Проект «Украина». Перспективы, которых не было

Восток Украины, а особенно Донбасс, всегда был в значительной степени денационализированным и деклассированным. Начнём с того, что первыми поселенцами здесь были украинские казаки, запорожцы. По сути, изгои, преступники – с точки зрения государства, которое их отвергло, и где места им не было. Дальше – лучше. На строительство шахт, рудников, заводов навезли каторжан, потянулись толпами различные полукриминальные элементы с тёмным прошлым… Пролетариат, одним словом. Не случайно советская идеология укоренилась здесь очень прочно. И сейчас житель этого региона ощущает себя не

украинцем или русским, а чем-то специфическим – «донбасцем»,

«крымчанином», вернее даже правильней сказать представителем той метафизической общности под названием «советский народ». Общности, правда, уже нет, но вот сознание осталось…

Луганск – это такой своеобразный антипод Львова. Почему? Очень просто. Харьков на эту роль не подходит – всё-таки вторая столица Украины, да и к тому же город не совсем потерянный в плане культуры. Донецк, Днепропетровск – крупные промышленные центры, малая родина новой политической элиты. А вот Луганск, самый восточный областной центр, депрессивный техногенный регион – что ни на есть место наивысшей концентрации настоящего «антиукраинского» донбасского духа.

В отличие от классической Европы и подражающей ей во всём западной Украины Донбасс не прошёл период так называемого “городского ренессанса”. Города Донбасса являются типичным продуктом модернизации и индустриализации на фоне перманентной урбанизации. Донбасский город как бы застрял в ХІХ веке в своих социокультурных ценностных ориентациях и образе жизни.

Львов – столица, культурный и политический центр, основанный князем Даниилом Галицким, город с семисотлетней историей, полный культурных памятников и весь пропитанный духом истории; город «кав’ярень», европейской культуры, европейской кухни, логическое продолжение Центральной Европы на украинской земле.

История Луганска прямая противоположность. Первое поселение на территории будущего города – Каменный Брод, казачья зимовка, пристанище разношерстного бродячего контингента, наводнившего в XVII-XVIII веке южные степи в поисках убежища от вездесущего государства. Однако датой основания города считается дата подписания Екатериной II указа о строительстве на берегу реки Лугани литейного завода. В общем, в случае Луганска завод фактически был городом, точнее город был прямым следствием завода. Об этом в статье

«Луганск: мифологизированное прошлое и возможное будущее» в контексте исторической судьбы города писал в 1997 году Луганский философ А. Ерёменко.

Процитирую небольшой фрагмент из этой работы: «Будучи «бастионом пролетарской революции», а до этого одним из экономически развитых регионов Российской империи, где уровень жизни и достатка был одним из самых высоких, Донбасс находился в привилегированном положении по сравнению с остальной Украиной. Донбасс усиленно стимулировался не только материально (высокие заработки за малоквалифицированный труд при постоянной нехватке рабочих рук), но и морально, начиная от дифирамбов первых руководителей «всесоюзной кочегарки» и заканчивая тем, что в наградной системе СССР наряду с медалью «За восстановление шахт Донбасса» существовал орден «Шахтёрской славы» трёх степеней. Всё это превращало Донбасс в своеобразную «чёрную дыру», куда стягивался избыток рабочей силы. Указанные факторы не могли не наложить отпечаток на сознание «донбассца», которому было всё равно какой национальности его напарник, лишь бы лава не рухнула на голову или расплавленный металл не потёк за шиворот. Поэтому, при всплеске национального самосознания в интернациональном Луганске не получили поддержки не только ярко выраженные националистические организации, но и культурные движения весьма умеренной ориентации.»

В общем-то, нет ничего удивительно, что малокультурный пролетарский регион с денационализированным и деклассированным населением был объявлен таким, который исправить нельзя.

Больные органы, поражённые, к примеру, гангреной, принято ампутировать. Однако, как выяснилось, ампутировать половину организма невозможно, особенно в случае, когда эта половина обеспечивает жизнедеятельность всего организма. Неудивительно – экономическая состоятельность западных областей не более чем фикция. В конце концов, ёлками да горнолыжными курортами прокормиться тяжело. Не случайно для многих местных жителей единственный источник дохода заработки за границей. Это вам не индустриальный Донбасс. Поэтому Донбасс отдавать нельзя ни в коем случае, иначе в истории независимой Украины придётся поставить точку. Но если Донбасс нельзя «украинизировать» на западный лад, то его надо максимально обезопасить,

подавить, поставить на место и превратить не то чтобы в колонию, а в такой себе технологический и сырьевой придаток.

При этом очевидно, что в последнее время восток Украины в целом, и Донбасс, и Луганск в частности целенаправленно «опускают» как в культурно- историческом, так и в моральном плане.

У Донбасса нет истории. Конечно, откуда ж ей взяться. На Донбассе нет ни культурных, ни исторических достопримечательностей. Вообще ничего нет, кроме терриконов, шлаковых отвалов, циклопических техногенных сооружений и населения, которое непрерывно матерится, слушает шансон, и вообще в основной своей массе только недавно вышло из зоны либо готовится туда попасть.

Самое главное, что мы сами этому мало сопротивляемся, есть разве что отдельные попытки. Вот недавно Мергелевую гряду придумали. Чтоб не так обидно было, что вот там, у них трипольцы пять тысяч лет назад двухэтажные дома строили и горшки лепили, а у нас ничего нет. Теперь есть – достопримечательность, да ещё какая, на триста лет древнее самой древней египетской пирамиды.

Да собственно есть на Донбассе и настоящие достопримечательности – только в других местах из них музеи делают, а у нас туберкулёзные лечебницы… А на самом деле у нас просто как в анекдоте про крысу и хомячка – пиар слабоват… Закономерный результат целенаправленной политики…

Теперь по поводу гегемонии Донбасса. Восточные области преобладают над западными не только экономически, но и политически. Президентов и правящие партии у нас выбирают на востоке. Победа Ющенко не в счёт – третий тур выборов 2004 года результат уступок и договорённостей, а не акт народного волеизъявления. Поэтому идея отсоединения Донбасса пугает национал-патриотов гораздо больше, чем идея отсоединения Крыма. Достаточно вспомнить какой резонанс в своё время произвёл съезд в Северодонецке.

Но это всё так, риторика. На самом деле и восточноукраинские сепаратисты, и западноукраинские патриоты едины в одном – они даже не допускают мысли, что

часть народа имеет естественное право жить по-другому. Вместо этого они уверены в праве одних регионов навязывать свое мировоззрение всем другим. Для одних Донбасс заканчивается во Львове, для других – Галичина в Харькове, как справедливо подметил автор одноименной статьи Олег Хавич. А проблема Востока и Запада существует только у Востока и Запада – у кого что болит… В Соединённых Штатах не меньше, если не больше противоречий между югом и севером, востоком и западом. Их страна ещё более напоминает лоскутное одеяло, сшитое на скорую руку одноглазым портным. Но, тем не менее, проблем у них значительно меньше, потому что есть унифицированная система ценностей, которая их объединяет.

Национальная идея

В норме образованию независимого государства предшествуют процессы формирования национальной элиты, национального самосознания, духовного и культурного единства, в конце концов. Это так же верно, как и то, что строительству любого сооружения предшествует работа проектировщиков, а никак не наоборот. Об этом я писал в своей книге «Как размножаются фюреры» в 1999 году. Сейчас, собственно, наблюдаю последствия. Что примечательно, с того времени практически ничего не изменилось и меняться не собирается.

Чем качественно отличался Советский Союз от того, что после него осталось – мощной объединяющей идеей, национальной идеей. Все – от чукчи до еврея ощущали себя единым целым, монолитом, сплочённой нацией. Потому что это по отдельности они были чукчами и евреями, а вместе – могучим советским народом. Собственно, никогда не было национальностей «египтянин», «римлянин», «американец», но были нации, объединявшие общей национальной идеей всех, кто являлся гражданами государств, которые они образовывали.

В Украине национальной идеи не было никогда. Есть сало и дудеть в трембиту

– это не национальная идея. Русские, например, сплошь и рядом не сидят на завалинке в шапках-ушанках и не играют на балалайках, однако у них есть Великая Россия – единая и неделимая. Российская пропагандистская машина в последние годы стремительно возрождает "русский дух", поспешно стирая память о советском наследии. Фильмы "Адмирал", "Царь" и, конечно, "Тарас Бульба", стали ледоколами нового российского курса. И дело тут не в авторитарности власти. Дело в самосознании, точнее в осознании себя единой нацией – не по этническому признаку, а по общности экономических и политических интересов, которые объединяют население государства в его границах. И путь их национальная идея называется «Газпром», но она у них есть. В отличие от нас. У нас вообще никакой идеи нет.

Другой пример. Американская национальная идея стала настолько действенна, что, по сути, создала новую нацию – американскую. Ну, кто, скажите мне, подумал бы 4 июля 1776 года, что континент, который был населен неудачниками и проходимцами из множества стран, станет геополитическим центром мира, гордо именуемым «сверхдержавой».

Страна без национальной идеи, как человек без цели и корабль без штурвала. К чему стремиться и куда плыть, никому не понятно. Но об этом благополучно забыли, народ активно занялся выживанием, политики делением страны. А проблема национальной идеи была актуальна и в 1648-1654, и 24 августа 1991 года, и 22 ноября 2004 года, и сейчас, в период экономического кризиса.

В самом начале независимости главной проблемой для Украины была несостоятельность тогдашних реформаторов, элементарное незнание и непонимание ими тех процессов и механизмов, которые нужно было запустить, чтобы построить полноценное государство. И одновременно с этим нежелание большинства населения принять навязываемые ему преобразования. Квинтэссенция политики девяностых в противостоянии двух консервативных идеологий – коммунистической, которая тянула страну обратно в советское прошлое, и национал-патриотической, толкавшей государство в ещё более дремучие дебри истории. При этом упускалось из виду очевидное – возврата в СССР не будет ни при каких обстоятельствах, а идея нации как этнокультурной общности в цивилизованном мире умерла как минимум лет двести назад.

Л. Кучма в своё время озвучил главную идею независимости, сказав «Украина

– не Россия». Но дальше этого дело не пошло. Ни правящая элита, ни политические партии, ни общественные движения не смогли сгенерировать идею единой украинской нации. Те же попытки, которые были, только обостряли региональные противоречия, поскольку строились исключительно на морально устаревших консервативных принципах этнопатриотизма.

Постановка знака равенства между патриотизмом и постоянным использованием украинского языка совершенно неоправданна в стране, где 68% населения считают, что свободно владеют русским языком, в то время как украинским только 57%.

То же самое можно сказать и об уничтожении «памятников тоталитарного режима» с одновременным сооружением памятников новым героям, которых

значительная (если не большая) часть населения признавать и принимать не желает.

Совершенно очевидно, и это признают все, что без поддержки на государственном уровне, без обязаловки использовать в тех или других сферах жизни украинский язык через несколько поколений попросту утратит коммуникативную функцию и превратится в мёртвый язык.

Согласно данным анализа совокупного годового тиража газет в Украине, 70% из них издаются на русском языке, около 30% – на украинском. При этом количество тиражей украиноязычных изданий постоянно уменьшается, а русскоязычных – растёт. Кроме того, прайм-тайм самых популярных телеканалов является по большей части русскоязычным. На книжном рынке на девять книг на русском языке приходится только одна на украинском.

Можно продолжать и дальше, но я думаю, не стоит – и так всё понятно.

Если украиноязычные патриоты сделают что-то сверхдостойное, что может заинтересовать остальной мир и своих граждан – учить язык люди будут по собственной инициативе. В противном случае, ожидать какого-то развития в этом направлении не стоит.

В утешение можно добавить – от глобализации никуда не уйдем. В итоге останется какой-то единый мировой язык, ну может быть два-три максимум, остальные перейдут в разряд региональных диалектов.

Отсюда вывод: на национально-патриотической идеологии национальную идею современной Украины построить не удастся.

В норме национальная идея должна выражать мнение большинства и не вызывать радикальных настроений меньшинства. Идея обязана создавать прогресс для народа, как в материальном, так и в духовном плане.

В то же время национальная идея должна быть простой и понятной. Почему не услышали Ющенко? Его попытки идентифицировать нацию через голодомор и ОУН (УПА) только раскололи ее окончательно. В конце концов, необходимо искать точки соприкосновения, а не трещины в истории. Возьмем хотя бы недалекое прошлое. Ульянов-Ленин и его товарищи сделали невозможное – подняли несколько десятков народов, которые имели свою культуру, особенности, язык, бытность и заставили объединиться. Как? Простая национальная идея, которую можно выразить двумя лозунгами: "Земля – крестьянам", "Фабрики – рабочим". Понятно, просто, доступно для всех.

Не скажу ничего нового, повторив, что развитие культурной и социальной сферы невозможно без экономического благополучия. Национальную идею Германии в своё время Вильгельм ІІ озвучил так: "На столе у немца должен быть кусок мяса каждый день". Сегодня мясо и колбасы – это элементы национальной идеи немцев, которые символизируют достаток и богатство. У нас с этим туго. Несмотря на то, что Украину бедной страной никак не назовёшь.

К примеру, Япония, которая не имеет залежей руды, газа, золота, не находится на благоприятной транспортной развязке, потерпевшая поражение во Второй мировой войне, смогла создать «японское чудо» и вдохновляемая этой идеей заняла место в десятке сильнейших экономик мира. Украина имела гораздо лучшие стартовые возможности – индустриальную промышленность, полезные ископаемые, уникальное географическое местоположение. Тем не менее, 80% населения страны живёт за чертой бедности.

Причина одна – в Украине ещё не было ни одного настоящего украинского правительства. Власть всё время решала вопросы, которые к благосостоянию народа, живущего в Украине, не имеют никакого отношения. В 1997 году в статье

«На Моисеевом пути» я писал, что в стране нет политиков, способных принести себя в жертву завтрашнему дню украинской нации. Сегодня таких людей по- прежнему нет. Наша политическая элита, духовно и идейно незрелая, в основном сформировалась из тех, кто раньше других понял главный принцип переходной эпохи: жить для себя, невзирая на окружающее, созидать своё личное «светлое будущее». А между тем наше общее будущее зависит не от тех, кто, исходя из интересов текущего момента, формирует экономику и политику, а от тех, кто закладывает духовный фундамент общества.

Я здесь процитирую Иоганна Вольфганга Гёте. «Я уважаю людей, которые точно знают чего хотят. Большая часть бед во всём мире происходит от того, что люди недостаточно точно понимают свои цели. Начиная возводить здание, они тратят на фундамент слишком мало усилий, чтобы могла выстоять башня».

К сожалению, здание, которое мы строили девятнадцать лет, никакого фундамента не имеет, о нём попросту забыли. Отсюда растут корни всех проблем, в том числе регионализма, сепаратизма, языка, которые расшатывают и без того неустойчивое сооружение. Вопрос в том понимают ли это наши политики. И имеют ли они хоть какое-то представление о тех мероприятиях, которые должны консолидировать нацию. Очевидно, что это не должны быть награждение шухевичей и бандер медалью Героя Украины, переписывание учебников истории, патологическое стремление в НАТО или не менее патологическая любовь к России. Нацию, как ребёнка, нужно воспитывать, а для этого необходимо время. Поэтому главное – необходимо создать условия, в которых она смогла бы повзрослеть раньше, чем просто исчезнет с исторической арены.

Теневая экономика и коррупционное светлое будущее

Советское наследство. Обратимся опять к истории, которая, как говорил выдающийся историк В. О. Ключевский «ничему не учит, но жестоко наказывает тех, кто пренебрегает ее уроками».

Одна из причин всех наших бед в том наследии, которое досталось нам от большой страны, семьдесят лет уверенно шагавшей к светлому будущему. К этому будущему она не дошла, но оставила нам «светлые» результаты своего шествия.

Государства, образовавшиеся после распада СССР, принципиально не могли быть эффективными в условиях, когда появились независимые от них социально- экономические субъекты. Эти государства были не просто «неправильные», (то есть такие, которые могут быть улучшены и исправлены), а принципиально неспособные действовать классическим образом. Это обстоятельство не понимали «реформаторы» внутри страны, поскольку они никогда не видели эффективного классического государства и не знали, как оно устроено. Точно так же, это обстоятельство не понимали западные доброхоты, поскольку «снаружи» все государства выглядят одинаково.

В Советском Союзе не было частной собственности на средства производства в принципе, а то, что сейчас считается предпринимательской деятельностью, тогда называлось спекуляцией и преследовалось в уголовном порядке. Единственным предпринимателем в стране было государство – оно решало, что и как производить, по чём и куда продавать и каким образом распределять деньги.

Советская система не отрицает государственный аппарат как таковой, но фактически система управления в СССР представляла собой совокупность соподчинённых управленческих структур, курирующих разные отрасли экономики

– так называемых ведомств, а функции государственного аппарата сводились к тому, чтобы эффективно распределить между этими ведомствами (а через них между гражданами) материальные блага. Короче говоря, правила игры в государстве советского типа радикально отличались от правил, действующих в классических государствах западной демократии и вообще в государствах с рыночной экономикой. Эти правила Украина получила в наследство, и они никоим образом не подходили к той политической и экономической ситуации, которая сложилась в стране на тот момент.

Сказать, что у Украины вообще не было никаких перспектив нельзя. Перспективы были, но ими не воспользовались. Не нашлось умных и дальновидных людей. В коммунистическом Китае, к примеру, смогли реформировать экономику и поднять страну на соответствующий уровень… Но это ж в Китае, где все строем ходят… А у нас…

Хотя, например, в Польше – практически такое же государство, как и мы, да ещё и совсем рядом – тоже смогли. Но у них это получилось не потому, что они какие-то особенные. Просто в тот самый злополучный переходный период поляки полностью заменили не только систему управления и законодательную базу, а и всех тех людей, которые находились у власти.

Авторами и исполнителями проекта «Украина» были люди, которые не могли эффективно действовать в изменившихся условиях. Они не знали что реформировать, как реформировать и – главное – зачем реформировать. Потому что целью провозглашения независимости было не создание полноценного независимого государства, а тотальный передел всего того, что осталось после СССР – предприятий, земли, денег и прочих ресурсов.

Поделили. Что делать дальше никто не знал. Потому что бывшие партийные функционеры умели только осваивать бюджеты, а зарабатывать деньги не умели. Совсем.

Начался экономический кризис.

Власть, коррупция и бизнес. Нынешняя насквозь пронизанная коррупцией государственная система сформировалась во времена правления Л. Кучмы. Сформировалась не случайно, а как раз потому, что реальной альтернативы ей не было.

Как я уже говорил, новая Украина возникла не на пустом месте – её предшественницей была УССР со своими законами и правилами, которые в новой экономической и политической ситуации оказались непригодными к использованию. Кто занимался бизнесом в 1990-1994 годах, помнят, что в то время вообще никаких правил не было. Старые советские законы, не допускавшие вообще самой идеи предпринимательства, отменили, а новых не изобрели. Как собирать налоги и как их платить никто не знал, бюджет стремительно опустошался, госпредприятия, возглавляемые советскими директорами, одно за другим впадали в коматозное состояние. Первое правительство не смогло придумать ничего позитивного в этом направлении. И тогда как альтернативу этому беспределу при президенте Кучме на государственном уровне сознательно внедрили тотальную коррупцию.

Коррупция не была придумана при Кучме – она благополучно существовала в советской системе. Другое дело – теперь коррупция была фактически возведена в ранг государственной политики. Коррупционные механизмы заменили собой ещё отсутствующие или же пребывающие в зачаточном состоянии разрешительную систему, налоговый аппарат и механизмы административного управления. Прошедшие советскую школу управленцы не знали где и как заработать деньги, зато они умели эффективно их отбирать и распределять, поэтому именно в развитии коррупции тогдашняя власть нашла для себя единственный путь к экономическому спасению.

В итоге даже с принятием новых законов и постепенной отладкой государственной машины коррупция успешно процветает в нашей независимой стране и сегодня. Нельзя сказать, что это болезнь только лишь постсоветского общества – коррупция есть везде. Однако в нормальном обществе коррупция и власть – вечные антагонисты: коррупция как социальная болезнь "разъедает" государственные структуры; государственная власть, в свою очередь, стремится уничтожить коррупцию. В Украине же власть сама порождает и поощряет коррупцию, превращая таким образом государственный аппарат в мощный коррупционный механизм. И главное отличие их иностранной коррупции от нашей отечественной в том, что там люди платят деньги за то, чтобы сделать что-то запрещённое и незаконное, в Украине же нужно платить за то, что вполне законно и легально. По данным социологического опроса УЦЭПИ, 60,5% респондентов знают о случаях, когда давали взятки для принятия законного решения. 47,5% опрошенных знают о случаях взяточничества для принятия незаконного решения.

«Оранжевая революция» эту ситуацию не изменила. Она не ликвидировала коррупцию, а только разрушила систему. Коррупция стала нерегулируемой и бессистемной. Если до 2004 года для того, чтобы «решить вопрос», нужно было договориться с одним конкретным чиновником, то после мзду стали брать все, причём без гарантии того, что вопрос будет решён. Правила игры, установленные при Кучме, более не соблюдались. В Украине начала прогрессировать коррупция без правил.

Нынешняя власть3 – типичная попытка реставрации по отношению к

«оранжевой революции». Но в очередном переписывании законов и перераспределении властных функций больше новых рисков, чем позитивных моментов. Н. Макиавелли в своё время написал: «для того чтобы определить, легко ли жить в государстве, не обязательно знать, какие в нем законы – хорошие или плохие, важно знать, соблюдаются они или нет». М. Жванецкий пересказал это по-своему: «строгость наших законов компенсируется необязательностью их исполнения». Поэтому какие бы правильные и полезные законы не принимались на государственном уровне, ситуация не изменится, пока конкретный чиновник не начнёт их исполнять.