Правда или желание

– Он здесь каким боком?

– Вот завтра и выясним, полагаю, Воронов захочет с ним поговорить. Ладно, я побежал, если найдешь что-то новое, звони.

Лера махнула ему рукой и вернулась к телу. Она уже почти закончила, нужно было только зашить, но сделать этого ей не дали: Леша вернулся буквально пять минут спустя.

– Лер, я с Никитой созвонился, можно он сегодня еще приедет?

– Сегодня? – Лера возмущенно посмотрела на него.

– У него завтра с утра зачеты, раньше пяти вечера не освободится. А так мы бы завтра уже работать начали, если он что-то занятное скажет. Лер, ну пожалуйста! Я с тобой подожду, честно.

Лера только шумно выдохнула. С ней он подождет в любом случае, ему же интересно узнать, что скажет Никита. И Лера подозревала, что приехать сегодня было вовсе не идеей последнего.

– Опять ночью явишься, тебя Анюта на порог не пустит, – из вредности заметила она, а Леша сразу помрачнел:

– Да мы с ней и так три дня уже не разговариваем, хуже не будет.

– Слушай, а чего ты мучаешься? Ну разводитесь вы, да и всего делов. Взрослые люди, а проблему решить не можете. Скажи ей прямо, что больше не хочешь так жить и лучше вам разойтись, пока совсем врагами не стали.

– Думаешь, это так просто? – с тоской спросил Леша.

Лера могла бы сказать, что просто, но на самом деле просто было давать такие советы, а не следовать им. Она ведь и сама десять лет уже не может сказать человеку, что любит его. Точнее, говорит постоянно, но все это звучит как шутка, а вот сделать серьезное лицо и сказать, что это не шутка, не может. Вот и сейчас после визита Никиты они вместе поедут домой, ведь живут на одной лестничной площадке, и она, как юная школьница, будет наслаждаться каждой проведенной с ним минутой, но так и не скажет ему прямо о своих чувствах. Потому что, когда открываешь другому сердце, нужно понимать, что совсем необязательно его ответ будет таким, каким тебе хочется. Выходить из точки равновесия можно только в том случае, если готов к обоим вариантам развития событий, а Лера к одному из них готова не была.

– Звони Кремневу, черт с тобой, – бросила она, отворачиваясь.

* * *

– У тебя что, вечеринка? – удивленно спросила Лера, покосившись на дверь, из-за которой доносились недвусмысленные звуки музыки и девичьего смеха.

Никита тоже прислушался. Так и есть, это в его квартире кто-то веселится. Похоже, к Даше, младшей сестре, пришли подружки, и, поскольку Даша его не предупреждала о грядущем визите, наверняка это стало неожиданностью и для нее. Чуть больше месяца назад сестра неудачно поскользнулась на лестнице и сломала ногу, поэтому все это время сидела дома. Многочисленные подружки часто ее навещали, но обо всех их визитах она предупреждала заранее, да и были они спокойными и короткими. Девчонки приносили фрукты, иногда болтали с полчаса, рассказывая последние новости, или вместе смотрели фильм и уходили. А позавчера Даше наконец сняли гипс, велев еще недельку посидеть дома и не нагружать ногу, и подруги, очевидно, решили это отпраздновать. Жаль только, что их желание повеселиться пришлось на будний день, а завтра у него напряженный график, но уж лучше так, чем общительная сестра, страдающая дома от одиночества, опять весь вечер будет жаждать его внимания. Никита очень любил младшую сестренку, но порой ее становилось слишком много для него одного.

– Очевидно, – вздохнул он.

Лера поняла его вздох правильно.

– Если хочешь тишины и покоя, заходи, мой диван в твоем распоряжении.

– Спасибо, но, полагаю, мне стоит организовать тишину и покой в своей квартире, пока это не сделали соседи. Время – почти полночь.

Они распрощались, и Лера скользнула в свою квартиру, а Никита открыл дверь своей. Ну что ж, он не ошибся: у Даши в гостях были три подружки. Судя по голосам, компания расположилась в гостиной. Слушали музыку, что-то громко обсуждали и хохотали. Если бы не позднее время, он бы тихонько вымыл руки и скрылся в своей комнате, поскольку искренне полагал, что Даша имеет на эту квартиру такие же права, как и он, но девчонкам действительно стоит вести себя потише.

Раздевшись и почти не замечая того, что делает, Никита поставил в один ровный ряд обувь, которую девушки побросали как попало, и заглянул в гостиную.

– Ой, Ник, привет! – помахала ему рукой раскрасневшаяся Даша, а на кофейном столике у дивана Никита заметил три бокала с остатками замысловатого коктейля внутри. – Я не ждала тебя так рано.

– Рано? Почти полночь.

Даша взглянула на часы и ахнула, а ее подруги тут же засобирались домой. И Никита понимал, что их удивление не притворство: за болтовней они действительно не заметили, как пролетело время. Две из трех девушек торопливо собрали вещи и распрощались, зато третья, Кристина, уходить не торопилась. Нарочито медленно она поднималась с дивана, поправляла волосы и одежду, а когда подруги уже стояли на пороге и интересовались, скоро ли она, ответила:

– Вы идите, а я Дашке помогу все убрать. А то насвинячили – и сбежали, некрасиво. Потом на такси доеду.

Даша попыталась заверить, что с несколькими бокалами и тарелками справится сама, но Кристина даже слушать не хотела. Никита подозревал, в чем дело, поэтому не стал задерживаться в гостиной, ушел в ванную умыться и переодеться. Он не планировал ложиться спать в ближайшие часа два, а потому следовало сменить одежду на домашнюю. Когда он вышел из ванной, в квартире стояла подозрительная тишина, а на кухне обнаружилась одна Кристина. Она сидела на высоком барном стуле, закинув одну ногу на другую, и лениво пила кофе.

– Где Даша? – поинтересовался Никита.

– Пошла вниз, девчонки забыли кое-что, она понесла им, – ответила Кристина и чуть сменила позу, наклонившись вперед так, что декольте на розовой кофточке стало чуть глубже. – Я предлагала сходить, но, кажется, она уже соскучилась по движению. Хочешь, сделаю тебе кофе?

– С этим я сам справлюсь, – заверил Никита, подходя к кофемашине.

– Хотела за тобой поухаживать, – пожала плечами Кристина, – ты, небось устал. Так поздно возвращаешься домой. Работа или личное?

Какое твое дело, страстно хотелось ответить ему, но Никита промолчал. Кристина в окружении его сестры появилась не так давно, всего несколько месяцев назад, но стала постоянной гостьей. И каждый раз настолько недвусмысленно к нему клеилась, что даже Никите становилось неловко. Девушка была довольно симпатичной, и, не будь она подругой его сестры, Никита определенно обратил бы на нее внимание, но у него хватало мозгов не заводить романы с Дашиными приятельницами. Ни одни его отношения не длились больше года, а чаще всего заканчивались через три-четыре месяца, и ругаться с сестрой ради короткого романа ему не хотелось. А Даша определенно начала бы выяснять причины, чем его не устроила ее подруга.

– Работа, – коротко ответил он, почти не соврав.

Звонок Леши Лосева застал его в тот момент, когда он собирался домой, закончив все дела в университете. Завтра предстоял тяжелый день, на нескольких его зачетах собирались присутствовать проверяющие, и следовало подготовиться. К самим зачетам он всегда был готов, но этим неприятным людям наверняка захочется посмотреть на различные документы, и он хотел убедиться, что прикопаться им будет не к чему.

Лосев сказал, что у них появилось одно интересное дело и будет здорово, если Никита сможет посмотреть. И лучше завтра утром, чтобы не затягивать. Завтра утром Никита не мог, поэтому предложил сегодня, хоть и смотрел на часы и понимал, что судмедэксперт наверняка уже закончил смену и ушел домой. Но судмедэкспертом оказалась Лера, никогда в жизни не уходившая с работы вовремя, поэтому приехать ему разрешили.

О смерти Алины Девятовой Никита не слышал. Он и о том, кто такая Алина Девятова, знал лишь отдаленно. Он предпочитал несколько иную музыку, и Даша, воспитанная им практически с пеленок, переняла его вкусы. Музыка же этой группы была рассчитана на девочек и мальчиков от двенадцати до примерно двадцати лет, когда юные неокрепшие умы еще верят в большое светлое чувство, ради которого можно свернуть горы, разругаться с родителями и жить в палатке на склоне горы. Но песни дуэта «ДвАжды» доносились из каждого утюга, их порой слушали студентки младших курсов, поэтому совсем уж не знать о Девятовых Никита не мог.

О том, что в убийстве Алины подозревают ее мужа, Леша Никите сказал уже только после того, как они закончили, чтобы не портить эксперимент, а потому, стоя в морге и глядя на тело молодой прекрасной женщины, по самую шею укрытое простыней, Никита понятия не имел, что с ней случилось. Подозревал, что она была задушена, слишком уж красноречивые следы виднелись на ее шее, но подробностей не знал.

– Что вы хотите узнать? – поинтересовался он.

– Что происходило перед ее смертью, – отозвался Леша. – Сколько людей там было, как все произошло. Ну и вообще все, что можешь сказать.

Леша странно нервничал, и Никита насторожился. Приятель явно что-то недоговаривал, тем не менее, отказываться он не стал. Подошел к каталке и аккуратно высвободил из-под простыни левую руку девушки. Обхватил ее ладонь, посмотрел на лицо. Глаза Алины, были, конечно, закрыты, но он сразу почувствовал, что при жизни они были насыщенно-зеленого цвета, а потому представить их смог легко. Нырнул в болотную глубину, стремительно достигая дна. Свет пропал, зато проснулись слух, обоняние и осязание.

Кто-то громко кричал, но слов было не разобрать. Будто он находился в той же квартире, что и Алина, но в соседней комнате, а Алина и сама издавала достаточно шума. Она молчала, но хлопали дверцы шкафов, шуршала одежда, падали на пол вешалки. Похоже, девушка собирала вещи.

– Ты куда собралась? – донеслось так четко и так близко, что не только Никита, но и Алина вздрогнула от неожиданности.

– Пошел вон! – ответила она.

До носа донесся тяжелый аромат мужского парфюма.

– У нас гастроли, ты забыла?

– Я никуда не поеду.

Плечо ударилось о дверной косяк, а руки потащили что-то тяжелое, загромыхали по паркету колесики чемодана. Мужская рука грубо схватила ее за предплечье, разворачивая.

– С ума сошла?

Алина вырвала руку и ускорила шаг, но чемодан зацепился за что-то и никак не желал выезжать из комнаты. Девушка дергала его, злилась и психовала. Чемодан наконец освободился, Алина побежала, но мужчина, очевидно, ее догнал. Сильный толчок в спину, пальцы выпустили ручку чемодана, Алина подалась вперед и упала, не удержав равновесие. Заболели колени, ладони и локти.

– Ты больной? – закричала она, но развернуться не успела: сильные руки – другие, не те, что трогали ее чуть раньше, – схватили за плечи, рывком подняли вверх. Что-то острое, будто ногти или даже когти, впилось в кожу в районе ключиц.

– Антон! – взвыла Алина от боли, и в голосе ее прорезалась паника напополам с надеждой. Будто она звала его на помощь, а не просила остановиться.

Дальше началось что-то непонятное. Мир вокруг затянуло в воронку, все вокруг закружилось, верх и низ постоянно менялись местами. Никита – а точнее, Алина в его лице – не чувствовал боли, по-прежнему ничего не видел и совершенно не понимал, что происходит. Он слышал странные звуки, будто где-то рвалась то ли ткань, то ли бумага, то ли и то, и другое. Что-то скрежетало, звенело и вибрировало.

А потом все закончилось. Резко, как и началось. Но не успел Никита выдохнуть, как что-то металлическое, похожее на кулон, скользнуло по груди вверх, закрутило шею тугой петлей. Стало нечем дышать. Алина царапала ногтями кожу, пытаясь поддеть удавку, но ничего не выходило. Воздуха не хватало, паника накрывала ее со скоростью снежной лавины, а когти продолжали впиваться в кожу. И все это теперь происходило в полной тишине. Единственным желанием Алины был глоток воздуха, но прежде, чем она потеряла сознание, она уже поняла, что желанию этому не суждено сбыться.

Никита отпустил ее руку и быстро сделал шаг назад, пытаясь отдышаться. Будто это его только что держали крепкие когтистые руки и душили, будто его мир переворачивался с ног на голову, теряя опору. Заглядывая в последние минуты жизни людей, он всегда чувствовал то, что чувствовали они, и, если смерть их была мучительной, его ощущения были лишь каплю слабее.

– Все нормально?

Чужая рука коснулась его плеча, и он едва сдержал желание сбросить ее, до того были ярки ощущения Алины. Это всего лишь Лера, она волнуется. Никита кивнул, и оба – Лера и Леша – послушно дали ему еще минуту прийти в себя.

– Что же там, черт возьми, происходило? – наконец осторожно спросил Леша, уставший от молчания.

Никита понял, что его время закончилось. Открыл глаза, посмотрел на лежащую перед ним девушку. Все, что слышит и чувствует во время подобных сеансов, он озвучивал по ходу, поэтому сейчас не было необходимости повторять, Лера и Леша все слышали.

– Возможно, это были всего лишь галлюцинации Алины от нехватки воздуха, – предположил он, отмечая, что голос звучит обычно, без хриплого налета, как если бы его на самом деле душили. – Я ведь не знаю, что происходило там по-настоящему, я лишь чувствую то, что чувствовала она, а ее ощущения могли быть ошибочны.

Лера и Леша странно переглянулись, а затем последний вытащил из кармана мобильный, вывел на экран фотографию и протянул ему телефон. Никита осторожно взял его, посмотрел на снимок. Похоже, ощущения Алины не были вызваны кислородным голоданием. Разгром в квартире очень походил на то, что он слышал.

– У меня нет объяснений, – признался Никита, возвращая телефон. – Единственное, что я знаю наверняка, это то, что в квартире был кто-то третий. Кто-то странный третий.

– Почему странный? – насторожилась Лера, и Никита услышал в ее вопросе невысказанное продолжение. Она точно что-то знает.

– Сложно объяснить. Пальцы тонкие, словно женские, и ногти длинные. Но сила не то что мужская, а скорее нечеловеческая. Он схватила Алину, когда та лежала на полу, и поднял так быстро, будто та ничего не весила. Да и потом Алина вырывалась, но пальцы, казалось, даже не сжимались сильнее, как обычно происходит, когда один вырывается, а второй пытается удержать. И тем не менее, Алина не смогла освободиться.

– А кто ее душил? – спросил Леша. – Антон или тот, второй?

– Понятия не имею. Ее душил кулон на цепочке, а кто его держал, не знаю.

– Эх, – Леша вздохнул. – И даже если мы его найдем, отпечатки пальцев с тонкой цепочки не снимешь.

– Но на ней может быть ДНК, – заметила Лера. – Найти преступника вам это не поможет, но доказать, что он держал цепочку, когда найдете ее, – да.

– А цепочку не нашли? – удивился Никита. Ему казалось логичным, что подобное орудие убийства должно остаться на жертве.

– Увы, – Леша развел руками. – Рядом с трупом ничего не было, а в целом украшений в доме много. Сейчас Лерка нам по следам опишет искомое, и будем просматривать.

– Если вам это поможет, то кулон был на ней до убийства, его не набрасывали сверху.

– Кстати, взгляни еще кое на что, – предложила Лера, отворачивая простыню на теле Алины.

Никита подошел ближе, сразу замечая темные полосы на плечах девушки. Остановился в изголовье каталки, приложил руки к следам, не касаясь кожи.

– Да, это следы того, кто ее держал.

– А что ты скажешь на это?

Теперь уже Лера вытащила мобильный телефон, быстро, не прицеливаясь, сфотографировала тело и протянула Никите. Тот взял телефон осторожно. Неясное ощущение словно шептало на ухо, что он увидит что-то страшное. Страшнее того, что было на снимках Леши. Все тело Алины покрывали темные пятна, похожие на те, что он видел на плечах. Но даже не это пугало его сильнее всего, а что, он не мог понять. Нужно остаться наедине с собой, разобраться в ворохе ощущений, отбросить все ненужное, чужеродное, и может быть, тогда он поймет.

– Что это? – глухо спросил он. Не удивленно, он не был удивлен. Его почему-то подташнивало, но эти ощущения тоже лежали за гранью осознания.

– Мы надеялись, ты нам скажешь, – заметил Леша. – Следы видны только на камере, вживую мы тут под лупой рассматривали, ничего не увидели.

– Более того, следов крови нет ни на видимых, ни на невидимых пятнах, – добавила Лера.

Две пары глаз пытливо сверлили его, ожидая, что он что-то скажет, но Никита молчал. Он понятия не имел, что это, но почему-то казалось, что должен знать.

– Похоже, тот, кто держал ее перед смертью, уже касался ее раньше, – наконец выдавил он. – Следы постепенно сходят с кожи, как настоящие синяки, но оставляют ментальный след, видимый на фотографии.

– Как такое возможно? – мрачно поинтересовался Леша.

– Фотопленка более чувствительна. Есть данные, что часто на пленку удавалось заснять то, что не видел глаз. Например, призраков. Очевидно, цифровые фотоаппараты, в том числе камеры в мобильных телефонах, тоже более чувствительны к подобным вещам.

– Ты хочешь сказать, – осторожно начала Лера, – что Алину держало нечто сверхъестественное?

– Или так, или у нее какое-то редкое заболевание, при котором кожа ведет себя подобным образом.

Леша и Лера переглянулись, и Никита видел, что оба хотят верить во второй вариант, но понимают, что первый более вероятен. Потому что нет такого заболевания. И сложно даже представить, как именно физический недуг может менять информационное поле вокруг.

– Давайте так, – наконец решил Леша. – Лера считает, что это заболевание, возможно, пока неизвестное науке, и ищет любые упоминание о подобных вещах в медицинской литературе, а Никита считает эти следы воздействием чего-то сверхъестественного, и отрабатывает эту версию.

Теперь две пары глаз уставились уже на Лешу.

– Смею напомнить, что я всего лишь судебный медик, – первой отозвалась Лера. – И в мою задачу входит сделать вскрытие и определить причину смерти.

– А я вообще у вас не работаю, – согласился с ней Никита.

Но Лешу не так-то просто было смутить.

– В процессе вскрытия ты обнаружила странные следы, – сказал он Лере, – и твоя задача в том числе определить их природу. – Он повернулся к Никите. – А насчет тебя я со следователем договорюсь. Дело ведет Воронов, а он после той истории с зомби к тебе расположен.

Никита вовсе не был уверен в расположении следователя к собственной персоне, но отказываться не стал. Странные следы его заинтриговали, а собственные ощущения напугали, поэтому он был не против влиться в расследование.

Всего этого он, конечно, не рассказал Кристине.

– Это радует, а то, если бы ты был у девушки, я бы чувствовала себя неловко, – томно улыбнулась та в ответ на его краткие слова о работе. – А так у меня еще есть надежда.

Если бы не ее бесстыжий взгляд и откровенные позы, Никита постарался бы как можно тактичнее ответить, что рассчитывать ей не на что. Ну влюбилась двадцатилетняя девушка в брата своей подруги, так бывает, и следует щадить девичьи чувства, но Никита понимал, что ни о какой любви речи не идет и щадить тут нечего. Ей просто хочется его соблазнить, ведь он лет на восемь-девять старше, в возрасте Кристины такой спортивный интерес не вызывает симпатий, но понятен.

– Увы, – развел руками он, стараясь, чтобы ни жест, ни тон голоса даже отдаленно не походил на флирт, – на этот вечер у меня все еще запланирована работа.

Подхватив кофейную чашку за крохотное ушко, он вышел из кухни, кожей чувствуя взгляд Кристины на своем затылке. Оставалось надеяться, что у нее не хватит наглости остаться ночевать и ему не придется лицезреть ее еще и утром. Собственные ощущения, походившие на легкий флер воспоминаний, занимали его сейчас куда больше всех девушек мира.

Где-то когда-то он уже видел такие следы, какие остались на теле Алины Девятовой.

Глава 4

О смерти Алины Саша, как это ни странно, узнал вчера от Яны. День у него выдался суматошным, народ на вверенном ему участке будто с ума сошел. То пьяные драки, то скандалы, то угоны, то дети цветы на клумбе топчут, а те, между прочим, только начали всходить, еще не окрепли. В рабочий кабинет он ввалился примерно через сорок минут после окончания обеда, так и не пообедав, а ведь еще следовало навести кое-какие справки по просьбе Алины.

Тогда-то и раздался телефонный звонок, а на экране высветилось имя Яны. Девчонка ему нравилась, с ней было о чем поговорить, и она определенно не походила на тех дамочек, с кем он привык проводить ночь и потом никогда не звонить. Но именно сейчас возникла позорная мысль не брать трубку, сославшись потом на занятость. Впрочем, тут же одернул он себя, Яна прекрасно понимает специфику его работы, у самой отец бывший следователь, поэтому, если он скажет, что занят и не сможет провести с ней вечер, она не обидится. Ведь не обижалась же раньше, когда он действительно бывал занят.

– Привет, красавица! – весело отозвался он в трубку. – Уже соскучилась по мне?

Однако Янин голос звучал серьезно, казалось, она даже не заметила флирта и не собиралась его поддерживать.

– Саш, это правда про Алину? – спросила она.

– Что именно? – насторожился Саша.

– Что ее убили.

Он едва не выронил телефон. Выпрямился в кресле, бестолково взглянул на выключенный компьютер. У него сегодня не было времени ни в соцсети заглянуть, ни даже новости в машине послушать.

– Не знаю, – медленно произнес он. – А что, есть такие слухи?

– Народ в универе говорит, а только что и по новостям передали.

– Так, – он потер переносицу, стараясь унять начинающуюся головную боль. – Давай я сейчас попробую узнать и перезвоню тебе, ладно?

Еще до того, как Яна успела ответить, в трубке раздался сигнал, возвещающий, что кто-то еще жаждет его внимания. Отключив звонок Яны, Саша взглянул на дисплей и нервно сглотнул.

Воронов.

Человек с такой фамилией в его телефонной книжке был всего один. Следователь Петр Михайлович Воронов, с которым перед самым Новым годом Саше удалось поработать на добровольных началах. И если он звонит сейчас, когда пришли тревожные новости от Яны, к гадалке не ходи, понятно зачем. Черт, но как они на него-то вышли?

– Слушаю, – по-деловому ответил он, будто не узнал абонента.

– Александр Николаич? Воронов беспокоит, помнишь такого?

– Конечно, помню, Петр Михайлович! Какими судьбами? Снова в поисках маньяка подсобить надо?

Следователь хмыкнул.

– Это уж как посмотреть. Алину Девятову знаешь?

– Приходилось встречаться, – обтекаемо ответил Саша, все еще пытаясь понять, что именно известно следователю. И вроде не делал ничего противозаконного, а все равно волнительно. Начальство за такое самостоятельное расследование по головке не погладит, но и не уволит.

– А то, что убили ее, слышал?

– Вот буквально перед вашим звонком сообщили.

– Кто?

– Яна Васильева, если помните. А в связи с чем интерес ко мне, Петр Михайлович? – наконец не выдержал Саша.

Воронов некоторое время молчал, чем только усилил волнение.

– Пальчики твои в ее доме нашли. Чуешь, чем пахнет?

– Проблемами, полагаю, – честно ответил Саша. – Но я все могу объяснить.

– Вот завтра в девять утра и объяснишь, – усмехнулся следователь. – И не опаздывай.

Последнее было даже лишним, поскольку Саша никогда и никуда не опаздывал. Привычку приходить вовремя привил ему отец – крупный бизнесмен, владелец огромной фирмы по пошиву одежды «Модный Дом Сатинова».

– Опаздывая, ты заставляешь своего собеседника ждать, а значит, ставишь себя выше него, выказываешь неуважение. Это сразу минус балл тебе в его глазах, – говорил он.

Вот Саша и приучился не опаздывать, поэтому сегодня без пяти девять он уже входил в здание городского Следственного комитета, где на втором этаже находился кабинет Воронова.

– Входи, – разрешил следователь.

Выглядел он не очень. И без того болезненно худой, сегодня он казался совсем разбитым: всклоченные седые волосы, синяки под глазами, опущенные уголки губ. Саша не страдал скромностью, но спрашивать, что случилось, не стал. Он ведь здесь для допроса, а не в гостях, такие отношения не предполагают фамильярности.

Воронов сказал сам.

– Голова со вчерашнего вечера болит так, что на свет смотреть больно, – пожаловался он, наливая из старомодного графина воду в высокий стакан. – Жена уже все обезболивающие перебрала, ничего не помогает. И на больничный не пойдешь, с дерьмом съедят за такое. Долбаное убийство Девятовой!

Саша молча открыл сумку, вытащил оттуда флакон и протянул Воронову.

– Попробуйте. Мне сестра из США привезла, сам мигренями порой страдаю.

Воронов взял флакон, подозрительно повертел в руках, рассматривая надписи.

– Из США? У нас не продают?

– У нас много чего не продают, – развел руками Саша.

Очевидно, следователю было совсем плохо, поскольку больше вопросов он задавать не стал, вытряхнул на ладонь одну таблетку, запил водой.

– Ладно, рассказывай, откуда в квартире Девятовой твои отпечатки, – велел он, откидываясь на спинку кресла и прикрывая глаза.