За гранью: три чужих желания

НАЧАЛО

Сейчас я вспоминаю об этом почти с юмором. Он, слава Богу, наконец-то ко мне вернулся. А вот два года назад… Впрочем, обо всем по порядку.

Это началось еще раньше – уже целых три года прошло с того момента, когда я услышала от своей подруги страшнейшие слова. Нам обеим было чуть за сорок, но именно тогда я всем нутром ощутила, что на самом деле мы еще совсем молоды. Ну, просто совсем! Несмотря на то, что у нас с ней взрослые дети, а у меня еще и заметно поседевший и полысевший муж (Алла развелась со своим благоверным почти сразу после рождения Антона) – нам не настолько много лет, чтобы подводить итоговую черту. Но жизнь сама взяла и подвела эту проклятую черту для моей подруги.

Узнав о ее страшном диагнозе, мы обе пережили дикий шок. И никак не смогли с ним смириться. Как мы не старались успокаивать друг друга, как не приободряли и не улыбались друг дружке, но все рухнуло для нас в один миг. Надежды на выздоровление не было. Что пережили мы с нею – не описать никакими словами. Это состояние может понять только тот, кто на своей собственной шкуре испытал то же самое. Пусть простит меня читатель за столь грубое слово «шкура», но, по крайней мере, моя кожа за это время точно превратилась в шкуру, огрубела, так же как и сердце мое закаменело. Иначе я бы просто всего этого не выдержала. А нужно было выдержать. Потому что страшно было нам обеим. Но я просто не имела права отступить и бросить подругу.

ЭТО БЫЛ АД. Моей ни в чем не повинной Аллочке пришлось пройти через жуткую боль. И самым кошмарным во всем было то, что конец был однозначно страшен. Он приближался с каждым днем. Одна мучилась, доживая, другая – сходила с ума от жалости и собственного бессилия.

Мой и Аллочкин сыновья жили очень далеко от нас. Я не осуждаю Антона за то, что он не бросил все и не был с матерью в это время. Не мне его судить. Ему с этим жить. Приезжать – приезжал. Но, как и большинство мужиков, (я не говорю – всех, знаю, что есть еще такие, что принимают на себя столь тяжкий груз и до последнего достойно ухаживают за близкими, но таковых немного), Антон при виде слабеющей матери просто терялся.

И тогда я, переругавшись со своим мужем, просто перебралась к Аллочке. Когда стало совсем плохо, да и по словам врачей оставалось совсем недолго, я взяла отпуск и проводила рядом с подругой все дни и ночи напролет. И передумала за это время целый вагон всяких мыслей. А самой главной из них была одна – жизнь коротка. Этот пунктик родился в моем мозгу и поселился там, наверное, навечно.

И однажды, словно вторя моим думам, Аллочка подтолкнула меня на то, чему я посвящу свой дальнейший рассказ. Сначала она попросила, чтобы я взяла ручку и лист бумаги. И слабеющим голосом велела:

– А теперь пиши. – Я приготовилась выслушать ее наказы. – Ставь цифру «один».

Я поставила.

– Пиши. Полетать на самолете.

Я с трудом сдержала лицо. Это, наверное, начинается бред. Хотя пока что Алла была в разуме, но как-то раз врач уже спрашивала меня – адекватна ли больная. Значит, начинается. Я вздохнула. Ну что ж…

– Ставь цифру «два». – Подруга говорила медленно. Я послушно выполняла ее приказание. – Пиши. Поплавать в море.

Я написала.

– «Три». Переспать с чужим мужиком. – Подруга подумала и добавила вполне серьезно. – Слово «мужик» напиши с большой буквы.

Я выронила ручку.

Она закатилась под кровать. Когда, не проронив ни слова, я полезла за ней, над моей спиной раздался хриплый смешок.

– Думаешь, я совсем спятила?

Ручка была недалеко, но я взяла тайм аут, и, сидя на коленках и немного протиснувшись под кровать, делала вид, что пытаюсь ее достать. Ну что мне ответить Аллочке?

– Пиши-пиши. – Продолжила настаивать подруга, когда я снова явилась из своего укрытия. – Я еще не совсем чокнулась. Сейчас все объясню.

Пришлось записать.

– Так вот, Ленок… – Алла всегда звала меня так. Все эти четверть века, что мы с ней знакомы, с того самого дня, когда оказались на соседних койках в роддоме. Только она родила своего Антона на день раньше, чем я Сашку. Как-то, приняв «на грудь» нашего с ней любимого «Муската», я спросила – почему именно «Ленок», а не Лена или пусть даже Ленка?

– А ты себя в зеркало видела?

– Видела. И что?

– Волосы твои – они же – как лен. Сколько уже тебя знаю – а ты ни разу не красилась.

– А мне мой цвет и так нравится.

– Мне тоже нравится. Вот потому и «Ленок»…

– Прочитай-ка мне – чего ты там написала.

Я послушно прочитала. Аллочка удовлетворенно кивнула и прикрыла глаза. Собравшись с силами, она продолжила:

– Знаешь, это мои самые такие желания… Вроде бы и не сложные, но только я за всю жизнь так и не осуществила ни одно из них. Обещай мне, Ленок, что ты выполнишь мою просьбу.

– Какую? – Я все еще находилась в состоянии легкого ступора.

– Выполни эти мои желания. За меня.

Мои глаза поползли на лоб. Я еще раз сунула нос в листок.

– Ал! Все бы ничего, но последний пункт! И почему «мужик» с большой буквы?

– Именно потому и с большой. Чтобы это был именно МУЖИК, а не просто особь мужского пола. А на счет своего благоверного не заморачивайся. Я в курсе ваших… нестабильных – она усмехнулась, – отношений. Так что от него не убудет, а ты хоть попробуешь. Я жалею, что сама, дура, на это так и не решилась.

– Я же тебе всегда говорила – заведи себе кого-нибудь.

– Кого-нибудь я не хотела. Все чистоту блюла. А кому она нужна-то – эта чистота? Антон пока был маленький – думала, как он с отчимом будет, вдруг не заладится у них? А когда тот вырос – сама уже начала привередничать. А, выходит, что зря…

Я только вздохнула ей ответ.

– Обещай мне, что выполнишь их все.

– Алла, ты сошла с ума! Прости, конечно…

– Прощаю, – слабо улыбнулась подруга. – Но только ты выполни. В них же нет нечего ужасного. Ты выполни, а я сверху посмотрю. И порадуюсь за тебя… и за себя…

Слезы брызнули из моих глаз. Закусив губы, я закивала. Разве я могла ей отказать?

После смерти Аллы я приходила в себя долго. Очень долго. А спустя полтора года мне в руки случайно попал этот листок. Я, если честно, совсем о нем не вспоминала. В принципе он уже давно должен был потеряться. Но он сохранился. Сначала я поплакала над ним. Потом поулыбалась. А потом задумалась. После случившегося я раз и навсегда уяснила для себя, что жизнь коротка. И самые сокровенные наши желания не настолько порой сумасшедши и дорогостоящи, как мы о них думаем.

После очередного мужниного загула я снова взялась за этот листок. А что, собственно… По крайней мере, два первых желания можно осуществить, причем соединив воедино. Поджавшись, я, пожалуй, вполне смогу накопить себе на поездку на море. И слетаю туда на самолете. Пусть страшновато, конечно. Но я ведь тоже никогда не видела землю с высоты птичьего полета. И моря тоже не видела. Мой взгляд остановился на перечне Аллочкиных желаний. Меня смутило одно слово во втором пункте. «Поплавать в море».

Плавать я не умела.

ПУНКТ ПЕРВЫЙ

Шаг первый

Пришлось мне тащиться в бассейн. Если бы некоторое время назад кто-то мне сказал, что я, а тем более в возрасте «хорошо за сорок» отправлюсь в бассейн, да еще и буду учиться плавать – я смеялась бы долго. А теперь… В общем, как говорится, человек предполагает…а все остальное сложится так, как сложится…

Я всю жизнь ненавидела хлорированную воду и боялась глубины. А еще стеснялась ходить «на людях» в купальнике. Всю свою сознательную жизнь я комплексовала по поводу своей фигуры. В детстве была пухлой, потом немного похудела. После родов набрала весьма приличный вес, и долгое время ходила как колобок. Пережив потерю подруги, я вдруг с удивлением заметила, что опять похудела. Причем настолько сильно, что даже струхнула и на всякий случай прошла медосмотр. Вроде все было нормально – просто сказалась нервотрепка и бессонные ночи. Спустя некоторое время часть веса вернулась. Но безобразно толстой я больше не была. А вот комплекс остался. И потому первое время на занятиях в бассейне я жутко стеснялась. Потом привыкла.

Плавать я училась долго. Страх глубины крепко сидел где-то внутри меня. Так же неважно получалось еще у одной дамы чуть постарше чем я. Она была весьма упитанна и обладала великолепным чувством юмора. Не была безмерно смешлива, но насмешить других могла одной фразой, причем сказав ее с совершенно серьезным видом.

Вот и мне она однажды заявила после очередной не очень удачной попытки поплыть самостоятельно. Сплевывая воду и отфыркиваясь, толстушка уцепилась за край бассейна.

– Одно успокаивает – тону хорошо. Значит к веществу на букву «г» не сильно отношусь.

Я в этот момент тоже фыркала и сплевывала после такого же неловкого «плавания». Когда до меня дошел смысл сказанного, я заржала в голос. Знала, что это неэтично, но почему-то именно в этот момент мне было жутко смешно. Может, конечно, так выплескивалась злость на собственное бестолковство, не знаю. «Коллега» усмехнулась и представилась.

– Катя.

– Лена.

С этого дня мы подружились. Оказалось, что Катерина моложе меня на десять лет. А этот злополучный десяток ей добавлял избыточный вес. Именно это и привело ее сюда. Мужу Екатерины приглянулась одна очень фигуристая дама. Катя сначала хотела подать на развод, но потом словно пелена упала с ее глаз. И она решила изменить себя.

– А уж там пусть, как хочет – хочет – уходит, хочет – пусть остается.

– Похудеешь… Но ведь придется потом все время себя в жестких рамках держать? – С сомнением сказала я.

– Сначала надо выполнить пункт первый.

Я вздрогнула. И тут пункты. Кате я не рассказывала – почему сама оказалась в бассейне, а она и не спрашивала. Она вообще не лезла в душу – и этим еще больше мне нравилась.

– У вас упало.

Я обернулась. Задумавшись, я стояла возле окна. Полотенце, небрежно кинутое через висящую на плече сумку, видимо, съехало – именно его мне и протягивал какой-то мужчина.

– Спасибо. – Я взяла полотенце и, снова развернувшись к окну, стала заталкивать его в сумку. Настроение у меня было, прямо скажем, не очень. Как я не старалась – плаванье мне покоряться не спешило. Или я чего-то не понимала и не улавливала, или это просто было не мое… А может взять и бросить все к черту! Подумаешь, можно ведь и так в море поплескаться… Хотя Аллочка хорошо плавала, она бы наверняка именно ПОПЛЫЛА в морской воде…А я ей обещала.

Тяжело вздохнув, я отогнала от себя трусливые мысли об отступлении, и пошла к выходу, твердо дав себе зарок, что приду сюда завтра пораньше.

В бассейне почти никого не было, только по дальней дорожке мастерски плыл какой-то мужчина, да в стороне мамочка с малышом осваивали технику плавания. Я начала старательно отрабатывать то, чему нас учит инструктор.

– Не бойтесь воды.

Я обернулась. Где-то я этого мужика уже видела. А, ну, да – вчера он поднял мое полотенце. Краем глаза я успела заметить, что дальняя дорожка опустела – значит, это он там так умело рассекал водную гладь.

– Вы попробуйте просто лечь на воду.

Ну да, то же самое нам толкует и инструктор, но не у всех это так уж здорово получается. Я чуть скривила лицо.

– Вам легко говорить – сами плаваете, как бог.

– Но я ведь тоже когда-то учился. И вы попробуйте.

– Да как же я на нее лягу! – Возмутилась я. – Я ложусь и сразу же тону.

– А вы расслабьтесь и не думайте про то, что под вами глубина. Представьте, что вы ложитесь на мягкий матрас. И тело свое расслабьте, оно воде совсем не нужно, она его, наоборот, сама просто вытолкнет на поверхность.

Мужчина изобразил ладонями, как должно ровненько лечь мое тело на поверхность воды.

На его правой руке блеснуло обручальное кольцо.

Я сразу же утратила к нему всякий интерес.

Видимо что-то отразилось на моем лице, потому как он качнул головой и, суховато проговорив: «Пробуйте. У вас получится», в несколько гребков удалился к себе на дальнюю дорожку.

Плавать я все же научилась. Не скажу, что осилила великие вершины, но для меня и то, что я просто держусь на воде, да еще и могу довольно сносно в ней перемещаться, было огромной победой. Даже нет, не огромной, а ОГРОМНЕЙШЕЙ! Я начала понемногу гордиться собой, чего за мной отродясь не водилось.

Я собралась упасть. Точнее сказать – уже почти падала – просто на какие-то доли секунды забалансировала, пытаясь устоять, поскользнувшись на обледенелом тротуаре. И в эти хрупкие мгновения я успела попрощаться с двумя десятками яиц, которые тащила в сумке. И дернул же меня черт их купить! А то бы я не прожила без них! Вот сейчас грохнусь и сразу наемся! И троллейбус, к которому я так торопливо трусила по дорожке с полной авоськой, тоже меня ждать не будет.

Но упасть мне не удалось. Чьи-то сильные руки подхватили меня и помогли устоять. Я обернулась.

– Спасибо.

– Да не за что.

Странно, мне кажется, я где-то уже видела этого человека. Он тоже как-то заинтересованно взглянул на меня. Но времени на раздумья у нас не было – троллейбус уже вбирал в свое нутро последних стоявших на остановке людей, а, значит, сейчас его двери захлопнутся.

– Вы, кажется, на троллейбус спешили? – Спросил он. Я согласно мотнула головой. – Ну, тогда побежали!

И мы рванули к троллейбусу. Мужчина помог мне забраться в него, а потому, как народу в час пик внутри оказалось немало, то волею судьбы мы оказались рядом. Сидеть было негде, и мой спаситель схватился за верхний поручень, а меня пропустил поближе к окну, тем самым будто бы создав укрытие для меня и для моих спасенных яиц. Ближайший к моему дому магазин третий день был закрыт на ревизию, вот я и надумала затариться провизией по дороге с работы. Все бы ничего, но эти яйца! Охраняй вот теперь их!

Мужчина молчал. Я тоже. Тем более что встала спиной к нему. Да и о чем, собственно, можно разговаривать со случайным попутчиком, пусть даже и спасшим тебя от верного падения?

… И все же я где-то видела это лицо…

Проехали одну остановку. Народ за спиной моего защитника стал перемещаться – кто собрался выходить, а кто протискивался на освободившиеся места. Мужчина места дислокации менять не собирался. Только поинтересовался у меня, не собираюсь ли я выходить?

– Нет, мне на следующей. – Он согласно кивнул.

Когда приблизилась «моя» остановка, я увидела, как один из пробиравшихся из нутра троллейбуса пассажиров вдруг заулыбался, глядя на моего спутника. Тот уже пропускал меня к выходу, когда я услышала радостный вопль:

– Валерка! Сосновский! Ты ли это?!

Я обернулась. Мой сосед почему-то тоже. Мы встретились с ним глазами на какой-то миг, и тут же дверцы троллейбуса распахнулись и людской поток вынес меня наружу.

Перехватив поудобнее сумку со своими драгоценными яйцами, я пошла по тротуару. И вдруг вспомнила, где я его видела. Этот человек подавал мне оброненное полотенце и советовал не бояться воды. Это было месяца три назад, когда я училась плавать в бассейне. Правда, больше я его ни разу там не видела…

Теперь я знала, как его зовут. Но мне это было совершенно ни к чему.

ШАГ ВТОРОЙ

К своему заветному листочку я вернулась после новогодних праздников. Странно, что я его не теряла, потому как специально хранить даже и не собиралась. Все пункты и так были у меня в голове. А тут он взял и попался мне в руки во время моей любимой «разборки углов» на Новый Год. Я вообще люблю «разбирать углы» и делаю это стабильно перед зимними праздниками и перед Пасхой. Тогда в мусорные пакеты летит все, на что не поднималась рука до сих пор. После таких разборок немного освобождались шкафы и полки, и становилось заметно легче на душе. Не зря же умные люди говорят, что старье притягивает негатив. Негатива в моей жизни и так временами было хоть отбавляй. Вот я его и отбавляла, как могла.

Наткнувшись на листок, я снова взгрустнула. Вспомнила Аллочку, хотя я ее и так никогда не забывала. Мне ее очень не хватало. Даже нет, не очень, а просто ЖУТКО не хватало! Потом снова улыбнулась. Пробежалась по листку глазами.

Ровно три месяца назад я по-настоящему проплыла в бассейне от бортика до бортика. Особой радости от этого я не испытывала, и в бассейн больше не ходила. Но деньги на то, чтобы слетать на море уже начала откладывать. Понемногу, но ежемесячно. Надеюсь, что не случится ничего сверхъестественного, и, может быть, даже этим летом я выполню второе желание Аллочки.

На путевку я накопила в конце июля. И именно в это же время я наконец-то решилась разобраться в своих отношениях с Ушаковым. Ушаков – это мой муж, отец моего сына Сашки. Мы с ним последние лет пять жили как на вулкане. Может быть и я, конечно, была в чем-то виновата, не спорю. Но я не пила. А Ушаков пил. Я не была стопроцентной трезвенницей, нет. Но всегда знала меру и пила «по поводу». Как огромное большинство людей. «Просто выпить» мне никогда не хотелось. А Ушакову хотелось. И делал это он мастерски. Ежемесячные загулы затягивались как минимум на неделю, а то и на две. Места работы он менял раз в полгода, а то и почаще. И с каждым разом все меньше и меньше становился его заработок.

Я боролась. Честно, я боролась. Не с ним, а за него. Много лет. И по-хорошему и по-плохому пыталась вытащить мужа из ямы. Но эти усилия были только с одной стороны. С моей. Ушаков спасаться не желал. А, как говорится, один в поле не воин. По-крайней мере, на этом поле битвы – точно.

И я сдалась. Последней каплей было то, что он пропил мое золотое кольцо. Это был подарок моих родителей на двадцатипятилетие. До такого он еще не опускался. Деньги я и так уже давно прятала, а тут – нА тебе! Утром забыла надеть кольцо на палец, а вечером уже не нашла. Зато Ушаков пропал на два дня. Когда он вернулся и немного пришел в себя, то сознался, что именно он прихватил мое колечко.

– Мне нужны были деньги. – Не очень ровным голосом заявил он в ответ на мои расспросы.

– Зачем?

Я могла бы и не спрашивать…

Я вызвала слесаря и вставила замок в дверь одной из комнат. Перетащила туда все свои и более – менее ценные наши общие вещи. И подала на развод.

А вот с выбором путевки мне, пожалуй, самой было не справиться. Я позвонила Кате.

После знакомства в бассейне мы с ней стали добрыми приятельницами. Перезванивались время от времени, несколько раз даже встречались и просиживали по паре часиков в кафе.

Надо заметить, что похудеть ей все-таки удалось, да и плавать Катя, так же как и я, с большим трудом, но научилась. С мужем они помирились, и даже собирались теперь завести второго ребенка. И поэтому еще в июне устроили себе медовый месяц и съездили на юг. Причем сделали это вполне цивилизованно – купили путевку и отдохнули в нормальном санатории.

Я тоже желала вкусить такой цивилизации и потому в двадцатых числах июля набрала Катин номер.

Мы договорились встретиться в нашем любимом кафе. Узнав о моих планах, Катерина приняла в их исполнении самое что ни наесть активное участие. А именно: дала номер турагентства, через которое они сами заказывали путевку, дала некоторые рекомендации, что желать, а чего не желать при разговоре с туроператором. Ну, и так, еще кое-что по мелочи.

За соседним столиком о чем-то громко заспорили четверо мужчин. Катя удивленно подняла брови и покосилась в их сторону.

– Иностранцы что ли? Говорят вроде громко, но ничего непонятно!

– Немцы. Решают, как провести сегодняшний вечер. Тот, что в свитере, предлагает остаться на теплоходе, а остальные желают развлечься где-нибудь в городе.

– А ты откуда знаешь? – вытаращила глаза Катя.

– А у меня пятерка была в школе по немецкому.

– У меня у самой четверка по английскому, но я помню только несколько слов, а уж беглую речь и вовсе не понимаю.

– А у меня учительница была хорошая. Она очень нас любила, и преподавала интересно. Да и не так уж я хорошо все понимаю.

– Все равно. – Катя восхищенно смотрела на меня. – Прикольно. Почти хорошо знаешь язык, а сидишь на своей почте!

– А куда прикажешь мне идти? – Я много лет работала оператором в своем почтовом отделении.

– Подучила бы свой немецкий, да устроилась куда-нибудь, где нужен специалист такого класса. У них зарплата-то побольше твоей. Да и судьбу свою, может быть, получилось бы получше устроить. И вообще было бы интереснее жить.

– Я подумаю. – Усмехнулась я.

И подумала. Тратить деньги на курсы немецкого я не могла – у меня и так их было впритык. Я просто пошла и купила несколько книг и дисков для самообучения. И в меру своих возможностей занялась шлифовкой былых знаний.

Спустя какое-то время я вдруг поняла, что мне начинает нравиться эта жизнь. Эта моя НОВАЯ жизнь. Я уже вполне сносно владела немецким языком, умела плавать, а лето было в меру теплым и солнечным. В укромном уголке у меня была припрятана недавно приобретенная путевка на море. Правда на наше море, а не на заграничное, но тем не менее… Уже сама мысль об этом грела душу. В принципе, до реального исполнения желаний оставалось уже совсем немного времени…

– Слушай, Лен, у меня к тебе предложение. – Звонок Катерины застал меня на подходе к дому. Подниматься по лестнице и разговаривать мне не хотелось, и я уселась на скамейку.

– Какое?

– У моей одной знакомой девочка учится в пятом классе. Так хорошо учится, а вот в языке «плывет». Поможешь?

– В смысле? – не поняла я.

– Подтянуть девчонку по немецкому. Ты же хорошо «шпрехаешь»!

– А почему я? Наняли бы репетитора.

– Да с деньгами у них не очень… детей трое, а мать одна… Ну, ты понимаешь…

Я помолчала. Уж кому и понимать… Нас у матери тоже было трое, а отец разбился на мотоцикле, когда самой младшей сестре было два года. Мама вышла замуж за нашего отчима только спустя десять лет. Так что о безденежье я знаю не понаслышке. Катя расценила мое молчание по-своему.

– Они заплатят, честное слово! Ты не думай! Только не очень много…

– Да не в этом дело. Я же не учитель.

– А ей не в МГИМО поступать. Подтянешь немного, а там уж пусть сама.

– А если не получится?

– Это почему же?

– Повторяю для непонятливых – Я НЕ ПЕДАГОГ! – С нажимом произнесла я.

– Но ты и не пробовала еще…

В общем, я согласилась.

Моей ученицей оказалась худенькая девочка с огромными синими глазами и длиннющими пшеничными косами. Толк от ученицы был, по крайней мере, на столько, на сколько я могла об этом судить. Планка моя не была задрана очень высоко – я же не преподаватель. А так, по моим меркам, язык она могла вполне сносно выучить. Звали девочку Аленкой. А меня, как вы помните, Леной, и это было прикольно и ей и мне. И в самом деле, общий язык мы нашли быстро, да и вообще оказались очень похожи по характеру.

У моей подопечной была одна проблема – она часто болела. Об этом мне при первой же встрече рассказала ее мама – высокая и такая же синеглазая, как и дочь, женщина по имени Ольга.

– Вот и напропускала уроков, зато никак у нее с языком ладу нет. Остальные-то уроки мы со старшим сыном ей помогаем разбирать, а вот немецкий мы не учили, у нас в школе английский был. И у него и у меня…

Несколько первых занятий Аленка исправно посещала, а спустя недели две мне позвонила Ольга и предупредила, что девочка снова прихворнула. Это было воскресенье, никаких срочных дел у меня запланировано не было, и я предложила Ольге приехать к ним сама. Та заколебалась.

– Мы живем не в самом городе… Неудобно вас напрягать…

У меня имелась своя маленькая машинка, было свободное время. Да и жили они совсем недалеко от меня. И спустя минут двадцать я уже неторопливо ехала по аккуратной сельской улочке, высматривая продиктованный по телефону адрес.

Когда я вошла в комнату, сердце мое замерло. А потом камнем упало вниз. Мужчина, сидевший на корточках перед перевернутым стулом, повернулся. Потом медленно поднялся. И я поняла, что пропала.

Это был мужчина моей мечты. Высокий, хорошо сложенный, загорелый. Правильные черты лица, умные честные глаза. Бог мой, какая же все-таки я дура! Умом я это понимала, но ничего не могла с собой поделать. Я просто стояла и пялилась на этого Апполона.