Жизнь в рифму…

Станислав Ведринцев

Жизнь в рифму…

Побег

Уж ночь настала. Тишина.

Во мраке девичьих покоев

Томиться сердце молодое,

Сорвать вуаль пытаясь сна.

Княжна в ознобе пребывая,

Рассвета скорого желает,

Твердит молитву впопыхах,

Чтоб с ночью прочь ушёл и страх.

В её душе – едва окрепшей,

Любви зажегся огонёк.

Боярский сын его разжёг,

В ней чудо Господа узревший.

И вот не спит всю ночь она,

Боясь забыться в недрах сна…

Глядит с печалью мокрых глаз

Скорей б пришёл тот самый час.

Вовсю уж солнце украшает

Багрянцем сочным небосвод

И соловей в саду поёт,

День долгожданный наступает.

Княжна, так глаз и не сомкнув,

Легко по лестнице порхнув,

Бежит уж в сад встречать зарю

И подпевает соловью.

С рассветом сердце встрепенулось:

Всё ближе, ближе светлый миг.

Сквозь ветви виден солнца лик,

Она ему с душою улыбнулась.

"О как прекрасно всё вокруг

И дивный сад, цветочный луг!"

Блаженно Господа убранство,

Любви небесной – постоянство.

В опочивальне князь проснулся.

Ещё вчерашний бродит хмель,

Сапог со злостью бросив в дверь

В сердцах по матушке ругнулся.

Слуга явился в тот же час:

– А ну подай, треклятый, квас!

Ох, чуть не помер в эту ночь…

И позови скорее дочь!

Княжна тем временем вернулась

И в сенцах встретила слугу:

– Извольте, батюшка зовут!

От слов сих сердце встрепенулось.

И, не заставив себя ждать,

Пошла судьбу свою встречать.

В душе ведь не было сомненья -

Отец ей даст благословенье.

Взошла, покорно – очи долу,

Сама дрожит, как лист нутром.

Отец хрустит уж огурцом,

Налив стакан себе рассолу.

– Вчерась, ты ведаешь, был гость,

Их род, – как в горле рыбья кость,

Щенок евоный – ты учти,

Пущай хлебает лаптем щи.

Ишь, проходимец, куда метит?

Давай мол дочку под венец,

Каков, видала ты, наглец!

Пришлось его мне палкой встретить!

Что смотришь? Думать позабудь!

И только спробуй мне взбрыкнуть!

Не доводи, дочь, до греха…

Тебе нашёл я жениха!

Как ливнем огненным по сердцу

Прошлись те батюшки слова,

Стоит – ни жива, ни мертва,

Едва ли держится за дверцу.

Не верит – нет, не может быть!

Как мог со мной так поступить?

В душе всё будто опустело

И неподвластно стало тело…

Лежит, несчастная, в бреду:

Душа и плоть пылает жаром,

Никто не нужен ей и даром,

За что послал Господь беду?

Постыло всё – одна лишь мысль:

– "Скорей покончить эту жизнь.

С не любым жить я не сумею,

Уж лучше так – петлю на шею…"

Отец к полудню уже пьяный

Слуге ещё нести велит,

А за одно и дочь бранит

За норов в матушку – упрямый:

– У, своенравная – вся в мать!

На кой мне нужен такой зять?

И хоть он роду не простого…

Не быть тому! Вот моё слово!

А ну-ка, Фролка, лей до краю…!

Ступай скорее в дом Петров,

Пущай Бориска шлёт сватов,

Мы завтра свадьбу и сыграем.

Наташке, слышь? Вели вставать,

Гостей, скажи, мол ей встречать.

И пусть оденется богато,

Чтоб обомлели сразу сваты!

А что ж княжна? В бреду сознанье,

Едва губами шевелит,

У ног её, в слезах, сидит

Служанка княжья – тётка Марья.

Ступай, родная, ты к Андрею

Пусть он придёт ко мне скорее,

Едва ль до ночи доживу,

Скорей, скорей тебя прошу…

Блеснул в глазах огонь надежды:

– Я знаю – он меня спасёт?

И пусть увозом увезёт,

Но буду с ним я, как и прежде…

Уж лучше тайно обручиться,

Чем жить всю жизнь, как в клетке птица.

Явился б только милый мой

И взял меня скорей с собой!

Под вечер в дом сваты явились:

Сам князь в дверях их привечал,

Как дорогих гостей встречал,

А те, в ответ, земно клонились.

– Хлеб-соль вам – гости дорогие!

Прошу испить меды хмельные!

У нас голубка, ваш купец,

Ну, покажись нам, молодец!

Жених предстал пред очи князя:

Щербат, нос на бок, глаз косит

И пузо до колен висит.

И хмель его покинул сразу.

– Извольте в дом! С крыльца негоже…

Жених шагнул с довольной рожей,

Ещё один изъян явил -

Он ноги еле волочил…

– Да, ты садись, Борис Ильич! -

К столу гостей князь приглашал.

Потом слугу к себе позвал:

– А, ну Наташку мне покличь!

И, слышь? Без глупостей, велю!

Пущай в наряде, как к царю

Перед гостями явит лик.

Ну, всё ступай скорей, старик!

Слуга за дверью быстро скрылся.

Князь сел за стол под образа,

Махнул рукою три раза, -

Как будто бы перекрестился…

Потом свой снял кафтан он жаркий,

Налил гостям по доброй чарке:

– Ну, что ж сваты, за: быть добру!

Сыграем свадьбу по утру!

Когда ж слуга к княжне поднялся

И в дверцу к ней он постучал,

Ему никто не отвечал,

В сердцах он даже испугался:

– А ну, что сделала с собой?

Стучит опять: – Княжна, открой!

На дверь он с силой навалился

И с треском в комнату ввалился:

– Наталья Дмитревна, позвольте?

К гостям скорей спуститесь вниз

И чтоб без дури и каприз,

Да, в чём по краше быть извольте!

Призыв остался без ответа.

Слуга вдруг в крик: – Княжны-то нету!

Ой, мать честная, где ж она? -

Стоит в испуге у окна…

Конь белый мчит играя гривой

Под стук пылающих сердец,

Несёт влюблённых под венец

И приближает миг счастливый.

Княжна в объятиях Андрея

Спасалась будто от злодея.

Покинут в спешке отчий дом,

Но всё ж не мыслит об ином.

И пусть вся жизнь перекрутилась,

А прежней больше не вернуть

Другой избрать пришлось ей путь,

Иначе б с горя удавилась.

Судьба порой – учитель строгий,

Она приветлива не многим.

Чтоб счастья кроху получить,

Жизнь нужно искренне любить…

Господь сегодня в настроеньи!

Господь сегодня в настроеньи!

Откинув масло и гуашь,

Он нежной пишет акварелью

Октябрьской осени пейзаж

Вот, небо светло-голубое,

Под ним оранжевая даль.

Дубы одеты в золотое,

На клёнах алая вуаль.

Берёзы, ясени, осины:

Их солнце тронуло листву,

Печальны ивы, но красивы

И вязы в огненном цвету.

Пылают сочные рябины

И золотятся тополя,

А яблонь спелые рубины

Встречать остались холода.

Господь картины пишет вечно,

Умеет, мастер, удивить,

Своей манерой безупречной

Заставит осень полюбить…

Осень закрасила гладь голубую…

Осень закрасила гладь голубую

Серыми красками пасмурных туч.

Землю укрыв в пелену ледяную,

Солнечный спрятав за пазухой луч.

Холод могильный нутро пробирает,

Сыростью душит туман – пустотой,

Время – и то в тишине замирает,

Тяжек душе – этот мнимый покой.

День словно ночь крепко спит – нелюдимый.

Грустен безмолвной природы портрет.

Я же увяз в твоей, осень, картине:

Будто в тумане, и выхода нет…

Лету

Пожелтевшие пряди берёзы,

Ягод красной рябины огни…

Где ж вы тёплые, летние грозы?

Где ж вы знойные, жаркие дни?

Не успел снова я насладиться

Твоей сочной, зелёною травой,

Пряным запахом спелой пшеницы,

Ни цветочных полей красотой.

Как же быстро забыл я про море -

Иссиня-берюзовую гладь,

Крики чаек, вечерние зори

И вселенскую ту благодать,

Что даёшь мне – недолгое лето,

С ароматами ягод лесных,

И со сном приходящим с рассветом,

После долгих прогулок ночных.

Как же жаль мне с тобой расставаться,

Как же тошно в объятьях другой,

И зажмурившись с ней целоваться,

Представляя, что снова с тобой.

Пусть и сладкие осени губы

И объятья, как будто нежны,

Но, чем дальше, становятся грубы,

Поцелуи, как лёд – холодны.

А потом в океане безбрежном,

В белой дремлющих чувств пустоте,

Во дворце у царевны у снежной

Будет сердце стонать по тебе,

До тех пор пока солнце не взглянет

На замёрзшую душу мою

И она, как и прежде, оттает

Выбрав всю от весны теплоту.

Хоть и рад я капели весёлой,

Но слова мои, веришь, честны.

Не терплю я порою, тяжёлый,

Переменчивый норов весны.

Потому и её мне объятья,

Да и приторный вкус её уст,

Наваждением мнятся – проклятьем,

Как порыв быстро гаснущих чувств.

Ты на будущий год поскорее

Возвращайся, недолгое, вновь,

С тобой жизнь будет снова светлее,

Горячее и жарче любовь…

Закат вечерний располовинил небо…

Закат вечерний располовинил небо.

Усталый день готовится ко сну.

Уходит явь – её сменяет небыль.

Ночь тянет в высь червонную луну.

Кровавый лик её становится бледнее,

А взгляд печален – впрочем, как всегда.

Средь ярких звёзд горит она светлее,

Но всё-ж звездой не стать ей никогда.

Какой уж век гоняется по кругу,

За солнцем вслед с одною лишь мечтой:

Догнать скорей далёкую подругу

И хоть на миг закрыть её собой.

Вот так и мы – песчинки в звёздном море:

Одни горят, другие закрывают свет,

Кому-то, как своё – всегда чужое горе,

А кто-то рад, что дом спалил сосед…

Не тяжек крест, но тяжки муки…

Не тяжек крест, но тяжки муки,

Венец терновый режет плоть,

И прогремел грозой Господь

От молотка услышав стуки.

В тревожный миг слепцы прозрев,

Покорно ждали божий гнев.

Им вторил враг людского рода,

Проклятый богом много лет,

И в предвкушеньи скорых бед

Звезды своей он ждал восхода.

Жалея лишь, что сам не смог

Создать того, что создал Бог.

Но вновь был дьявол посрамлён:

Наперекор всем ожиданьям,

Не проклял Бог свои созданья,

Любовью сын был воскрешён.

С креста сойдя на пьедестал,

Он смертью смерть в веках попрал…

Приход весны нам оживляет чувства…

Приход весны нам оживляет чувства,

Сердца наполнив божьей теплотой,

И с ледяной расставшись, зимней грустью,

Мы ранней наслаждаемся весной,

Прохладой свежей мартовского утра,

Капелью звонкой солнечного дня,

И облаками в небе цвета перламутра,

И снегом талым с запахом дождя.

Мы радуемся птичьему базару,

Проталинам у дремлющих берёз.

В ответ в душе любовному пожару,

Счастливых больше не жалеем слёз..

Так повелось со старины…

Так повелось со старины,

Ещё за долго до Крещенья,

От рая мы отлучены,

Пока не вымолим прощенья.

Тогда и указал Господь:

– Коль не желаете быть рядом,

Я проклинаю вашу плоть

И встречу вам устрою с адом.

Весь род людской, с тех самых пор,

Совсем от Бога отдалился.

Он перенёс Потоп и мор,

Пока сын божий не взмолился,

Готовый крест за нас нести,

И смерть принять чрез боль и муку.

А мы кричим: – Господь прости!

Но не прощаем даже другу.

Нам научиться бы прощать,

А мы в сердцах таим проклятья.

От зла и дьявола бежать

К Христу в открытые объятья…

Есть те, кто бабочкой порхают…

Есть те, кто бабочкой порхают

Над нами словно над цветком.

И из карманов поглощают

Нектар зелёный целиком.

Нежны, милы, всегда опрятны

И знают точно – что хотят.

Они на ощупь, так приятны!

И нас разводят, как котят…

Другие ж – в стареньком халате,

Со скалкой ждут наперевес.

Ну, что сказать – хозяин в хате

И даже в сексе словно пресс.

Представьте только: как порхает

Шести пудовый мотылёк.

Гляди того: и в миг раздавит -

Любви безжалостной каток…

А есть и те, кто жизнь положат

Под ноги форменных козлов.

Живут до смерти с пьяной рожей,

Боясь предать свою любовь.

А им бы взять – расправить крылья

И на свободу упорхнуть.

Они же плачут от бессилья,

Что им былого не вернуть…

Ещё есть те, кому однажды,

Так скажем, очень повезло.

И им совсем уже не страшно

Теперь нарваться на козлов.

Они вольны: хотят – порхают,

Ведь за спиной надёжный тыл.

Их любят, чтут и понимают -

Не укрощая жаркий пыл.

Я, дорогие, вам желаю:

Любите тех, кто по душе!

Ведь с детских лет все люди знают:

Что с милым рай и в шалаше.

Пусть, как весной вам солнце светит,

Примите уйму тёплых слов.

И дай вам Бог за жизнь не встретить

Средь брата нашего – КОЗЛОВ!

Сколько же в людях бывает дерьма?

Сколько же в людях бывает дерьма?

Это ль не странность у божьей задумки?

Вроде бы создал он нас для добра,

Мы же по адским бредём закоулкам.

И из себя мы порой достаём:

Что-то такое, что дьяволу стыдно!

Словно бы только лишь этим живём,

Чтобы узнали и было всем видно!

Лжём, материмся, клевещем на ближних,

Даже кощунству мы оды поём.

Сверху плюём мы на голову нижних,

Слева и справа кидаясь дерьмом.

Войны великие мы на диванах.

Сколько баталий на кухнях прошло?

Трезвые, с жаждой, взираем на пьяных,

Жалуясь Богу, что время ушло…

Судим других: вынося приговоры,

Прошлых, при этом, кляня палачей.

Пишем хулу на святые соборы,

Хаем героев, но чтим сволочей!

И от того, что стыдимся победы,

Жаря на вечных огнях шашлыки,

Запросто внук помочился на деда.

Разве за это дед шёл на штыки?

Если вот так будет всё продолжаться,

Если с души мы не счистим дерьмо,

Бог перестанет когда-то мараться:

Плюнет на всех, не забыв никого…

Время бежит ускоряя разбег…

Время бежит ускоряя разбег,

Дни пролетают словно мгновенья.

Вслед за провалом приходит успех,

Как после долгого сна – вдохновенье.

Жалко одно, что в начале пути,

Я, как слепой, не мог выбрать дорогу,

Больше на ощупь пытался идти,

Брёл одиноко: то к чёрту, то к Богу.

После скитаний и долгих мытарств,

Всё же, Господь мне явил свою милость:

Я оказался в одном из тех из царств,

Где побывать никому и не снилось.

Там, среди тысяч пылающих звёзд,

Я выбрал ту, что всех ярче светила.

Хоть и тяжёл был мой путь и не прост,

Но я добился – и ты полюбила!

Время бежит ускоряя разбег,

Дни пролетают словно мгновенья.

Многие тратят всю жизнь не на тех,

Я же нашёл, что искал – без сомненья!

Без слов красивых, без позёрства…

Без слов красивых, без позёрства,

Без показной, слепой любви,

Без страсти мнимой и притворства:

Всегда я рядом. Что же ты?

Опять терзаешь мою душу,

Коришь за скромность лестных слов,

Что так ласкают женщин уши,

Из уст пылающих лжецов.

Ведь я давно отдал, что было.

Я бросил всё к ногам твоим.

И рядом буду до могилы…

И точно знаю, – что любим…

Предателям

Не так давно, по меркам мировой истории,

Цену предательства определил Господь.

И вот, с тех пор, как остриё копья пронзило плоть,

Сей грех любим известной всем аудитории.

И сколько б не платили бы хозяева холую,

Богатству этому была всегда одна цена:

Те тридцать маленьких кусочков серебра,

Что одному лишь равные Иуды поцелую…

Как не крути – из жизни прошлое не вырвать

И без оглядки, нет – не двинуться вперёд.

С самим собой тяжёлый бой не выиграть,

Коль память связь с минувшим разорвёт.

Но мы, подчас, с упорством идиотов,

Берём и рушим то, что создано давно

Руками предков, кровью их и потом,

Что памятник, могилу ль – всё равно.

Не время ли пришло остановиться,

Пристать к родным навеки, отчим берегам,

Взять лучшее из собственных традиций,

А подлое уже назад вернуть врагам?

Врачам

Я Вам кричу от всех: – Спасибо!!!

И в ноги кланяюсь земно.

Ваш труд, порой невыносимый,

И есть – любовь, и есть – добро.

И пусть Вы люди не святые,

Но подвиг Ваш для всех нас свят.

Вы в эти дни, часы лихие

Собой закрыли двери в ад.

Ещё прошу за тех прощенья,

Кто в меру глупости своей

И душ поганых, без сомненья,

Зовёт – убийцами, врачей.

Ну, а за Вас – отдавших жизни,

Я Бога искренне молю.

Не все так могут – бескорыстно,

За други жизнь отдать свою…

Дорога

Жизнь – что дорога

Из рытвин и ям.

Кидает немного,

То в грязь, то в туман.

Свернёшь, ненадолго,

На ровный асфальт:

Забудешь про Бога

И жмёшь на педаль.

Тут вдруг поворот,

А тормоза нет.

И ты не готов -

Улетаешь в кювет.

Вот так и несёмся:

То вниз, то в подъем.

Пока не уймёмся,

Пока за рулём…

Зимнее утро

Утро. Белым покрывалом

Расстелилася зима.

Солнце красит небо алым

И пурпурным облака.

Воздух звёздами искрится,

Под ногами снег хрустит:

Ходит снежная царица,

Всё кругом покойно спит.

Средь дубов, ступает, елей

Да заснеженных берёз,

И рябины красной, спелой,

Вместе с ней, треща, мороз

Заглянул в моё окошко,

Взял и кистью ледяной,

Похудожничал немножко

Словно вязью кружевной…

Он обезболил чувства грязью…

Он обезболил чувства грязью,

В которой вымарал тебя.

Внушился страшной неприязнью,

Спастись пытаясь, только зря.

Не успокоясь, вырвет душу,

И одиночество само

Змеёй безмолвия задушит,

Не забывая ничего…

Добро

Что в нас – ДОБРО? Важнейшая черта,

Оно естественно, бесспорно, неделимо.

Прямым являясь антиподом зла,

Для человечества добро необходимо.

Его посыл – прямой, как Господа слова,

Которые всегда и каждому понятны.

И пусть в нас даже КАПЕЛЬКА добра,

Возможности её – невероятны!

Не в праве тех я осуждать…

Не в праве тех я осуждать,

Кто просто думает иначе.

Ведь каждый волен выбирать:

В каких краях искать удачу;

Любить до гроба лишь свою

Или желать всю жизнь чужую;

В конце, по счёту, быть в строю

Иль штурмовать передовую;

За всё пред Богом отвечать

Иль на себя не наглядеться;

Стремиться истину познать

Иль от бессилья – утереться.

Но в праве я свою иметь,

Не без греха, но всё же – душу,

По небу птицею лететь,

По морю плыть, ползти по суше.

Я не позволю никому -

В свой монастырь – с чужим уставом.

И пусть за веру я умру,

Но вольным быть не перестану…

Вот опять всё вокруг в серебре…

Вот опять всё вокруг в серебре,

Бархат инея ярко искрится.

Ели в пышной стоят мишуре,

Украшает мороз – не скупится.

Словно сказкой наполнился мир,

Королевы дыханием Снежной.

Вон, быстрее, из душных квартир

В океан белых хлопьев безбрежный!

Первый снег

Тихо утром. Ветер дремлет.

Небо скрыто пеленой.

Опускается на землю

Невесомою фатой,

Словно пух густой, лебяжий,

Словно мягкий, тёплый мех,

Обновляющий пейзажи,

Долгожданный, первый снег…

Старый парк. Истоптаны аллеи…

Старый парк. Истоптаны аллеи.

Время завершает плавный ход.

Годы словно птицы пролетели

Жизни выставляя длинный счёт.

Сгорбившись, на трость я опираюсь,

Сердце бьётся в такт моим шагам.

И, как прежде, солнцу улыбаясь,

Божьим снова радуюсь дарам.

Все здесь мной засижены скамейки:

Отдохну, пожалуй, я чуть-чуть.

Заплатив всё Богу – до копейки,

Завершаю жизни долгий путь.

Старый парк. Истоптаны аллеи.

Время свой замкнуло длинный круг.

Лет я прожитых нисколько не жалею.

Тишина. Не слышно сердца стук…

На чьей вы люди стороне?

На чьей вы люди стороне?

Безбожников – что пасквили малюют?

Пером на письменном столе,

Они, мол, так за равенство воюют.

Иль всё же вы хотите оправдать

Того, кто мстит во имя веры,

И смерти всех готов предать,

Но сам смрадит от адской серы?

Мне мнится – удивлён Господь:

Ведь так: одни – продав дарованные души,

Безмерно восхваляют плоть,

А им другие режут уши,

При этом вознося хвалу,

Взяв на душу ещё и грех великий,

Тому, кто говорит: – "Люблю!

Я весь ваш род, без счёта, – многоликий!"

Не может счастья в мире наступить,

Когда от совести становишься свободен.

И тот, кто может запросто убить,

По мне, так тоже рая не достоин…

Осенняя грусть

Суровое небо. Растрёпаны чувства.

Прохлада едва ли мой разум трезвит.

Хрустит под ногами мне осень – так грустно,

И дождь словно притчей со мной говорит.

Природа нагая стыдливо укрылась,

Туманного утра, в молочную шаль

И в лужах прозрачных моя отразилась

Осенняя хмурость, тоска и печаль…

Сумасшедшие дни

Сумасшедшие дни – окаянные,

Разгулялась чума по земле,

И в душе, словно гости незваные,

Пляшут бесы Цыганочку мне.

Ничего не боятся – бесстыжие,

Будто Богу уже всё равно,

И у ангелов крылья подстрижены,

И добро обращается в зло.

Почему же мы люди не молимся,

Огорчая на небе святых?

Вместо этого злимся и ссоримся,

Из прямых превращаясь в кривых.

Неужели так глупо закончится

На земле человеческий век?

Или всё же возьмёт и опомнится

Богом созданный вновь человек?

В память о лете

Угрюмый дуб, печальна ива,

Берёза не жалеет слёз.

Хоть всё пестрит вокруг красиво,

Но осень мчится под откос.

Холодный ветер ветви треплет,

Срывает листья с тополей.

И лес уже, как будто дремлет

Под шум неистовых дождей.

В туманной мгле исчезли ели

И только в памяти теперь,

Те озорные птичьи трели,

И та цветочная пастель,

Что разливалась на полянах

Под светом солнечных лучей,

И сумасшедший запах пряных,

Июльских, тлеющих ночей…

Туманное утро

Утро туманное – день начинает,

Спорит с прохладою солнечный свет.

Медленно жизнь на глазах увядает

Мёртвой листвой оставляя свой след.

С севера тянет свинцовые тучи

Ветер пронзающий душу насквозь,

Бьёт по лицу он позёмкой колючей,

Горькой печалью не сохнущих слёз.

Сердце устало любить понарошку

Осени серой дождей круговерть.

Ждать уж природе осталось немножко,

Холод могильный и белую смерть…

Мгла

В ней свет теряет направленье,

Слова звучат шипеньем уст.

Времён угасшее теченье

Глаголет нам, что мир здесь пуст.

Всё серым войлоком обито,

Жизнь обратилась в тишину,

Здесь вера начисто убита,

Мольбы не слышны никому.

В сырой, безжизненной пустыне

Душа безумием больна.

И тонет мысль в гнилой трясине -

Она на смерть обречена.

И так из раза в раз бывает,

Когда спускается с небес

И, мглистым облаком, скрывает

Всю красоту земных прелес.

Приходит осень

Меняя цвет – проходит осень.

Всё ярче краски. Тает день.

В лесу, меж стройных, пышных сосен,

Свет чередуется и тень.

Бодрит вечерняя прохлада,

Уходит с солнцем и тепло,

Но в карусели листопада

Мне будто сердце обожгло.

И вспомнил я тот пряный август,

А следом – нежность сентября,

И на душе вдруг вспыхнет радость

В обычный вечер октября…

Беслан

Во тьму идущие завыли, -

Как воет зверь в лесной глуши.

И кровью землю окропили,

Не вняв мольбам младой души.

Затем рванули вдруг взрывчатку