Легенда о слезах двух Лун

Пятьдесят лет пролетели за эти часы импровизированной медитации. Каждый день заново проигрывался, как только высший расслаблялся. Для него всё случившееся вдруг перевернулось с ног на голову. Джакуб был невиноват в убийстве. Были виноваты люди, поверившие в слова влиятельного Папы Римского. Как бы не говорила Мари, именно народ сыграл ключевую роль в убийстве короля. Ведь если бы они не захотели делать то, что твердит им правитель христианской церкви, Императорская семья осталась бы в живых. Или хотя бы Мари. Но все пошли за Фридрихом и Григорием, как стадо, не имеющее своего мнения.

И Альвиан заставил своего друга страдать за всех этих овец. Сделал из него раба без времени на отдых. Превратил в свою куклу. Король вспомнил рассказы Мари о её отце, которого она ласково называла кукловодом. Он видел схожие черты с ним, что было, к сожалению, не комплиментом.

Император лишился одного из последних близких людей, которые остались с ним. Если бы у него только была возможность вернуться в прошлое, он бы не раздумывая сделал это. Он так скучал по нему.

Двери открылись. Тяжёлые быстрые шаги в сопровождении более тихих зазвучали в большом пространстве и мыслях высшего. Мужчина на троне не открывал глаза, чувствуя энергию нежданных гостей. Выходить из полной убаюкивающей тишины не было желания, но мужской голос окончательно вырвал его из медитации.

–Ваше Величество, кхм, простите, что отрываю вас.

–Доктор Вальтер Андраш, – протянул Альвиан, ощущая кончиками пальцев колющую энергию, – С чем пожаловали?

Директор Лаборатории стоял впереди Алисы. На его молодом лице вырисовывалась тревога: морщинистый лоб, поднятые брови. С момента их первой встречи чёрных волос на его голове становилось всё меньше. От нервов и бессонных ночей. После долгих громких скандалов в его сторону состояние его здоровья ухудшилось. Он спал по часу в сутки, почти никогда не завтракал и не ужинал. Конечно же, организм за это не мог сказать «спасибо». Некогда идеально сидевший на его подтянутой худой фигуре костюм теперь висел в области плеч и рук. Изжога – вечный спутник, утреннее головокружение, как ритуал. Такое уже было однажды, когда он только решил взять на себя руководство Лаборатории.

–Я не знаю, слышали вы это или нет, но, – Вальтер тревожно взглянул на свою спутницу, – Вооружённые силы направляются сюда.

Это высший пропустил. Но критичным это событие не было. Альвиан сосредоточил энергию, вслушиваясь в мысли наступающей армии. Они были уже за Карловым мостом. Около тысячи пеших, дюжины две танков, свистящие в небе самолёты. Но все они говорили на разных языках. Вот оно что. Страны-соседи решили всё-таки устранить проблему сразу, не думая о том, что могут пострадать и жители Праги. Раз они хотели войны, то будет им война.

–Зачем вы пришли сюда? Чтобы сообщить мне об этом?

–Не будем врать, – грустно и с опаской ответила Алиса, смотря в глаза мужчины, – Вся эта ситуация очень напугала нас и всех жителей, а просить помощи мы можем только вас.

Император направил свой взгляд в пустоту. Перед ним шли вооружённые люди, а где-то позади военной техники – люди. Жители города. В их сознании не было того страха, о котором говорила девушка. Разве что убеждение в том, что они добьются своего. Он видел их глазами воображаемую битву с ним самим. И в конце люди ликуют и празднуют победу над…

–Кровавый Император? – удивился Альвиан, – Они назвали меня Кровавым Императором?

–Да, – подтвердил Андраш, – После вашего «самокоронования» они прозвали вас именно так. За показательную жестокость над Йиржи Унде и над людьми на площади.

–Я надеялся, что эта «показательная жестокость» действительно будет таковой, – скривил лицо король в гримасе отвращения, – Но видимо… всё зря.

Он встал с трона, поправляя собранные волосы. Мысли приближающихся продолжали атаковать сознание высшего. Тогда он решил поступить иначе, пустив в ход самое ужасное своё оружие, от которого он долго бежал.

–Поднимитесь наверх, в крайней зале южного крыла стоит капсула. В ней Мари. Если она проснётся, перенесите её в постель. В прочем, – мужчина в чёрном тяжело вздохнул, потирая переносицу, – вы сами всё знаете.

Через секунду его уже не было. Алиса и Вальтер обменялись тревожными взглядами, понимая к чему всё идёт, и направились к капсуле.

Альвиан внезапно перегородил путь войскам. Они стояли между собором Святого Николая и Музеем Франца Кафки. По этой дороге должны были безостановочно ездить трамваи, о чём говорили проложенные железные пути, но из-за введённого военного положения все остановили прежний режим. Из окон маленьких готических домиков выглядывали любопытные лица тех, кто не захотел покидать свои дома.

Если бы высший знал, что до этого дойдёт, то уничтожил бы всех в первый день своего прибытия. Но, кто же знал? Голоса подсознания были как-никогда громкими. Они перебивали шум огромной толпы позади всего восстания. Всё размывалось, превращаясь в живописное пятно. Глаза сами закрывались, словно готовясь ко сну. Земля уходила из-под ног, и кружила в своём сумасшедшем танце, притягивая тело высшего ближе к себе.

Стаявшие в первом ряду солдаты, собранные из разных стран, встали на одно колено, дав обзор тем, кто позади. Волна состояла из пяти линий. Одновременно зазвучали звуки снятого предохранителя и винтовки были готовы к бою. Руки некоторых солдат дрожали. К подобным ситуациям их не готовили, поэтому приходилось выходить из неё собственным умом, полагаясь на командиров. Не зря же они получили подобное звание?

Быстрым движением Альвиан окинул площадь взглядом, не пропуская ни одного думающего существа. Его отвлекла выходящая из толпы девушка. Её военная форма отличалась от остальных количеством карманов, отличительных знаков на погонах, пуговицами цвета золота. На груди блестел знак Франции. Круглое лицо с плавными чертами, полузакрытые веки и тонкие губы, собранные в высокий хвост волосы цвета тёмного дерева. Она была симпатичной до того момента, пока не открыла рот.

–Мы золотая коалиция. Нашей задачей является сохранение спокойствия граждан мира, предотвращение массового насилия и полное уничтожение любого фактора, возбуждающего геноцид любой нации или расы, – звонкий голос девушки отскакивал от домов, и слова повторялись по нескольку раз, отчего воспринимать сказанное было трудно, – После долгих переговоров главы золотой коалиции подписали соглашение на вторжение в Пражскую Республику, чтобы выполнить свою задачу, а конкретнее: уничтожение лиц потенциально способных на подрыв вышеперечисленных задач коалиции.

–Занимательно, – усмехнулся высший, – То есть, вся эта армия идёт только против меня?

–Главы указали три цели, – отвечала девушка, не меняясь в лице, – Одну необходимо ликвидировать, две другие – изолировать до особого распоряжения.

Император знал только о двух людях, поэтому его брови сразу вздрогнули от удивления.

–А по именам?

–Имени первого никто не знает, но вы можете представится. Вторая цель – Рене Бенарт, которую вы держите под своим контролем. И Вальтер Андраш известный учёный. Вы можете сдаться нам, но смертной казни вам не избежать. Возможно, суд установит более гуманное наказание.

–Гуманный смертный приговор? Звучит также правдоподобно, как и то, что вы все останетесь живы после нашей встречи.

Голоса подсознания взяли верх. Понадобилось немного времени, чтобы они вырвались из нутра Императора. С ними он чувствовал себя на уровне с истинными. Всемогущим и безнаказанным. Энергия разливалась по венам, как сладкий эликсир Богов. Военные и просто зеваки, наблюдающие из окон и спин вооружённых людей, видели искры вокруг грозной фигуры мужчины. У кого-то в руках зашипела рация. Голос солдата спросил об обстановке. Ответ был неоднозначен, ведь никто не знал, что происходит. Девушка впереди подняла руку вверх, и люди под её командованием навели прицелы на беловолосого. Другой рукой француженка дала команду через рацию тяжёлой технике быть готовыми. Как оказалось, танки уже стояли по периметру. Самолёты кружились вокруг поля боя.

–Что он делает? – спросил парень, попавший в ряды благодаря своей юношеской горячей крови.

–Какая разница? – хмыкнул ему в ответ мужчина старше, – У нас есть чёткие задачи. Выполняй.

–Если он действительно обладает какой-то силой, то почему мы так уверены в том, что…

Крики с задних рядов перебили диалог двух солдат. Не посмотреть на происходящее, было невозможно. Все, как один, повернулись на крики, но не убирая винтовки с боевой готовности. Тот, кому принадлежали возгласы боли, горел. Он неожиданно вспыхнул, как спичка. Форма на нём быстро превратилась в угольки, но тело долго краснело и чернело. Воин коалиции продолжал кричать, прикованный к одному месту. Когда видны были сухожилия, он замер, вытянутый в струну. Глаза неожиданно лопнули, словно воздушные шары. Только после этого тело солдата упало. Вместе с его душой ушёл и огонь.

Император продолжал стоять на месте. Он закрыл глаза, прекрасно видя происходящее и без них. Для всех он стоял на расстоянии ста метров, но на самом деле высший гулял между ними, придумывая всё новые способы расплаты. Без внутренних голосов, нашёптывающих ему, он мог и не дойти до такой жестокости. Возможно, с подсознанием нужно было дружить с самого начала.

Группа слева от командующей девушки в французской военной форме синхронно повернулись к своим и расстреляли их. Они продолжали дырявить мёртвых собратьев, оставляя от них только подобие человеческих тел. Тогда девушка крикнула, чтобы их немедленно убили. Солдаты в панике стали выполнять указ, избавляясь от предателей. Но после огромного количества выстрелов никто не пострадал. В их глазах не было ничего разумного. Безумие и только.

Ничего не оставалось, кроме как отступать. Командиры указали пути и повели свои отряды в разные стороны, надеясь, что это поможет. Тех людей, которые добровольно вышли вместе с военными на митинг, уже давно не было.

«Как жаль», – пронеслось в сознании Альвиана, – «Я бы с радостью попробовал их энергию».

На площади остался только он. По периметру воскресший Император был всё также окружён артиллерией и пехотой золотой коалиции, а сверху мощными военными самолётами. Громкие гудящие звуки, сопровождающиеся звоном окон и небольшой дрожью под ногами, становились громче. Самолёты с протяжными свистами опустились вниз, почти касаясь крыш собора и домов. Их опережали быстрые выстрелы, разрушающие плотные камни и кирпичи. Осколки летели в разные стороны, но не долетали до спокойно стоящего посередине площади мужчины в чёрном. Все заряды, которые в других обстоятельствах попали бы в цель, взрывались в нескольких сантиметрах от лица высшего. От них колыхались только белые волосы. Пыль от разрушенных строений закрыла весь обзор. Танки уже стояли на месте отряда и на таком же расстоянии позади Императора.

Во время ожидания, пока вся пыль осядет, солдаты взобрались на крыши домов. Те, что были ближе всего к тяжёлой технике, увидели раздавленные трупы тех, кто стал жертвой контроля Кровавого Императора. Танки в плохой видимости не заметили их, и теперь гусеницы оставляли красные следы. Новеньких, которые только недавно столкнулись со всей жестокостью войны, начало тошнить. Повторять судьбу раздавленных им не хотелось. Лучше бы все остались сидеть дома, не соглашаясь на подобные трюки. Все знали, что проиграют, но старались скрыть это. Хотя бы от себя.

Тонкие солнечные лучи пробились сквозь облако каменных частиц. На том месте, где должна была находится цель золотой коалиции, уже никого не было. Разделившись ровно пополам, пехота стала искать испарившегося короля. Потерять его было самой большой ошибкой. В окрестностях было пусто. Прага скрывала своего правителя от чужих глаз.

Альвиан стоял на вершине собора Святого Николая. На него обратили внимание только, когда один из самолётов потерял управление и стал терять высоту. Лётчик выпрыгнул из кабины с парашютом. На его несчастье, ни один из парашютов не раскрылся, и он с грохотом упал рядом с высшим. Сломанные кости издали характерный звук. Кровь вытекала из разбитого черепа, и уже через секунду по бирюзовому куполу рисовались незамысловатые рисунки из тонких струй алой жидкости. Император брезгливо сбросил лётчика вниз, столкнув его ногой. Тело быстро оказалось внизу, где никто не мог его видеть. Следом за ним внизу оказалось ещё пятеро тех, кто управлял железными птицами. Теперь площадь выглядела, как раненное создание: каменное покрытие раздроблено крупнокалиберными патронами, а на каменных кусках, как надписи на надгробиях – кровь погибших лётчиков, чьи тела лежали в ожидании похорон.

Башни танков вместе с пушками с протяжным скрежетом поворачивались к самопровозглашённому Императору. От дюжины разрывных зарядов в боеприпасах всё прилегающее к божьему дому должно было взлететь в воздух. Кощунство! Могли бы подумать верующие. Но сейчас даже они дали бы согласие на взрыв собора. Ведь священнослужители с самого первого дня признали беловолосого мужчину антихристом, пришедшим из моря. И в последнем они были правы. Поэтому, если для победы над ним было необходимо уничтожить собор Святого Николая (или любой другой), то ради Бога, как говорится.

Командиры, сидящие внутри железных прочных танков, один за другим дали команду стрелять. Взрывы от выпуска пуль оглушили солдат, сидящих на крышах. Дым поднялся от выстреливших танков, чьи корпуса качнулись от сильной отдачи и ещё сильнее размазали по земле трупы воинов коалиции.

Правая рука высшего поднялась к лицу. Он поднял средний и указательный пальцы, как изображали святых. Видевшие это люди подумали об одном и том же: «Они были правы!». Но Альвиан лишь издевался над ними, давая им бесполезные и неверные намёки на подобные мысли. Их наивные лица, изображавшие просветление, щекотали что-то в груди короля, и ему хотелось смеяться. Над справедливостью, которая наконец-то восторжествовала!

Большие танковые заряды повисли в воздухе, как на верёвках. Вторая рука высшего тянулась к небу, желая дотронуться до мягкой холодной голубой ткани. Губы Императора задвигались, и снайперы, наблюдавшие за безумцем на крыше, пытались прочитать, что он говорит.

–Что там? – спрашивали те, кто был лишён удовольствия видеть мужчину так близко.

–Не понимаю, – ответил один, хмурясь и всё больше отвлекаясь на смысл того, что он не слышал.

–«Я подниму печально руку. В миг время остановит прежний ход», – говорил кто-то более опытный в этом деле.

–Это стих?

–Не имею ни малейшего понятия, что этот белый болтает! Меня больше волнует то, что чёртовы пули не долетели до него.

–Ну, серьёзно, я один тут понимаю, что мы проиграем?! – начинал паниковать новичок.

–Замолчи сейчас же! – тяжёлая рука старшего ударила его по шлему.

Император прочитал первые строчки своего стихотворения и сжал левую руку в кулаке. Оглушающая волна от аккорда любимого королевского органа разбила все стёкла в зданиях, которые были на её пути. Источник находился в соборе Святого Вита, и если бы рядом с ним находились люди, то они бы погибли от ударной звуковой волны в первую же секунду. Но те, кому посчастливилось встать на пути разъярённого высшего, только оглохли. Последним звуком, который они услышали, был шлепок, словно лопнули резиновый шар с водой внутри. Люди на крыше схватились за уши и кричали от резкой боли внутри черепа. Но никто их уже не слышал, кроме Альвиана.

Пока пехота страдала от разрыва барабанных перепонок, танковые заряды полетели обратно, как в реверсе. Они чётко залетели обратно в пушки, как будто маленький ребёнок собирал головоломку, где необходимо было найти правильное отверстие для фигуры. В этой ситуации этим ребёнок был Альвиан, а отверстиями – танки. К сожалению, сыграть в эту игру во второй раз не получилось бы. Пули разорвались внутри танка, превратив членов команды в ещё одну головоломку. Чёрный дым огромными столпами выходил из железных военных машин, исчезая только на самом верху, где уже не летали даже птицы.

–И медленно пойду я к другу, – голос Императора был внутри сознания пострадавших воинов, – Крик будет провожать мой грустный слог.

Все замерли, чувствуя спиной, что мужчина ходит позади. Он был палачом на смертной казни, и сегодня ему выпал подарок от короля, а точнее от ЗОЛОТОЙ КОАЛИЦИИ!, обескровить целую армию. Ужас охватил каждого члена этой ничтожной армии. Смерть уже держала их за дрожащие кончики пальцев, и остужала своим мёртвым дыханием. Перед смертниками витал чёрный дым, через который иногда можно было разглядеть прекрасную Прагу, освещённую солнцем. Город мстил своим прекрасным мирным пейзажем за то, что когда-то давно была убита надежда на её прекрасное будущее.

–Мои слова останутся в тебе, – не успокаивался высший, шагая за спинами солдат, – Судьбой ты можешь их, задумавшись, назвать. Я буду ярким заревом светить. Открой мне темноту. Я буду там.

Прекрасная панорама города уступила место полной темноте. Каждый видел в ней что-то своё. Потерянную и уже одинокую семью, несбывшиеся планы на жизнь, неосуществлённые амбиции, утерянное будущее. Любящие глаза, голоса, которые они больше никогда не услышат, сожаления. Они видели свою жизнь со всеми яркими красками, которые сами же выводили своими силами. Настроение не то? Не с той ноги встал? Какая всё была глупость! Жизнь взмахивала своим белым платком, всё дальше отдаляясь от глухих и слепых.

– И яростно пылают свечи за окном. Держись их света и не пропадёшь. Я буду ждать тебя у озера с вином. Крепись, и ты меня найдёшь.

Последние строки прозвучали, как набат. Ему подпевали мужчины и женщины на крыше. Их крики заполняли каждую улицу опустевшего города Кровавого Императора. Высший насытился энергией воинов коалиции, превратив их в сгустки остаточной энергии. Фантомы кружились вокруг своего хозяина в танце на трупах.

Альвиан не смотрел на безжизненные тела. Голоса подсознания требовали продолжения торжества. Им не хватило того, что произошло на этой площади близ собора Святого Николая. Они не успокоятся даже, когда весь мир вымрет и превратится в призрак, как некогда это сделал Ипорт. Осознание того, что он натворил, приходило постепенно. Дым, разбитые плиты с аксессуарами в виде красных лент и телами лётчиков, шипящие фантомы рядом с ним.

Он схватил свои белые волосы и потянул со всех сил в разные стороны. Боль в грудной клетке вынуждала его закричать. Высший упал на колени рядом с солдатами и продолжал рычать на собственные голоса. Руки забили по крыше дома с такой силой, что от нескольких сильных ударов пошла большая трещина. Энергия, которую он впитал в себя приносила невыносимую боль. Если бы это был только один человек, то сила его посмертных эмоций не была такой мощной. Но чувствуя внутри разъедающее нечто, Императору ничего не оставалось, кроме как биться руками и ногами о всё возможное.

Продолжалось это недолго, но так ярко, что секунды тянулись, как часы. Как только Альвиан смог побороть энергию внутри, он переместился к Старому Граду. Тело дрожало, будто на улице стоял мороз, а он был одет только в тонкий чёрный плащ. От долгих громких голосов подсознания в голове бушевал хаос. Там мешались мысли прошлого, настоящего, людей живших и живущих. Перед Ангелом Чехии мелькали образы всех, кого он убил до сегодняшнего дня. Всё повторялось, как на каруселях. Круг за кругом. Убийство за убийством. Темнота мгновенно поглотила его, и Император Священной Римской Империи упал без сознания посреди внутреннего двора в окружении собственного сада.

16

-Как бы ты не угождал окружающим, один твой промах затмит тысячи попаданий. Ты никогда не полюбишь всех, и все никогда не полюбят тебя. Человеческая природа навсегда останется в нас. Будь мы на ступень выше или на ступень ниже. Тебя назовут хорошим человеком только у твоей могильной плиты, когда тебе уже ничего не будет важно. Поэтому в жизни необходимо найти тех людей, которые всегда будут ЗА тебя, какую бы глупость ты не сотворил. Чтобы за твоей спиной они говорили только о лучших твоих качествах, а тебе в глаза – правду. Но не для того, чтобы уколоть тебя резким словом, а чтобы тебе стало лучше. Найди этих людей, и ты никогда не будешь несчастен. Они скрасят твой самый ужасный день в тёплые цвета. И ты давай им всего себя. Без скупости на чувства.

В темноте, окутанной жаром, разносился знакомый мужской голос. Альвиан не видел его собственными глазами, но сознание само вырисовывало образ кареглазого мужчины с бородой в виде капли. Если бы он здесь стоял, то держал бы свой фиолетовый плащ на левой руке, рассматривая портрет своей матери. Волнистые волосы старого знакомого торчали бы в разные стороны после внезапного пробуждения. Хоть он и знал, что скоро к нему явятся гости, мужчина не смог побороть дремоту. Слушать его голос Императору было также приятно, как и очутиться в таком спокойном тёмном месте. Что было до этого времени он не знал. Да и какая разница, когда душа внутри поёт песни, разливая по невесомому телу высшего приятные импульсы спокойствия? Он никогда не был так расслаблен. Исключением, конечно, были те моменты, которые он проводил с Мари.

Мари…

Император распахнул глаза, словно просыпаясь от кошмара. Он стоял посреди картинной галереи. За окном сияла Луна, прикасаясь своими молочными лучами, как пальцами, ко всему и каждому. Беловолосый мужчина тоже чувствовал эти прикосновения на своих плечах. Они, как хорошая массажистка, разминали уставшие напряжённые мышцы. Даже воздух здесь был другим. Таким лёгким и беззаботным.

Перед ним стоял тот самый мужчина, которому принадлежал монолог. Как и представлял Альвиан, Отакар держал в левой руке фиолетовый плащ. На стене висел портрет Ютты Тюрингской с розой в руке, как олицетворение стойкости и твёрдости характера. Пржемысл унаследовал от матери эти черты, несмотря о мнении общества об обратном. Все считали, что Владислав, отец Отакара, одарил своего сына такими чертами характера.

Всё внутри вздрогнуло при виде погибшего короля Чехии. Альвиан до сих пор винил себя в том, что не смог помочь ему. Как жаль, что он наложил на себя руки до того, как вторая высшая увидела это. Зато он может увидеть его сейчас.

–И я надеюсь, что в последний раз, – шепнул сам себе Император.

–Хороший правитель не может обойтись без жестокости.

Отакар Пржемысл повернулся к своему последнему советнику. Молочный свет мягко обрисовал уставшие черты лица старого короля. Даже сейчас, когда они находились где-то в сознании высшего, он выглядел замученным и постаревшим. Как при их первой встрече. Альвиан не мог спокойно смотреть на своего правителя, благодаря которому сам смог стать Императором и королём. Ведь он мог также, как и Йиржи Унде, агрессивно отреагировать на появление незнакомца с неизвестной силой. Но вместо этого чешский король поставил высшего рядом с собой, как брата. Пусть та ссора из-за Вацлава посеяла сомнение в Отакаре, он всё равно поддержал беловолосого на собрании в Риме. Возможно, жил бы он дольше, всё было бы иначе. Абсолютно всё.

–Если что-то делаешь, не сомневайся в этом, – продолжал озвучивать мысли Пржемысл Отакар, – Даже если это «что-то» вредит другим. Чтобы держаться на вершине горы, приходиться сталкивать других.

–Я не этого хотел, – взгляд высшего погас и устремился в пол, – Я думал, что была бы у меня сила, я бы изменил весь мир. Сделал его лучше. Но вместо этого, мир изменил меня. Из Ангела Чехии в Кровавые Императоры.

–У тебя есть шанс всё изменить, Альвиан.

–Нет больше никакого шанса! Я убил больше тысячи людей! И убью ещё столько же, если они вновь пойдут против меня! – вдруг начал кричать Альвиан, взмахивая руками в сторону короля.

Отакар искренне улыбнулся на такой внезапный эмоциональный взрыв своего настоящего престолонаследника, о котором ничего не осталось в истории.

–Альвиан, Альвиан, – смеялся он, – Несмотря на твои полные семьдесят шесть лет, ты всё такой же юный с юношеским максимализмом и горячей кровью в венах. Прекрасно, что ты смог сохранить это в себе.

Высший успокоился сразу после слов короля. Рядом с ним он действительно чувствовал себя мальчишкой, у которого из опыта только самостоятельное поглощение пищи и умение бегать с палкой в руке. За это было даже в какой-то степени стыдно. Ведь ему действительно уже был восьмой десяток, если считать только те года, когда он жил, а не находился в капсуле.

–Что ты хочешь? – спросил Отакар, после долгой паузы.

–Хочу, чтобы меня перестали считать зверем. Чтобы люди оставили нас с Мари в покое.

–Почему тогда ты не послушал её, когда она предложила сбежать от всех?

–Сбегать, как крыса с тонущего корабля? У нас не то положение, чтобы бежать, поджав хвосты! Чешский замок по праву принадлежит нам! Мы ничего не делали людям до тех пор, пока они не сделали шаг к нам.

–Тебе пора определиться со своей целью. Чего ты хочешь больше: поставить людей на место или быть всегда с Мари и забыть про всех остальных? – Отакар держал две этих цели на ладонях, как на весах, – Ты не сможешь добиться всего сразу. Люди никогда не оставят тебя в покое, пока ты сам про них не забудешь. А если станешь продолжать истреблять людей, как тараканов, вряд ли Мари сможет долго это терпеть.