Запредельность

Стук колес стих, поезд прибыл на станцию, и она снова сидела одна с пустым стаканом из-под чая.

Ная глянула на часы. Беседа заняла каких-то двадцать минут. Знала ли она теперь, как жить дальше? Пожалуй, нет. Но точно понимала, каким должен быть следующий шаг.

Она решилась не сразу: в конце концов, ее нога не ступала в родительский дом несколько месяцев. Однако девушка все же открыла дверь давно завалявшимся ключом, подгадав время, когда никого не будет. Она вошла в свою детскую, которая теперь использовалась как склад для ненужных вещей, и приблизилась к пианино – впервые с момента окончания музыкальной школы. Ее сердце колотилось: было страшно трогать этого щербатого монстра. Вдруг за ним обнаружилась бы пустота? Но Ная сдвинула его с места и обнаружила у стены знакомый листок в шубе из пыли.

Ее «шкаф». Ее маленькая сказка.

Внутри по-прежнему были рисунки – такие маленькие и наивные. Вот принцесса – ролики смяты, а корона потерялась. Вот ручной тигр, который легко умещался на ладони. А вот и рыцарь, юный и голубоглазый, с копной белобрысых волос, разорванный пополам. Девушка осторожно перебирала их всех, затаив дыхание, словно это были драгоценности из бабушкиной шкатулки. И, налюбовавшись вдоволь, положила «шкаф» в сумку, задвинула пианино на место и ушла.

К психологу Ная пришла через две недели.

Она решила, что коробка конфет – это слишком банально, и потому напекла фигурного печенья, раскрасила его цветной глазурью и положила в белую коробку, на которой нарисовала дверцы. Подождав какое-то время в офисе, девушка наконец вошла в кабинет.

– Федор Андреевич, здравствуйте…

Увидев человека за столом, она запнулась. Ная ожидала встретить молодого, энергичного специалиста, который использует новые методики и потому говорит с клиентами о поездах и сказках. Но перед ней сидел пожилой, совершенно лысый мужчина с вытянутым лицом. Он вопросительно посмотрел на девушку, и та мысленно тряхнула головой: нечего таращить глаза, ведь это не свидание. Психологи – не модели с глянцевых обложек, чего же она ждала?

– Федор Андреевич, я пришла вас поблагодарить. Мы так мало говорили по телефону, но мне удалось во всем разобраться. Я нашла свой шкаф с рисунками и поняла, что с самого начала знала, чего хочу. Просто меня столкнули с моей дороги, но теперь я собираюсь на нее вернуться. Видите? Я восстановила цвет волос и, наконец, подстриглась. У меня появился ручной тигр – взяла из приюта полосатого котенка. И еще я ушла с работы. Это, должно быть, ужасно, но я давно уже не чувствовала такого душевного подъема. В конце концов, мне никогда не нравилось преподавать. Хочу попробовать себя в дизайне интерьеров – как та принцесса, что разрисовывала стены своего дворца.

Ная умолкла, раскрасневшаяся и счастливая, и только тогда заметила, что психолог странно на нее смотрит.

– Простите, – сказал он. – Вы точно пришли по адресу? Я ничего не понимаю. Причем здесь принцессы, тигры и какая-то мебель?

– Ой… так вы не Федор Андреевич?

– Нет, это я. Говорите, вы беседовали со мной по телефону? Вероятно, очень давно?

Девушка медленно опустилась на стул и раскрыла сумочку. На фоне других рассказов ее история со шкафом вполне могла показаться обыденной и стереться из памяти психолога. Это еще укладывалось в голове. Но как объяснить то, что голос был совсем другим: низким, хрипловатым, без намека на мальчишеские нотки?

– Не так уж давно. Я звонила в четверг, двадцатого, в третьем часу. Тогда еще был обеденный перерыв.

– Но я не консультирую в обед… Двадцатого, говорите? Сейчас проверим.

Федор Андреевич полистал ежедневник, и по его лицу проскользнуло особое выражение – озарение человека, решившего загадку.

– А, теперь я, кажется, начинаю понимать. Видите ли, в указанное вами время меня в кабинете не было. Там находился один мой клиент. У нас был долгий сеанс, и требовался перерыв, но он не пошел со мной в буфет – ему не так легко передвигаться на инвалидной коляске. Я попросил свою помощницу принести ему чай и показал, как переключать на бесплатную линию – на случай, если он заскучает и решит позвонить друзьям. Так вы говорите, что беседовали с ним по телефону? И даже получили дельный совет?

Ная сумела только кивнуть, и психолог, улыбнувшись, развел руками.

– Удивительный человек, я такого никогда не встречал. Всем стремится помочь, каждого обогреть – вот только не может протянуть руку самому себе. Я провел с ним пять сеансов, но так и не смог убедить его, что он встанет на ноги. И тем не менее он написал на сайте такой вдохновляющий отзыв – моя помощница даже плакала.

Федор Андреевич пару раз щелкнул компьютерной мышью и повернул к девушке монитор.

На светло-зеленом фоне виднелся какой-то текст, а рядом – фотография парня лет двадцати пяти. Ная придвинулась ближе и замерла. Она знала этого человека. Она уже видела его волосы и глаза, его черты лица – только нарисованные карандашом.

На девушку смотрел ее рыцарь. Бумажный рыцарь, которого ждала принцесса на роликах.

– Егор, – вслух прочитала она.

– Да, Гóра, – кивнул психолог. – У него на днях должна быть операция. По-моему, уже завтра. Он ведь раньше ходил, но потом что-то случилось с позвоночником… А теперь прошу прощения, меня ожидает клиент.

– Конечно, – на автомате пробормотала Ная и повернулась к двери.

– Погодите, – окликнул ее Федор Андреевич. – Вы кое-что забыли. Это явно предназначалось не мне.

Он вручил ей коробку с печеньем, оставленную на столе. Девушка благодарно кивнула и вышла из кабинета.

По мере того, как она подходила к своему дому, ее шаги ускорялись. Вскоре Ная почти бежала. Влетев в квартиру, девушка тут же бросилась к бумажному шкафу, достала рыцаря и аккуратно его склеила. А потом соорудила ему подставку – так, чтобы он стоял на ногах.

– Можешь не верить, – тихо сказала она. – Предоставь это мне.

Заварив чай в граненом стакане с подстаканником, Ная села за стол. Ее воображаемый поезд не трогался с места, но она чувствовала, что это ненадолго. Путешествие лишь начиналось, и девушка взяла с собой самое необходимое. На столе лежали краски, а на коленях сопел маленький ручной тигр. Не хватало лишь последней детали.

Она позвонила в магазин и заказала раздвижные ролики – две пары. У нее не было никаких сомнений, что вторая пара вскоре понадобится. И Ная даже знала, кому ее подарить: на коробке с печеньем твердым, размашистым почерком был написан номер телефона с большой буквой «Г».

ВЕДЬМИНО ЗЕРКАЛЬЦЕ

Анисья Степаниха, прижимая к груди маленький холщовый мешочек, гордо шествовала к дому на окраине. Наконец-то она решилась! Наконец-то она ей покажет! Ей – той самой девке с длинной черной косой, которая свалилась на них, как снег с еловой лапы. Младшая внучка бабки Прасковьи – да кто в это поверит! Покойная Прасковьюшка, хозяйка того самого крайнего дома, была сущим божьим одуванчиком – как с виду, так и по нраву. И если бы имелись у нее внуки (дети-то разбрелись по городам, кто их там знает), то явно такие же светленькие и румяные, не похожие на ту чернявую ведьму.

Ведьма! Анисья криво усмехнулась, ускоряя шаг. Все бабы деревни сразу раскусили, что за ягодка эта Варвара. Лицо белое, брови тонкие, руки холеные. И это еще ничего, но коса-то, коса! Всегда блестит, как воском намазанная, волосок к волоску, и пахнет от нее чем-то сладким, манящим, но чужим. Ни на что тот запах не похож, словно сам черт по ночам ей волосы расчесывает. А мужики вокруг так и вьются! Вон, старый дурак Василий враз забыл про свою больную спину и нарубил Варваре целый сарай дров. Сын вдовы Макарихи давеча девчонку до рынка на повозке довез, словно она своими белыми ножками не дошла бы. Да и муж самой Анисьи глазом косить начал, то правым, то левым – смотря с какого бока Прасковьина внучка появлялась. Это и стало последней каплей. Ведьма! Ну, берегись, проклятая, найдется и на тебя управа…

Анисья еще крепче сжала мешочек в своей большой, обветренной ладони. Там лежали чернобыльник, крапива и плакун-трава – заговоренный сбор от местной травницы Зинаиды. Старая Зина знала толк в таких вещах. Положи, сказала, тайком в щель у порога в ведьмином доме – чертовка и потеряет свою силу, усохнет вся, пожелтеет. Нутро поганое вылезет. Вот Степаниха и шла к ненавистной соседке, якобы за солью. Войдет тихонько, спрячет мешочек, спросит соль и пойдет обратно, как ни в чем не бывало. А Варвара пусть получит сполна, чтоб коса ее под корень отвалилась!..

У самого порога сердце Анисьи тревожно заколотилось. Никогда раньше ей не доводилось вступать в обитель ведьмы. Что она там увидит? Свисающих с потолка сушеных лягушек или котел, полный отрубленных куриных лап? Но нет, не нужно поддаваться страху. Муженьку пора вправить мозги, да и половина деревни будет благодарна. Женщина быстро перекрестилась – свят-свят! – прошептала молитву и вошла.

Увиденное ее не поразило, скорее разочаровало. Дом домом, такой же чистый, как при Прасковье, никаких жаб или дохлых мышей. Но Степаниха все равно схоронила заговоренный мешочек под шаткой половицей. А потом для приличия крикнула:

– Варвара, ты дома, ась? Это соседка твоя, Анисья! Хотела соли спросить…

Никто не ответил. Тут бы Степанихе и уйти с чувством выполненного долга, но ее одолело простое бабье любопытство. Может, такая обстановка лишь для отвода глаз? Чтобы люди с порога ничего не распознали? А все ведьминское, страшное, всякие травы да лягушки, скрыты дальше – в спальне?

Анисья тихонько направилась к следующей двери. И снова ее взгляду предстала простая комната, без всяких излишеств, разве что размером поменьше. Только занавески отчего-то были плотно задернуты. Женщина потопталась на месте и хотела уж уходить, но тут заметила в углу еще один ход под лоскутным одеялом.

Та дверь оказалась закрыта не полностью: оставалась тонкая щель. И в эту щелку Анисья увидела Варвару. Девка, простоволосая и в одной ночной рубашке, сидела в полумраке спиной к ней, смотрелась в странное квадратное зеркальце на ножке… и что-то тихо ему бубнила. Слов было не разобрать, но Степаниха явно видела, как у отражения шевелятся губы.

«Порчу наводит! – похолодела Анисья. – Так и знала! Вот только на кого?»

Она слегка подалась вперед, и тут предательски скрипнула половица.

– Кто здесь? – спросила Варвара и обернулась.

Степаниха открыла было рот, чтобы извиниться и пробормотать заготовленную фразочку про соль, как вдруг в ужасе застыла.

Девка повернулась к ней. А ее отражение осталось прежним. Два одинаковых лица в упор смотрели на Анисью: те же самые зеленые глаза, та же светлая кожа в обрамлении иссиня-черных волос. Только реальная Варвара казалась удивленной, в то время как на губах Варвары-в-зеркале играла насмешливая улыбка.

Из горла Степанихи вырвался хрип, и она, выпучив глаза и неистово крестясь, бросилась наутек. Какая там ведьма? Демоница! Настоящая нечистая сила! Только бы ноги унести, спаси и сохрани…

Варвара едва успела подняться со стула, как с грохотом захлопнулась входная дверь. Она слегка отодвинула занавеску и увидела соседку, которая, голося и размахивая руками, неуклюже бежала по дороге. Девушка вздохнула, завесила окно и снова села.

– Это что, одна из местных? – с любопытством спросило ее отражение.

– Да, – ответила Варвара. – Подловила все-таки, зараза! Здесь нет никакого личного пространства, все друг у друга как на ладони…

– И что ты будешь делать? – в голосе отражения промелькнуло беспокойство. – Может, вернешься досрочно, а?

– Не бойся, Лер. Она все равно ничего не поймет. Растрезвонит всем, что я ведьма – так мне это даже на руку: больше материала подкинут для работы. К тому же, какой смысл сейчас срываться с места? Это заявление писать надо, а потом объяснительную… А осталось-то – всего ничего.

– Ну, смотри сама. Только, если что, я и твоего Макса Михалыча на уши подниму, и весь университет. Не нравятся мне эти ваши экспериментальные стажировки. Но ты у нас без пяти минут кандидат наук, так что не буду учить ученую.

– Если случится то самое «что», я тут же с тобой свяжусь, – улыбнулась Варвара.

– А я и так узнаю, – отозвалась Валерия. – Ведь мы, близнецы, чувствуем друг друга не только на расстоянии, но и сквозь время. Ну, до связи, Варяндия, и не вздумай там втюриться в какого-нибудь местного красавчика! Он вполне может оказаться твоим прапрадедушкой в кубе.

– Не вздумаю. Буду предаваться мечтам о Максе Михалыче. До связи.

Варвара выключила компьютер и вернула на экран маскировочную зеркальную поверхность. Потом прошлась по комнатам, осмотрела углы и полки, заглянула во все щели и отыскала холщовый мешочек. Девушка осторожно вытащила его пинцетом, поместила в прозрачный пластиковый пакет, а затем положила в спрятанный в глубине печки дипломат-сейф. Там уже хранилось немало «подарков» от заботливых соседок, аккуратно рассортированных по категориям: «Подклады натуральные (пучки перьев, яйца, травы и др.), «Подклады искусственные бытовые (цыганские иглы, нити, воск)», «Подклады денежные (монеты с кладбища)» – и прочие. Содержимое нового мешочка заняло почетное место среди натуральных.

Теперь можно было приниматься за работу, но перед этим Варвара нагрела на печи воду и хорошенько вымыла голову – так ей всегда думалось легче. И хоть Максим Михайлович, ее научный руководитель, твердил, что нужно как можно старательней сливаться с окружением и мыть волосы желтком и золой, девушка все равно умудрилась провезти с собой свой любимый шампунь. После этого Варвара достала из-под кровати стопку пожелтевшей бумаги (приходилось писать диссертацию вручную, чтобы беречь заряд на компьютере), шариковую ручку в виде гусиного пера и принялась быстро строчить под заголовком «Типичные страхи и суеверия местных деревенских жителей конца XIX – начала ХХ вв.».

В углу стола горела толстая свечка, и только Варвара знала, что на самом деле это искусственный огонек-таймер камеры хронопортации – устройства, которое романтики былых столетий называли машиной времени. В переплетении восковых капель сведущий человек мог бы разглядеть обратный отсчет. Девушка уже давно скашивала туда глаза: конечно, здесь было интересно, но все эти лохани, колодцы, мыши за стеной и, конечно же, ямовидный сортир с лопуховой санитарией…

До окончания стажировки оставалось четыре дня.

ЗОЛОТОЙ ПРОФИЛЬ

Серый все выходные обрывал телефон, а когда они с Алеком, наконец, встретились в прокуренном баре, то первым делом скомандовал:

– А ну-ка, повернись!

Алек хохотнул и устремил свой взгляд на стойку, где среди дешевого пойла красовалась одинокая бутылка мартини.

Приятель несколько секунд изучал его лицо, потом хлопнул по столу и заключил:

– Черт побери! То, что надо!

– Что еще за новости? – возмутился Алек. – Ты собрался меня женить?

– Не совсем, – ухмыльнулся Серый. – Скорее, хорошо пристроить. Я бы и сам ухватился за такое теплое местечко, но, к несчастью, рожей не вышел.

Он указал на свой нос, давным-давно перебитый в драке.

– Значит, баба.

Алек залпом осушил свой стакан.

– А вот и нет. Мужик.

– Оборзел, что ли? – вскинулся парень, поднимаясь из-за стола. – Иди ты лесом, я в такие игры не играю!

– Да погоди же, – остановил его приятель. – Ты все не так понял. Это старик, ему лет девяносто. Сядь на место, сейчас я все расскажу.

Серый затянулся сигаретой, выпустил облако в потолок и начал:

– Помнишь, в моем доме квартира сдавалась этажом ниже, еще тебе предлагал ее снять? Так вот, недельки три назад туда вселился новый жилец. Хотя, по правде, он уже скорее не-жилец: такой старый, весь сморщенный, с длинной седой бородой. Восточного типа, ну вылитый Хоттабыч или этот, как его, Ходжа Насреддин…

– Господин Насреддин, – чуть слышно пробормотал Алек.

– А? – переспросил Серый. – Чего?

– Детский стишок такой был, помнишь?

Господин Насреддин,

Что ты бродишь один

С длинной тростью своей —

Вечно хмур, нелюдим…

– Вот-вот, – кивнул приятель. – У того тоже есть трость. А еще – тюрбан на голове. Пару раз я с ним сталкивался, даже помогал. Ну, знаешь, то да се: дверь открыть, тумбочку на этаж поднять…

– И? – скучающим тоном спросил Алек.

– И однажды старый пень проговорился, что он нумизмат – то есть монеты собирает. Похвастался своей уникальной коллекцией, какой в целом мире не найдешь. А еще – внимание! – посетовал, что у него нет ни детей, ни внуков. Некому такое богатство оставить, разве что сдать его в музей.

– Так ты решил внучонком заделаться?

В глазах Алека впервые мелькнул интерес.

– Да не я, в том и соль! Старикашка все странно на меня поглядывал, можно сказать, с брезгливостью. А потом как-то обронил, что у меня «неказистый профиль». Я даже обиделся. И только потом до меня дошло! Помнишь, был такой писатель с буквой «О» вместо имени?

– Не помню. Я книги сто лет в руках не держал. Разве что сказки «Тысяча и одной ночи», да и то в младших классах.

– Ну, не важно. У чувака был рассказ, где богатая женщина взяла под свое крылышко бедную сиротку. Никому в жизни не помогала, но эту вдруг начала опекать. Потом оказалось, что мадам просто до жути любила деньги, а у девчонки был профиль точь-в-точь как на серебряном долларе. Схватываешь?

– Не совсем, – признался Алек.

– Ну как же! – взревел Серый так, что тощий официант за ним едва не уронил поднос. Но потом спохватился и продолжил уже спокойнее:

– История-то один в один. Старый нумизмат любит монеты. Профили ему, как оказалось, важны. А ты – просто идеальный экземпляр! Посмотри на себя в зеркало, дружище! Какой нос, какие надбровные дуги, хоть слепок делай. Цезарь, да и только!

Алек наполнил третью кружку до краев и после некоторых раздумий уточнил:

– Ты хочешь, чтобы я присосался к тому старику ради денег? Был ему за внучка и за няньку? Так сморчок, может, еще помирать не собирается. Мне, что ли, за ним годами утки выносить?

– Не обязательно.

Приятель снизил голос.

– Главное, втереться в доверие, а потом… Люди в таком возрасте умирают тихо и внезапно. Никто не станет поднимать бучу. Ну, как с твоей тетушкой, царствие ей небесное.

– Это не шутки, – нахмурился Алек и откинулся на спинку стула. – Игра должна стоить свеч.

– Приходи ко мне, я вас познакомлю. Столкнемся на лестнице – так, невзначай. Ты сам решишь. Процент, кстати, я возьму небольшой, и только по факту.

Серый вновь закурил и задумчиво оглядел мир сквозь бокал в грязных отпечатках пальцев.

– А если откажешься, так хоть пивка у меня хряпнем.

Алек не принял этот разговор всерьез, но спустя пару дней он все-таки наведался к Серому: разобрало любопытство. В окно квартирки они молча наблюдали за скрюченным седым стариком в тюрбане, который постукивал тростью по асфальту. Ну вылитый Насреддин из детских песен-забавок:

Господин Насреддин,

Что ты бродишь один

С длинной тростью своей —

Вечно хмур, нелюдим.

Продолжение само родилось у Алека в голове:

Господин нумизмат,

Покажи-ка нам клад —

Где же в доме твоем

Все монетки лежат?

Вскоре знакомство состоялось: новому соседу нужно было поднять по ступенькам тяжелый стол из резного дуба, и Серый предложил в помощники своего друга, «очень толкового парня». Алек заметил, как старик уперся взглядом в его лицо, как вспыхнули его глаза под белыми кустистыми бровями. Стол был размещен в гостиной, и через пару минут приятели уже пили за ним крепкий чай с присыпанным сахарной пудрой рахат-лукумом.

«Три комнаты», – тихонько загнул пальцы Алек. Та, в которой они сидят, смежная спальня, а еще загадочная дверь в коридоре, на которой висит железная коробка…

– Вы пейте, пейте, – шамкал старик, наполняя всем чашки.

Он говорил со странным акцентом: не привычным кавказским, а тягучим, как будто арабским или дальневосточным. Многие слова вообще нельзя было разобрать. Но когда речь заходила о его коллекции, старик собирался и проговаривал фразы четко и ясно – словно ювелир, который отмеривал дорогой металл.

– У вас золотой профиль, – заявил он, глядя Алеку прямо в глаза. – Это моя личная классификация. Когда я смотрю на людей, то мысленно примеряю их к монетам. Вот эти лица достойны золота, а те – попроще, их можно разместить на серебре. Есть профили, которые можно чеканить разве что на медяках. А есть и такие, что не заслуживают даже олова… – Старик чуть презрительно покосился на Серого, потом вновь уставился на Алека, и его взгляд потеплел. – Но, клянусь своей бородой, вы заслуживаете самой высшей пробы!

Серый легонько пнул ногой своего приятеля.

После этого случая Алек стал частенько захаживать сначала к Серому, а потом и сразу к его соседу: что-нибудь перенести, прибить или починить. Старик ласково улыбался молодому человеку, называл его золотцем и поил чаем, но показывать свою коллекцию не спешил. Впрочем, Алек тоже не торопился. Он терпеливо менял петли и закручивал гайки в ожидании своего шанса.

Этот шанс представился примерно через месяц. Старый нумизмат, как обычно, пригласил Алека к себе «на чай». Парень прихватил рабочие перчатки и ящик с инструментом, но на этот раз делать ничего не пришлось. В прихожей стоял чемодан, а хозяин вышел встречать гостя в ярком вышитом костюме и с красиво уложенной, даже завитой бородой.

– Вы уезжаете? – слегка опешив, спросил Алек.

– Ненадолго, золотце, – успокоил его старик, поправляя тюрбан. – Всего на пару дней. Аукцион с редкими монетами, я должен лично их посмотреть и оценить.

– Поедете сами? – удивился парень. Такой маленький, морщинистый – а поди ж ты, ползает везде со своей клюкой.

Господин Насреддин,

Что ты бродишь один…

– Конечно, – отозвался сосед. – Я на своем веку столько поездил – если бы ты знал, золотце… Весь мир обогнул. А пока меня не будет – уважь старика, сделай одну работенку. В той комнате хранятся мои монетки, их нужно опылять раз в три дня, чтобы не окислились. Следующий раз по расписанию – завтра. На стенке все написано. Это в музеях всякие системы консервации, но у меня же тут не музей: все приходится делать по старинке.

Он протянул Алеку стеклянный флакон темно-зеленого цвета, а потом сунул в руку бумажку.

– Это код, – объяснил старик. – Поставил на дверь от всякого ворья. Слово нужно набрать, вашим алфавитом. Думаю, разберешься.

Алек развернул бумажку. На ней крупными печатными буквами было выведено «СЕЗАМ».

«Он что, издевается? – промелькнула первая мысль, но потом парень усмехнулся. – А у сморчка есть чувство юмора!»

– Да, сезам, – кивнул нумизмат и совершенно серьезно посмотрел своему помощнику в глаза. – Или кунжут, или сим-сим. А можно было выбрать другое слово: миндаль, сурепица, горчица, конопля… Рапс, арахис, фисташка, кориандр… Люблю масличные растения, знаешь ли. Вторая страсть после драгоценного металла.

– Вас, случайно, зовут не Али-Баба? – рассмеялся Алек. И тут же поймал себя на мысли, что не знает имени старика. Тот представлялся в самом начале их знакомства, но парень пропустил мимо ушей, а потом переспрашивать было неудобно.

– Али-Баба так и не смог отрастить бороду, – загадочно произнес сосед и указал на чемодан.

Алек подхватил багаж и помог старику спуститься с лестницы. Такси уже стояло у подъезда. Короткие слова прощания – и маленький седой человек в тюрбане захлопнул дверцу. Машина скрылась за углом, а парень остался стоять во дворе, перебирая в руках тяжелую связку ключей.

В квартиру нумизмата теперь можно было попасть в любой момент – но Алек пришел, как и было оговорено, на следующий вечер. Мало ли кому сморчок рассказал о своей просьбе? Нужно соблюдать осторожность…

Он уже все решил. В подкладку куртки была вшита сумка. Хватит ломать комедию и строить из себя золотце – лучше поскорее прихватить свой приз и свалить. Старик не знает его фамилии и места жительства, документов никогда не видел. Внешность можно изменить на раз. Серый разыграет спектакль: «Ах, это случайный знакомый, я так мало о нем знаю! Неужели кража? Надо же, а прикидывался таким порядочным!..» У него, в конце концов, большой опыт. А потом, когда все уляжется и старый хрыч окочурится – от горя или просто от возраста, – можно будет потихоньку сбывать добычу. Так, по штучке, в разные руки. Разве не гениальный план?

В подъезде никого не было. Парень повернул ключ в скважине: один, второй, третий. Потом вошел в квартиру, тихонько затворив за собой дверь. Первая преграда позади. Теперь нужно добраться до сокровищницы.

Господин нумизмат,

Покажи-ка нам клад…

Алек откинул крышку железной коробки и набрал слово «СЕЗАМ». Буквы высветились на маленьком экране, потом моргнули и исчезли. Раздался щелчок замка. Парень толкнул дверь, и она поддалась.