Сквозь ладони

Мария Миритт

Сквозь ладони

Если бы она умела дышать, то наверняка бы вздохнула сейчас полной грудью. Но девица уже целый вечер лежала на печи, не в силах шелохнуться. Иногда она рассматривала паутину в углах комнаты, либо прислушивалась к постоянному ворчанию хозяина дома, цоканью его жены и тихим всхлипам их шестилетнего сынишки.

Она чувствовала, что надо встать, понять – зачем здесь и как появилась в этом доме.

Под невидимой тяжестью пылинки поднялись над серой половицей и весело заиграли в воздухе. Ей нравилась эта горница. Здесь было просторно и уютно. Она медленно, не торопясь, подошла большому резному зеркалу, так искусно сделанному, будто оно принадлежало княжескому роду.

Девица заметила, что вся горница пришла в запустение: на каждой вещи лежал тонкий слой пыли. Только зеркало натёрто до блеска.

«Неужели хозяйка так любит хорохориться?» – пронеслось у неё в голове, пока она подходила ближе, чтобы взглянуть на своё отражение. Поступь её была мягкая, неслышная. Босые ноги совершенно не ощущали сквозняка от приоткрытого окна.

Она посмотрела на себя и попыталась улыбнуться. Перед ней, в отражении, стоял дух, а может что и хуже: тусклые светлые волосы поражали своей длинной, слегка волочась по полу, но совершенно не задевая половицы. Кожа бледная, как у Кащея, глаза серые, безжизненные, а лицо такое худое, будто хворь сопутствовала ей всю жизнь. Длинная до пят рубаха таким же цветом, как и кожа девицы, только ухудшала и без того кошмарное видение.

Теперь она подняла свои ладони и взглянула на них. Пальцы с ногтями стали худощавее и тоньше, чем при жизни.

Дева знала, что с ней.

Она мертва.

Она нечисть.

И казалось, так было всегда. Но давно ли она здесь? Как попала сюда? Почему именно в этот дом? Девушка тщетно пыталась вспомнить что-то из прошлого, но в мёртвом сердцем призрачной волной возникали лишь жажда справедливости и желание защищать.

Не найдя ответы на вопросы в своём отражении, нечисть двинулась в большую комнату, где обычно хозяева принимали гостей.

– Да, видать, хозяйка совсем дом родной в запустенье привести хочет. Пыли да грязи тьма, – нечисть знала, что даже если будет говорить вслух, то её и так никто не услышит. «Невидима и неслышима для людей». – Так уж и быть. Помогу я тебе, хозяюшка чернобровая. Видать за этим меня к тебе в дом послали. Да и сынишку твоего приласкаю. Уж больно горько плачет он.

На удивление девице непросто было справиться с метлой и тряпкой – руки совершенно не слушались. Хотя она искренне не понимала почему: ей казалось, что содержать дом в чистоте дело пустяковое, и она всегда этим занималась. Но как только брала тряпку, паутину смахнуть, так пыли ещё больше становилось. Злость из-за этого не испытывала, только страх, что хозяйка недовольна будет.

Пока бранилась девица на свои руки и беспорядок, уже наступила ночь.

– Странные хозяева. Сидят только в комнатах своих. Не уж-то разругались? Не отобедали толком, – бубнила себе под нос она, ходя кругом по горнице. Плач мальчика прекратился, поэтому пока нечисть решила не наведываться к нему. Вдруг уснул. Будить своим нечестивым присутствием не хотелось. – Сынишка плакал, может, из-за голода? Иль замёрз? Чую, что хозяйка недовольная. Хозяин хмур. Порадовать бы их…

Оглядела она горницу. Взор остановился на прялке с причудливыми узорами. Девица сразу поняла, что нужно делать. Хозяева так обрадуются! Взяв в руки инструмент, сразу почувствовала, как нечто родное и ласковое окутывает её с макушки до босых пят.

«Кажись, и у меня такая была прялка при жизни. Будто батюшка подарил мне такую», – нечисть с любовью поглядела на неё, погладила, отмечая про себя, что шероховатость дерева ей весьма приятна. А витиеватые узоры не позволяли отвести взгляд от инструмента.

– Мальчонке кафтан сделаю маленький. Да и пальцы длинны у меня. За ночь управлюсь. А там, глядишь, и жизнь свою прежнюю вспомню, – рассудила девица, принимаясь за работу и не замечая, как из-под печи за ней наблюдает хмурый Домовой.

***

Лучик солнца пробился сквозь окошко, озаряя маленькую светлицу. Девушка сладко потянулась, разводя руками в разные стороны. Сегодня особенный день. Вчера ей исполнилось шестнадцать, а значит сегодня могут прийти свататься соседи. Она с упоением ждала этого. Нет не потому, что так страстно желает обручиться, а просто мечтает поскорее сбежать из родительского дома.

Быстро поднимаясь с неудобной постели, девушка наспех достала из ржавого сундука рубаху, сарафан и ленты. Ей не привыкать быстро умываться и одеваться. Батюшка с матушкой тоже встают рано, поэтому нужно быть ко всему готовой.

– Радимира! – послышался строгий голос матери из горницы. Девушка невольно подскочила от страха, чуть не уронив кувшин с водой. – Дел немерено! А ты все спишь!

– Бегу, матушка! – воскликнула девица и подбежала к лавке, беря с неё сарафан. Быстро натянув его, она пробурчала себе под нос. – Василиска сказала, что Святослав с Велимиром сегодня прибудут. А значит, Святослав может прийти к отцу свататься… Ох, что будет… О, Боги! Пусть матушка с батюшкой отдадут меня ему! Ведь им-то я совсем не нужна. Только худо всё становится.

Радимира поспешно вышла из своей светлицы и прошла к горнице, где матушка уже накладывала всем кашу.

– Опять волосы свои белобрысые растрепала. Как чучело! – фыркнула женщина, с грохотом поставив чашку с кашей. – Почему я это делаю? Готовить и дом содержать – твои обязанности! Никудышная из тебя хозяйка! Ещё и о каком-то замужестве думаешь.

– Я стараюсь, матушка. Обед всегда есть. Дом чист. Живность накормлена, – Радимира знала, что матери лучше так не перечить, но постоянные упрёки слушать надоедало. К тому же сегодня приедет Святослав. Негоже ему видеть её в тоске и грусти. – К замужеству готова. Муж будет чист, одет и сыт. А вам здесь меньше хлопот со мной будет…

– Ха! – гаркнула на неё мать, убирая горшок с остатками пищи к печи. – Выгонит тебя зимой на улицу босую, и будешь знать.

Радимира подошла к маленькому погребу, нагнулась и достала крынку с молоком.

– Что за брёх я слышу? – громкий бас прокатился по всей горнице. – Опять в своём бабьем куте1 не поделили чего?

Женщины обернулись и вмиг потупили взор. Высокий, широкоплечий мужчина сел в торце стола, рассматривая содержимое миски. Его светлые волосы небрежно упали ему на нос, загородив лицо. Убедившись, что на вид каша съедобная, он взял ложку и хорошенько зачерпнул кушанье.

– Рада, канопку2 батюшке подай, – женщина в свою очередь села рядом с мужем, наблюдая, как дочь взяла из посудницы три кружки и поставила их на стол рядом с крынкой. – Садись.

– Сегодня Велимир приезжает. Будет не один. С братьями Василисы твоей, – мужчина отломил кусок белого хлеба и уже было хотел отправить к себе в рот, как резко остановился. – Обед должна приготовить. В доме убрать. Если опозоришь перед гостями – высеку.

Радимира судорожно сглотнула и, не вымолвив ни слова, всего лишь кивнула. Есть совершенно расхотелось.

***

Вышло совершенно не так, как она ожидала. Кафтан получился косым. Один рукав длиннее другого. Рисунок, изображенный на вороте, съехал и стал не таким ярким и понятным. Нечисть совершенно не понимала, почему так произошло. Она умеет прясть. Всегда умела. И делала это искусно. По крайней мере, ей так казалось.

Возможно, дело в длинных тощих пальцах? Они так уродуют всё, к чему прикасаются?

«Я же нечисть. Дух. У меня не будут получаться красивые вещи», – если бы девица умела плакать, то наверняка сейчас зарыдала бы во весь голос от обиды и бессилия. Взглянув на свои руки, она фыркнула. Одна радость от прядения – девица начала вспоминать себя, когда была живой и красивой.

– Ярослава! – воскликнул хозяин дома, сжимая со всей силы маленький кафтан. Он в нетерпении поднялся с лавки и уже хотел пройти в светлицу к своей жене, но женщина ловко вышла из своей комнаты и закрыла дверь практически перед самым его носом. – Как это объяснить?

Хозяйка дома опустила взгляд с его красивого мужественного лица на руку, в которой он держал вещь. Тело её заметно напряглось, лицо посуровело. Нечисть тоже напряглась, ожидая брани.

– Я не пряла и не шила кафтан, Белослав, – голос Ярославы стал жёстким, будто она готовилась перевернуть дом с ног до головы.

– А что ж это?! У нас Кукимора завелась? Её проделки? – закричал Белослав, швыряя кафтан в другую часть комнаты. – Жена, пора уже подложить чертополох и можжевельник. А то нечисть повадилась. У Ладки домовой разбушевался. Видать предчувствуют, что холода скоро.

– Кукимора… Кикимора. Моя мать так называла таких нечистых духов…

– Ярослава, моя лебедь белая, как нечисть не называй, всё одно.

– Я разложу травы, сокол мой. Не беспокойся, – женщина, покачивая бёдрами, вплотную подошла к мужу и положила свою темноволосую голову ему на плечо. – Лучше пойдём с тобой на ярмарку. С твоей службой мы так мало проводим времени вместе.

Белослав хмыкнул, обнял Ярославу за талию и прижал к себе.

– А как же…?

– Он еще спит. Видимо, захворал. Наступают холода. Настойку из крапивы я ему уже дала.

Кикимора видела, как Ярослава игриво улыбается мужу. Да, перед такой улыбкой никто не устоит. Тем более Белослав.

И вот после долгих поцелуев, они уже собирались на ярмарку. Счастливые супруги. Но что-то было не так, и девица своим мёртвым сердцем чувствовала это.

Когда хозяева дома наконец удалились, наступила приятная тишина. Кикиморе показалось, что и хата посветлела и стала доброжелательней. Нечисть с тоской поглядывала на кафтан в углу комнаты. Ярослава так и не удосужилась его выбросить за порог.

«Иль задумала хозяйка обряд какой сделать?»

Кикиморке стало всё равно – настолько опустела она от недовольства хозяев дома. Пройдя в горницу, взглянула в своё отражение и горько усмехнулась. Послышалось шуршание за печкой. Кикимора медленно повернулась в сторону звука, мысленно предполагая, что это могут быть мыши.

Но нет. Она ошиблась.

Из-за печки вылез очень маленький дедушка. Он кое-как отряхнулся и начал ворчать, подходя к Кикиморе. Девица от удивления даже рот рукой прикрыла. Никогда она не встречала духов. А, может, и встречала, но уже не помнила об этом.

– Ах, ты, Кикиморка, опростоволосилась, – дедок ворчал, рассматривая свои крохотные сморщенные пальцы на руках. – Знал я, что беду жди от тебя. Только хозяюшку задобрил, всё и к ладу пошло.... А ты!.. Эх….

Девица никогда бы не подумала, что её будет ругать Домовой. Да ещё так сердито, что вмиг захотелось плакать от обиды. Но слёзы не текли из очей её. Она закрыла лицо костлявыми бледными ладонями, пытаясь отгородиться от брани старичка.

– Эх… Ладно… Полно тебе.... Это я так ворчу, – начал успокаивать её Домовой и поближе подошёл к девице. Он вытер руки от сажи об свои перепачканные штаны и ласково стал гладить ногу девушки. – Перемены не люблю просто… Это.... Пущай…. Хватит. Слёз все равно не будет. Только зря себя изводишь.

– Как бы я хотела вдоволь нарыдаться, – вздохнула девица, наблюдая как дедушка убрал руки и отошел от неё. – Так желаю угодить им. Ведь даже не знаю, зачем послали сюда меня. Неужто, чтоб беду принесла?

Домовой с сочувствием поглядел на неё и покачал головой. Будто хотел сказать что-то, но смолчал. Хоть и нечисть они все, духи, а обещанья дороже всего.

– Это мне кафтан? – послышался печальный голос мальчика, доносящийся из другой светлицы.

Кикиморка и Домовой быстро переглянулись и в момент очутились в той комнатке. Девица увидела, как мальчик испуганно прижимает к груди сделанную вещь.

– Мне нравится он… спасибо, – пролепетал мальчик. Духи почувствовали, что он сейчас вот-вот заплачет.

Дедушка толкнул девушку и головой кивнул в сторону юного хозяина. Кикиморка понимала, что мальцу нужно что-то ответить, но ранее неизведанные эмоции настолько переполняли её, что она невольно растерялась, да и мальчик-то, наверно, не в силах слышать речь нечестивых.

Кикиморка оглядела светлицу, думая, как подать сигнал. Понимая, что тишина в доме начинает угнетать юного хозяина, девица взяла и несколько раз постучала по деревянной стене. Мальчик от неожиданности вздрогнул и сглотнул подступающие слезы.

– Это подарок мне? – он сделал несколько шагов к лавочке, бесшумно сел, продолжая прижимать к себе кафтан. – Если да, то давай один стук. А если нет – то два.

Девица улыбнулась находчивости мальчика и постучала по стене один раз. От звука он просиял, и личико стало его ещё красивее. Светлые волосы небрежно торчали в разные стороны так, что малец напоминал юного лешонка.

– Я его надену и никогда не буду снимать! – горячо пробормотал он, надевая на себя сшитый Кикиморой подарок. Его голубые глаза излучали такой восторг, что девица, кажется, поняла, зачем послали её в этот дом – радовать мальчика.

***

Она подставила своё загорелое личико солнечным лучикам. Совсем скоро месяц сбора урожая, и уже не удастся сбежать из дома и погулять с подружками. После того, как отец внезапно отказал Святославу в сватовстве, она обозлилась на родителей и частенько сбегала из дома. Иногда они замечали отсутствие девушки, и тогда отцу приходилось пороть её, а матери – запирать в чулане.

От постоянной работы по дому и хозяйству у Рады распухали ладони. Василиса для неё таскала из погреба своего отца мазь лечебную, чтобы хоть как-то облегчить боль и залечить мелкие раны. Родители на гулянья не пускали. Святослав даже в порыве чувств предложил девушке сбежать, но Радимира отказала ему. Семья её уважаемая. Сбежит – нигде житья не будет. Только на позор обречет себя и род.

– Рада, не боишься, что родители опять выпорют? – подскочила к ней обеспокоенная Василиска, убирая чёрные растрёпанные волосы за спину. – Уж солнце за макушку высокой сосны прячется. Боюсь, не увидят тебя – убьют совсем.

– Не убьют, – обыденно проговорила Радимира, поправляя волосы своей подруге. – Я им нужна. Кто ж кроме меня будет за хозяйством следить? Скажу… гулянья были, пошла без спросу, все дела домашние переделала. Могу и веселиться сколько хочу!

– Ох, ты боевая девка, Радка, – Василиса посмотрела на неё с восхищением и страхом одновременно. – Но беспокоюсь я за тебя. Ступай сейчас домой, предчувствие плохое.

– И у меня неспокойно на душе, – промолвил подошедший к ним Святослав. В его присутствии Радимира всегда смущалась и становилась краснее спелого помидора. – Лучше завтра свидимся и погуляем. Истр потешку новую придумал. Пока время есть до сбора урожая, можно порезвиться.

Радимира подумала немного и все же согласилась. Пока они шли, девушка пыталась узнать у Святослава, появилась ли у того невеста. Василиса тихо хихикала и нарочно шла впереди, чтобы те смогли поговорить. Не сказать, что Рада была влюблена в юношу. Он нравился ей. Но замуж за него хотела по уму, а не по сердцу. В деревне Святослав единственный, кто приглянулся девушке. Да и сам он являлся завидным женихом: хорошее приданое, большой дом, хозяйство, ласковая и добрая свекровь. Да и парень весьма красив и высок. Дети будут от него здоровыми и сильными.

Наконец, после, наверное, десятого вопроса Святослав сдался и сказал, что нет у него невесты, и не будет, пока Радимиру не отдадут за него замуж.

– А если батюшка женит? – поинтересовалась Рада, подмечая про себя, как стало рано темнеть.

– Не женит, – вмешалась Василиса и слегка сбавила шаг. – Отец наш очень привязан был к отцу твоему. И, правде сказать, они вашу свадьбу планировали, когда тебе лет десять от роду было… Только не говорите никому… Святослав, не выдавай меня, что я разговор батюшки и матушки подслушала…

Юноша улыбнулся и взял Радимиру за руку. Сердце девицы замерло. До её руки и раньше дотрагивались, но сегодня это вышло очень волнительно.

Когда Рада зашла в дом с заднего двора, в горнице горел свет. Это означало, что родители ещё не отправились спать и наверняка поджидают её. Надо же задать хорошую трёпку за своевольный уход.

Так и случилось.

Отец кричал на девушку, дав вдобавок пару подзатыльников. Иногда Радимире казалось, что её голова скоро превратится в большую шишку. Мать же сидела за столом, подперев голову рукой. Пламя свечи нервно подскакивало, отчего лицо матушки выглядело ещё зловеще.

Когда уже ругань и побои прекратились, к ней подошла матушка практически вплотную. Рада знала, что лучше не поднимать на неё взгляд, иначе она рассердится сильнее от такой нахальной выходки.

– Так ты платишь за доброту нашу? – девица почувствовала боль в правой щеке и невольно схватилась за неё. – Дрянь! Всю ночь у меня в чулане просидишь! И брат тебя не разжалобит пред нами!

В этот раз Радимира даже не сопротивлялась, пока матушка чуть ли не тащила её через весь дом к тёмному сырому чулану. Раньше девушка до жути боялась его: вдруг нечистая придёт и заберёт её душу. Но, став там частным гостем, прекратила страшиться. Одно могло только беспокоить – это хворь. В чулане было холодно до жути.

Они остановились возле двери, и матушка грубо развернула Раду к себе. Взгляд её был полон ненависти и злобы. Девушка только опустила глаза вниз, чтобы сдержаться и не начать перечить ей.

– Раз вести себя не умеешь, возьму кое-что у тебя, – чуть ли не выплюнула эти слова матушка и достала из кармашка своего сарафана маленький ножичек. Радимира невольно отшатнулась от неожиданности. Но женщина только ловко взяла её светлую косу и срезала прядь с не заплетённой кисточки волоса. – Знаешь, в чьих руках волосы человека, в тех руках его жизнь.

Рада не успела опомниться, как уже оказалась в тёмном чулане. Только полоска от зажжённой свечи в горнице через дверь немного освещала это место. Но вскоре и она исчезла, оставляя девушку с горькими мыслями.

***

Хозяева опять куда-то запропастились, и теперь она может спокойно сшить подушку для мальчика. Вчера, пока никто не видел, Кикиморка осторожно повыщипывала перья у кур и гусей на заднем дворе.

«Вырастут новые. С них не убудет», – размышляла она, дошивая свое изделие. Дедушка-Домовой наругался на неё за эту выходку, но Кикиморе всё равно. Девица рассказала ему, что стала вспоминать прежнюю жизнь: то, какой красивой была, как любили её родители. Как однажды отец подарил ей разукрашенную прялку, а мать шила самые красивые сарафаны.

Хоть Домовой и ворчал на неё, но умилялся, что она ухаживает за мальчиком. Кикимора шила ему одежду. Хоть корявые наряды были, но сын хозяев радовался этому, как сундуку с горой драгоценностей.

Ближе к вечеру дошила она пуховую подушку и положила за кровать мальчику. Тот, когда обнаружил находку, бегал радостный по комнате. Общались они с помощью стука. Обычно днём, чтобы родители не бранились на него.

Девица настолько увлеклась заботой о мальчике, что не заметила, как хозяева дома развесили на заднем дворе оберег «Куриный бог», чтобы та не добралась до скотины. Теперь не могла она выйти к огороду и живности – оберег от нечисти не пропускал её.

Когда же мать обнаружила, что у мальчика появилась новая одежда и подушка, она сильно отлупила его, намеревалась поставить на горох, но потом смиловалась. Кикиморке хотелось плакать вместе с ним, но девица только аккуратно касалась его головы, пытаясь утешить.

– А я не верю, что ты мне зла желаешь, – всхлипывал мальчик, вытирая кулачками слёзы с лица. – Ты мне столько сделала. Я… Спасибо…

Он поднял голову и пристально стал всматриваться в сторону, где стояла Кикимора. Девушке даже на мгновение показалось, что он увидел её. Сделав несколько шагов к нему навстречу, нечисти пришла в голову интересная идея. И только с помощью мальчика, она могла её осуществить…

***

Радимира решила устроить козни матушке. Эта мысль посетила её с рассветом, когда она сидела в чулане, поджав по себя ноги от холода. Мать отрезала прядь волос – считай, в руках её жизнь.

«Неужто порчу наведёт?» – постоянно это мелькало в голове. Она уже не могла дождаться, когда матушка или батюшка отворят дверь и уедут по своим делам в город.

Прошло несколько часов. Тяжёлая дубовая дверь отворилась. Отец, не взглянув на неё, вышел на задний двор к живности.

Девушка решила не выдавать себя и начала как ни в чем не бывало убираться в доме, готовить обед и приводить в порядок поветь3. Солнце уже близилось к полудню, и её родители решили поехать в город. Как только Радимира убедилась, что они выехали из деревни, то сразу побежала к Василиске просить травы для оберега.

Хорошо было бы положить их в комнату матушки, но та всегда запирала её на ключ, который везде таскала с собой.

Рада делала всё с быстротой и суетливостью: чертополох положила каждому в семье под дверь их комнат. Можжевельник спрятала за лавками в горнице, в чулан повесила оберег, сплетённый из трав.

Сделав задуманное, она опять перешла к домашним обязанностям. Спустя час приехали родители, привезя мёд и молоко из города.

Девушка искоса поглядывала на матушку.

«Почувствует иль нет?»

К вечеру, когда все дела были выполнены, уставшая Радимира еле шла до своей светлицы. Как только она переступила порог комнаты, то тут же увидела подскочившую к ней матушку. Та, не церемонясь, со всей силы ударила её по лицу. Рада от боли упала на колени и завыла.

– Ах, ты, дрянь окаянная! Думала, не узнаю ничего? – женщина зашипела и пнула девушку в живот. – Мы тебя пригрели! Змею такую! Приютили! И это твоя благодарность?

Радимира скорчилась на полу, держась за больное место. Неужели её догадка оказалась верна?

– Проклинаю тебя! За три дня угаснешь! Долго я терпела… Сдохнешь, – и поминай как звали!

***

Всё-таки Кикиморе совершенно не нравились хозяева, к которым она попала.

Первое, что насторожило её: она не может попасть в комнаты к родителям мальчика. Сначала ей показалось что, там развешаны обереги от нечисти. Но нет. Домовой мог спокойно перемещаться по дому.

Второе, – от отца семейства ужасно пахло. Кикимора почувствовала этот запах, как только попала к ним, но изначально внимание на это не обратила. Вдруг чудится?

К сожалению, нет. От мужчины исходил запах гнили и мертвечины. Она даже думала, что это смерть за ним по пятам ходит. Но прошло несколько недель, а хозяин дома был ещё жив.

Сегодня мужчина поехал в город один, оставив жену с сыном дома. Кикиморка решила во чтобы то ни стало тщательно проследить за хозяйкой. Может, она не захлопнет дверь в свою светлицу и удастся что-то подглядеть?

Целый день нечисть ходила за ней по пятам. Но ничего странного не увидела. Как обычно: уборка, готовка, брань на сынишку, любование в зеркале… Когда уже она совсем отчаялась что-то новое узнать о ней, женщина, начала открывать дверь в свою светлицу. Кикимора тут же подскочила, мысленно надеясь, что та не учует нечестивый дух. Хозяйка дома вошла в свою комнату очень быстро и сразу же заперла за собой дверь, но той мимолетности хватило нечисти, чтобы понять нечто ужасное – эта женщина привораживает своего мужа…

***

Лёгкий ветерок казался уже не таким тёплым, как несколько дней назад. Или может холод уже проедает изнутри? Она чувствовала, как жизненные силы с каждой минутой покидают её. Радимира посмотрела на свои исхудавшие и бледные ладони и попыталась улыбнуться.

У неё остался один день. И она иссохнет, как лист поздней осенью, а мать станет краше и бодрее. Мать заберёт себе её жизнь.

Это несправедливо! Но Рада не осмелилась пойти к местной знахарке: та только может лечить простуду или другую хворь, а вот проклятья.... Таких людей ещё во всем княжестве сыскать нужно....

Сейчас девушка сидела на берегу озера и ковыряла палочкой землю. Листочки медленно кружились вокруг неё, словно плясали хоровод, падая на гладь воды. Это завораживающее зрелище нисколько не радовало Радимиру, которая погрузилась в свои мысли.

Тут девушка резко встала и слегка качнулась. Она швырнула палочку на землю, сжав кулаки.

– Не позволю погубить этой ведьме ни меня, ни брата, ни отца! – Радимира со всей силы крикнула, надеясь, что Боги услышат её и обрушат на голову её матери небо. – Проклятая ведьма!

Кажется, она потратила все силы на эту выходку. Горько заплакав от безысходности, девушка пнула камешек в воду. Радимира сквозь слёзы наблюдала, как по воде расходятся круги.

Внезапная мысль озарила её. Она расправила плечи, грубо стёрла слезы с лица ладонями.

– О, Боги! – воскликнула Радимира, поднимая лицо к светлому небу. – Услышьте меня! Не позвольте ей осквернить мою душу, моё тело… Не позвольте оставить брата в беде… Дайте мне сил наказать её… Вы всё ведаете…. И знаете, чья правда…

Осень медленно шествовала вдоль деревьев, забирая жизнь у каждого листочка, но они упорно продолжали исполнять причудливый хоровод, летя в разные стороны. И даже бурный всплеск воды не посмел нарушить их танец.