Говоруны

– Куда подевалась Вю? И кто такая Анна?

– Отвечаю на вопросы по очереди – хорошее умение, тебе стоит научиться: никто не знает, что на самом деле случилось с Лефевр. Среди просвещённой баро-публики преобладает мнение, что Бад или Клэм в припадке ярости прострелили ей голову и бросили тело в цемент-тазик где-то в подвале, но я сомневаюсь, что эти парни настолько глупы.

– Почему?

– Ты прав, нельзя их недооценивать. Но общеизвестно, что оставить труп-минус-голова в собственном подвале – лучший способ получить мстительного призрака. Не уверен, что такая репутация привлечёт в бар толпы народу.

– Хм… А что насчёт Анны?

– На этот вопрос тебе ответит торжество-виновник-Бад, как раз направляющийся сюда, – Булат немного подумал. – А может, и нет.

– Ковбой, а ты знал, что слово «лейтенант» означает «заместитель» или «помощник» в переводе с французского? – стул жалобно пискнул под двумя центнерами живого веса десантника.

– Учитывая, что в средневековых ротах главным был капитан, а его заместителем – лейтенант, не вижу в этом факте ничего сверхъестественного. Ты в каком полку служил?

– Во второй бригаде Первой кавалерийской дивизии, – Бад недовольно крякнул, глядя на пустой бар и трясущуюся клетку с вымышленным попугаем.

– Звучит серьёзно.

– Выглядело ещё серьёзнее. Правда, пришлось уйти – несправедливо обвинили в массовом убийстве и краже арсенала. Зато именно там я научился как следует стрелять, и ещё заимел сильное желание играть в блэк-джек. Или хотя бы научиться играть.

– Послушай, что за хрень произошла в нашем ватерклозете? Там повсюду кровь, а также следы борьбы и поноса.

– Один упырь из двести семнадцатого номера – мы его потом вычислили – повадился разбрасывать целлюлозу по помещению. Казалось бы, не трогай дрянь, и вонять не будет, но нет… В первый день он оставлял просто обрывки с отдельными мазками говна, в духе картин художников Ренессанса. В другой – навалил подливы, как будто целый день жрал солёные огурцы со взбитыми сливками, а в третий налепил эти обрывки по стенам. Будто сообщение передавал: «А вы думали, я лентяй?» И со спущенными штанами по всему туалету – бяк-бяк-бяк…

– Похоже, за окном опять стемнело, – уместно заметил Булат и направился к барной стойке. – Пора как следует налакаться.

– С тех пор, как пропала Вю, в баре творится полная хрень, – сообщил десантник. – Каждый смешивает себе то, что считает нужным и платит за это сколько хочет. Конечно, на самом деле никто ни хрена не платит, а просто просит записать на свой счёт. Но только знаешь что, Лейтенант? В моём баре ни у кого нет счетов!

– Тебе нужен новый бармен, одному здесь тяжело. Кстати, где Вю?

Бад поморщился.

– У меня, похоже, какая-то мозговая инфекция. У меня чертова опухоль в голове, и порой она требует прикончить всех на свете за неправильно поданный кофе. И ведь Вю знала, что со мной не все в порядке, знала! Каждый раз, когда я мешаю кофе, то вижу, что кофе одновременно мешает мне. Словом, даже не упоминай при мне об этой забывчивой суке, ковбой.

– Она мне нравилась.

– Я сказал: даже не упоминай. Духу её больше здесь не будет.

«Это вряд ли».

– Что?! – Бад вскочил, едва не перевернув стол. В ирландском акценте зазвучали панические нотки. – Кто это сказал?

– Кур-рва мать! – тут же сориентировался Лоло. Лейтенант помотал головой, глядя на побагровевшего десантника. Мозговые волны у того скакали, будто линии на экранчике осциллографа, дыхание со свистом вырывалось из могучих лёгких.

– Я ничего не слышал. Присаживайся, ночь только выползла из подгузников, а у меня ещё остались вопросы. Чем закончилась история с туалетным импрессионистом? Вы поймали его и разъяснили недопустимость такого поведения?

– Нет, Гидрар пустил его на компост, – Бад всё ещё подозрительно озирался, но его мозговые волны удлинились, напряженность спадала. – Ты же знаешь, он бежал из будущего, хотя и не говорит, какого именно. Утверждает, что прибыл сюда в поисках справедливости, хотя нам однажды удалось поймать радио межреальности, где говорилось о награде за его голову… так вот, нашего Гидрара разыскивают за дезертирство и терроризм. Что и неудивительно, стоит узнать его поближе.

Двери бара распахнулись и в страхе прилипли к стенам. Внутрь шагнули три грузных силуэта, в которых не было ни капли краски – только тьма и с десяток оттенков серого. Пространство вокруг искрило, поскрипывало и сжималось, словно они находились в центре ускоряющегося континуума. Закутанные в одинаковые плащи, украшенные двумя черепами на левом плече, фигуры были странными и даже страшными. Пугал их не столько внешний вид – таких можно было увидеть в любом ночном баре и на любой помойке – сколько застывшее, как на фотографиях начала XX века, выражение на лицах. Мужчины сжимали в руках скорострельные пистолеты «Стечкин-Браунинг» с массивными медными рукоятками, их движения были стремительными и плавными и вызывали ощущение гипнотического транса.

– Кто это? – спросил Лейтенант у Бада, на которого все это действо не произвело ни малейшего впечатления. Там, откуда он прибыл, таких парней пачками ели на завтрак.

Десантник хмыкнул.

– Братва. Можно сказать, местные злые духи. Бесы смутных времен.

– А что это вокруг них?

– Бумер. Коллективное бессознательное считает, что братва перемещается только внутри «бумеров» – что бы это ни было. А коллективному бессознательному приходится подчиняться, даже если ты злой дух.

Вооруженные воплощения организованной преступности приблизились к их столику.

– Братишка, ты не платишь за крышу, – прогудела центральная фигура. – Так она и протекать начнёт.

Бад не повернул головы.

– Знаешь, Лейтенант, – сказал он задумчиво, – у меня тут недавно возник небольшой казус с моей выпиской из представителей Homo Sapiens. Мне недавно нагадали, что их посольство намерено экстрадировать меня подальше от цивилизованного мира.

– Снова твои любимые путешествия во времени, – отозвался ковбой. – Не доверяй кроманьонцам, вот мой совет. Они практикуют каннибализм, хотя на голубом глазу и утверждают обратное.

Десантник глубоко вздохнул. Волна перегара вздыбила плащи у замерших братков. Глаза у них начали светиться мутным оранжевым светом, как фары продвигающегося сквозь туман троллейбуса.

– Тяжело жить, когда ни хрена не понятно, – пожаловался Бад. – Чувствую себя отважным следователем посреди забитого гей-клуба. Темно, потно, и вокруг всякая херня происходит. Ну-ка, что это у нас, отверстие от пули? Сунул руку – а нет, не совсем…

– Ты совсем наглость потерял, щенок? – прорычал центральный бес, задирая руку с оружием. Пространство ещё больше исказилось, словно он был маленькой чёрной дырой, и попавший на него свет не мог вырваться из смертельной ловушки. Приблизительно так оно и было: остановленные в стазисе за долю секунды до своей физической смерти, бандиты бесконечно переживали замкнутую петлю из бессмысленных жизней. Лет через сто объективного времени они обычно сходили с ума. У бога оказалось славное чувство юмора – немного тёмное, как у любого разочаровавшегося в мире циника, но с той здравой мерой справедливости, что отличает по-настоящему глубокие натуры.

Бад сунул руку за пазуху, вынул оттуда обрез ТП-82 «Самоед» и не глядя пальнул в братков. Стволы плюнули огнем, и голова одного из быков разлетелась на куски, ноги второго подкосились, не в силах удержать обмякшее туловище, а главарь захрипел окровавленными остатками горла и кулем свалился под стол. Тридцать второй охотничий калибр, конечно, не картечь, но на близком расстоянии против тупых бесов показывал себя хорошо.

– Для космонавтов выпускалось в Советской России, – пояснил Бад удивлённому Лейтенанту, пряча оружие. – Чтобы отстреливаться от пиратов и медведей. Тогда ими любая межпланетная станция кишмя кишела12.

Завсегдатаи бара на миг притихли от неожиданности, но в следующий момент сгрудились над телами: считалось, что личные вещи братков приносят счастье. Правда, на этот раз ничего, кроме каких-то мелочей вроде флаеров ночного клуба «Хуа Хонг», чужих орденских колодок или цветных камешков в карманах мертвецов не оказалось. Тела выносить не стали: всё равно развеются мороком через час-другой.

– Ух, – выпучил глаза Лейтенант, глядя Баду за спину. – Ух!

Со второго этажа медленно спускалась в общее пространство незнакомая девушка. Впрочем, нельзя было исключать, что она была здесь всегда, а Лейтенант позорно проспал её появление. С другой стороны, спал он в последнее время так мало и нерегулярно, что произойти могло всякое. Если говорить коротко, девушка отдаленно напоминала «Титаник» на рейде: даже едва двигаясь, она всё равно создавала заметные волны и привлекала внимание. Сидя в глубине зала, Лейтенант слышал, как потрескивало статическое электричество в её волосах.

Красота – понятие относительное. Но эту девушку признал бы безоговорочно красивой даже африканский павиан. Прямые, чёткие линии лица могли поспорить с мрамором греческих статуй, волосы отливали благородным багрянцем, а обведённые чёрной тушью глаза были полузакрыты, словно их хозяйка находилась в трансе. Одета она была в странную смесь наряда охотницы на ведьм и танцовщицы из кабаре, кожаная курточка заканчивалась чуть выше середины бедра, ничего особенно не скрывая. Чулки-сеточки и туфли на дьявольски высоких каблуках довершали картину – даже проплывающий мимо воздух, насыщенный пьяным дыханием и дымом сигар, постанывал от восхищения. А её улыбка, вероятно, обладала способностью обратить в горячий пар целый айсберг или убедить закоренелого маньяка принять католичество.

Но сейчас девушка не улыбалась.

Бад хохотнул.

– Познакомься с многоюродной сестрой нашего не слишком благородного Омни Гидрара, также известного как Родни Клэм, Анной. И моей нынешней подружкой, могу добавить. Привет, Паффи!

– Привет, Джек, – непростая штучка продефилировала мимо, даже не взглянув в их сторону.

– Приятная девушка и интересный собеседник, – задумчиво сказал Лейтенант. – C первого взгляда видать. Но ты, кажется, говорил, что её имя Анна?

– Так и есть, но Клэм зовет её Паффи – дьявол знает почему.

– Похоже, ты тоже её так называешь.

– Разрази меня гром, если мне известна причина.

– А почему она назвала тебя Джеком, если твоё имя Бридж, а друзья зовут Бадом?

– У нас в «Сломанном сне» имена не имеют большого значения.

***

– Нетерпеливы-ы-ы-е, – протянула на одном дыхании Геллер. По комнате будто прошлась ледяная волна. Демоница начала подниматься со своего импровизированного ложа – она не прикладывала к этому никаких усилий, просто медленно левитировала в тугом, непослушном воздухе, давая возможность оторопевшим убийцам оценить округлые ягодицы, крепкие бедра, тонкую талию с рельефами мышц.

– Тьма и Минерва… – возможно, это сказал Клэм, он обожал цветастые сравнения. В другой ситуации это прозвучало бы забавно, но сейчас у всех на уме были аналогичные мысли или нечто более грубое.

Геллер поворачивалась всё больше, остатки рванины спадали, кружась, и уже мелькнула в полутьме, разрываемой фонариками, спина с какими-то странными шрамами и задорные груди со стоящими торчком сосками, всё в отличном загаре, только это уже было совершенно неважно.

На голове у демоницы оказалась маска из сероватой резины или какого-то другого материала, похожего на кожу. Маска закрывала всю голову целиком, только на макушке из-под нее выбивалась длинная грива ярко-фиолетового цвета. Существо, чью морду имитировала маска, напоминало курицу – тупой, мощный клюв с овальными роговыми ноздрями по бокам, кожистый мешок зоба под подбородком, розоватый гребень, поднимающийся со лба до самой фиолетовой гривы, и ещё глубокие, тёмные, скрытые в складках кожи внимательные глаза. Большие. Пожалуй, слишком большие для человека.

Это была не маска. Это было истинное лицо трэш-мастера Геллер.

– Сли-и-ишком торопливые! – повторила она визгливо. В чудовищном клюве, окаймлённом мелкими частыми зубами, извивался и трепетал язык, но можно было не сомневаться, что на самом деле слова передаются телепатически, и в реальности демоница не произнесла ни слова. – Много болта-а-аете… Но всё же недостаточно. Придётся умере-е-еть.

– Да какого хрена, не буду я с этой тварью трахаться! – закричал Бад. – Давайте просто убьем её, парни!

Но было уже поздно – демоница подготовилась, и воздух вокруг загудел, набухая иглами разрывов и новогодними гирляндами электромагнитных полей. Знак Альгиз горел и рассыпа́л вокруг парящей фигуры веселые искры. Абсолютная защита.

Лейтенант без видимого результата разрядил револьвер в светящуюся сферу. Геллер пронзительно закудахтала.

– Мне не дают покоя её слова, – задумчиво сказал Чумной Доктор, плетя страховочную паутину радиоактивных молний. Не похоже было, что Геллер они мешали, но Доктор относился к своей работе серьёзно.

– Вот так раз, парень! – рявкнул Бад. Он медленно, с автоматом наизготовку обходил светящийся силуэт, словно пытаясь найти прореху в магической защите. – Считаю, самое время поговорить об этом, а то мы что-то непривычно молчаливы сегодня!

– Она сказала «торопливые», – заметил Чумной Доктор. – И потом ещё раз повторила. Значит, это имело для неё особую важность. Но почему?

– Знаешь что, Бад? – Гидрар внимательно смотрел на объятую светом демоницу. Казалось, она горит в этом чистом, белом пламени, а сплетённые Чумным Доктором молнии составляли почётный шлейф для мастера волшебства и превращений. – К середине третьего тысячелетия мы уже неплохо научились работать с магией. Тем более такой примитивной, как Знаки. И что я заучил совершенно точно…

– Возможно, мы пришли слишком рано: до того, как она успела переправить информацию обо всех душах своему заказчику… И она просто лежала, слушая разговоры клуба самоубийц… Пока мы не решили перейти к делу.

– …так это то, что защитный знак Альгиз невозможно отключить…

– И когда тянуть время стало невозможно, она бросилась на амбразуру в лице четырёх подготовленных боевиков.

– …невозможно отключить иначе, чем перенасытить энергией. И вот здесь мне, должен сказать, очень помог своими молниями Доктор.

Кручёный белый разряд ужалил сверкающую сферу, и та лопнула с громким хлопком, словно перегоревшая лампочка.

– Бросилась, а не бежала, парни, – закончил свою лекцию Чумной Доктор. – Насколько я понимаю, только потому что передача каких-то данных по шифрованному каналу до сих пор идёт. И не закончится, пока эта тварь жива.

Рявкнул револьвер со странным именем Хуан и горящими рунами на синей спине, автомат десантника закашлялся короткими очередями. Пули крупного калибра вырывали из тела трэш-мастера куски кровоточащего мяса, по белой, гусиной от холодного воздуха коже густыми струями текла кровь с ошметками чего-то шевелящегося. Хотелось верить, что из-за повреждений физического носителя хотя бы некоторые пакеты доходили до адресата с искажениями.

Демоница визжала. За забитыми досками окнами мёртвым светом сверкали зарницы.

– Хорошая защита, – сделал вывод Клэм, постукивая смертоносными перчатками друг о друга. – Ставил настоящий мастер. Но долго она всё равно не продержится.

Геллер, похоже, считала так же, поэтому бросила упражнения с голосом и воздела над головой руки. Между алмазными когтями заблистали разноцветные шары энергии, похожие на огни святого Эльма, по стенам поползли бормочущие отблески и тени.

– Встать, мои верные слуги! – скрежещущий голос царапал когтями слуховые косточки, пробираясь внутрь, в беззащитные мягкие ткани мозга. – Восстаньте во славу святого Эда Вуда13!

Пол зашевелился. Они разрывали гнилое дерево и выбирались из мёртвого пространства один за другим: изнасилованные девочки и заблудившиеся в лесу подростки, бледные утопленники, у которых вместо плоти – соль и зыбкие водоросли, багровые нерождённые дети с плацентой в зубах и висельники с синими лицами. Изморозь и иней на истлевших руках, волчий оскал вместо ртов – солдаты пришли по зову своего генерала.

– Да она же на всю голову отбитая! – Клэм быстро шевелил пальцами, словно вслепую набирал на клавиатуре особенно сложный текст. – Ни одного здорового воспоминания, ни единой разумной мысли, сплошной тлен и разложение. Даже я, когда в доску обдолбанный спал со своей мачехой-калекой, не мечтал ни о чём подобном! Завидно видеть столь совершенное безумие!

– Ковбой, твои с шести до двенадцати, мои с двенадцати до шести, как понял? – автомат остался в правой руке десантника, а в левой чудесным образом образовался дробовик «Панкор Джекхаммер». – Фикус, держи эту дрянь в стазисе, Клэм – страхуй нас и переписывай код! Вряд ли у нее там больше, чем…

– Шаг вперёд! – каркнула демоница. – Разорвать сволочей!

Зомби двинулись на них. С каждым шагом вверх поднимались облака искр, словно они шли через потухшее, но не прогоревшее кострище. Пули вырывали из призрачных тел куски клейкой, тающей плоти, но вреда им причинить, разумеется, не могли – зомби представляли собою лишь ментальные проекции фантазий хозяина, движимая только мозговым электричеством тупая материя. С таким же успехом можно было воевать с пикселями на экране компьютера, хлопая по ним ладонью.

В этом, собственно, и заключалось истинное могущество трэш-мастера.

От грохота закладывало уши – револьвер Лейтенанта не слишком подходил для работы в помещениях, а прогулявшееся по закоулкам эхо возвращалось и давало пинка обалдевшим барабанным перепонкам. Раритетный «Джекхаммер» стрелял гулко, словно по железной бочке били прутом, и даже сухой старческий кашель «Вала» постепенно умолк. Бад с руганью отбросил автомат: пули из блицметалла бессильны против существ, нечувствительных к боли.

Молнии Чумного Доктора жалили демоницу без перерыва, оставляя на гладкой коже чёрно-красные пятна ожогов, трещины, сквозь которые сочились медленные капли, отверстия и проплешины. Но запас сил у неё оказался просто-таки феноменальным.

– Шаг вперёд! – вопила Геллер, с неживым электрическим гулом вися в воздухе. В кожистых птичьих веках набухала влага, клюв раскрывался широко, словно хотел разорвать кого-то. – На погибель! Бей-убивай!

Зомби горели, взрывались, распадались на части – но шли. С простреленными сердцами, на полуоторванных ногах, с головами, в которых было больше дырок, чем в швейцарском сыре, – они шли, потому что должны были идти. Шли, потому что не умели хотеть ничего другого. Пожалуй, в этом было что-то героическое.

– Бей-убивай! – хрипела демоница, корчась от разрядов молний. В глубоко посаженных огромных глазах билась радость.

Звук они услышали сразу: будто лопнула басовая струна на гитаре. И сразу же, словно реагируя на звук – хотя это, конечно, не так, – истончилась и рухнула защита трэш-мастера. Геллер нелепо взмахнула в воздухе руками, свалилась на пол и вспыхнула. Белое пламя с голубоватым отливом, как от ацетиленовой горелки, поглотило искорёженное тело, сожрало его в секунды и унялось, удовлетворенно фыркнув напоследок.

Передача информации завершилась. Таинственным заказчикам демоница была уже не нужна.

Наступила оглушительная тишина. В разбитые окна дул ветер, шуршал снаружи по стенам песок. Лейтенант стянул с лица платок и непроницаемым выражением лица рассматривал исходящий дымом ствол. Гидрар бродил по гигантскому залу, с удовольствием наступая на раздробленные члены упокоенных зомби. Бад беззвучно ворочал челюстью – то ли пробивал пробки в ушах, то ли отключал имплантаты.

– Меня сразу озадачили её первые слова, – прозвучало из-под маски Чумного Доктора. – Вы, возможно, поняли их неправильно, что и задало тон дальнейшему общению, но на самом деле она говорила совсем о другом.

– Она сказала, что мы слишком нетерпеливые и теперь ей придётся нас убить, – возразил Лейтенант. – Или что-то в этом духе.

– Нет, она сказала: «Вы слишком много болтаете. Но всё же недостаточно. Придётся умереть». Понимаете?

Никто не понимал. Да и не стремился.

– Девица Геллер не грозила нам смертью, – пояснил Чумной Доктор. Маска искажала интонации, но не звучало ли в его голосе сожаление? – Она констатировала свои собственные перспективы. Она знала, что умереть ей придётся, но не хотела сделать это слишком рано. Раньше, чем успеет передать все данные. Канал ей попался – дрянь… Неудачный. Жадный провайдер.

– Тем не менее, это было чертовски близко к провалу, – сообщил Лейтенант. Он принялся перезаряжать револьвер, подрагивающими пальцами впихивая тупоголовые патроны в барабан, часто ошибаясь и роняя оружейные драгоценности на грязный пол. – Когда на тебя прёт безмозглая толпа, следует делать только два дела: стрелять и стрелять. Но эта стратегия не работает, если всем руководит тварь с башкой размером с Трансвааль… В общем, можно сказать, что в какой-то момент я искренне пропотел.

– Испугался? – хохотнул Гидрар. Ему было весело, и окончание боя было тут ни при чем. Когда дело касалось смерти, весело парню было всегда.

– Есть немного, – согласился Лейтенант. – А что такого-то? Да, мне уже приходилось убивать чудовищ, и кое-кто из них не блистал красотой. Дело в другом: монстры родились такими и ничего не могут поделать со своей чудовищной сущностью. А экземпляры вроде этой Геллер по собственной воле делают из себя демонов. И всё реже и реже я понимаю, зачем…

Вдалеке громыхнуло. Где-то за горизонтом, там, где высились башни и мосты Города-минус-один.

– Итак, мы окончательно удалили чёртову демоницу из этого мира, – подытожил Бад. Он лязгнул цевьём, выбрасывая барабанную кассету, и одним резким движением вставил новую. – Получается, что выяснить, какие данные она передавала, кому и куда – уже не выйдет. Извини, ковбой, только с рыжей тебе, думаю, придётся распрощаться навсегда.

Лейтенант откинул полы плаща, упрямо засунул большие пальцы рук за пояс и нахмурил густые брови. «Погодите! – говорил весь его вид. – Приключение не может закончиться таким неубедительным образом. Разве для того мы летели по шоссе в ревущем пламени, чтобы бесславно завершить свой подвиг в пыльном доме среди растерзанных упырей и выпотрошенных куриц?»

Наступила такая тишина, что можно было услышать потрескивание горящих космических светил.

– Автобус, – неожиданно сказал Чумной Доктор. – Полночь. Шоссе четыреста десять.

В календарные двенадцать часов по Дороге в Ад проходил поздний рейс, везущий потерянные души на место постоянной дислокации и пыток. Старый «ЛиАЗ» советско-российского производства, ведомый сумрачным шофёром, с рёвом рассекал сразу по обеим полосам, и будь в Городе достаточно отчаянных молодцов, чтобы сразиться с ордами ипритовых вампиров из конвоя, последствия для адской службы доставки были бы плачевными. Шоссе находилось совсем недалеко, пожалуй, в пределах приёма сигнала от дома Геллер. Если только Чумной Доктор не ошибся…

Он увидел, как надежда, словно влажная губка, стёрла усталость, разочарование и кровь с лиц Бада и Лейтенанта. Клэм ухмыльнулся – ему, в общем-то, всё равно, но перспектива продолжить отбор жизней грела сердце.

Какое лицо было в этот момент у самого Доктора, узнать не удалось.

– Фикус, ты чёртов гений, – сказал Бад. – Ковбой, если всё выгорит, принесешь в жертву Конфуцию отару тучных быков по китайским обычаям. Клэм, подколись по-быстрому своей дрянью, но через две минуты ты мне нужен в машине в полной боевой готовности. То же относится к остальным. За дело, парни. Мы можем успеть.

Часть 3

Утром Лейтенанта разбудил луч заходящего в далекой пустыне солнца, красным скальпелем разрезав дремлющее веко. Удивляться странному распорядку дня не следовало: в Городе-минус-один существовало всего два вида псевдо-естественного освещения – уютные предвечерние сумерки и промозглая дождливая ночь. Возможно, барахлил климатизатор, но нельзя исключать и то, что хозяев Города устраивала именно такая вариативность. Чем дальше от центра, тем больше полутонов проскальзывало в смене погодных условий, но окончательно вырваться из порочного сумеречного круга не удавалось ни разу.

Вторым фактором пробуждения стал громкий голос из-за двери:

– Лейтенант, вставай, дело срочное! Весна пришла!

– И правда, – хрипло проворчал парень, приоткрывая сонные вежды во второй раз. – Как по такому важному поводу не перебудить всех окружающих?

– Ковбой, я не шучу, – стало ясно, что голос принадлежал Баду, и Лейтенант проснулся окончательно. Десантник не имел привычки злоупотреблять скверными шутками. – Весна пришла, так что спускайся вниз, живо!

– Всё-всё, – сказал почти нормальным голосом Лейтенант, сел на кровати и обхватил плечи мосластыми руками в безнадежной попытке согреться. – Я уже понял, что это такой секретный код. «Весна пришла!» – значит, нужно всё бросать и нестись в бар. Надеюсь, хотя бы свежий рассол завезли.

Он посмотрел на закутанную в одеяло девушку, беззащитно сопевшую рядом. Стройная, гибкая, сказочно красивая, она словно излучала покой и нежность. Задорные рыжие хвостики сейчас растворились в волне ярких, цвета начищенной меди волос. Вспомнился образ летящей над бесконечными песками чайки, белый росчерк над жёлтым морем, терпкий аромат пустыни и собственная бравая ухмылка. Лейтенант быстро оделся, нацепил шляпу, мимоходом коснувшись красной ленточки на тулье, и вышел.