Записки о новой реальности: постижение глобальных замыслов

Марина Альпидовская

Записки о новой реальности: постижение глобальных замыслов: Монография

Федеральное государственное образовательное бюджетное учреждение высшего образования

«ФИНАНСОВЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ПРИ ПРАВИТЕЛЬСТВЕ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ»

(Финансовый университет)

Рецензенты:

Родина Г. Л. – доктор экономических наук, профессор, профессор кафедры «Экономика и управление» ФГБОУ ВО «Ярославский государственный технический университет»;

Федотова М. Л. – доктор экономических наук, профессор, Заслуженный экономист Российской Федерации, заместитель научного руководителя ФГОБУ ВО «Финансовый университет при Правительстве Российской Федерации», профессор Департамента корпоративных финансов и корпоративного управления, главный научный сотрудник Института промышленной политики и институционального развития Финансового университета;

Карамова О.В. – доктор экономических наук, профессор Департамента экономической теории ФГОБУ ВО «Финансовый университет при Правительстве Российской Федерации», профессор.

© Альпидовская М.Л., 2021

© Издательство «Прометей», 2021

Введение

Появившаяся примерно около четырёх веков назад теория «невидимой руки рынка» сегодня приобрела, никак не менее чем божественный статус. Невидимое платье рыночного фундаментализма, с точки зрения его апологетов, надёжно скрывает современного золотого тельца. А прозападное экономическое мышление периферийно-колониального типа препятствует даже сформулировать в принципе основную причину кризиса и, соответственно, основную проблему современности. Последняя же, в свою очередь, превращается в бесконечный ряд ритуально-толерантных задач от влияния озоновой дыры на изменение климата на планете, до отсутствия финансово-экономической грамотности у определённых групп электората.

Тем временем современная экономическая теория, чрезмерно увлёкшись физикалистским математическим подходом, отошла в сторону от чисто экономической, то есть хозяйственной действительности. Она превратилась по своей сути в правила азартной игры, по которым у участника-игрока в итоге всей его коммерческой (никак не хозяйственной) деятельности должно скопиться определённое количество условных игровых фишек, называемых деньгами. При этом научное познание социально-экономических явлений было подменено описанием их внешней видимости с приукрашиванием и замазыванием возникающих противоречий.

В свою очередь, стремительно набирающий обороты мировой системный экономический кризис – обстоятельство объективное. Он стимулирует концептуальный поиск, но не отрицает научную классику.

Тем не менее отказ от абсолютного осмысления предмета исследования современной фундаментальной экономической науки отдаляет нас от возможности постигнуть всю глубину происходящих социально-экономических явлений, их проявлений и последствий.

Почти два столетия назад Карл Маркс, анализируя экономические процессы, был потрясён бесчеловечностью политики «огораживания». Однако аналогичные процессы наблюдаются без особых «увеличивающих приспособлений» и в настоящее время в Бразилии, Индии, странах бывшего СССР и восточной Европы. «Книга Майка Дэвиса «Планета трущоб», которая документально описывает не заслуживающие другого названия «зловонные клоаки», встреченные автором в Лагосе или Дакке, может рассматриваться как обновлённая версия книги Ф. Энгельса «Положение рабочего класса в Англии», написанная им в 1845 году[1], – отмечает в своей недавно изданной книге «Почему Маркс был прав» ведущий британский литературовед и философ неомарксистского направления Терри Иглтон.

Экономические условия существующего способа производства современной рыночной экономики неминуемо вызывают неравномерное развитие отдельных составных частей теперь уже глобализированной экономики. Это объясняется принципами эгоцентризма, заложенными в основе государственной политики развитых экономик Запада.

Действительно, уклад иностранного монополистического капитала в лице горстки транснациональных корпораций осуществляет процесс воспроизводства в тех сферах и отраслях, которые непосредственно связаны с мировым (глобальным) капиталистическим хозяйством и экономикой развитых стран-метрополий. В результате такая политика не способствует преодолению экономической независимости стран периферийного капитализма. К тому же подавляющая часть прибавочной стоимости в форме прибылей, дивидендов, процентов, платежей за новые технологии, зарплаты и премий топ-менеджеров перемещается за границу.

Бесспорно, современный капитализм превратил определённое большинство своей метрополии в обеспеченных людей, при этом не устранив не только постоянно увеличивающегося разрыва в имущественном положении различных групп населения, но и не сняв проблему настоящей нужды и бедности. Абсолютное обнищание на одном полюсе сопровождается абсолютным ростом богатства на другом. Уже к началу 90-х годов XX столетия в США доля богатства, принадлежащего верхнему 1 % населения, увеличилось более, чем до 40 %, по сравнению с серединой 70-х годов. Процесс абсолютного обнищания основной массы работников и резкого возрастания имущественного неравенства, начавшийся в США, распространяется на все остальные страны. Сегодня в РФ «доля совокупного богатства», которая приходится на 1 % самых обеспеченных людей страны, составляет 70 % всех российских финансов.

В то же время отставание стран капиталистической периферии в научно-техническом отношении порождает особую форму их зависимости – технологическую зависимость, что в итоге выступает в качестве одного из важнейших факторов потери их экономического суверенитета вообще. Что подтверждается в настоящее время превращением информационных технологий в ключевой ресурс нарастающей глобализации (империализации) системы. Считанное число ТНК в погоне за лёгкими прибылями распределяет по всему миру инвестиции и производство. В результате «перевода значительной части производственных мощностей»[2], то есть вывоза капитала, с точки зрения автора популярного очерка «Империализм, как высшая стадия капитализма»[3], написанного и изданного около 100 лет назад, в страны с дешёвой рабочей силой привёл некоторых деятелей современной западной и прозападной мысли и политики к выводу, что тяжёлая промышленность вовсе не имеет право на существование. Она должна исчезнуть, по крайней мере, из стран развитого Запада.

Многие сторонники существования постиндустриального общества могут возразить, что в Европе этих самых предприятий стало намного меньше, население занято другим трудом (если вообще чем-нибудь занято), производство сокращено, рабочих специальностей крайне слабо пользуются спросом… Все же… Само по себе сокращение количества индустриальных предприятий отнюдь не свидетельствует о том, что социум этот этап «переступил». Ибо население «постиндустриального» Запада потребляет товары, изготовленные на предприятиях «индустриального» мира. И только в мифах предметы изготавливаются за секунды, люди лишь только управляют машинами, а бремя непосильного физического труда несут заменившие рабочих-людей роботы и т. д. Процесс производства страны капиталистического «ядра» отдают на аутсорсинг в отсталые в научно-техническом отношении страны с низкооплачиваемой рабочей силой, обеспечивая с помощью финансовых механизмов возврат на свои потребительские рынки товаров, произведённых в этих странах[4]. «И пока «периферийные страны привыкали к выпавшему на их долю потогонному труду, скупке за бесценок их национального достояния, усечённым заработкам и чудовищно несправедливым условиям торговли, гладковыбритые руководители компаний из стран-метрополий срывали свои галстуки, распускали воротнички стильных сорочек и томились мыслями о духовном благополучии своих работников»[5].

Однако собственно данные экономические воззрения стали камнем преткновения в выборах президента США в 2016 году. И в своё время победа Д. Трампа была обеспечена голосами американских мужчин «в клетчатых рубашках» и их семей, потерявших работу на индустриальных предприятиях в связи с их закрытием.

Может быть, найдётся немало желающих обвинить меня в чрезмерном упрощении вещей. Все же наличие экономической эксплуатации на микро- или макроэкономическом уровнях, ее природа и условия существования отражает практику – нищенское положение большинства при стремительном обогащении собственников капитала. Да и отечественное правительство в последнее время перестало «водить электорат за нос». Оно заранее сообщает обществу, что экономика Российской Федерации уже вступило в рецессию.

И все же реальное проявление столь негативного состояния современной социально-экономической системы базируется на господствующих сегодня в научных кругах теоретических концепциях, являющихся отражением современной дерационализации сознания и поведения.

Сегодня столь необходимо и жизненно важно понимание того, что теории изменяются вместе с трансформацией социально-экономического развития (или упадка) системы. Изменяются как сама практика хозяйствования, так и люди, пытающиеся объективно обобщить эти изменения. Современные представления о необходимости экономического роста и всех его составляющих – таких как повышение ВВП, рост занятости и т. д., кардинально изменились в некоторых научных кругах.

Некоторые эксперты предлагают отречься от якобы всем набившего оскомину равенства «экономический рост = занятость = благосостояние». Следует отказаться от существующих теорий экономического роста с их упором на развитие производства. Собственно, так считают авторы программы «Проект экономического спада: манифест за безусловные дотации автономии» (Un projet de décroissance: manifeste pour une dotat inconditionnelle de l’autonomie)[6]. По мнению исследователей, отчаянная погоня за ВВП приведёт к тому, что действующая экономическая модель будет либо расти, либо умрёт…, либо будет расти, а потом неотвратимо умрёт.

Единственным спасением в сложившейся ситуации может стать предлагаемая ими теория «экономического спада», направленная не только на защиту окружающей среды от разграбления, которому подвергает ее производственная система[7].

И первым «спадом» должно стать падение неравенства. В связи с чем авторы работы предлагают ввести безусловные дотации автономии, которая бы позволила «от рождения до смерти обеспечить человека всем необходимым для простой, но достойной жизни (жилье, питание, одежда, вода, энергия и подвижность)»[8]. Эти дотации должны распределяться в виде прав на воду, электричество и жилье. Каждому будут выделены квоты на бесплатное пользование водой, электричеством и жильём, после превышения которых уже придётся выкладывать деньги. В дополнение к этим правам населению должна предоставляться определённая сумма денег в локальной валюте, на которые они могли бы покупать продукцию, в первую очередь продовольственную, у местных производителей, с уважением относящихся к человеку и природе. Остальное же должно выдаваться в евро так, чтобы все смогли продолжить вести торговлю за пределами своей территории.

Но самой главной целью представленной французскими учёными «программы» является отказ от трудовой деятельности как от первоочередной необходимости и первостепенной задачи любого человека. Благодаря дотациям граждане больше не будут зависеть от зарплат для удовлетворения своих основных потребностей. «Безусловные дотации призваны сделать так, чтобы работа перестала быть для нас главной целью, единственной основой общественных связей и единственным способом обеспечить себе достойную жизнь»[9].

Не останавливаясь на достигнутом авторы французского проекта в итоге рассматривают дотации как путь в сторону расширения бесплатного сектора, как путь выхода из капитализма. Однако возникает вопрос: от капитализма в сторону какой социально-экономической системы? Неужели той, которая, по определению К. Маркса, следует за оным? Вряд ли… Поскольку наиважнейшей потребностью каждого должна стать в этом случае – потребность в труде. А авторы «новой теории» грезят об обществе, в котором деятельность человека является всего лишь результатом его свободного выбора и несёт в себе смысл. И более ничего. Больше никому не придётся «проводить всю жизнь за производством ненужных вещей и продавать их людям, которые в них не нуждаются»[10]. И данные сценарии (единые для всех) во времена наступившего псевдомедицинского кризиса с особой стремительностью и проворством проигрываются «актёрами», нанятыми глобальными хозяевами денег по всему миру. Однако.

Все подобные рассуждения и прожекты отражают одну из нерешённых проблем современного общества. Эта проблема терминологического характера. До сих пор раздаются высказывания (более похожие на постулаты) о том, что на смену «разбушевавшемуся» ныне «дикому» капитализму должна прийти совершенно не опасная для общества субстанция всеобщего демократического благоденствия (на самом деле либерального). Но все это звучит, как минимум, не искренне, точнее – лицемерно и фальшиво.

Использование ложных понятий и дефиниций заведомо вырывает подобные рассуждения из лона рациональности, превращает их в инструмент манипуляции сознанием. И с этим трудно не согласиться. В этом отношении современная эпоха – эпоха кризисная. В связи с чем можно говорить об исчезновении единого интеллектуального мира с фиксированными и доминирующими ценностями и нормами.

Современный российский исследователь А.И. Фурсов, отмечает, что «нынешняя верхушка после демонтажа… не только капитализма, но и всей европейской цивилизации, европейскости.»[11] сохранит власть и привилегии в новом неопрошлом обществе. И для большей части человечества это будет «возвращение. в доцивилизацию, в футуроархаику и неоварварство с криминально-племенным духом». России, в лучшем случае, будет отведена роль «периферии», скатывающейся по дороге, ведущей в «никуда» к обществу с демодернизирующимся производством и архаико-асоциальными отношениями.

Собственно, в этом и заключается причина возникновения подобных новых теоретических воззрений на будущее социально-экономической системы, отвергающих в своей основе любые теоретико-методологические разработки проблем социально-экономического развития современного общества. И при условии, что образ мышления распространяется «даже на логику», возникает вопрос о каком здравомыслии нынешней экономической науки и, соответственно, государственной макроэкономической политики в условиях развития общественного хозяйства может идти речь?

Памяти старшего товарища Дмитрия Евгеньевича Сорокина

Глава 1

Контуры «нео» бытия: проблемы теории и практики

1.1. Социально-экономические отношения: сущность их трансформации в контексте процесса институционального и метафизического отчуждения

Начну с понятия нравственности… поскольку отношения как таковые – есть отношения между людьми в процессе производства производимого, распределения распределяемого, обмена обмениваемого и потребления всего того, что ранее было произведено, распределено и приобретено в результате обмена. При этом без нравственного отношения, моральных предписаний, чувства удовлетворения от справедливого и правого основания эти отношения на могут быть осуществимы…

Итак, понятия нравственности, морали, справедливости и права, независимо от того являются ли они нормами защищаемыми или не защищаемыми силой государства, заключают в себе столь значительный и глубокий смысл, что преувеличить их роль в общественной жизни и хозяйственной деятельности человека весьма трудно.

При этом Аристотель определял «справедливое» как середину между двумя родами несправедливости – нарушением закона и неодинаковым отношением к равным. В свою очередь современные «демократы» считают неравенство людей безусловной явностью, заявляя о неодинаковости или неравности людей. В этом и заключается с их точки зрения современное определение справедливости. Для обоснования своего воззрения они приводят в качестве примера принцип различий и индивидуаций Готфрида Вильгельма Лейбница – «нет на свете двух совершенно одинаковых вещей.»[12]. При этом, во-первых, ошибочно приводятся к единому знаменателю равенство и одинаковость, а во-вторых, Лейбниц, утвердив принцип различий и индивидуаций (закон дифференциаций), по контрасту постулирует принцип тождественности неразличимых вещей, трактуя его как закон противоречия, точнее, непротиворечивости или запрета на противоречия.

В сущности, люди, независимо от пола, возраста или расы противоположны и не могут быть одинаковыми, но. они могут обладать одинаковыми, то есть равными правами. Так как равенство в данном случае носит не антропологический, а социально-экономический характер – равенство прав на жизнь, свободу, труд. – стремление к счастью[13]. В этом и состоит смысл справедливости.

Об «антиприродности» неравенства также писал Ж.-Ж. Руссо. Другой демократ прошлого И.Г. Фихте, рассуждая о природе и о праве как о первопричинах «равенства-неравенства», отмечал: «За неравенство, возникшее случайно, без нашего содействия, физическое неравенство, пусть отвечает природа; неравенство сословий кажется моральным неравенством; по поводу него возникает поэтому совершенно естественный вопрос: по какому праву существуют различные сословия?»[14]. Равным образом К. Маркс на страницах «Капитала», высмеивая высокопарность и красноречивость «буржуазно-демократической великой хартии вольностей и прав человека», фразёрство о свободе, равенстве, братстве вообще, ослепляющих обывателей всего мира, противопоставляет этим пышным декларациям прав, «простую, скромную, деловую, будничную постановку вопроса» о государственном сокращении рабочего дня, например. Он говорит о требованиях «будничного, дела, заботы о пуде хлеба и пуде угля»[15].

К каким же посылкам можно прийти, если в своих аналитических разработках мы станем отталкиваться от логики прав и законов современного перераспределения, предписывающих противоположную философию, антагонистичную человеческой сущности и человеческому обществу как таковому?! Если будем направлять свой взор с позиций экономического, но никоим образом разума этического человека? Этическая составляющая человека разумного требующая порядка (системности) и справедливости, содрогается от ужаса. Объективная оценка социально-экономической системы «столетней давности», данная подданным Российской империи в начале XX века Лео Бельмонтом, актуальна и сегодня: «На рынке господствует страшный хаос. Экономический мир кажется не вышедшим ещё из туманного состояния, он не выделил из себя солнца справедливости, вокруг которого катились бы по эллипсам труда шары благосостояния»[16].

Сегодня, глобально господствующая либеральная экономическая модель «нехозяйствования», изначально являющаяся антисистемной, несистемной и хаотичной, несёт в глубине своей «антиприродный» неестественный процесс обоснования и формирования целей этого развития – увеличение любой ценой количественных показателей прибыли в ущерб и самому процессу производства, и населению, и окружающей природе как таковой.

Помимо прочего, в высшей степени понизилась ценность труда как такового – труда как физического, так и умственного. Отчуждённые институционально не только от средств производства, но и от возможности участия в процессе созидания реальных благ, вынуждены продавать свою естественную способность к созиданию за самую низкую цену, едва дающую возможность физически воспроизвестись. Человек сегодня, рождённый творить, лишённый жизненных сил, обречён «…на старости лет страдать от голода, исчерпанный в конец, преждевременно умереть, вертя последним усилием колесо машины»[17].

«Реальность» и рациональность экономики мутировала, а где-то и мимикрировала, в виртуальную «хрематистику» и безграничность постмодернистского гедонизма. Перескочив через «гражданское общество» развитого капитализма граждане России оказались в потребительском обществе и далее – в постмодерновом обществе «спектакля» со всеми вытекающими далеко не столь позитивными последствиями. Более того обесценен и умственный труд. Он абсолютно не ценится пропорционально прибыли, извлекаемой собственниками средств производства благодаря новым идеям, воплощённым в этих средствах. Получив от «творческой мысли» расписку, правом воспроизведения этой мысли овладевает собственник средств физического её воплощения в материальный облик. Мысль истинного творца теряет свою стоимость для него в момент институционального отчуждения, то есть перехода в частную собственность другого лица, которое сможет извлечь из неё выгоду.

Многие сегодня гонят от себя мысль об упомянутых выше фундаментальных гарантиях перспективной обеспеченности существования при капитализме, тех гарантиях, которых у них, по существу, нет. Они не задумываются о собственности на средства производства.

Этому способствует проводимая сегодня реформа образования, ведущая Россию к построению дикого, архаичного сословного общества. Идеологи этой реформы встроили в свою доктрину модную «философию» постиндустриального общества, в рамках которой возникло радикальное элитарное течение, развивающее идею «интеллектуального класса». Последний же должен занять господствующее положение в обществе, потеснив (якобы) буржуазию. Количество проблем в высшем образовании сложно ограничить каким-то конкретным конечным числом. Однако, хотелось бы выделить следующие три. Первая — всё больше специалистов обучается по заочной форме (см. рис. 1). Вторая — значительно увеличился выпуск специалистов гуманитарного, управленческого и экономического профиля: юристов, менеджеров, экономистов, бухгалтеров, финансистов. При этом в учебных программах технических специальностей, по сравнению с советской системой образования, увеличилась доля гуманитарных дисциплин. В частности, в Санкт-Петербурге в 1992 году было 2 вуза, готовивших специалистов в юриспруденции, в 1999 г. Их количество увеличилось до 50, а в 2007 г. – их стало более 100.

Рисунок 1. Количество студентов, обучающихся в российских вузах, по формам обучения (в %)

Источник: составлено автором.

Напрашивается соответствующий вопрос: «Необходимо ли такое количество юристов и бухгалтеров социально-экономической системе с простой и стабильной законодательной базой, с низким уровнем преступности? А если ежегодно «на-гора» «выдаются» сотни новых законов, тысячи подзаконных актов и тома инструкций? К какой модернизационной цели движется наша страна, ведомая правительством-реформатором?

Итак, третья проблема – возросла доля студентов, обучающихся на платной основе. По данным Министерства образования и науки Российской Федерации, к началу 2020 года в России насчитывалось 492 государственных и 213 негосударственных высших учебных заведений, которые имеют соответственно 430 и 119 филиала. Всего в них учились 4 млн человек, из них 2 млн студентов обучались за бюджетный счёт. В СССР вузов и их филиалов насчитывалось в пять раз меньше. Также по числу студентов вузов, приходящихся на 10000 человек населения, РФ уверенно опережает развитые страны объединённой Европы.

В итоге, отстранение государства от образования населения и реформированная система образования должны подготовить, с одной стороны, сообщество «управляющих миром», а с другой – вырастить массу «морлоков с интеллектом кретина, не способных на какой-либо внятный протест»[18].

Отсюда следует прямое исключение целых социальных групп из общества. Их сначала помещают на «социальное дно» (безработные, бездомные, беспризорные), а потом множеством способов (болезни, тюрьма, убийства) устраняют с лица Земли. И все эти манипуляции происходят с ранее самым образованным обществом в мире.

Наряду с этим современная экономическая мысль «обнаруживает» новую экономическую категорию – интеллектуальный капитал и пытается идеологически вооружить ею представителей рабочего класса, выполняющих социально-экономические функции, требующие высокой квалификации и знаний[19]. А представителям среднего класса внушается чувство псевдо стабильного бытия. Это ложное чувство приобщённости к собственности на средства производства и, как следствие, расширения своей экономической свободы. Так как обладание несколькими акциями не освобождает работника от необходимости продажи своей рабочей силы. В то время как, принадлежность к основным классам, прежде всего, определяется – является ли пользователем, распорядителем или владельцем одновременно, то есть собственником средств производства (эффективных источников производственного накопления) данный субъект, или он временно допускается к ним ради текущего заработка для себя и извлечения прибыли для хозяина на ранее строго оговорённых условиях[20].