Белый шайен. Длинный Нож из форта Кинли. Их мечтой была Канада. Золото гор Уичита. Токеча

Танец окончился, и громкие слова Лауры прозвенели на весь обширный зал. Взоры всех устремились на нас.

Блэкберн уже не улыбался. Он чуть подался вперед, зажатый в руке бокал треснул, заливая блестящий паркет шампанским вперемешку с кровью. Окровавленной рукой он схватил девушку за плечо и грубо встряхнул.

– Ты перешла все границы! – прохрипел он. – Оскорблений я не потерплю даже от тебя. – Блэкберн занес свободную руку, намереваясь дать Лауре пощечину, но я оказался быстрее, резко оттолкнув его в сторону.

– Не смей к ней прикасаться! – отчетливо проговорил я, сжимая кулаки.

Я прекрасно знал, против кого иду, представлял последствия своего шага и, тем не менее, поступил так, как поступил. Что мной двигало? Желание бросить вызов авторитетному бандиту? Может быть. Защита безобидной девушки от посягательства грубияна? Ближе к истине. Все это имело место. Но главная причина крылась в том, что я видел в Блэкберне соперника, стоявшего между мной и Лаурой. Вероятно, это звучит эгоистично, зато по-мужски откровенно.

Я предвидел незамедлительно последовавшую реакцию Блэкберна и сумел увернуться, когда он попытался нанести мне прямой удар в голову. Выпрямившись и откинув корпус назад, я провел безупречный по исполнению хук правой в челюсть, опрокинувший Блэкберна навзничь. Однако тот моментально оказался на ногах, и я понял, что в его лице нашел для себя опасного противника.

Два его тяжелых удара, угодивших прямо в цель, основательно потрясли меня, и будь на моем месте кто-нибудь послабей, его уже начали бы откачивать. Окаймлявшая нас толпа шарахнулась по сторонам, когда я, в попытке восстановиться, задвигался по зале, уклоняясь от натиска Блэкберна. Мгновение спустя мой правый кулак пробил его защиту и вонзился в губы, превратив их кровавую массу. Прежде чем он смог опомниться, я попал ему прямо под ложечку. Он резко согнулся, но я коротким ударом левой снизу выпрямил его. Голова Блэкберна откинулась, и тут мой правый кулак обрушился на его поднятую челюсть. Такие удары могут свалить и лошадь, а Стив был всего лишь человек. Вскинув руками, он без чувств снопом повалился на паркет бальной залы.

Я стоял над ним, тяжело дыша. Мое сердце колотилось так, что частые удары, наверное, были слышны в нескольких ядрах от меня.

– Проклятье! – услышал я Сайкза. – Что здесь стряслось?

Во время драки его, видимо, не было в зале, и он спешил разузнать, в чем дело.

– Тони, это была честная схватка, – крикнули из толпы, когда Сайкз склонился над своим боссом.

Он медленно поднял голову и, запустив пятерню в бороду, долго смотрел на меня. И я бы не сказал, что с ненавистью или хотя бы с вызовом в глазах.

– Ну, Кэтлин, – протянул он, наконец. – Ты удивляешь меня с каждым разом все больше.

– Отойдем в сторонку, Тони, – сказал я.

Он снова осмотрел Блэкберна и, вставая, гаркнул:

– Да сделайте что-нибудь с ним, черт побери!

– Ну? – буркнул он после того, как мы уединились.

– Стив пытался ударить Лауру, – объяснил я. – Мне пришлось вступиться.

Признаться, у меня внутри была дрожь насчет того, что Сайкз возьмет да и поколотит своего вчерашнего избавителя. Все-таки, на полу лежал Стив Блэкберн, а не какой-нибудь пьянчуга из салуна. Но вместо этого он широко улыбнулся и хлопнул меня по плечу.

– Ах ты, чертов молокосос!.. Побить Стива!.. Да я этого отродясь не видывал.

Мои губы тоже расплылись в улыбке, однако лишь на мгновение.

– Ты не улыбайся, парень – посерьезнел Сайкз. – Теперь тебе действительно крышка. И здесь я ни чем помочь не могу. Если тебя не прикончит Блэкберн, пришьют его ребята. Не они, так твой скальп повиснет на поясе у одного из наших пауни. Мой тебе последний совет: вали из Канзас-Сити и чем быстрее, тем лучше. Можешь прямо сейчас.

– На сей раз, Тони, твой совет совпадает с моими намерениями. Завтра меня здесь уже не будет.

– Вот и отлично. Куда отправишься, если не секрет?

– На Запад, вместе с Лаурой и Чарли Бентом.

Перемена в лице Сайкза произошла мгновенно, как у человека, которому сообщили неожиданную и малоприятную новость.

– Не делай этого, Кэтлин, – с расстановкой сказал он. – То есть, делай, что хочешь, проваливай отсюда ко всем чертям, только не составляй компании Лауре и Бенту.

– Почему, Тони? – озабоченно спросил я. Сайкз было открыл рот, но промолчал.

– Прошу, объясни мне, – настаивал я, начиная подозревать, что Лауру на обратном пути, а значит и меня, ждут неприятности. – Что, Блэкберн задумал похитить девушку?.. Это так?.. Ну, хорошо. Можешь молчать. Я, кажется, знаю, что он готовит.

– Да, да, – сквозь зубы прошипел Сайкз. – Назавтра Стив организовал похищение.

– Спасибо, Тони, – с благодарностью произнес я. – Теперь оно не состоится.

– Не состоится, если вы уберетесь отсюда сегодняшней ночью и сделаете большой крюк к северу или югу так, чтобы ваш след не попался на глаза нашим ищейкам пауни.

Некоторое время мы молча стояли друг против друга. Я первым нарушил молчание, положив руку на плечо Черному Тони.

– Извини, что все так получилось. Я знаю, тебе нелегко было говорить это. Дружба с боссом, его замыслы, и все такое прочее…

Сайкз сбил мою руку и, прежде чем отойти от меня, заметил:

– Вообще-то, я против того, чтобы женщин брали силой. – На его губах мелькнула улыбка, и он добавил: – Иногда.

Глава 4

Блэкберн еще не очухался от моего нокаутирующего удара, когда я покинул бальную залу в сопровождении Лауры и Голубой Птицы. Зайдя к Чарли Бенту в пристройку, я быстро объяснил ситуацию.

– Негодяй! – вспыхнула девушка, покачивая головой. – О, какой же он мерзавец!

– Таким Блэкберн был всегда, – заметил Бент. – Он мне не понравился с первого взгляда.

– Наши мнения о нем совпадают, Чарли, – сказал я. – Но довольно об этом. Я предлагаю следующее: Вам нужно распрощаться с гостеприимными хозяевами ранчо и сегодня же ночью уехать отсюда. Завтра будет поздно.

– У Элизабет возникнут вопросы, – произнес Чарли, наморщив лоб. – Такой неожиданный отъезд…

Лаура тут же его перебила:

– Элизабет должна знать все. Она также недолюбливает Стива и только пожелает нам счастливого и безопасного пути.

– Поступайте, как считаете нужным, Лаура, – сказал я. – Но ни слова о Тони Сайкзе. Этот человек оказал нам всем огромную услугу.

– Конечно же, мистер Кэтлин, – заверила она. – Я найду, что сказать своей подруге.

Чарли с Лаурой немедленно взялись за сборы, а я поскакал в город, чтобы захватить вещи и попрощаться с Джимми Бриджером. Уже к полуночи мы были далеко от «Тройного К», углубившись в прерию в северном направлении.

Вот так и получилось, что Черный Тони Сайкз помог нам избежать острых когтей Койота Кайова, не взирая на свою с ним дружбу и партнерство. Он сделал так и, забегая вперед, с удовольствием скажу, что это была не единственная услуга, оказанная им Джозефу Армстронгу Кэтлину. Ведь кто мог знать тогда о будущих временах, когда цепкая хватка Койота Кайова, его необыкновенные целеустремленность, упрямство и живучесть ещё не раз ввергнут нас с Лаурой в пучину тяжких испытаний.

Мы ехали на север, держась левого, восточного берега Миссури и у Небраска-Сити переправились через нее на пароме. Отсюда наш путь лежал до Форта Кирни, где мы передохнули и, воспользовавшись представившейся возможностью, примкнули к отправлявшемуся на запад грузовому каравану «Оверлэнд-Стэйдж-Компани». Это было весьма кстати. Караван снабдили хорошей охраной, и мы могли чувствовать себя в относительной безопасности в том случае, если бы банда Блэкберна все же напала на наш след. Между нами и начальником каравана даже было заключено что-то вроде соглашения. Нам грозило преследование шайки Стива Блэкберна, и начальник пообещал отбить у той охоту соваться под дула карабинов охраны «Оверлэнд-Стэйдж-Компани», Чарли Бент же со своей стороны брался уладить все недоразумения с военными отрядами тетонов, шайенов и арапахов, если они возникнут на пути. А на слово начальника каравана можно было положиться смело, ибо им значился Джек Блэйд, знаменитый возница этой легендарной компании, и первый в истории Запада стрелок, на счету которого числилось не менее двадцати пяти покойников. Эра Дикого Билла Хикока еще не наступила, и имя Джека Блэйда гремело от берегов Миссури до отрогов Скалистых гор. Особо запомнились мне его крепко сбитая жилистая фигура и узкое загорелое лицо с тяжелым оценивающим всех и вся взором пары глубоко посаженых глаз. И еще одна интересная деталь: его правая рука постоянно поглаживала отполированную рукоятку армейского кольта, привычка, которая отменно характеризовала этого непростого человека и ганфайтера.

Во время нашего совместного путешествия он был почти всегда угрюмым и молчаливым. Но в те моменты, когда на него находила охота поговорить, он превращался в редкого рассказчика, тем более интересного, что знал он вдвое больше любого другого о начале движения почтовых карет и дилижансов по тракту от Атчисона до Денвера.

– Было время, – говорил Блэйд, устремив взгляд в пространство, – когда в прериях между этими двумя городами сновали только бизоньи стада да индейские племена. Можно было встретить только следы копыт и мокасинов. и никогда, хоть что-нибудь отдаленно напоминающее колесную колею… Первую дюжину фургонов провел по этому пути Билл Саблетт в 1830 году, направляясь на рандеву трапперов Пушной Компании Скалистых гор. Но уж если точнее, то первые два колеса, оставившие след на берегах Платта, принадлежали небольшой пушке, которую провез с собой тот же Саблет в 1827 году.

– А потом? – спросил я, жадно внимая рассказчику. – Потом… Потом летом 1832 года капитан Бен Бунвиль повторил его путь с небольшим караваном фургонов… Они были пионерами. Им принадлежит честь открытия тракта по Платту. Они проложили дорогу, по которой в 40 – ые и 50 – ые прошли сотни караванов переселенцев из Сент-Джозефа, Индепеденса и Атчисона.

– А дилижансы?..

– Раньше дилижансов заколесили грузовые фургоны Уильяма Рассела… А первый дилижанс Бена Холледэя отправился в путь в 1859. – Блэйд выпрямил грудь, его глаза сверкнули гордостью, когда он вытянул две пятерни и потряс ими. – Вот эти руки держали поводья той первой шестерки каурых скакунов! А каким был красавцем сам дилижанс фирмы «Эббот и Даунинг-Конкорд»! Красная краска на нем горела пожаром, золотистый орнамент и надпись сияли драгоценным металлом!.. Во век мне не забыть того момента, когда я поднял бич и щелкнул им в воздухе перед собравшейся толпой!.. Истинно во век. Потом, конечно, все это стало обычной работой, но все же работой, от которой получаешь только радость. Я сотни раз гонял дилижансы по тракту, и это мне не надоедало. Каждая миля пути, каждый ручей, каждая роща мне знакомы, как знакомы матери милые черты любимого первенца. Подними меня глубокой ночью и спроси: сколько миль от Форта Кирни да Платт-Стэйшен, первой станции для трехминутной замены лошадей? И я отвечу: десять! А что такое, спросите вы, Форт Кирни для меня и я отвечу: двадцатиминутная остановка для приема пищи! А сколько станций от Атчисона до Денвера, поинтересуетесь вы, и я скажу, что их ровно пятьдесят, и ни одной больше… Эти 653 мили, разделяющие Денвер и Атчисон, я знаю, как свои пять пальцев.

Видно было, что Джек Блэйд гордится своей работой на «Оверлэнд-Стейдж-Компани» как, наверное, гордился ею любой возница дилижансов. Дань уважения всей нации снискали эти неутомимые, опытнейшие люди, на свой страх и риск пересекавшие прерии, чтобы доставить почту и пассажиров в отдаленнейшие места. Они заслужили это. Я много раз видел, как проносившийся мимо дилижанс сопровождался громким щелканьем бичей погонщиков нашего грузового каравана. Это было приветствие, это был салют быстроходным кораблям прерий, покрывавшим за час более пятнадцати миль. Через считанное время лишь далекое облачко пыли напоминало нам о пронесшемся дилижансе.

– Наверное, вы не раз спасались от погони индейцев? – поинтересовался я у Блэйда.

– Случалось и такое. Но индейцы прекращали погоню прежде, чем мой дилижанс добирался до очередной станции. Пони краснокожих не могли соперничать с нашими быстрыми скакунами. На западе нет лучше лошадей компании Бена Холледея.

Так и длилось наше неторопливое путешествие по южному берегу Платт-Ривер. Солнце палило нещадно, не было никакого намека на перемену в погоде. Взбитая копытами лошадей и колесами фургонов серая пыль, густым облаком поднималась над парусиновыми верхами и долгое время неподвижно висела в воздухе, чтобы затем медленно улечься на землю. В защиту от нее нас снабдили шейными платками – совершенно необходимой вещью для путешествующих в составе грузовых или переселенческих караванов. Голубая лента реки, окаймленная небольшими рощицами тополя и ивняка, тянулась в западном направлении, насколько хватало зрения.

Чем дальше мы продвигались вглубь Великих Равнин, тем больше я поражался необъятным просторам прерий, которые, кажется, не имели конца и края. Куда бы я ни бросал взор, везде волнилась и уносилась прочь до самой линии горизонта Великая Пустыня. Это название закрепилось за западными прериями со времен известного путешествия Льюиса и Кларка. Но разве может называться пустыней земля, где растут густая высокая трава и бесчисленные цветы? Думается, иногда первооткрыватели бывают не совсем точными в выборе подходящих названий.

На одних станциях мы подкреплялись пищей, на других станциях останавливались на ночлег. Позади остались Мидуэй и Коттонвуд-Спрингс, Элкхорн и Санд-Хилл, укрепленные наподобие маленьких фортов, всегда готовые отразить внезапный индейский налет. Ручаюсь, служащие этих станций не забыли, что произошло с Джулесбургом 7 января 1865 года, когда тысяча воинов брюле, оглала, северных и южных шайенов превратили этот городок в пожарище в отместку за резню на Сэнд-Крик. В тот день индейцы под предводительством вождя брюле Крапчатого Хвоста действовали хитро и умело. Выманив из Форта Седжуик, стоявшего в устье Лодж-Пол-Крика невдалеке от Джулесбурга, полроты айовского полка Капитана О'Брайена, они произвели массированную атаку, и около двадцати солдат уничтожили. Остальные спаслись за частоколом форта буквально чудом.

– В то январское утро к станции подкатил на своей шестерке Литтл-Toy, мой товарищ, гнавший дилижанс до Денвера, – поделился подробностями инцидента Блэйд при подъезде к Джулесбургу. – Краснокожие оставили в покое уцелевших солдат и бросились в погоню за ним. Литтл-Toy успел доехать со своим единственным пассажиром, армейским казначеем, до форта в тот момент, когда туда вбегали насмерть перепуганные служащие станции.

Индейцы нагнали такого страху, говорил мне Литтл-Toy, что им уже никто не мог помешать грабить станцию. Солдаты О'Брайена стрельнули пару раз из пушки, но, боясь сравнять поселок с землей, оставили это дело и целый день лишь глазели на то, как краснокожие очищали складские помещения.

В дилижансе они нашли сейф, в котором казначей вез деньги на оплату айовской роте. Индейцы вскрыли его и, не зная, что собой представляют зеленые бумажки бледнолицых, разбросали их по всей округе. В конце концов, вволю пограбив станцию, они спалили ее дотла.

Джек Блэйд бросил многозначительный взгляд на Чарли Бента и проговорил, по-техасски растягивая слова:

– Ходили слухи, что вместе с южными шайенами был кто-то из сыновей Бента… Или это не так, Чарли?

Метис ответил уклончиво, и Блэйд, закрывая тему, хлопнул его по плечу:

– Забудем об этом, Чарли. Ведь я знаю, как несправедливо обошлись с вашим семейством солдаты Чивингтона. И если говорить откровенно, я бы никогда не захотел побывать в твоей шкуре. В твоих жилах течет не только кровь белых людей и, надо думать, это делает жизнь полукровки непростой.

Впоследствии Чарли признался, что он принимал участие в нападении на Джулесбург. Но кто мог бросить в него камень, если его индейская кровь взывала о мщении? Кто мог обвинить его за то, что он отплатил Длинным Ножам за поголовное истребление женщин и детей шайенов на Сэнд-Крик, откуда сам едва унес ноги?

У него были основания мстить солдатам, облаченным в синюю униформу американской кавалерии.

Разоренный Джулесбург давно остался позади так же, как Антилоп-Стэйшен, Спринг-Хилл и Денисон, когда над караваном нависла угроза индейского нападения. Краснокожие появились внезапно. На высившемся к северу от тракта невысоком меловом хребте они выросли, словно из-под земли. Их конные силуэты неподвижно застыли на бровке возвышенности.

Дувший с той стороны ветер донес до меня одинокое орлиное перо, выпавшее из индейского головного убора. Я показал его Бенту. Тот, едва взглянув на вырезы и раскраску пера, тут же выдал:

– Военный отряд тетонов.

– Оглала?.. Брюле?.. Сансарки? – Блэйд озабоченно смотрел на Чарли.

– Кажется, миннеконджу.

– А, в общем, какая разница, – махнул рукой стрелок и крикнул зычным голосом на весь караван:

– Ставить фургоны в круг. Живо!

– Минутку, Блэйд, – остановил его Бент. – По-моему, это военный отряд Прикоснись-К-Тучам, сына верховного вождя миннеконджу Одинокого Рога. Мы с ним давно знаем друг друга. Нас познакомил мой отец.

– Попробуешь договориться?

– Из этого вряд ли что получится, если я поеду к ним с пустыми руками.

– Им нужны подарки?

– Это грузовой караван, Блэйд, набитый товарами. И миннеконджу об этом знают. Дай им отступного. Мои уговоры и подарки сделают свое дело, иначе будет атака.

– Наплевать! – гаркнул Блэйд. – пусть атакуют. Вместо подарков они получат горячего свинца.

Бент посмотрел на гребень и покачал головой.

– Это не разумно. Их около двух сотен. Они пробьют вашу оборону.

Рука Блэйда нервно подергивалась на рукоятке армейского кольта. Он громко дышал, косясь в сторону индейцев. Затем взглянул на Бента и зло проговорил:

– Ты же обещал все уладить. Помнишь, в Форте Кирни?

– Я думал, что тебе будет не жалко расстаться с несколькими одеялами, двумя мешками сахара и кофе в случае необходимости.

– Сделайте так, как говорит Чарли, мистер Блэйд, – вставила Лаура. – Я знаю индейцев. Потеряв малое, Вы сохраните все.

В караване началось движение. Погонщики защелкали бичами, повинуясь приказу начальника. Дело шло к тому, что из-за упрямства и несговорчивости Блэйда могло случиться непоправимое.

– Ладно, – наконец сдался он. – Я согласен. Может, мисс Лаура и права. – Он сверкнул глазами и ударил кулаком по бедру. – Но, черт побери, Блэйд еще никогда не уклонялся от боя!

По его приказу погонщики остановили волов. Погрузив на свою лошадь несколько мешков с одеялами и продовольствием, Чарли Бент, ведя ее под уздцы, пешком пошел к горному хребту. У его подножия он что-то крикнул на языке лакота, приветственно взмахнув рукой. Один из миннеконджу сделал то же самое и спустился на лошади к Бенту. Разговор между ними длился несколько минут и закончился, скорее всего, положительно, потому что вниз спустилось еще трое воинов, чтобы забрать предлагаемые дары. Прыгнув в седло, Бент подъехал к каравану.

– Прикоснись-К-Тучам принял подарки, – с удовлетворением проинформировал он. – И обещал не чинить препятствий.

– Ну что ж, в дорогу! – произнес Блэйд, поднимая руку.

– Без нас четверых, Джок, – уточнил Чарли.

Глаза округлились не только у начальника каравана. И я воззрился на Бента с недоумением. Мы договаривались сопровождать грузовой караван до Латама, а оттуда самостоятельно проехать на север вдоль Передового Хребта до верхнего течения Северного Платта.

– Не нужно смотреть на меня так, Джо, – с усмешкой сказал Бент. – Прикоснись-К-Тучам возвращается на Паудер со своими воинами и зовет нас с собой.

Глава 5

Попрощавшись с нами, Джок Блэйд повел караван дальше по тракту. Мы же присоединились к военному отряду миннеконджу и, как нам казалось, поступили правильно. Путешествуя с индейцами, мы вдвое сокращали путь до лагеря шайенов и начисто лишались угрозы со стороны Стива Блэкберна. С двумя сотнями закаленных тетонских воинов можно было без опаски двигаться вперед, а, находясь в составе каравана Блэйда, нам приходилось быть настороже. Блэкберн еще мог осмелиться бросить вызов охране каравана, но он не был настолько безрассудным, чтобы последовать вглубь индейской территории за военным отрядом миннеконджу.

– Прикоснись-к-Тучам – друг и кузен Ташунки Витко, Бешеного Коня, молодого военного вождя оглала, – сообщил мне Бент, пока мы поднимались на гребень. – А тот в самых приятельских отношениях с Римским Носом. Когда я упомянул о том, что с нами младшая сестра Вокуини, Прикоснись-К-Тучам сказал, что ей будет безопасней путешествовать с тетонами до стоянки Римского Носа у истоков Шайен-Ривер.

Если я думал, что миннеконджу нас примут с распростертыми объятиями, то совершенно напрасно. Наше прибытие, по сути дела, проигнорировали, а сам вождь, семифутовый гигант с крупным лицом, лишь сдержанно пожал мне руку, погладил голову Голубой Птице и слегка улыбнулся Лауре. Уже через минуту военный отряд миннеконджу тронулся с места на северо-запад, увлекая нас в своей массе.

– По-моему, апач – и тот проявит больше гостеприимства, – сухо заметил я Бенту.

– Хм-м, – ухмыльнулся тот громко. – Привыкай, Джо. У индейцев свои правила поведения. Поверь, краснокожий презирает любое проявление эмоций… – Он снова ухмыльнулся. – Отчего ж тогда миннеконджу радоваться при виде двух женщин и метиса из племени южных шайенов, своих младших союзников, и незнакомого бледнолицего?..

– Но это трудно принять.

– Не переживай, Джо, – успокоил меня Чарли. – На биваке ты увидишь совсем других индейцев.

– Каких? – не понял я. – Сансарков или оглала?

– Ты увидишь этих же миннеконджу, но они тебе понравятся больше.

– А-а, ну, это другое дело.

По пути я с интересом разглядывал меднокожих мускулистых воинов, покинувших свои селения в поисках скальпов и славы. И это понятно. Мне еще не доводилось встречаться с дикими индейцами. В Сент-Луисе я видел краснокожих, но это были представители восточных мирных племен саук, фокс и кикапу, в подавляющем большинстве своем принявших образ жизни и привычки бледнолицых, вызывавших, по меньшей мере, жалость. Здесь же ехали властелины прерий, гордые, уверенные в себе мужчины. Многие из них были обнажены до набедренных повязок и расписаны яркой боевой раскраской. Их темные волосы были расчесаны на пробор и заплетены в толстые косы, обернутые по всей длине полосками меха. У каждого за спиной висели колчан из шкурки выдры и зачехленный боевой лук из орехового или апельсинового дерева. За широкими поясами были заткнуты острые томагавки и ножи. С лук седел свисали небольшие круглые щиты, изготовленные из выделанной бизоньей шкуры и кожаные парфлеши с пеммиканом и боевыми одеждами. Кое у кого виднелись карабины и ружья и повсюду – длинные копья, к которым крепились скальпы убитых. У многих в руках были зажаты украшенные разноцветными перьями трости, которыми в бою прикасались к врагу – отличительный знак храбрейших воинов.

Без преувеличения, дух захватывало от дикого красочного движения военного отряда миннеконджу, скакавшего по необозримым просторам прерий.

К вечеру, на поросшем тополем северном берегу Лоджпол-Крик отряд остановился на ночлег. Напоив лошадей и пустив их пастись, индейцы зажгли костры для приготовления пищи – по пути было застрелено несколько крупных бизонов.

Прикоснись-К-Тучам, выставив стражу вокруг табуна и лагеря, пригласил нас к своему костру, у которого сидело семеро индейцев, по виду опытных вождей.

– Если бы тетоны не возвращались домой, – сказала Лаура, – мне и Голубой Птице было бы отказано в приглашении.

– Что так? – спросил я.

– Присутствие женщин считается плохим предзнаменованием на Тропе Войны у тетонов.

«Да, – подумалось мне. – Не очень-то любезно по отношению к слабому полу».

Как и предсказал Чарли, я увидел совсем других индейцев на отдыхе. Те семеро вождей, таких грозных и неприступных во время дневной скачки, теперь весело болтали, смеялись удачным шуткам, перемежая все это курением трубок и прихлебыванием кофе. От их радушного угощения, я едва дышал с переполненным животом. Мне они подмигивали, стучали по плечу, с Чарли, Лаурой и Голубой Птицей беседовали на наречии лакота.

– Ну что, – обратился ко мне Бент. – Как они тебе сейчас?

– Ты знаешь, вполне добродушные люди, эти миннеконджу.

– Не только миннеконджу. Среди семерых вождей двое – брюле. Эхака Нажин, Стоящий Лось и Ванбли Танка, Высокий Орел. Они со своими воинами откликнулись на призыв Прикоснись-К-Тучам пойти в поход против пауни.

– И сколько же у них воинов? – поинтересовался я.

– Десять человек со Стоящим Лосем и двенадцать с Высоким Орлом.

– А почему их так мало? Просто ничего по сравнению с миннеконджу.

– Идея похода возникла в голове Прикоснись-К-Тучам, вот в чем дело. Джо, – ответил Чарли и, помолчав, продолжил: – Попробую объяснить подробнее… Вождь миннеконджу решает выйти на Тропу Войны против одного из племен пауни, скиди. Сначала он посылает трубку каждому военному обществу своей личной кочевой общины. Не все общества, к слову сказать, поддерживают идеи своего вождя. Тут у индейцев полнейшая свобода выбора… Ну, скажем, общества Храбрых Сердец, Владельцев Вороны и Лисят приняли трубку и столько-то членов выкурили ее. Общества же Барсука, Владельцев Голого Копья и Помеченные Белой Краской отказались участвовать в походе. Что ж, это их дело.