– Скорее, догадался, – Дарк развязал пояс на Алише, сбросил на землю. Принялся за её безрукавку из буйволовой шкуры. Одежка тяжеловата, но ночами в пустыне холодно, а ждать в засаде приходится долго. Да и дубления шкура особого – ножом такую не пробьёшь. Мужчина попытался её с Алиши снять, заметив:

– Не многие попадут в цель с более двух сотен ярдов.

– Это оставь, мешать не будет, – Сцинка убрала его руки. Под безрукавкой, поверх рубахи, висело несколько ножиков. Часть амуниции, патроны к винтовке, две фляги с водой лежали в мешке на песке, рядом со снятым поясом, что Алишу не смущало.

Охоты на неё не объявляли. Всё потому, что Сцинка держит суверенитет. Убивает тех, кого заказали. Заказы не отменяет, перекупить себя, перебив цену, не позволяет. В случае двух спорящих сторон – кто первый нашёл её и заплатил, тот и клиент. Мстят не Сцинке, мстят заказчикам. Все знают Закон, в убийствах наёмницы нет ничего личного.

Поэтому молодой мужчина, которого она случайно освободила, опасности для неё не представлял.

– Что забыл в пустыне? – без особого интереса спросила Алиша, наблюдая, как с неё стягивают штаны и исподнее.

– Добирался в Крансвен. Думал, встретил попутчика, сам же дал себя напоить, очнулся связанным. Матерь божья… – Дарк отшатнулся, оставив Алишу отсвечивать голым задом. – Ты когда в последний раз мылась?

Женщина в пустыне не будет пахнуть розой. Алиша много времени проводит в песках, не заходя в селения и не возвращаясь в город. Пропитание можно добыть у кочевников, маршруты которых ей хорошо известны. Запасы воды она пополняет на источниках. Зачастую это небольшие ручейки, пробивающиеся сквозь землю – то немногое, что осталось от цветущих оазисов. Приходится подолгу сидеть рядом, ожидая, пока в бурдюк нальётся вода. Но ждать Алиша умеет.

Алиша подтянула вверх штаны и подняла с земли пояс.

– Тебя везли на невольничий рынок. В общем-то, больше никакого прока в тебе для Ардуина я не вижу. Сейчас рабов сгоняют для Императора. Строить новый замок.

– Да, я слышал.

– И был так неосторожен, что дал себя поймать?

– Давно не пил алкоголя, ударило в голову. Переношу плохо.

Алиша задумалась. Пожитки Ардуина она не разбирала. Если бы у неё не хватало еды или воды – другое дело. Но никогда не знаешь, вдруг эта еда или вода отравлены?

– Значит, будешь должен, – она затянула пояс на талии, поправила амуницию. – Что ж, тут расстанемся.

– Поедешь за наградой?

– Мне платят вперёд, – Алиша потянула ноздрями воздух, посмотрела на солнце. – Крансвен в той стороне. Прощай.

– Подожди! – мужчина поймал её руку. – Я расплачусь. Только не здесь, – он тоже огляделся. – До Крансвена далеко, а неподалёку разбили стоянку.

– На Линнее? – спросила Алиша. Она как-раз туда направлялась.

– Нет, ближе. На Варрах, – я провожу, – Дарк собрал свои вещи, закинул мешок за спину. – Пойдёшь? Там можно запастись провизией, переночевать. Да, что там, помыться.

Алиша усмехнулась. Она, конечно, планировала принять ванну, примерно через четверть Луны. Это всегда событие, нужно подготовиться. Впрочем, одежда у неё есть – припасена. Как и мыло. Разве что – мужчина в её планы не входил.

С другой стороны – заказ она выполнила, доказательства собрала, а новое место разведать всегда пригодится.

– Хорошо. Я пойду с тобой.

Ритуал

Пришли за полночь. Алиша огляделась. Постоялый двор собран из чего попало. Знакомых нет, да и хозяина она не знает. Но встречают дружелюбно. Комната для неё нашлась, как и горячая вода. Алиша распорядилась принести ей воды, чтоб хватило на две полных ванны. И вёдра оставить.

Большую железную бадью и лохани с кипятком принесли в комнату. Алиша закрыла двери на засов и начала раздеваться. Местами нижняя одежда прилипла к коже – пришлось отдирать. Кое-где ткань отошла вместе с струпьями, заставляя саднящие ранки кровоточить.

Всё тело Алиши покрыто этими струпьями. Нарывы гноились, лопались, истирались о жёсткую одежду. В пустыне то нестерпимо жарко, то холодно. Да и переодеваться желания нет. Алиша меняет одежду только на редких стоянках – ей нравится жить в песках. Не зря же её прозвали Сцинкой. Сцинки – ящерицы, им хорошо в пустыне.

Борясь с желанием расчесать ногтями заскорузлую кожу, Алиша залазит в ванну. Шагает в кипяток. Она никогда не требует холодной воды – и та, что есть, быстро стынет. Вода ошпаривает. Пробирается в мелкие ссадины, в потёртости, в свежие шрамы. Алиша охает, справляясь с зудом.

Кожа скоро намокнет и начнёт сходить пластами. Грязью, кровью, гноем – всё это забьётся под ногти, будет кататься под пальцами, раздирающими слабую человеческую шкуру до плоти.

Алиша с наслаждением чешется. Становится багрово-красной, полосует себя, оставляя дорожки от ногтей, неистово скребётся.

Наконец, она успокаивается, достаёт мыло. Щедро намыливает ветошь жёсткой мочалки и опять сдирает с себя кожу. Мыло разъедает, теперь Алише по настоящему больно. Но она продолжает, орудуя мочалкой ещё тщательнее. Она знает, от такой экзекуции её чистое, недавно купленное нательное белье сразу окрасится этой новой кровью и так и высохнет.

Самоистязание длится ещё несколько долгих минут, пока вода не становится чёрной и холодной. Тогда Алиша встаёт, вышагивает на пол, наклоняет тяжёлую бадью и переливает остывшую, грязную воду, покрытую красно-бурой пеной, в вёдра. А пустую бадью наполняет подостывшей чистой.

И вдруг в дверь стучат. «Кто?» – недовольно спрашивает Алиша.

– Это я, Дарк, – доносится из-за двери. – Я войду?

– Дверь закрыта, а мне не хочется выходить из воды, – отвечает Алиша. Возможно, Дарк уйдёт. Она рассудила, что он уже не вернётся. Снизу его облепили местные старательницы, а Алиша вовсе не считает, что её случайный спутник ей что-то должен. Он её довёл сюда. Это тоже одолжение.

– Не выходи, я открою, – он просунул в дверную щель тесак и несколькими движениями вверх скинул засов, толкнув дверь. Алиша только вздохнула. Дарк закрыл за собой дверь, вернув засов на место. Тесак бросил у входа.

– Решил помыться вместе с тобой, если ты не против. Вода тут дорогая.

Вода, действительно, стоит дорого. Но Алиша тратилась. Она кивнула на использованную жижу в ведрах.

– Бери, если хочешь.

Дарк скривился.

– Нет, пожалуй, я помоюсь в той, что ты сейчас. Выглядит уже получше.

Алиша опустилась глубже в воду. Так, что намок затылок, закрытый жесткими, спутанными волосами. За волосами своими она не следила – торчали бессмысленной паклей. Прели под платком. Иногда, впрочем, когда платок мешался, спутанные волосы защищали кожу шеи от солнца. Вши и прочая живность Алишу не беспокоили. Она перетирала голову песком – должно быть, это помогало.

Тоска

Дарк начал раздеваться. Алиша не без интереса следила. Лицо его было немного криво – но не от рождения – сломанный нос и старые шрамы. Правый глаз немного уже левого, из-за смещённой вниз брови – где-то давно он хорошо обо что-то приложился.

Тело – выше всяких похвал. Хорошее, сильное тело, подходящее для жизни в пустыне. Поджарое, упругое, крепкое. Алиша сжала губы, опустившись ещё ниже. Она направлялась в Линней, чтобы там посидеть в ванной, помыться, переодеться и заснуть. Мужчина в планы не входил…

По-быстрому на месте, так, больше от скуки, и чтобы освободить человека от его чувства долга за спасённую жизнь (Алиша никого не собиралась спасать, так вышло) – тогда, в пустыне, она была не против. А сейчас…

Сейчас мужчина вмешивался в её личное. В ритуал, который не менялся годами. Теперь нужно решить, домыться сейчас или после. Она не хочет носить на себе запах мужчины. Потом придётся ждать, когда он уйдёт. Разговаривать…

Но всё это неудобство меркло по сравнению с острым чувством, которое разливалось по телу. Мышцы свело, где-то под грудью затянуло, скрутило в узел. Живот запульсировал острой болью. Алиша тихо вздохнула. Тело затвердело, стало деревянным. Сопротивляясь, Алиша сжала железный бортик, разбираясь. Что это? Не возбуждение, и не похоть. Другое чувство – жестокое, щемящее.

Разглядывая приближающегося Дарка, Алиша поняла – это тоска. И сразу пожалела, что во всё это ввязалась. Тоска – сильная, жгучая, тяжёлая. По такому вот мужскому телу. Алиша имеет дело с мужчинами – берёт у них деньги, убивает их, чаще, пожалуй, чем женщин. Но большинство никаких желаний у Алиши не вызывают – выглядят не так, слишком стары, дряхлы, уродливы – или, хотя бы, одеты. Дарк Алише нравился.

Он приблизился, сел у края железной бадьи, со стороны ног Алиши.

– Воды не мало? Может, долить? Там ещё осталось.

Сцинка покачала головой.

– Не надо. Пока и этой хватит.

– Пожалуй, хватит, – Дарк запустил руку в бадью, провёл ладонью по Сцинкиной лодыжке. Алиша заметила край клейма на запястье, видневшийся под кожаным браслетом. Ни к чему мужчине такие браслеты, если только он что-нибудь в них не прячет. Или под ними.

Как-будто сразу отпустило. Алиша скользнула рукой себе под ягодицу, замерла. А ведь лишь мигом раньше представляла их на полу, сцепившихся в один клубок, сплетённых вместе. Дарк схватил за обе лодыжки, резко потянул на себя. Алиша съехала с железного бортика, погрузилась в воду.

Но она уже знала. Брыкнулась, толкаясь ногами, выбросила левую руку, подтягиваясь за борт, толкнулась. Лохань, в которой её топили, почти перевернулась. Но Дарк навалился, прижал своим весом – ванна устояла. Алиша смогла сесть, вынырнула. Её схватили за горло, погрузили обратно в воду, вжали в склизкое железное дно. Для этого Дарку пришлось, выпуская её ноги, склониться, держать обеими руками Алишу за горло. Он навис над ванной, а Сцинка только этого и ждала. Всё это время дожидалась, не давая схватить её за правую руку, выбирая момент для удара.

Сцинка осторожна. Даже моясь, она никогда не остаётся безоружной. Между ягодиц у Сцинки зажат нож. Лезвием вниз, но так, чтобы не тупиться о дно лохани. Полностью лечь всё равно не выходит, так что ни порезаться, ни царапать лезвием о железное дно риска нет. И Сцинка выхватывает нож и несколько раз бьёт Дарка под рёбра. Предпоследний раз оказывается режущим – не воткнулся нож, прошёл по телу, но Сцинка успела замахнуться ещё раз – всадила нож между ребер и опрокинула лохань.

Они оба выпали, оказавшись на склизком дощатом полу. Сцинка устроилась сверху. Не так она представляла их единение.

– Кто меня заказал? – прошипела, вынимая свой нож. Дарк помотал головой.

– Не могу, сама знаешь.

– Всё равно умрёшь, – Алиша поставила нож к горлу, – будешь долго страдать, лекаря здесь нет. Да и если б и был, уже не помог бы.

– Так дай умереть достойно, – Дарк на неё посмотрел. – Что с твоим телом? А… должно быть, ящерица сбрасывает кожу… Сцинка, ты же знаешь, ничего личного.

– Знаю, – Алиша кивнула. Она сердилась на себя, на недавнее желание с кем-то на миг слиться. Не из-за той тоски, которую почувствовала. Из-за одиночества. Эта мысль настигла внезапно. Сцинка одинока, а тех, кто ей, должно быть, подходит, случается, приходится убивать. – Ты мог попытаться в пустыне. Там у тебя было больше шансов.

– Неужели? – он неуверенно кивнул. – Ты давишь на рану. Убери ногу.

– Уберу и истечёшь быстрее, – Сцинка подумала: придётся, всё-таки, о чём-то говорить. – Тебе всё равно уже, ты умрешь, но клеймо нужно лучше прятать. Я о тебе наслышана. Только имени не знала.

– А тебя как зовут, Сцинка? – наёмник, явившийся за Алишей, уже хрипел. Теперь недолго.

– Вино, опять же… на месте вашей с Ардуином стоянки никаких бутылок из-под вина не было.

– Знал, что ты придёшь за ним. Набился в попутчики, сделал вид, что сплю. Знал, что так будет… Разве не хитро?

– Хитро, – Алиша кивнула, – почти провёл. Но даже ни разу меня не ранил. Не заслужил знать моё имя.

– Разве не ранил? – Дарк приподнял руку, тыча Алише в грудь. – В самое сердце. – он ухмыльнулся. – Ты так смотрела. Надолго меня запомнишь, Сцинка.

Так он и умер, улыбаясь. Алиша убрала нож и закрыла Дарку глаза.

Размышления

– С потолка вода бежит? Что устроила? – раскричался хозяин стоянки. – А прогниёт, с кого мне спросить?

Сцинка выслушала молча. Потом бросила на стол золотой.

– Вот возьми. Это на расходы. Сверх того, что я уже заплатила. Мало? – она внимательно взглянула на стояночника, – возьми ещё.

Деньги принадлежали Дарку. Алиша нашла кошель с золотыми в его вещах. Ему больше не нужно, а хозяину этого места позволить разжиться таким богатством не за что. Если Алиша когда-нибудь встретит родных Дарка, она отдаст им.

Наёмник не сказал Сцинке, кто заказал её ему. Нарушил бы Закон, если б сказал. И что с того? Некоторых, если нужно, Сцинка пытала. Но Дарка мучить не стала – он бы терпел. Недолго. Раны она нанесла серьёзные – всё равно бы быстро умер.

В вещах никаких подсказок не было. Денег в мешке – не то чтобы много. Это Сцинке платят вперёд и всё сразу. Дарк мог взять частями. Теперь нужно узнать, правда ли он направлялся в Крансвен, и, так как это единственный город поблизости, разузнать, не в нём ли скрывается человек, жаждущий сцинкиной смерти?

В комнату Сцинка не вернётся. Ей и так пришлось уходить в спешке – натягивая на мокрое тело припасённое чистое бельё. Обуваясь. Собирая мокрую паклю волос, чувствуя, как вода стекает под ворот. Сцинка не любит такой спешки. Но что делать?

Тело Дарка она прикрыла сорванной с простой постели простыней. Остатками воды из лохани смыла кровь с лица и рук. Проверила вещи Дарка, перекинула приглянувшееся к своим. Вышла.

Пришлось общаться с хозяином, терпеть взгляды девок, от которых Дарк ушёл к ней. Возможно, это не самое плохое место. Во всей пустыне не так много мест, где хозяин может позволить себе содержать для гостей девок. Но Алише теперь не до таких мыслей. Она прощается и выходит в ночь.

Ей нужно обосноваться на ночлег в холодной пустыне под открытым небом. Потому что в Варрах ей опасно оставаться. А до Линнея отсюда далеко.

А завтра, когда она переживет эту ночь – она отправится в Крансвен.

У Алиши в Крансвене есть подруга – мадам Делавинь. Она содержит публичный дом. Можно, для начала, попробовать расспросить у шлюх – не слышали ли они, кто мог заказать Песчаную Сцинку?

Зачем? – уже другой вопрос. Алиша вот пока не знает ответа. Но… если она жива, значит, пока она не найдёт заказчика, вероятно, всё повторится.

Алиша ко многому привыкла. Умеет забиваться под камень, зарываться в песок. Спит, как животное. Вместо ужина грызёт сухой хлеб. Бывает, что и сухую кость. На зубы Алиша не жалуется. Те, что остались, её не беспокоят. А больные она сама себе вытащила.

А эта ночь холодная. Сцинка свернулась вокруг вещевого мешка, нюхает остатки хлеба, угадывает запахи своих вещей. Есть среди них и чужая. Сцинка забрала кожаный браслет Дарка. На случай, если придётся доказать убийство? А может, и на память. Достала из мешка, понюхала. Грубая кожа хранит запах хозяина – не сильный, запястья, всё же, не потеют. Но терпкий.

Алиша закрывает глаза. А могла бы прижиматься сегодня ночью к чужому горячему телу. Нет. Не могла бы. Лежала бы мёртвой на сырых темных досках в месте, о котором раньше и не слышала – в Варрах.

Завтра она отправится в путь. Надо выяснить, кто хочет Алише смерти? Кому наёмница могла перейти дорогу? Ведь Алиша никогда не нарушает Закон.

Утро в песках

Утро озаряет небо, раскрашивает в нежные цвета, освещает светом раннего солнца пески. Камни ещё холодные, но Алиша привыкла. Она водит по ним руками, проверяет, не сырые ли?

Устраивается между двух крупных валунов, растягивает меж ними своё тело. Тянет руки и ноги. Сцинка должна быть в хорошей форме. Должна заботиться о себе. Для неё это условие выживания. Да и тело становится гибче и крепче и меньше болит.

Сцинка иногда думает, что любит боль. Умеренную, конечно же. Острой лучше избегать, опасаться. Она сделает тебя невнимательнее, слабее. А умеренная позволяет ей хоть что-то чувствовать, пока она бесконечно долго идёт по пустыне.

Скука может пожрать любой разум. Поэтому очень помогали шатающиеся, ноющие зубы. Пока Сцинка не вытащила все. Потом она начала расцарапывать кожу. Сцинка знает, нужно брать больше заказов, меньше избегать людей. Тогда ей постоянно будет о чём подумать.

А ещё надо проверять тайники в пустыне. На месте её скрытых стоянок. Там запасы еды и воды. Склад оружия. А ещё – сцинкины деньги. Немало денег.

Раньше Сцинка думала, что заработает много и купит себе дом. Хоть бы и в Крансвене. А лучше – ещё подальше. Может даже – за каменоломнями. Там, где никто из обитателей пустыни не был.

Наверное, для этого нужно много денег – в случае с Сцинкой, нужно много убивать. Да только нельзя сказать, что в пустынях живёт много людей.

Сцинка тянет вверх руки, наклоняется в разные стороны, прогибается. Гибкость ей всегда помогает – вот и вчера выручила. Опять эти мысли про вчера. Сцинка надеялась, ночь пройдёт, наступит новый день, и всё забудется. Да только как забыть про одиночество, когда ты одна в пустыне.

Закончив, Сцинка разбирает вещи, укладывает в мешок. Проверяет ножи и винтовку. Оружие всегда надо держать в порядке. До Крансвена идти два дня, значит, ей придётся сделать ещё одну остановку.

Но пользоваться постоялым двором, который будет на её пути, Алиша не намерена. Не тогда, когда она не знает, кто ведёт на неё охоту. Маршруты её известны. Возможно, её поджидали в Линнее. Но Алиша пойдёт в другую сторону. Придётся ещё одну ночь провести под открытым небом. Ещё одну – такую же сырую и холодную…

Крансвен

Через два дня Алиша добралась до города. Привычно прошла к воротам, поздоровалась со стражником. По крайней мере, если её не схватили прямо здесь, у городских ворот, значит власти города ни при чём, и это не сильным места сего Алиша случайно перешла дорогу.

Это слегка успокаивало. Есть у Алиши знакомые в городской власти, но не хотелось бы ей начинать разнюхивать сразу оттуда. Если что-то не то всплывёт, её, Сцинку, легче будет повесить, чем разбираться.

Крансвен не впечатлял ни масштабами, ни расположением, ни людьми. Населения – человек сто тысяч. Никак не больше. Ремесленники в основном и торговцы. Камнетёсы, скульпторы, художники тоже есть. Потому что местный божок, он же – городской смотрящий, отстраивает себе домик. Хотя, правильнее, маленький замок.

Большой же замок отстраивает себе сам Император. Обособленный, окружённый рвом, далеко за чертой Крансвена. И зачем ему ещё одна резиденция здесь? Алиша не понимала. Может, сгонять надоевших родственников в ссылку?

Императора она видела лишь раз в жизни. На торжественном параде в его честь. Она тогда была в Столице. Естественно, пришла не на торжество – убийцы и воры со всей страны собрались на сходку. Старый Император скончался, новый зашел на трон. А они, наёмники и воры, пересчитались, обозначились и поклялись в верности главному – Заиру. Лучшему убийце, которого знает свет. Хотя в их деле, скорее, нужно говорить далеко не про свет.

Когда-то Сцинка слышала, что лучшие из лучших как раз умеют прятаться на свету. Что бы это ни значило, Сцинку это мало волновало. Она вот лучше всего умеет прятаться в песках.

Пробираясь сквозь душный лабиринт пыльных улиц, Алиша постепенно приближалась к дому мадам Делавинь. Но когда она, наконец, достигла своей цели, взору предстала печальная картина – дом выжжен изнутри, голые стены с обрывками ковровых покрытий и каких-то тряпок, торчащих из окон. И беспризорники, играющие внутри. Дом мадам Делавинь сгорел?

Алиша поймала первого проходящего мимо. Схватила грубо, за шиворот, поставила перед собой.

– Давно сгорел публичный дом?

– Так им, шлюхам, и надо, – сплюнул мужик, вырываясь. – А ты, что же, ищешь работу? – он осмотрел Алишу. – Много за тебя не дам, но если умеешь…

– А ты ищешь смерти? – не дала договорить Сцинка, выхватив ножик.

– Уже как с месяц уехали, – быстро поправился мужик, – куда-то в новый особняк смотрителя.

– Что, все? – удивилась Алиша. Она, конечно, могла представить, что смотрителю приглянется какая-нибудь из девок мадам Делавинь, настолько, что он заберёт её и поселит где-нибудь рядом. Но чтобы весь публичный дом?

– Подробностей не знаю. Отпусти, зараза! – мужик вырвался, Алиша не стала его удерживать. Подошла к сгоревшему дому, начала разглядывать. К ней подбежал какой-то мальчишка.

– Уважаемая, вы Песчаная Сцинка?

– Чего тебе? – Алиша рассмотрела малыша. Оборванный, грязный. Но как будто знакомый. – Ты Лука, сын Аристы?

– Да, я, – заулыбался беззубым ртом мальчонка, – вспомнили меня, госпожа Сцинка. Лука доволен.

– Где твоя мама? И где Мадам?

– Они теперь обе в новом доме. Мы при них. Только… Не велено показываться господам на глаза. А мне мама поручила здесь крутиться, если вдруг кто из старых знакомых объявится.

Стало быть, Алиша как раз из тех старых знакомых, которые внезапно объявились. И совсем не в курсе, что происходило в городе. Сколько Алиши не было? Не заходила давно.

– Хорошо Лука. Я поняла тебя. А теперь – отведи меня в ваш новый дом.

Глава 2. Публичный дом Мадам Делавинь

Алиша отметила, что идут они в более благополучную часть города. С дороги, ведущей к дому смотрителя, они, правда, свернули, уйдя на одну из теневых улиц. Но это всё ещё вполне приличное место. Вскоре впереди замаячил чей-то особняк.

– Только не говори, Лука, что это и есть новый дом Мадам, – Алиша покачала головой. Дом впечатлял.

– Так и есть, дорогая, новый дом Мадам Делавинь к твоим услугам! – Сцинку схватили под руку.

Нет, Алишу нельзя застать врасплох. Она слышала знакомые шаги и уловила запах духов. Духи, впрочем, стали насыщенней – Мадам Делавинь теперь не скупится на парфюм?

– Мадам, – коротко кивнула Алиша.

– Уважаемая Сцинка, – на тот же манер, впрочем, шутливо полуприсев, ответила Мадам. – Надеюсь, вы заглянете ко мне?

– Как раз к вам направляюсь.

– Устали с дороги?

Сцинка не ответила, мадам Делавинь продолжила щебетать.

– Разве что немного, правда? Вид у вас…

Сцинка посмотрела раздражённо. Мадам проигнорировала.

– Вид у вас уставший, но я знаю, как…

– Для меня найдётся комната?

– Сцинка, – Мадам перешла на шёпот, – я теперь в несколько ином статусе, но, прошу, зайди в дом и… – она оглянулась на проходящих мимо людей. – Уважаемая Сцинка не откажется зайти и выпить вместе с Мадам?

Сцинка вздохнула, едва покачав головой. Руку Мадам она не сбросила, и они так и зашли в особняк. Чопорно, вдвоём, через парадный вход.

Оказавшись внутри, Мадам Делавинь освободилась, развернулась к Сцинке и с воплем бросилась к ней на шею.

– Алиша! Как я рада, что ты пришла! Неужели ты думала, что я когда-нибудь откажу тебе! В моём доме ты всегда желанный гость.

Сцинка, попыталась разомкнуть её руки, но вскоре сдалась, похлопав подругу по затянутой в корсет спине.

– Лавиния, ты меня задушишь.

– Я так рада тебе, что, пожалуй, и задушу, – Мадам Делавинь, наконец, её отпустила. – Какими судьбами, Алиша? Тебя так давно не было, что я уж начала думать о самом худшем.

– С чего бы? – невзначай поинтересовалась Сцинка.

– Времена неспокойные, – пожала плечами Мадам. – Да что мы стоим у входа! – она развернулась. – Девочки! Эй! Живо сюда! Проводите Сцинку в мою комнату, – она опять покосилась на Алишу, – и, знаете что, подготовьте ка ванную!

– Нет, уволь, – Алиша отмахнулась, проходя вглубь дома. – Я уже мылась.

– Это когда же? – вздёрнула брови Мадам.

– Пару дней назад.

– Алиша, у нас теперь сколько хочешь мыла, а ещё – водопровод! – Лавиния не могла сдержать своего ликования. – У нас здесь всё есть – отдельная ванная комната, отдельная прачечная…

– Нет, – перебила Алиша.

Ванная, отдельная, но всё равно одна на всех, в доме Мадам всегда была. Воду, конечно, грели сами. И мылом никто не пользовался. Алиша помнит эту ванную. Две, три бадьи, стоящие рядком. Рядом несколько больших лоханей. И, естественно, скорчившиеся над этими лоханями женщины, вымывающие из себя последствия своей работы.

1 2 3 >

На страницу:

Перейти

1 из 3