Грани миров

Снег сыпался с небес все гуще, крупные мягкие хлопья падали на лицо и быстро таяли. На часах было без четверти четыре.

Норт терял терпение, и сильно кашлял, злился все больше, причем не от усталости, а от дурацких советов прохожих, которым почему-то было очень важно, чтобы он застегнул верхнюю пуговицу пальто. Мысленно мужчина уже пообещал себе: если кто-то еще хоть раз намекнет про эту чертову пуговицу, или – того хуже – про лекарство от кашля, он уже не будет сдерживаться и тогда – пощады не ждите. Теперь он не улыбался.

Внимание Норта привлекла большая буква «М». Метро. Уж там-то он точно получит внятный ответ, не отвертятся!

Злорадные мысли одолевали мужчину, пока он спускался по ступеням…

Возле кассы собралась небольшая очередь, но это не смутило Норта. Оттолкнув от окошка невысокую молодую девушку, мужчина обратился к кассирше:

– Скажите, как мне найти Лестерс-драйв, и, пожалуйста, давайте обойдемся без глупых советов насчет лекарств от кашля и пуговиц!

– Как скажете, – легко согласилась девушка, улыбнувшись мягкой обезоруживающей улыбкой, так что Норт даже немножко опешил. – Простите, вы, видимо… немного не в себе, если считаете, что такая улица существует.

– ЧТО?!!! Это как же?!! – Норт никак не мог понять – врет девушка или попросту прикалывается.

– Если она и существует, то уж точно не в Нью-Йорке. Может, в другом городе, но не здесь.

– Значит, та медсестра меня обманула… – Норт с потерянным взглядом отошел от кассы, освободив место для людей в очереди.

Молодой человек расстегнул три верхние пуговицы на пальто, обнажив голую грудь. Ему было все равно, что подумают посторонние. Прислонившись к стене, он медленно сполз вниз, да так и застыл, упершись ничего не видящим взглядом в серую кирпичную стену напротив. Мужчина из «хвоста» очереди за билетами подошел к Норту:

– Простите, что лезу не в свое дело, но я случайно услышал вашу фразу, и хотел бы спросить: вы действительно так думаете?

– Она меня обманула, – бесцветным голосом отозвался Норт.

– Не понимаю, в чем именно? – удивился мужчина. Он с сочувствием смотрел на молодого человека, даже на корточки перед ним присел, готовый внимательно выслушать.

– Она явилась ко мне во сне, сказала, что так надо, что это – единственный способ победить болезнь.

– Вы больны? – участливо поинтересовался незнакомец.

– Рак.

Норт впервые поднял глаза на собеседника. Незнакомцу на вид было не больше пятидесяти, он носил маленькие аккуратные усы, стриженную клинышком бородку. Глаза его светились неподдельной добротой, той, которую невозможно сымитировать и которой Норт не видел на лицах других людей, встреченных им сегодня.

– Простите, за навязчивость, – виновато произнес незнакомец. – Так в чем же она вас обманула?

– Она сказал, чтобы я дождался зимы, с первым выпавшим снегом уехал в Нью-Йорк, нашел там Лестерс-драйв и зашел в гомеопатическую аптеку.

– Но почему вы бродите с голой грудью? Где свитер? Или хотя бы рубашка… вы рискуете замерзнуть, а в этом районе совсем не встреча…

– … гомеопатических аптек. Знаю-знаю, – перебил его Норт. – Но она мне сказала одеться именно так. Впрочем, это уже неважно, я все равно не успел…

– Что не успели? – заботливо поинтересовался незнакомец, застегивая пуговицы на распахнутом пальто Норта. Но парень только молча закрыл глаза…

Норта разбудил невнятный галдеж, постепенно трансформировавшийся в гомон каких-то голосов. Парень открыл глаза (лучше бы не открывал): перед ним была огромная прозрачная стена, за которой проносились осколки метеоритов, больших и поменьше; они то и дело ударялись о высокопрочное стекло и, отскакивая, летели дальше. Огоньки далеких звезд, правильные округлые формы планет и неспешно плывущих астероидов намекали Норту, что вся эта величественная и жутковатая картина может быть попросту подлогом: ну в самом-то деле, она не может быть раем, так же, как не может быть и адом. Парень точно знал, что умер. Но, в таком случае, почему его не отправили к золотым вратам, которые охраняет апостол Петр? Об аде Норт даже не задумывался: всю жизнь он прожил, как подобает всякому законопослушному и добропорядочному гражданину, не пропускал воскресные службы в церкви, и никогда не забывал читать молитвы перед завтраком, обедом и ужином.

Кроме того, Норт был очень удивлен огромному количеству людей вокруг: он посмотрел налево, потом направо, – длинная, почти бесконечная очередь, каждый стоящий в ней держит в руках талон с номером. Сам же мужчина сидел на удобном стуле – одном из длинного ряда сцепленных между собой сидений, тянувшихся вдоль бесконечного зала, с высоким потолком, расписанным изображениями мультгероев ЛуниТюнз, и симпатичным ковролином на полу. Соседями Норта были тучный мужчина под шестьдесят и немолодая женщина с блондинистыми кудрями, торчащими из-под розовой шляпки с большим красным цветком.

– Куда все идут? – осторожно поинтересовался Норт у соседей.

Тучный мужчина неохотно повернул голову, недоуменно и немного раздраженно осмотрел Норта с ног до головы, и нехотя ответил:

– За вторым шансом.

– Вторым шансом? – непонимающе повторил Норт. – Шансом на что?

– Вы что, в первый раз здесь? – участливо поинтересовалась женщина. Воспользовавшись этим, тучный тип отвернулся от собеседника и продолжил разглядывать ковролин под ногами.

– Понятия не имею, – пожал плечами Норт. – А что здесь происходит?

– Позвольте взглянуть на ваш талончик, сэр, – вежливо попросила женщина. Норт, не глядя, отдал ей талон. Женщина перевернула листок и улыбнулась.

– Да вы, молодой человек, оказывается, ветеран!

– Может быть, объясните, что вы имеете в виду? – Норт начал нервничать.

– Девяносто девять, – женщина показала номерок на талончике. – Это значит, что вы были здесь 99 раз.

– Не понимаю… Почему же тогда я ничего не помню?

– Откуда мне знать, собеседница растерянно пожала плечами. – Просто забыли.

Раздался звонок. На горящем электронном табло в дальнем конце зала высветилось имя – Норт Игнис и номер – 100. Голограмма с надписью пролетела по всему залу и исчезла.

– И куда мне идти?

– Правее и прямо, – откликнулся кто-то из очереди.

Норт поспешил вдоль зала, к массивным резным дверям, которые сами открылись перед ним, а затем захлопнулись у него за спиной. Мужчина ничего не видел: его окружала темнота бездны, в которой раздавался очень знакомый голос.

– Как пройти на Лестерс-драйв? Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха… хммм… даже не знаю… а есть ли вообще такая улица? Может, повторим?

– Что это все значит?

– Это значит, что какой-то очень доверчивый дурак не понимает моих искрометных шуток!

– ШУТОК?!!!

– А ты как думал?! Это была шутка!!! Такой улицы никогда не существовало, но тебе ж не хватило ума это понять!!! – голос в темноте прямо-таки сочился злобой и сарказмом. – Ну конечно: лежать в больнице – это так скучно! На приключения потянуло! А ты думал, в аду не умеют шутить?!

– Я… Я в АДУ?!!!

– Лицемерие – один из семи смертных грехов. Или ты забыл?

– Но я молился!!! Ходил в церковь! – Норт был страшно напуган: будущее не могло его не тревожить. – Разве этого не достаточно?

– Да ты приятель, похоже, спятил! Считаешь свои молитвы, галочки в блокнотике, небось, ставишь?! Лучше бы считал свои хитрые улыбочки и саркастичные словечки, слетающие с твоего шаловливого язычка, а их немало набралось за время твоей деловой активности!

– Каждый зарабатывает, как умеет! – возмутился Норт. – Не моя вина, что люди мне верили! Я их об этом не просил!

– Типичный ответ лицемерного засранца!.. Ну что, Норти? Может, повторим?

– Что «повторим»? – в голове Норта прокручивались самые страшные варианты.

– Поиски гомеопатической аптеки – злорадно рассмеявшись продолжил – Или тебе больше по вкусу наша прежняя программа? Могу вернуть тебя туда – поразвлекаться: в любой момент, стоит только пожелать!

– Нет! – закричал Норт, мгновенно вспомнив, казалось, навсегда забытые кипящие котлы, страшных адовых чудовищ и прочие жуткости, которые составляли его послесмертную жизнь, пока, по чистой случайности, один из его мучителей не предложил облегченную программу для очень уставших грешников. – Лучше снова шутка!

Голос Лауры Дрейзер, медсестры из окружной Пресвитерианской больницы, звучал, как всегда, буднично и невыразительно:

– Мистер Игнис, время ставить капельницу…

– Ммм… – простонал Норт, открывая глаза и хватаясь за внезапно разболевшуюся голову. – А сколько сейчас времени?

– Половина первого.

– Значит, я проспал завтрак?

– Значит, проспали. Закатайте, пожалуйста, рукав, – вежливо, как всегда, попросила миловидная Лаура. Только теперь она стала ярко насыщенной брюнеткой.

– Вы перекрасились? – с недоумением спросил Норт.

– С чего вы взяли? – с резко проявившимся раздражением бросила Лаура.

– Как же… – начал Норт и осёкся.

Он надолго замолк, пытаясь разобраться в том, что, казалось бы, хорошо помнил. Разве не Лаура заходила к нему поздним вечером последнего январского дня с пышной прической голливудской дивы? Разве не она сказала ему что-то чрезвычайно важное?.. Нет, так и не припомнил… Она глянула с участием и сожалением, что ли. Да, он, кажется, в своих предположениях опередил время. Она только сейчас что-то порывается ему сообщить. И что же?.. Она поправила шланг и, вздохнув, поведала вполголоса, что все процедуры, которые прописали ему здесь, в больнице, бесполезны. При этом она таинственно улыбнулась, как будто точно знала, как излечить его опухоль.

Он сразу понял это и с отчаянием спросил:

– А что же мне делать?

Её кто-то окликнул с коридора, наверно, дежурный врач; она заторопилась и ответила, уже выходя из палаты:

– Зайдите на Лестерс-драйв в Гомеопатическую аптеку…

Пришествие красных королей

Черный дым навис над Стичхоумом! Он почти никогда не рассеивался. Разве что в короткие летние промежутки когда солнечным лучам иногда получалось пробиться сквозь плотные слои густого промышленного дыма. Жители Стичхоума называли это явление «проседью» и иногда радовались ей, когда она над ними случалась, ведь иной радости они просто не знали. Все из-за выстроенных вокруг города громадных стен, потому что дальше за их пределами простиралась бескрайняя пустыня, ее темно-коричневые пески до сих пор заражены (по мнению жителей) радиацией – отголосок той последней ужасной ядерной катастрофы, что наступила на весь живой мир как тяжелая и яростная ступня злого многоликого великана.

Теперь, чтобы выжить и сохранить хотя бы этот уцелевший островок последнего человеческого оплота, выжившим приходилось помногу работать на благо единственного сохранившегося еще с тех доядерных времен гепротектора – устройства, что снабжало последний уцелевший оплот целебным электричеством. Такой привычной и желанной для всех электроэнергией. Тогда как прочие электрогенераторы разрушила война, гепротектор единственный в мире сохранил себя для людей, оставив за собой господствующее право дарить людям то, от чего многие поколения середины 21 века, не отвыкнут уже никогда. Его желтые круглые экраны горели всякий раз, когда он поглощал огромные пласты топлива, добытого людьми с таким непосильным и тяжким трудом.

Городские просторы Стичхоума теснились, в то время как огромная, почти бездноподобная яма, состоящая из многих кровеносных артерий прорытых шахт, расширялась еще больше; ее маленькие тусклые огоньки углублялись все дальше, и иногда казалось, что вот еще чуть-чуть и достигнут раскаленного земного ядра, что обрушится на них великой расплавленной болью. Все ради утоления его постоянно голодной и требующей насыщения неукротимой жажды полониевой руды, жизнь которой увы исчислялась недолговечными, но драгоценными минутами, ради коих все это затевалось и скармливалось в раскаленных печах гепротектора. Такими же печальными и недолговечными были минуты домашнего отдыха жителей Стичхоума перед голубыми экранами телевизоров. Именно это короткое время превратилось в столь сложный и почитаемый многими культ, о котором мечтал всякий, кто работал на благо гепротектора. Железный, суровый и вечно голодный Бог, однажды он вытеснит всех, и тогда высокие монолитные стены придется разрушить, дабы продлить титаническую тяжбу ради сиюминутных электрических удовольствий. Но стены не снесли. Дома жителей Стичхоума сплоченно теснились вокруг божественной многоярусной шахты, Готторн Хейз продолжал описывать вокруг нее круги, с привычной, как многие могли о нем подумать, бесцельной невозмутимостью и непостижимой многострадальной печалью в серых, оплывших от продолжительной бессонницы глазах. Днем он работал в шахтах как и все в этом городе, но под конец многочасового рабочего дня он выбирался из шахты на общем подъемнике, выходил на протоптанную земляную дорогу, на свой привычный каждовечерний маршрут.

Со стороны казалось, что Готторн не ведает усталости, было в нем что-то не надрывно-металлическое, что не могло сломать его волю, поддаться искушению и влиться в общее будничное стадо оголтелых фанатов электрических ощущений!

Он шагал по протоптанной дорожке, лишь иногда вглядываясь в кромешное вязкое горло бездны, за которой еще сотни неисследованных и не испещренных тоннелями кусков земли с залежами столь ценного полония. У Готторна защемило сердце, но он стойко переносил эту горечь, не показывая никому своих эмоций. В душе он боялся что, то – во что он поверил – не более чем сон. Или того хуже: слишком правдоподобная иллюзия, но такая глубокая, такая манящая в своем исключительной благосклонности, что не поверить в это просто невозможно! И Готторн верил! Всей душой верил, он догадывался, а точнее знал, что иначе умрет – это была его личная «проседь» сквозь черную пелену непроглядного тумана и мира, где царственно правит бездушное, прожорливое железо.

Его останавливали и он иногда с ними беседовал, теми немногими кому это было интересно.

– Зачем ты мучаешь себя? – спросил один.

– Я не мучаю, я просто хожу.

– Ради чего?

– Ради «проседи», ради того последнего что мне хотят подарить.

– Сдается мне, ты просто сошел с ума, – с сочувствующей иронией произнес один из его немногочисленных собеседников.

– Как знать? – невозмутимо отвечал Готторн. – Но мой поезд все равно приедет, – утверждал он.

– Какой еще поезд?

– Тот что заберет меня отсюда!

– Ну-ну, – усмехнулся прохожий.

Так было много раз. Зачастую всегда Готторн Хейз утверждал одно и тоже, упоминал о поезде, который приедет сюда за ним. Людям, что интересовались у него, эта сказка поднимала настроение, они смеялись, дразнились и крутили пальцем у виска, а Готторн все также и неизменно шел по кругу, все больше обрастая «славой» сумасшедшего дурачка, никто ему не верил. Жители Стичхоума слишком «избаловались» сгущенной тьмой и узкими внутренними мирками, скудные потребности которых решались всего за один вечерний сеанс: телевизор, массажные электрокресла, свежеприготовленная на том же электричестве еда, выдающаяся из щедрых жарких печей гепротектора. Обилие сиюминутных возможностей возводило на глаза серые шоры, и жители Стичхоума неизменно слепли от гнетущего, отупляющего рассудок режима!

Никому из них уже не нужно быть уникальным, неповторимым – серости и черноты хватало всем! Никто не желал ничего менять. Никто не хотел меняться!

Готторн слабел. Силы его постепенно покидали – слишком велик Гепротектор царственно зрящий вниз. Истинный господарь всея электричества!

Готторн все шел, ноги его уже заплетались, взор рассеянно цеплялся за малейшие желтые точки огоньков, горящих в окнах окрестных домов. В ночном полумраке, Готторн, когда проходил мимо 12 дома, случайно приметил яркую красноватую точку, она чуть подрагивала и гасла, а иногда ярко вспыхивала, и можно было подумать – это чей-то злой глаз, уставившийся на него из темноты. Но, как оказалось, это было всего лишь чья-то сигарета, а ее владелец многозначительно разглядывал отчужденно шагающего Готторна. «Зачем он сюда пришел? Почему он не дома и не отдыхает как все. Ему что-то нужно или он просто вышел на улицу чтобы покурить?»

Готторн не собирался это выяснять, но отчего-то внезапное появление незнакомца придало ему сил. Готторну шагалось теперь немного легче чем раньше. Незнакомец, легко расставшись с докуренной сигаретой, неторопливо вышел на протоптанный Готторном круг. Его вкрадчивые шаркающие шаги, казалось, преследовали его. Шорох разбросанной всюду каменной гальки настораживал и Готторн был вынужден взволнованно обернутся, но не остановиться. Незнакомец неутомимо шел за ним, держась на почтительном расстоянии, возможно, дожидаясь от него вопроса, а может ему были нужны ответы.

Готторн этого не знал и тогда, развернувшись к темной преследующей его фигуре лицом, с молчаливой опаской посмотрел на него. Незнакомец размеренно вытащил руки из карманов, заинтересованно спросив:

– Почему остановился?

– Я не знаю кто вы, – как можно более спокойно отвечал ему Готторн, в то время как целая плеяда эмоций вертелась у него в душе и голове. – Зачем вы пошли за мной?

– Просто потому что пошел, – голос незнакомца был приятным и, если можно такое сказать, дружелюбным, но что-то в нем было и немного отталкивающее.

– Потому что интересно! – признался незнакомец, выходя к Готторну из тени, закрывающей его лицо и фигуру.

Это был мужчина представившийся как Ласло, ненамного старше Готторна. Его серое, чуть уставшее лицо, миролюбиво улыбнулось и возникшее между ними напряжение как будто совсем рассеялось. Возникала симпатия.

– Ты ведь не против, если я присоединюсь к тебе? – осторожно поинтересовался Ласло, в то время как его серые с лукавинкой глаза немного расширились и будто бы сверкали в ночном сумраке города.

– Обычно я хожу один, – бесцветно произнес Готторн, немного сощурив глаза: возможно этот неприятный свет всего лишь показался ему, в последнее время Готторн все чаще видел в темноте что-то, что обычные люди привыкли по своему обыкновению не замечать.

– Я могу так же как и ты молчать и не разговаривать, для тебя ведь главное тишина и полное сосредоточение не так ли? Можешь на меня рассчитывать!

– Но у меня есть цель! – воскликнул Готторн. – Ради чего тебе за мной идти?

– Ради твоей теории о поезде, что бессовестно похожа на мою, – признался Ласло, – только за мной приедет грузовик! И мне также, как возможно и тебе, являлись во сне те странные люди в красных одеждах.

– Откуда ты взял, что они именно в красных? – испуганно изумился Готторн, потому что и его ночные визитеры приходили к нему в красном одеянии. «Я никому не говорил об этом, как он может знать?» – Готторн уже вслух задал ему этот же вопрос.

– Успокойся. – мягко попросил он. – Не тебе одному снятся пророческие сны! И я их видел! Слышал их спокойные, местами звенящие голоса и такую же просьбу.

– Ходить кругами? – спросил Готторн.

Ласло отрицательно покачал головой.

– Путешествие иного рода, а восприятие еще более туманно, чем твоя первоочередная задача – наша общая цель!

– Я не понимаю.

– И я тоже. Они мне сказали, что-то здесь обязательно будет, и не важно поезд или грузовик. Желтые глаза гепротектора однажды погаснут, но пока он пожирает наши силы, у нас еще есть время! – Ласло посмотрел туда, где горели желтые огни, мелькали суетливые тени людей, готовящихся ко сну.

– Думаешь, спасти их? – спросил Готторн.

– Я думал об этом. Много, признаюсь, думал! Когда-то мой отец еще до войны часто говаривал мне, иногда даже смертельно заболевшему пациенту, нужна последняя лечебная инъекция. Мы свой мир уже потеряли, оставив посреди ядерной пустыни последнюю цепкую надежду на возрождение. Но знаешь Готторн, раковая опухоль переросла из жестокой политики в религию бездушного железа! Нет ничего хуже слепой веры в него! Нет ничего хуже обыкновенного, увядающего прозябания! Мы прозябаем Готторн! Опять! Скоро мы себя разрушим окончательно…

– Если не введем лекарство. – задумчиво отчужденно закончил за него Готторн.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Советский пистолет-пулемет Шпагина, разработанный в 1940 году конструктором Г.С.Шпагиным под патрон 7,62*25 мм ТТ и принятый на вооружение Красной Армии 21 декабря 1940 года.