Иллюзорный ампутант

Инвалид понимал, что его просто так отсюда не отпустят, но выдавать свою тайну он тоже не спешил.

– Ладно, пойдём, капитан. Этому чёрному шаману мы ещё дадим немного времени для обдумывания, а потом он твой. Мне нужен секрет его колдовства. Разузнай, как наш однорукий спёр кошелёк потерпевшей. А теперь поговорим с ней. Она, наверное, уже заждалась нас.

Полицейские поднялись на второй этаж. Возле кабинета Майкопова сидела эффектная женщина лет сорока. Она о чём-то думала, и появление двух офицеров вывело её из этого состояния. Дама поднялась, поздоровалась и спросила:

– Могу я видеть подполковника Майкопова?

– Это я, – откликнулся подполковник. – Заходите.

– Спасибо, – сухо ответила пострадавшая.

Она не спеша вошла в кабинет, как дорогая породистая собака, которая знала себе цену. Каждый её шаг выражал большое одолжение всем живым существам на планете Земля. И эта планета непременно должна была радоваться самому факту её появления именно здесь, а не где-нибудь в другом месте нашей Вселенной. Именно такое внеземное существо могло спровоцировать таяние арктических ледников, а после её очередного эффектного выхода на улицу исследователи могут отметить странную активность давно потухших вулканов, неистовство гейзеров, мощь ветра, разрушающего дома и вырывающего деревья с корнями, выражая таким образом своё неконтролируемое восхищение ею.

Сегодня на удивление погода установилась ясная и спокойная, лишь макушки сосен качались осторожно. Тихий ветер, словно нежная мать, убаюкивал их. Это дул полуденный ветер, которому было невдомёк, кто сидит сейчас в кабинете подполковника. А там уже целых две минуты восседала гражданка Розенцвайг. Её мужу принадлежала сеть супермаркетов по всему городу. Они служили кормовым местом для большинства горожан. Там же отоваривалась основная часть сотрудников полицейского участка, где работали подполковник Майкопов и капитан Добров. Через специальную дверь обслуживались бонзы правоохранительных органов. Майкопова уже оповестили, что к нему сегодня заявится важная дама, с которой необходимо будет вести себя осторожно и обходительно.

– Простите, как вас зовут? – спросил он у милой дамы.

– Меня зовут Окси, – ответила дама сочно.

– Расскажите, пожалуйста, Оксана, с каким вопросом вы пришли к нам? – не сходя с прежнего такта, спросил подполковник.

– Это возмутительно, – резко гаркнула пострадавшая. – Меня ограбили среди бела дня. И такое произошло внутри охраняемого рынка. Куда полиция смотрит, хотела бы я знать?!

– Извините, как вас по батюшке? – спросил деликатно Майкопов.

– Владимировна, – с возмущённым лицом промолвила пострадавшая.

– Оксана Владимировна, дело в том, что территория рынка охраняется службой самого рынка. Наша задача заключается в раскрытии уже совершённого преступления. Предотвращение правонарушений на территории рынка – это задача руководства известного вам рынка.

– Мало того, что мне иногда пытаются подсовывать некачественные продукты, так ещё позволяют всяким инвалидам грабить посетителей рынка, которые приносят им немалый доход, – продолжала негодовать продуктовая королева. – Мой муж давно хотел построить на месте этого базара новый супермаркет, где всё будет честно и чисто. А я, дура, отговаривала его. Мол, зачем людей лишать привычного места для покупки продуктов. Возможно, что в будущем я изменю своё мнение относительно этого рынка.

– Я вас понимаю, – пытался переключить её внимание на другую волну подполковник Майкопов. – Оксана Владимировна, скажите, а когда вы заметили, что кто-то стащил ваш кошелёк? Как всё произошло?

– В общем, – глубоко вздохнула и выдохнула повелительница продуктов питания. – Это произошло в субботу, приблизительно часов в десять утра. Я каждую неделю хожу на этот рынок покупать свежие продукты. Это у меня старая привычка, сформировавшаяся ещё до того, как я вышла замуж. Мне рынок всегда нравился. Здесь есть возможность выбрать нормальные продукты, заодно пообщаться с продавцами, поторговаться с ними. Ну как вам объяснить? Рынок – это всегда живое общение. Рынок – это место, где можно набраться новых ощущений. Открою тайну: приобретать товары на рынке гораздо интереснее, чем в бездушных современных магазинах. Я женщина советского периода. Тогда всё было по-другому, нежели сейчас.

Окси ещё долго рассказывала полицейским, как ей нравилось жить во времена справедливости и братства. Но Майкопов не чувствовал, что она как-то скучает по той эпохе тотального дефицита. Он знал, что у неё сейчас проявлялся психологический атавизм по прошлому, свойственный многим, кто жил в тот период. Если в эту минуту мысленно попытаться посадить её в машину времени и предупредить, что она попадёт в тот «безоблачный период», то она наверняка станет упираться ногами, руками, зубами, волосами, чтобы не входить в дверь машины.

Скучать по советской действительности – это обычай многих, кто родился и прожил какое-то время в СССР. Майкопов помнил, что это время характеризовалось весомыми человеческими ценностями. Например, почти каждый советский гражданин тогда чувствовал ежедневную уверенность в завтрашнем дне. Существовала относительная стабильность во многих сферах жизнедеятельности того периода.

А современный человек пропитан всевозможными фобиями. Он не ведает, что будет завтра. Подполковник знал, что постсоветский человек имеет сейчас больше земных благ, нежели в советский период, но он не может в полной мере насладиться этими благами, так как в голове есть страх: а будет ли это всё завтра?! Советскому человеку не к чему были секции йоги, аутотренинги, курсы психологической разгрузки. Всё это заменялось стабильностью жизни.

– Так вот, – продолжала продуктовая женщина. – Ходила я в этот день по рядам и выбирала, что купить. Всё проходило, как обычно, без происшествий, но, когда я подошла к прилавку с мандаринами, я почувствовала, что кто-то лезет в мою сумочку, которая висит у меня сбоку, с левой стороны. Я тогда быстро перевела взгляд налево и увидела фантастическую картину. Мой кошелёк переместился по воздуху и попал в карман инвалида без руки. Он стоял рядом и отвратительно вонял.

– Знаете, – прошептала она, – я не видела его руки, которая могла вытащить мой кошелёк и положить его в карман. Кошелёк, когда он покинул мою сумку, парил по воздуху без посторонней помощи, сам по себе. Вы меня понимаете?! Вы, наверное, думаете, что я немножко чокнутая?!

Её голос в финале этой тирады был полон ужаса.

– Давайте разберёмся по порядку, – начал Майкопов. – Кто-то ещё может подтвердить ваши слова по поводу кражи, перемещения кошелька в открытом пространстве?

– Не знаю. Все занимались своими делами, – с грустью ответила Оксана Владимировна.

– А продавец мандаринов, может, он что-то мог видеть? – спросил подполковник.

– Не думаю. Он целиком был поглощён процессом продажи своих фруктов мне, – задумчиво ответила Окси. – Вы понимаете, здесь меня многие знают: начиная с директора рынка и кончая уборщицей. Они знают, кто мой муж. Они боятся нас.

– Почему? – резко спросил Майкопов.

– Вы, наверное, слышали, что между рынками и супермаркетами идёт ожесточённая война, – спокойно продолжила свой рассказ потерпевшая. – И в этой войне побеждают супермаркеты. Они забирают себе лакомые территории. Судьба мелких рынков решилась уже давно, остались лишь большие, как наш, где меня обокрали. Владельцы рынка побаиваются нашей семьи. У них есть страх потерять свой рынок, где проработали всю жизнь. Этой же фобии подвержены и продавцы. Они тоже не хотят лишиться своих насиженных мест. Поэтому со мной обходятся весьма услужливо. И у вас, уважаемые полицейские, наверняка возник вопрос: почему я, обеспеченная женщина, сама хожу на рынок и выбираю продукты? Я вам отвечу, но только не для протокола. Меня возбуждает сам процесс покупок у враждебно настроенных продавцов. Возможно, я подвергаю свою жизнь опасности, но мне очень по душе, когда я захожу на рынок, а меня встречают покорными взглядами. Они меня боятся и одновременно ненавидят за алчность нашей семьи. Но я уверена, что они всю неделю с нетерпением ждут моего визита пока ещё на их территории. Мой приход сюда означает, что рынок ещё будет жить. Скажу вам нечто сакральное. Меня заводит, когда южные мужчины за прилавками пожирают меня глазами. В их нескрываемых влажных взглядах я вижу восторг. Они восхищаются моей красотой, моей смелостью. Им импонирует то, как такая богатая женщина сама выбирает своими ухоженными руками их фрукты и овощи. И как только я увижу, что они перестали восхищаться мной, это будет означать разрушение их любимого рынка, на месте которого вырастет очередной супермаркет. И это будет как памятник – напоминание мужчинам о том, что они должны быть озабочены каждодневным восхищением женщиной.

– Знаете, что? – таинственным тоном продолжила она. – Я очень рада тому, что меня обокрали именно на этом рынке. Объясню почему. Все работники непременно узнают об этом страшном злодеянии. В их витаминизированные души вкрадётся ещё больший страх перед грядущим возмездием за столь вызывающее и открытое покушение на мою собственность. Они все будут с нетерпением ждать субботы, то есть дня моего обычного визита. Но я не пойду туда в этот день, а появлюсь там на следующий, в воскресенье. Всю субботу они будут молиться, чтобы я пришла и купила у них мои любимые мандарины. Ночь для них станет бессонной… А на следующий день я надену своё самое красивое платье и потрясающие розовые туфельки. Я хочу увидеть их сонные, опухшие глаза. Как вам моя идея, подполковник?

– Да, – выдохнул поникший страж порядка. – Не хотел бы я работать на этом рынке. Лучше пускай в меня каждый день будут стрелять бандиты, нежели постоянно жить под страхом оказаться на улице с ящиком размороженной хурмы, выданной вместо выходного пособия.

– Ха-ха, – по-детски рассмеялась Оксана Владимировна. – Не бойтесь меня, в душе я добрый человек. Просто мне скучно без мужского внимания, да вообще без внимания людей.

– Я вас понимаю, – услужливо пробасил Майкопов.

А про себя он подумал, что заводить роман с такой женщиной смертельно опасно. Такая дива с неуёмной фантазией может натворить множество бед. И лучше всего будет держаться от неё на безопасном расстоянии.

– Оксана Владимировна, давайте вернёмся к моменту похищения кошелька.

– Давайте, – спокойно согласилась городская кормилица.

– Итак. Момент похищения вашего кошелька заметили только вы?

– Да, скорее всего, – тихонько ответила Окси.

– Вы сразу позвали охрану?

– Нет, не сразу, а примерно через пять-семь секунд, точно сейчас не могу сказать.

– Почему вы сразу не позвали охрану? – настойчиво спросил Майкопов.

– Потому что я обомлела от такой кражи. Я видела, как кошелёк покинул мою сумочку, но я не видела руки этого человека, в чей карман он отправился. Такое можно увидеть только по телевизору или в цирке, – бурно выражала всё пережитое госпожа Розенцвайг.

– Я вас понимаю, – сочувствующим тоном произнёс Майкопов. – Наш мир полон чудес, и мы надеемся, что найдём разумный ответ произошедшему. Мы вас вызовем, Оксана Владимировна, если вы нам понадобитесь. Спасибо вам за уделённое нам внимание.

– Надеюсь, вы выясните, каким образом мой кошелёк переместился в карман этого несчастного инвалида, – грустным голосом произнесла Оксана Владимировна. – Я вам оставляю своё заявление. Всего доброго, господа!

После ухода госпожи Розенцвайг в кабинете Майкопова ещё долго стоял аромат её духов.

– Николай, – произнёс он, – займись этим делом. У нашей знакомой прекрасная фантазия. И скорее всего всё, что она рассказывала, – это плод её беспокойного воображения.

– Ты знаешь, – продолжил подполковник, – наш город отоваривается в их семейных магазинах. А люди, как известно, любят есть. Больше всего хотят кушать наши большие начальники. Поэтому удели внимание нашей милой продуктовой даме. Сделай так, чтобы она осталась довольна работой нашего отдела. Я не хочу умирать голодной смертью, но она в случае нашего бездействия, может устроить нам продуктовую блокаду.

– Хорошо, – сухо ответил Добров. – Разрешите идти?

– Разрешаю.

После того как ушёл подчинённый выполнять его указание, подполковник сел за свой рабочий стол. Он вынужден был «наслаждаться» ароматом духов ушедший госпожи Розенцвайг. Когда стало совсем невтерпёж, он вскочил и резким движением открыл окно.

– Летите, ароматы, в свою Францию, или к своей последней хозяйке! – произнёс подполковник Майкопов, гонитель женских фимиамов.

Вернувшись в личный кабинет, капитан Добров не почувствовал посторонних запахов. И это ему дало преимущественную возможность думать о полученном новом задании. Само поручение Ивана Дмитриевича казалось ему не сложным, а очень даже простым. Произошла кража кошелька, подозреваемого задержали на месте преступления. И теперь оставалось сделать самую малость – поднажать на воришку, чтобы тот признал свою вину. А далее оформить дело, как положено, и он свободен.

Добров приказал сержанту привести к нему подозреваемого из «обезьянника». Через пять минут у него в кабинете сидел карманник-инвалид. Добров повидал разных карманников, но такого без руки он видел впервые в своей насыщенной служебной практике. Капитан несколько минут не задавал подозреваемому ни единого вопроса. Добров молчал и писал что-то, временами подозрительно смотрел на однорукого. Всё это являлось частью его специального психологического приёма, призванного внести начальные нотки нервозности и неясности перед разговором. По истечении методической паузы Добров задал наконец свой первый вопрос:

– Вы получали травмы головы или может быть других участков тела?

Подозреваемый удивился, призадумался и ответил, что у него не было травм головы.

– Вы такой уже взрослый, а у вас ещё нет травм головы. Этого не может быть, – неодобрительно произнёс капитан.

– Я не понимаю, к чему такой вопрос? Я что на приёме у врача? – возмущался однорукий.

– Да, вы находитесь у врача, бывшего, конечно, – жёстким голосом ответил нынешний страж порядка. – И вы меня очень сильно удивляете своим поведением.

Бывший врач-рентгенолог продолжил участливым тоном:

– Вы явно не здоровы.

– Я не понимаю, при чём тут травмы головы?! – растерянно произнёс карманник.

– А при том, что только человеку с травмой головы может прийти мысль стащить кошелёк у жены директора сети продуктовых магазинов, – возмущался капитан. – Ты хочешь оставить наш город без продуктов?! Ты украл кошелёк у госпожи Розенцвайг?

– Я не понимаю вас, я ничего не крал. Кошелёк я подобрал на полу рынка, где меня грубо скрутили эти бугаи-охранники. А я ведь инвалид, – нервничал карманник.

– Да, с инвалидами нельзя так обращаться, с ними надо быть поаккуратнее. А ещё они обязаны находиться под пристальным вниманием государства. Страна просто обязана оказывать увечным социальную и медицинскую помощь. Ты получаешь социалку или медпомощь? – спросил Добров, пристально глядя в глаза подозреваемого.

– Социалку получаю, а медпомощь – не всегда, потому что в поликлинике, как ни приедешь, так там всегда огромная очередь к врачам, – негодовал однорукий вор.

– У них очередь, я согласен. Но зато у нас почти никогда не бывает очередей, – продолжал бывший врач.

Однорукий молча следил за действиями странного полицейского. Добров поднялся, закрыл входную дверь изнутри на ключ. Затем он открыл потайную дверь и шмыгнул куда-то. Спустя минуту он появился снова, но уже в белом медицинском халате, надетом поверх полицейской формы. С шеи у него свисало привычное всем приспособление, предназначенное для прослушивания работы внутренних органов человека. На груди красовался большой бейджик, где значились данные врача.

Над таинственной дверью капитан быстро повесил табличку «Процедурная». Затем он незаметно подошёл к инвалиду и пригласил его заглянуть внутрь комнаты. Инвалид пребывал в растерянности, он не знал идти ему в эту неизвестность или оставаться на месте, изображая невинную жертву обстоятельств.

Добров взял калеку за уцелевшую руку и повёл за собой. Внутри потайной комнаты инвалид увидел приборы и аппараты явно медицинского характера. Карманник-одноручка пришёл в замешательство.

– Вы же роптали, выказывали своё недовольство медициной нашего славного городка. Вот сейчас мы и хотим восполнить то внимание, которым вы столько времени были обделены со стороны медицинских работников. Для начала я вам сделаю снимок головы. Возможно в вашем черепе какая-нибудь трещина. И она может явиться причиной вашего глупого упорства, – участливо рассказывал о предстоящих испытаниях капитан полиции.

– Вы, наверное, шутите. Мне больше нечего вам рассказывать. Я уже всё объяснил вам. Этот кошелёк я подобрал с пола и ничего не крал никогда, – запаниковал он.

– Зря вы так упорствуете. Я знаю все ваши болевые точки. Поверьте, вы не сможете пройти все «процедуры Доброва». Слышали о таких бодрящих мероприятиях? – зловещим голосом спросил бывший доктор.

– Вы не смеете причинить мне что-нибудь плохое. Я инвалид, я потерял руку, – верещал карманник.

– Ты не только руку потерял, но и осторожность. А вместо них ты получил чувство свободы и безнаказанности, – констатировал капитан Добров. —Потому тебя необходимо немного подлечить. Я назначаю тебе «электрофорез по методу Доброва». Ты не знаешь, что это такое? «Электрофорез по Доброву» – это нескончаемая физическая боль, гармонично сочетаемая с болью моральной. Сейчас я пущу через твой вялый организм большие разряды электрического тока. И ты знай, что астрологи ничего не имеют против моей задумки. Ты когда-нибудь встречался с магистром астрологических наук? Нет?! А я часто посещаю их и прошу у них совета. Насчёт тебя они меня предупредили, что ты прилетел к нам из другой Вселенной и задумал здесь что-то недоброе. Посоветовавшись с магистром астрологических наук, мы решили очистить твою душу электрическим током. Да, брат, с астрологами, как я вижу, ты не в ладах. А с электрическим током ты дружишь? Молчи, ничего пока не говори, мы сейчас это сами проверим.

Капитан взял инвалида за уцелевшую руку и хотел посадить на кушетку для проведения комплекса физиопроцедур, но однорукий вырвался и дрожащим голосом завопил:

– Не надо этого делать! Я скажу, как всё было! Я не терплю боль. У меня низкий порог чувствительности.

Чистосердечное признание

– В общем, около двух лет назад я случайно познакомился с одним человеком. Он выглядел примерно лет на двадцать, не больше. Ну, может быть, чуть старше. Я тогда присматривал за ныне покойной матерью. Болезнь приковала её к постели. После тяжёлого инсульта половина её тела перестала двигаться. Мой отец умер давно. Родственников у нас практически не было, во всяком случае, я их не знал.

Я трудился на заводе токарем. Когда моя мать заболела, мне пришлось оставить свою работу, и основную часть моего времени я посвятил уходу за ней. Я ходил в магазин за покупками, готовил, стирал, убирал. Раз в месяц я получал пенсию матери по инвалидности. Это были сущие крохи. Тех денег едва хватало на самое необходимое. Я часто просто голодал. Большая часть этих средств уходила на медикаменты. Лекарства мало помогали ей. Потом её полностью парализовало. Врачи, конечно, пытались что-то сделать, но всё безрезультатно.

И вот пришёл срок получения очередной пенсии. Я, как обычно, направился в сберкассу, подошёл к окну, спросил о том, могу ли я получить пенсию моей матери. Сотрудница ответила, что деньги пока нельзя снять со счёта, и попросила, чтобы я пришёл за ними через неделю. Меня ужаснула эта новость, ведь у нас тогда совершенно закончились деньги. Занимать у знакомых я тоже уже не мог. Я тогда всем был должен. И долги эти росли, а отдавать становилось всё труднее и труднее. А тут ещё задержка с пенсией.

Я изрядно переволновался за больную маму. И стал просить кассиршу о выплате хотя бы части причитающейся суммы. Она была неумолима. Тогда я ей рассказал, в какой затруднительной ситуации оказались мы с парализованной матерью. Она нас выслушала, выразила своё сочувствие, но помочь отказалась.

Я вышел на улицу ошарашенный. На тот момент я не знал, где теперь брать деньги. Я стоял и думал, что делать дальше. Но вдруг кто-то обратился ко мне. Это был человек без руки. Я сразу не понял, что ему надо от меня. Я подумал, что он попрошайка и хочет выпросить у меня немного денег на хлеб. Но он выглядел не как обычные инвалиды-пьяницы, а вполне прилично: в чистой одежде, с выбритым лицом. Глаза у него добрые, не затуманенные алкоголем, как у многих безруких.

Я спросил, что он хочет от меня. Незнакомец ответил, что случайно стал свидетелем моего рассказа о больной матери внутри сберкассы. И он заявил, что хочет мне помочь. Я поинтересовался, чем же? Он не стал отвечать. Незнакомец посмотрел по сторонам и сказал, что это не место для такого разговора и предложил пойти с ним.

Я, конечно, удивился, но мне тогда было всё равно, кто он такой, лишь бы он дал мне денег. Мы направились в сторону городского парка. Людей здесь в этот утренний час практически не было. Мы сели на скамейку. Около минуты тот ничего не говорил.

Свою речь он начал с того, что больные, инвалиды и другие социально незащищённые граждане государству нужны лишь для того, чтобы плодить чиновников-паразитов, которые с полным презрением ко всем пьют кровь из бюджета страны и высасывают средства, отпущенные как раз для больных и инвалидов. В общем, он сказал, что обиженные судьбой люди в принципе не нужны государству. И эти пиявки-чиновники в элитных костюмах не будут заботиться о нас. О себе мы сами должны беспокоиться.

Потом он обратился ко мне и спросил, хочу ли я получить ещё одну пенсию? Я тогда подумал, что он желает меня записать в ряды дураков сетевого маркетинга. Но ответил, что, конечно же, хочу. И стал ждать, что он предложит мне. Тогда незнакомец попросил меня держать язык за зубами. И в этом случае он сможет существенно мне помочь.

Я с недоверием согласился. Потом тот человек попросил меня закрыть глаза и не открывать их пока он не скажет. Я сделал, как он велел. А когда их открыл, перед моим взором появилось фантастическое видение: тонкая банковская карточка перемещалось в воздухе влево-вправо, вверх-вниз без чьей-либо помощи, сама по себе. Я никак не мог взять в толк, как такое может быть. Это напоминало очень зрелищный фокус. Но мне что-то подсказывало, что это нечто другое. И от этой мысли по моему телу сразу же пробежали мурашки.

Я со страхом ждал развития событий. Незнакомец посмотрел мне прямо в глаза. В детстве я увлекался фокусами. Смотрел, как фокусники проделывали свои ловкие трюки. Но на тот момент на меня глядел не фокусник, а другой человек. Мы оба молчали. Потом он спросил у меня, не думаю ли я, что увиденное мною является ловким трюком? Я ответил, что так не думаю. Потом он сказал, чтобы я сейчас не задавал вопросов, а только слушал его. Я согласился.

Он сказал, что не может мне всё рассказать. Зато сможет сделать так, что одна моя рука станет совершенно невидимой для окружающих. А государство мне за эту невидимость каждый месяц будет выплачивать деньги. Так как человеку без конечности полагается пенсия. А я говорю ему, что я не намерен терять свои руки, и они мне очень ещё понадобятся.

Он меня перебил: «Послушай меня внимательно. Ты на самом деле не потеряешь руку, просто её не будет видно. Она у тебя останется на месте. Не видимой станет одна рука. И это позволит тебе получить дополнительные денежные средства для лучшего ухода за твоей больной матерью». После этого он схватил мою руку, как я понял, своей невидимой рукой и поднял её. Моя рука впервые без моей воли поднялась и замерла. Как будто неведомая сила удерживала её. Меня охватил дикий ужас. Я окончательно убедился, что передо мной не фокусник. Мне стало очень страшно.

«Теперь, я думаю, ты понял, что это не шарлатанство, а чистая реальность, но другая, новая, непривычная», – сказал он. И продолжил: «Если ты хочешь помочь своей матери, то я сделаю одну твою руку невидимой, и тебя зачислят в ряды инвалидов. И ты будешь получать материальную помощь от государства. Ты согласен лишить свою руку видимости?»

Я ответил, что я согласен, но немножко боюсь. Он меня успокоил, сказав, что сама процедура совершенно безболезненна. В общем, я согласился, ибо деваться было некуда. Мы тогда остро нуждались в деньгах, и они требовались постоянно.

Незнакомец назначил мне встречу в лесопосадке на следующий день. Мы оба пришли в условленное место. В тот день у него на плече висела большая сумка. Вокруг нас не было ни одной живой души. Он стал озираться. А потом открыл свою сумку и достал оттуда аппарат неизвестной мне конструкции. На нём находилось много различных кнопок и каких-то индикаторов. Он стал нажимать на них, видимо, для настройки. На экране появились какие-то цифры и буквы. Эта процедура длилась две-три минуты.