, и Добермана накрыло облаком пыли. Мне в лицо ударило плотным воздухом, а потом и весь холмик накрыло взвесью мелкой пыли, а на голову начали сыпаться мелкие камешки. Они били в лицо и плечи, падая сверху. Я уже знал, что с учителем всё в порядке. Он буквально за секунду успел выскочить из-под падающих шаров.