Лучший сценарий

– Привет, Димыч! – раздалось из её комнаты, когда я переступил порог.

– Я дома, – облегчённо сказал я, снимая с плеч нагруженный вещами рюкзак и раздеваясь в коридоре.

Мне навстречу вышла из комнаты невысокая стройная девушка, с вьющимися до плеч рыжими волосами, каре-зелёными глазами, точёным носиком и выразительными губами. Одета Наташа была в лёгкую домашнюю футболку и юбку. Она одарила меня улыбкой и потянулась, чтобы обнять. Я не сопротивлялся. Это был редкий момент, когда её накрывало волной нежности, и тем он был ценным.

– Привет, солнце! – сказал я, крепко обнимая и поглаживая Наташу по спине. – Как ты тут?

– Я скучала, – тихим голосом ответила она.

– Что так? У тебя же были грандиозные планы на выходные?

– Не знаю, – сказала она, отпуская меня. – Не сложилось что-то.

Она наблюдала за тем, как я разбираю рюкзак, скидываю вещи в корзину для стирки, укладываю на место в ванной гигиенические принадлежности. Иногда мне казалось, что она испытывает ко мне гораздо больше, чем просто дружеские чувства, судя по тому, как улыбается, как разговаривает со мной, слегка заигрывая.

– Ой, Дим, ты голодный, наверное? – спохватилась она. – Давай, приготовлю чего-нибудь на скорую руку?

Не дождавшись моего ответа, Наташа тут же ушла в кухню и открыла холодильник.

– Будешь кофе с бутерами? У нас есть плавленый сыр. И несколько яиц. Кстати, надо в магазин сходить. Молоко заканчивается, и если ты будешь омлет, то надо ещё десяток яиц прихватить.

Это было очень мило с её стороны. Нет, она и раньше проявляла заботу обо мне, но выглядело это как типичная дружеская симпатия. Я подозревал, что подобное внимание с её стороны связано с моей поездкой в Пыть-Ях.

– Давай! – согласился я, думая о том, что подобный такой момент может повториться не скоро. – Если позволишь, я поставлю кофе во френч-прессе, пока ты будешь колдовать над сковородкой.

– Ох, я тебе сейчас такое зелье приворотное наколдую! – шутливо отозвалась она и звонко рассмеялась.

Я не смог удержаться от смеха, до того заразительно у неё это получалось.

Мы познакомились год назад, на одном из мастер-классов, проходивших в библиотеке на набережной Иртыша. Я был там частым гостем, а она – работала. До дня нашего знакомства мы виделись и раньше, но мне постоянно не хватало смелости подойти и познакомиться, а у неё не было повода, чтобы заговорить со мной о чём-то.

Наши пути пересеклись на интересе к правополушарному рисованию, которое каждый в тот день решил попробовать. Мы сидели рядом, общались, подсказывали друг другу и шутили. После занятия мы как-то не сговариваясь решили продолжить общение на летних улицах Ханты-Мансийска, но даже самой протяжённой улицы Гагарина нам оказалось мало, и мы устроились в кафе. В тот день я вернулся домой довольно поздно. Наташа оказалась очень общительной девушкой, и, чего скрывать, нравилась мне ещё с того момента, когда я её впервые увидел.

Я пытался за ней ухаживать, но она, заметив мой интерес, сразу дала понять, что нуждается исключительно в дружеских отношениях. Какое-то время я настаивал на более близком общении, а потом решил взять в своих попытках паузу. Получилось своеобразно. Я то отдалялся, закрываясь от неё, то, наоборот, приближался, понимая, что долго человек не сможет выдержать без общения со мной. В таком маятниковом ходу пролетела осень, прошла зима.

Ранней весной, в конце марта, Наташа неожиданно предложила съехаться. Я не стал возражать, в конце концов, в глубине души я лелеял надежду, что она, наконец, немного получше узнав меня, оттаяла. Через неделю поисков мы въехали в подходящую квартиру и стали постепенно обживаться. «Возможно, она решила посмотреть, насколько комфортно со мной будет в быту», – подумал я, однако решительных действий не предпринимал. На самом деле у меня была ещё одна причина – в Пыть-Яхе оставалась девушка, отношения с которой давно затянулись в дружеской стадии. Переезд в одну квартиру с Наташей подстёгивал меня уладить этот вопрос как можно скорее, и тут надо было брать быка за рога.

– Как съездил? – спросила Наташа, взбивая в глубокой тарелке несколько яиц с молоком.

– Отдохнул хорошо, – ответил я, заливая воду в фильтр.

– А помимо отдыха?

– Там всё плохо.

Наташа имела в виду запланированный серьёзный разговор, который и был целью моей поездки в Пыть-Ях.

– А подробнее?

– В общих чертах, я предложил ей переезд в Ханты, ко мне. Она отказалась.

– Прямо категорично?

– Как сказать? Она ответила что-то вроде: «Ты понимаешь, насколько это бредовое предложение?». То есть, она даже не думала переезжать. Так что я думаю, да. Это был конкретный отказ.

– Да уж, – озадаченно сказала Наташа, между разговором наблюдая, чтобы омлет не пригорел. – С другой стороны, чего ты хотел от замужней женщины? Что она вот так всё бросит и приедет к тебе?

– Я надеялся, она хотя бы ответит, что подумает, – ответил я. – Я считаю, если чувства есть, значит, ещё ничего не потеряно.

– Димыч, вот ты такой взрослый, опытный, а до сих пор в какие-то романтические сказки веришь. Как тебе ещё объяснить, что замужние женщины уходят из семей куда реже по сравнению с мужчинами?

– Да, знаю я это. Всё равно, мне кажется, попытаться стоило, – заключил я.

Наташа пожала плечами, отвернулась к плите, чтобы снять сковороду с газовой конфорки.

– По-моему, получилось вкусно, – сказала она, аккуратно снимая пышную яично-молочную массу и выкладывая её на тарелку.

Я тем временем успел вскипятить воду в чайнике и залить кипятком кофе во френч-прессе. Кухня наполнилась запахом крепкого ароматного напитка.

– Корицу добавить? – спросил я.

– Давай, – согласилась соседка. – Так вкуснее. Садись, ешь, а то остынет.

Я послушно устроился за столом, Наташа села рядом.

– И что ты теперь думаешь делать? – спросила она.

– Ничего, – ответил я, отправляя в рот первый кусочек омлета. – Наташа, ты – чудо! Это вкусно! Попробуй сама.

Она взяла у меня вилку и отломила небольшой кусочек.

– Вот, что значит готовить с любовью.

– Может быть, половинку съешь со мной тогда? – предложил я.

– Ты же знаешь, я не ужинаю, – ответила она и посмотрела на френч-пресс. – А вот твой вкусный кофе – с удовольствием! Тем более, он уже заварился.

– Намёк понял, – сказал я, достал её кружку и налил кофе.

– Жаль, конечно, что так складывается. Но ты сам знал, что шансов у тебя мало.

– Наташ, у нас настолько непонятные отношения, что я сам не понимаю, были у меня вообще шансы или не было, – ответил я, пытаясь как-то оправдать своё безрассудство. – Когда мы познакомились с ней четыре года назад, то сначала был ураган страсти, а потом холодная рассудительность. И это в постоянном круговороте, постоянный переход из крайности в крайность. Но никогда за эти четыре года я не слышал чего-то вроде: «Давай прекратим это». Мне было не интересно, а ей. Наверное, просто не хотелось терять мужчину, который её любит.

– А она-то тебя любит? – резонно спросила Наташа.

– Любит.

– Уверен?

– Я по глазам вижу, что внутри что-то есть.

– Как всё запущено! – протянула она. – Димыч, а она об этом когда последний раз тебе говорила. Прямо текстом.

Я напрягся. Мне действительно было трудно с ходу вспомнить, когда последний раз я слышал «Люблю!» от замужней девушки, живущей в другом городе.

– Ты не обижайся, – продолжила Наташа. – Но, по-моему, человек просто пользуется тем, как ты к ней относишься. Слышал когда-нибудь выражение такое – «запасной аэродром»? Так вот, Димыч, ты с девяностодевятипроцентной точностью подпадаешь под это определение.

– Ты предвзята, – возразил я.

– Извини меня, ты тоже предвзят и сейчас пытаешься её оправдать. Так, она тебе говорила, что любит, или нет?

– Говорила, – робко ответил я. – Только это было давно. В самом начале. После того, как она призналась, я сказал, что этого будет вполне достаточно, я всё равно вижу по взгляду, по улыбке, по дыханию и биению сердца, что она чувствует.

Наташа развела руками, словно хотела сказать: «Ну, вот! Что и требовалось доказать».

– Ты понимаешь, что сам открыл ей запасную полосу? – спросила она вместо этого. – Это же чертовски удобно, потому что можно ни в чём не признаваться, строить глазки, но при этом говорить: «Я не такая!». А как только с мужем будут какие-то непонятные вещи, и захочется любви, то есть Дима. Он всегда примет. Чего бы так не жить, а? А эти твои отговорки, вроде того, что ты и так всё видишь и чувствуешь, Димыч, они не работают. Человек, если любит по-настоящему, всегда готов это озвучить, хоть в постели, хоть по телефону с работы, в любых обстоятельствах. Потому что, во-первых, жаждет сделать приятное любимому, а во-вторых, желает получить то же самое в ответ.

Я доел омлет и поставил тарелку в мойку.

– Одного не пойму, – ответил я. – Ты-то чего возбудилась? Ну, хорошо. Допустим, я дурак, совершаю сейчас, наверное, самую глупую ошибку в жизни. Но тебе какая разница?

– Да мне просто обидно, что с тобой поступают так, – ответила Наташа. – Это несправедливо. Ты достоин лучшего отношения, возможно, лучшей женщины.

– Ты меня любишь? – неожиданно спросил я. – Только честно?

– Люблю! – призналась она. – По-дружески. Димыч, я к тебе привязалась. И мне уже давно не всё равно, что с тобой происходит. Особенно, когда это касается твоего личного счастья.

Я встал со стула, подошёл к ней и обнял за плечи.

– Спасибо, Наташ! Это взаимно.

– Знаешь, я хоть и не знакома с этой твоей Тоней, но заочно она мне не нравится. Какая-то она непонятная.

– Какая есть, – заключил я.

III

Смешанный хор заочного отделения музыкально-педагогического факультета был не так многочислен, по сравнению с аналогичным хором на очном. Но в этом было преимущество, потому что у дирижёра все находились на виду, и каждый мог отчётливо видеть жесты руководителя. Мне, как коренастому, досталось место с краю в первом ряду. Если повернуть голову немного влево, то можно увидеть всех стоявших впереди – от мужских голосов до первых сопрано. На противоположном конце линии, ближе к краю, пела девушка в цветастом летнем платьице, слегка облегающем стройную фигуру.

Она сразу понравилась мне – светло-русые прямые длинные волосы, очень красивый высокий лоб, яркая улыбка и выразительный взгляд. В нашем репертуаре было одно интересное произведение – «Уральские страдания» Николая Голованова. Для него, насколько это было возможно, мы становились на сцене в полукруг, так, чтобы мужчинам в хоре было видно женщин и наоборот. Сделано это было для того, чтобы показать перед зрителем диалог, за которым он из зала будет наблюдать. Вот так мы первый раз встретились с ней взглядами.

После этого эпизода я уже не мог спокойно ходить на хор. Я с волнением ждал каждое занятие и очень расстраивался, если она пропускала его. Пользовался каждым удобным моментом, чтобы посмотреть на неё. Было за счастье встретиться с ней взглядом, поэтому каждый раз я ждал, когда мы дойдём до «Страданий». С момента первой репетиции я знал, к кому из женщин на противоположной стороне буду обращаться с репликой. Это была она, и, похоже, это было взаимно. Она отвечала мне.

Я не отваживался подойти и познакомиться, хотя, наверняка, между нами было много общего. Она училась на втором курсе заочного отделения, я же не без проблем сдал летнюю сессию третьего курса. Расписание очного и заочного отделений было разнесено так, что в обычное время мы не пересекались. Встретиться можно было только на репетициях студенческого хора заочников, куда мальчишек-очников привлекли по причине недобора мужских голосов.

Я ничего не знал о ней, и мне не у кого было спросить, не то, чтобы подговорить кого-то познакомить меня с этой девушкой. Вот так мы и жили, встречаясь два раза в неделю на репетициях и переговариваясь репликами из уральских частушек-страданий. К слову, реплики были о любви, а исполнялись они с такой честностью, что я на минуту даже подумал, что вызываю у этой девушки встречный интерес.

Как-то в один спокойный летний вечер я лежал на своей кровати в комнате общежития. Парни, соседи по комнате, занимались кто чем – смотрели телевизор, готовили ужин, общались. В какой-то момент в дверь постучали.

– Дим, откроешь? – попросил меня кто-то из сокурсников. – Я бы и сам, да с капустой для борща завозился.

– Ага, – ответил я, неохотно поднимаясь с кровати.

Дверь была закрыта изнутри на замок, я подошёл, повернул ключ. В помещение вошли, смеясь, двое: Николай – наш студент, учившийся курсом младше, и она, та самая девушка, с которой я уже долгое время играл в переглядки на репетициях хора.

– Димон, здорово! – протянул свою ладонь Коля.

– Привет, ребят! Какими судьбами? – удивлённо ответил я, не ожидая увидеть на пороге именно таких гостей. Николай жил с родителями в Ханты-Мансийске, а его спутница, насколько я был наслышан, имела отношение к колледжу искусств для одарённых детей Севера. То ли она там училась раньше, то ли подрабатывала концертмейстером, но после занятий она постоянно уходила в сторону центра города, где находился колледж.

– Мне на самом деле Лёха был нужен по делу. Он дома?

Я оглянулся в комнату, дополнительно желая убедиться, что кровать однокурсника моего гостя была пуста, а самого Лёхи не было дома.

– Как видишь, – сказал я. – Вы не стойте на пороге, разувайтесь, проходите. Чайку, кофейку? Сейчас мигом чайничек поставлю.

Гости приняли приглашение, но от чая отказались. На улице стояла тридцатиградусная жара, так что уместнее было предложить вошедшим холодной минералки, лимонада или пива, но как назло, ничего этого не было.

– Кстати, ты не знаком с Ольгой? – спросил меня Коля.

Я помотал головой.

– Мы только на хоре пересекаемся, – ответил я, а девушка кивнула, подтверждая мои слова.

– Значит, будем знакомы, – заигрывая, сказала она и протянула свою тоненькую ладошку с длинными пальчиками. – Оля.

– Дима, – ответил я рукопожатием. – Очень приятно!

Девушка мило улыбнулась. Коля ушёл, чтобы пообщаться с парнями в соседней комнате, и мы остались наедине.

– Как на заочке учится? – с волнением спросил я, чтобы с чего-то начать беседу.

– Так себе. Такое ощущение, что всё как-то бегом, знаешь, галопом по Европам. И очень сжато.

– На то и рассчитано, – сказал я. – Чтобы человек самостоятельно знания получал, в свободное от работы время.

– Как-то это не по мне, – ответила она, смешно сморщив свой маленький носик.

– Тогда давай к нам, – в шутку предложил я.

– Вот об этом я как раз и думаю. Загвоздка в том, что перевести-то меня могут, но обратно на второй курс. И это целый год потраченного времени. Жалко.

– Можно подумать, ты спешишь замуж выскочить после учёбы.

– Сейчас – нет. Но вдруг завтра позовут, – ответила Оля заигрывающим тоном и снова мило улыбнулась.

– Так это же проще простого. В конце концов, это же учёбе не мешает?

– Не скажи, – возразила она. – Когда сама по себе, это как-то проще. Учишься себе, и ничего тебя не отвлекает. Не то, что в семье, где надо ещё и бытом заниматься. Но я пока не тороплюсь.

В этом разговоре мы как-то забыли про Колю. Он уже вернулся и наблюдал за нашей беседой.

– Куда ты там не торопишься? – спросил он, вмешиваясь.

– Тебе всё расскажи, – ответила она. – Никуда не тороплюсь.

– Ладно, – Коля обратился ко мне. – Слушай, мы Лёху ждать не будем. Как придёт, передай ему, чтобы он мне позвонил, хорошо?

– Угу, – кивнул я. – Передам.

Ребята попрощались и пошли в прихожую обуваться. На прощание Оля одарила меня взглядом, в котором наверняка читалась заинтересованность, но лично я особых надежд не питал.

Николай как-то признался в одном из разговоров, что Ольга ему очень нравится, и он за ней ухаживает. Препятствовать другу в его попытке было не в моих правилах, да и сам я был в отношениях, которые переживали второе дыхание. Решив, что по возможности буду поддерживать общение с ней, я всё-таки соблюдал незримую дистанцию. Если у Коли что-то получится, я буду рад. Мне же на первых порах важно было понимать, что ей со мной интересно, что я привлекателен для неё как человек и как мужчина. Это значило, что я мог рассчитывать в перспективе как минимум на крепкую дружбу, опирающуюся на общие интересы, а они у нас были.

Последнее занятие хора пришлось на выступление на выпускном экзамене наших пятикурсников с заочного отделения. Мне было немного жаль, что после этого дня придётся ждать как минимум два месяца, это если учитывать, что Ольга надумает переводиться на очное отделение. В противном случае мы бы встретились через полгода. Похоже, она это тоже понимала, я заметил по её сосредоточенному лицу, что она была несколько взволнована. Мы вышли на сцену, переглянулись, улыбнулись друг другу и после концерта разошлись каждый в свою сторону.

Судьба перекрестила наши пути уже в конце августа, когда я приехал на учёбу после каникул. Сначала мы встретились мельком в холле общежития, но я не придал этому особого значения, просто поприветствовав её. Следующая встреча случилась уже в учебном корпусе факультета. Я неспешно прохаживался по коридору первого этажа и услышал, как в одном из кабинетов кто-то занимался. Мне стало интересно, кто это мог быть. Учебный год только начался, студенты едва успели получить техническую и академическую программы по музыкальному инструменту и пока ещё не особо торопились оккупировать учебные классы для самоподготовки.

Я заглянул в щель между двустворчатой дверью и заметил знакомый силуэт. Девушка сидела за фортепиано и вдохновенно играла второй ноктюрн Шопена. Такое эстетическое наслаждение прерывать было нельзя, и я остался стоять под дверью, чтобы дать ей доиграть до конца. Когда инструмент издал последний звук, и девушка плавно сняла тонкие пальцы с клавиатуры, я осторожно постучал в дверь кабинета.

– Кто там? – ответила она.

Я заглянул внутрь и заигрывающим тоном спросил:

– И кто тут у нас играет?

Ольга, увидев меня, оживилась, на сосредоточенном лице появилась улыбка.

– Привет! – ответила она, и глаза её блеснули от неожиданной встречи. Она была рада и не скрывала этого.

– Какими судьбами у нас?

– Как, ты до сих пор не знаешь? – спросила она в ответ, будто удивляясь моему вопросу. – Меня же перевели на очное отделение. На второй курс. Теперь мы будем часто видеться.

От такой хорошей новости настроение заметно улучшилось. Я никак не ожидал увидеть её сейчас, когда мысленно давно отпустил.

– Вот оно что, – сказал я, пытаясь сохранять спокойствие. – И поэтому ты решила не откладывать в долгий ящик, а сразу приступить к занятиям?

– Хотела попробовать инструмент. Я же до этого не играла тут, в колледже занималась. Пианино, кстати, неплохие. Но в Центре искусств лучше.

– Ещё бы, – согласился я. – Там на абы чём не играют.

Оля хмыкнула, будто хотела возразить: «Да тебе-то откуда знать?», но тактично промолчала. Я решил сменить тему.

– Это получается, тебя и в общагу нашу заселили?

– Ага, – кивнула она. – В четыреста тринадцатую.

– Здорово! – обрадовался я. – Ты живёшь напротив меня. Я в четыреста десятой.

– Это мы с тобой теперь соседи, значит?

– Выходит, так.

Я решил не терять времени и наладить общение сразу же, тем более, было видно, что Оля к этому расположена.

– Какие планы на вечер? – решительно спросил я.

– А что?

– Да вот, хочу предложить погулять, пока погода позволяет. Пройдёмся по улочкам, подышим воздухом, познакомимся поближе.

– А что? – недолго раздумывая ответила Ольга. – Давай.

– Тогда часиков в шесть встречаемся у корпуса?

– Здесь, так здесь. Даже лучше, – согласилась девушка. – У меня ещё дела до вечера. А после прогулки можно вместе и в общежитие вернуться.

– Рационально, – заметил я, подмечая для себя качество девушки и нащупывая для неё комплимент. – Сразу чувствуется, что ты умная.

– Спасибо! – смущённо ответила она.

Я поспешил попрощаться с ней до вечера, чтобы ненароком не смущать ещё больше. То, что между нами ещё летом возникла взаимная симпатия, было очевидно обоим, просто мы пока боялись в этом признаться.

IV

Во вторник я с трудом поднялся в половине восьмого, несколько раз откладывая будильник в смартфоне на десять минут. Не будь внезапно накатившего вдохновения, то я бы лёг пораньше и мог встать в шесть утра, как я и планировал. Сделать зарядку и небольшую пробежку, принять холодный душ. Однако приходилось выбирать что-то одно – или сон с приятным бодрым пробуждением, или ночной творческий порыв. Само собой, выбор склонился ко второму, потому что в противном случае я бы не простил себе подобное расточительство. Я старался фиксировать в тексте каждую мысль, возникшую в голове.

Поставив чайник и умывшись, я решил написать Тоне. Злость, таящаяся во мне после разговора два дня назад, окончательно прошла, сменившись смиренным принятием её выбора. В конце концов, ей виднее как поступать со своей жизнью. Возможно, для неё это был самый очевидный и наверняка лучший выбор – оставить всё, как есть. Со своей стороны, мне стоило попытаться сохранить дружеское общение между нами, чтобы человек был как минимум уверен, что мы расстались по-хорошему.

«Доброго утра и прекрасного начала дня!», – написал я в социальной сети и принялся заваривать крепкий кофе.

Тоня не спешила писать. Я не особо надеялся на скорый ответ, зная, что утром у неё обычно много работы с пациентами. Я переключил браузер на вкладку с видеохостингом, чтобы посмотреть что-нибудь научно-популярное. Интернет подкинул мне ролик о гипотезе симуляции. Неужели механизмы поисковой системы настолько усовершенствовались, что теперь они едва ли не читают мои мысли? Я кликнул на видео и принялся за завтрак.

Автор видео аргументированно доказывал, что материальный мир не является симуляцией с точки зрения современной науки. Для подтверждения гипотезы не хватало доказательств, выявленных экспериментальным путём, также она не сходилась с имеющейся математической картиной мира, квантовой механикой и многими другими теориями, открытыми и сформулированными в последние десятилетия. В общем, если бы Вселенная и была симуляцией, то пришлось бы уверовать в существование высшего разума, что официальная наука категорически отрицает.

– Доброе утро! – сонно сказала Наташа, выходя из своей комнаты.

– Привет, солнце! – ответил я, надеясь, что она улыбнётся.

Так и произошло. Ей всегда нравилось, с какой нежностью я называл её «солнцем». Было необычно видеть её растрёпанную, слегка опухшую и не выспавшуюся, но с улыбкой на лице.

– Выспалась? – вдогонку спросил я.

Наташа помотала головой.

– Спрашиваешь. Всю ночь ворочалась.

Я понимающе кивнул. У неё сейчас был довольно непростой период в жизни, и её беспокоило что-то личное, сокрытое от всех, даже от близких друзей, вроде меня. Я подозревал, что она живёт в ожидании скорейшего разрешения ситуации в своей жизни, но что там происходило в её душе, я не ведал. Чужая душа, говорят, потёмки. Мне же хотелось, чтобы Тоня поскорее ответила на моё сообщение, тем самым обозначив себя, свою готовность общаться дальше.

Ответ настиг меня уже по дороге на работу. Я вышел за час до начала служебного времени, чтобы добраться пешком. Прогулка по летнему Ханты-Мансийску – одно удовольствие, особенно, когда слегка поддувает свежий ветерок, а солнце на ясном небе ещё не набрало своего жара. При комфортной температуре градусов в пятнадцать и ясном небе гулялось очень легко.

«Привет, тебе тоже! Что новенького?», – писала Тоня в ответ. Она была явно в хорошем расположении духа.

«Надеюсь, ты на меня не сердишься насчёт позавчерашнего?», – спросил я.

«Нисколько. Я думала, ты на меня злиться будешь», – тут же ответила она.

Позавчерашний разговор получился, мягко говоря, не очень-то хорошим. Мы оба были настроены серьёзно и, как мне казалось, оба трезво оценивали возникшую ситуацию. Но каждый придерживался своего мнения.

Я встретил Тоню четыре года назад, когда жил в Пыть-Яхе. И чего меня принесло в родной город из окружной столицы? Но тогда, впрочем, как и сейчас, я был благодарен судьбе за это. Я сбежал из Ханты-Мансийска, как мне казалось, от своего прошлого, чтобы шагнуть навстречу новому настоящему, и оно не заставило себя долго ждать. Уже весной мы случайно встретились. Так случилось, что наши маршруты от дома до работы пересеклись.

Мне кажется, мы понравились друг другу сразу. После первой встречи мы пересекались каждое утро в одном и том же месте и неизменно улыбались друг другу. В те короткие моменты я был счастлив. Было совсем не важно, выспался я или нет, в каком настроении пребываю, как себя чувствую. Встретив по дороге на работу голубоглазую незнакомку с короткой стрижкой рыжевато-каштановых волос, я забывал обо всём.