Ночь, когда цветет папоротник

Старейшина встает и спрашивает: «Все ли отпустили обиды?»

И я невольно кошу взгляд на Яна. И внутри задаюсь тем же вопросом. Толпа замирает. Даже тот толстый парень перестает есть. То, что мы наблюдаем – настоящий пир. Все получили в руки по куску священной еды, принесенной с капища, и Яна отпустило чувство, что он украл кусок у божества, поскольку он слопал еще несколько разных яств, предназначенных Ярило.

Я вижу, как молодая девушка с короткой стрижкой и венком из каких-то лохматых трав, поднимается и складывает руки крест-накрест.

– Это местное ток-шоу, – комментирует мой муж набитым священной едой ртом.

– Тихо, – хихикаю я, – я ничего не слышу!

Лицо Яна искажается в полуулыбке, и я крепче прижимаю к себе его руку. Мне не за что обижаться на него. Он тоже устал от наших неудач. А вот он мог бы обвинить меня в том, что я не выполняю свое предназначение как женщины.

– Я обижена на Михаила, – заявляет девушка.

– Михаил, поднимись!

– Ого, будет порка? – Ян не может сдержать иронию.

Михаил закатывает глаза.

– Ну просил же, – протягивает он. – Что за женщина? – он качает головой и шепчет себе что-то под нос. Явно не приглядное.

– Я обижена, что ты обещал жениться еще в прошлом году, – вокруг костра послышался шум и смешок: все активно принялись обсуждать вопрос. – Но до сих пор этого не сделал!

– Вот любишь ты все испортить, – в сердцах рявкает Михаил. – Я собирался просить твоей руки сегодня. Но ты, как всегда, торопишь события. – Михаил стал причитать, но мне не было слышно из-за общего гама. Я смотрела на девушку и видела, как она светится от счастья, а потом она схватила его за руку, и притянула к себе, заткнув его рот на середине предложения.

Они были полны любви. У них все было впереди. Сейчас они поженятся, и через месяц-два она уже будет ждать малыша. Так происходит со всеми.

Только не с нами.

– Если больше суда не будет, то начинаем веселье!

Старейшина поджигает огромное деревянное колесо, и толпа каким-то образом начинает толкать его в сторону воды.

– Полное безумие, – шепчет мне на ухо Ян. – Но я сегодня здорово повеселился. Давно нам не было так хорошо.

Не могу не согласиться.

Меня развозит от какого-то сладкого медового напитка, которым нас с Яном то и дело снабжают разные люди. Огни плывут в глазах. И я решаю, что было бы неплохо притормозить.

– Давай тоже! – шепчет мне на ухо Ян, и поднимает на руках. – Пойдем, прыгнем?

– Давай, – меня вдруг охватывает безумное веселье. К черту притормозить. Не сегодня!

Он опускает меня на землю и мы разбегаемся, держась за куклу на палке. И от смеха чуть не падаем в костер.

– Ты отпустил! Ты не должен был отпускать! – смеюсь я, и вдруг ловлю неодобрительный взгляд подруги. –Что? Мы женаты, на нас это не работает, – говорю я ей и показываю язык.

Точно надо завязывать с напитком.

– Куда все делись? – спрашивает Ян, отрываясь от моих губ, которые уже болят от поцелуев.

Я оглядываюсь и нахожу только несколько парочек и инстаграм-звезду, развалившегося на земле со стаканом медовухи. Его дорогущая камера валяется рядом, и что-то мне подсказывает, что это не то место, где она должна быть.

– Пошли искать цветок папоротника, – неожиданно встревает Катя.

Я смотрю на нее и не могу понять, что не так, пока до меня не доходит: ее волосы выглядят по-другому.

– Кому он сдался, этот цветок папоротника? Зачем?

– Он обладает магией. Открывает места, где есть клад, а еще позволяет увидеть то, что обычному человеку неподвластно. Говорят, что цветок исполняет любые желания. –Она откидывает прядь волос, и я снова всматриваюсь в подругу. Ее волосы отливают сине-зеленым цветом, а кожа выглядит очень бледной. Надо же, как свет может изменить человека. Или, возможно, пятый стакан медовухи.

– Что ж, нам тоже стоит поискать, – говорит Ян и подмигивает мне.

Вдруг до меня доходит его идея, и я хихикаю по мере того, как он утягивает меня в лес.

– Тут так темно, что я не вижу собственных ног, как я могу увидеть цветок? – жалуюсь я, едва зайдя в лес.

– Зачем тогда человечество изобрело фонарик на телефоне, скажи мне? – Муж включает фонарик и светит нам обоим под ноги.

– Тут полно людей, что ты задумал?

– Детка, лес для того и создан, чтобы в нем потеряться.

Мне нравится идея. Очень нравится. Я вдруг чувствую невероятный прилив любви к этому человеку.

– Ты тоже чувствуешь эту магию? – осторожно спрашиваю я. –Тебе не кажется, что это отличная ночь для зарождения новой жизни?

–Малыш, ты читаешь мои мысли. Сегодня у нас все получится, сегодня – тот день, вернее ночь, что мы ждали с тобой так долго. Иди за мной!

Он следует какой-то ему одному ведомой траектории, а мне все равно. Я готова потеряться в этом лесу, главное, что с ним. Я сейчас счастлива, как никогда. Наплевать на врачей, наплевать на статистику, наплевать на неудачи, и тем более на ЭКО. Сегодня случится волшебство! Сегодня все получится, потому что я расслабленнее мертвого! Я само спокойствие.

– Черт, выключился фонарик, – ругается Ян и мы оказываемся в кромешной темноте. – Стой рядом, не уходи.

Он отпускает мою руку, а я поднимаю голову к небу. Оно усыпано звездами. Столько звезд я никогда не видела. И даже кроны сосен не мешают мне насладиться этой красотой.

– Ничего понять не могу. Батарея была почти полная. Здесь нет никакого сигнала, поэтому я им даже не пользовался. Но, кажется, он сел, – говорит Ян. – Сейчас я попробую заново включить.

– Так странно, что в лесу так тихо. Мертвая тишина. Ни звука! Правда? Ни птиц, ни зверей, ни людей не слышно.

– Это же прекрасно, что людей не слышно, – отвечает Ян и бурчит проклятия в адрес телефона.

Я поворачиваю голову и вижу огонек. Маленькую точку. Тусклый оранжевый свет становится все ярче, и начинает едва заметно дрожать в кромешной темноте. Он манит меня к себе, и любопытство берет верх надо мной, заставляя сделать сначала один неуверенный, а потом еще несколько быстрых шагов. Подойдя ближе, я чуть не вскрикиваю от неожиданности.

– Ян! Ян! Это же папоротник! Ян, тут папоротник цветет, – я смеюсь и приближаюсь к нему так близко, что его света хватает, чтобы подтвердить мои догадки. Это цветет папоротник! Раз в году после полуночи. Это мой счастливый билет!

– Не срывай его, – голос мужа звучит хрипло, что моментально напоминает мне зачем мы сюда пришли. Он меня возбуждает так сильно, что мне не терпится сорвать с него одежду и впиться в его губы так сильно, чтоюы эту ночь мы не забыли никогда.

Огонек дергается еще несколько раз и угасает.

– Это просто светлячок, дурочка, это просто…

Но я не даю ему договорить. Я так соскучилась по этому Яну. Яну до проблем с фертильностью. Смешному, харизматичному, доброму, любящему Яну. Яну, который сейчас занимается со мной любовью словно это последний раз в его жизни: не быстро и не медленно, и с такой самоотдачей, что я жалею, что этот момент нельзя записать на видео и сохранить на всю жизнь. Перед глазами кругами идут звезды и почему-то возникает лицо Кати: бледное и покрытое тиной. Я мотаю головой, чтобы избавиться от странного образа, вызванного алкогольной интоксикацией. Ян целует мой лоб, губы, шею. Я закрываю глаза и отдаюсь ему вся. Это самое близкое к магии, что я когда-либо испытывала. Светлячок или цветок – они сделали свое дело.

***

Утром меня будет не петух и не муж. А тяжелая головная боль. И еще нестерпимая вонь. Мне словно в ухо залили бетон, и он еще не до конца застыл в моей голове, то и дело переливаясь с левого полушария в правое.

Я простонала и села на кровати.

– Кажется, я вчера перебрала, Ян, – жалуюсь я мужу. – Мне всю ночь снились странные танцы у костра, и русалки! – Я вдруг четко вспоминаю сон. Словно он был наяву – так четко! – Они пели невероятно красивые песни, зазывая к себе в воду, и ты пошел купаться с ними, представляешь! –Я морщу нос. – Чем это тут так воняет?

Но мне никто не отвечает. Наверное, Ян пошел в аптеку, вчера он тоже перебрал с медовухой. Я падаю обратно на постель и закрываю глаза. Несмотря на безумную головную боль, я счастлива. Интересно, у нас получилось? От восторга и нетерпения я поворачиваюсь на бок и открываю рот в полнейшем ужасе. Я цепенею.

Рядом лежит не Ян, а изуродованное распухшее тело. От него нестерпимо воняет и меня тут же выворачивает на пол. Я, не чувствуя собственных ног отлетаю к стене, но, едва моргнув, понимаю, что мне показалось.

– Черт! – произношу я и прикладываю руку к груди. Сердце готово выскочить из нее. –Черт, черт, черт, – повторяю я и делаю глубокий вдох. –Черт…

Наспех одевшись, я спускаюсь вниз, и открываю двери дома – так некомфортно я чувствую в своем вдруг ставшем враждебным доме. Мне нужно развеяться. А еще мне нужна аптека.

Схватив сандалии и сумку в руки, я выбегаю на улицу. Облака затянули небо – надвигается гроза. Но я даже рада. Мне пойдет на пользу холодный дождь. Я до сих пор дрожу от страха. Образ утопленника никак не покидает мое сознание.

Я иду уже несколько минут, но не могу найти вчерашней улицы. Деревня выглядит…как деревня. Старые заброшенные дома, кошки, которые убегают, завидев меня. Дрова на улице. И даже намека нет на ту новомодную улицу с пекарней и магазином кованных вещей. На улице нет ни единого человека и я решаю, что еще очень рано.

– Ян! Ян! – кричу я. – Ян, ты где?

Наверное, я выгляжу городской сумасшедшей, перебравшей с медовым напитком. Нахожу мобильник в сумочке и делаю попытку позвонить.

И еще одну. И еще одну. Вдруг вспоминаю, что связь здесь никудышная да и телефон вчера остался без батареи. Наверняка, Ян его не зарядил. Ему было не до этого. Мысль о вчерашней ночи на секунду согревает меня.

Вдруг телефон оживает – Ян сам звонит мне.

– Алло, Ян, я потерялась, – выпаливаю я. – Найди меня, – чуть не плачу. –Мне уже совсем не уютно, и я хочу домой.

– Алина? – в трубке раздается высокий голос. Я его тут же узнаю – только брату Яна, одному мужчине в мире, так не повезло с голосом.

– Кирилл, это ты? Ты что, тоже здесь?

– Алина…послушай, приходи домой скорее.

– Что? – сигнал прерывается, и я не уверена, что поняла его. – Домой? Куда домой?

– К себе домой.

– Кирилл, где Ян? Я ничего не понимаю. Как ты оказался в Дуболомово?

– Где? Алина, мне надо, чтобы ты срочно приехала к себе домой. В Москву. Прямо сейчас. Тут…тут такое дело…Это Ян. Он…Он в беде.

– Он дома?

– Да, приезжай сейчас же.

Кирилл отключает телефон и все мои сто попыток позвонить ему проваливаются.

Абонент недоступен.

На голову мне падает тяжелая капля. Одна…другая. И из моих глаз, кажется, тоже льются капли. Я ускоряю шаг и словно в перемотке – так быстро – оказываюсь на автобусной остановке. Надо было зайти к Кате и попрощаться. Но я решаю сделать это по телефону – сейчас не тот момент. Что-то произошло. Что-то плохое. Что-то, что заставило Яна уехать, не разбудив меня.

Мне надо срочно попасть в Москву.

Дождь льет уже как из ведра, и я вся промокла. И даже в автобусе не могу согреться и прийти в себя. Всю поездку набираю номер мужа, только чтобы услышать зуммер. Что случилось? Почему он так поспешно уехал? И даже не сказал мне? Меня одолевает злость и страх одновременно. Телефон Кирилла тоже молчит, и я схожу с ума в догадках.

Залетев в подъезд, я не жду лифта и забегаю на четвертый этаж. Дверь открыта и из квартиры доносятся чужие голоса.

Сейчас мне еще страшнее, чем утром, когда мне привиделся утопленник. Меня невольно передергивает от воспоминания.

– Вы жена Яна?

– Да, – отвечаю непослушным языком.

Передо мной мужчина в форме полицейского. А это не может означать ничего хорошего. Мое сердце падает и первой реакцией – желание убежать.

– Алина? – Кирилл подходит ко мне и обнимает.

– Что происходит? – Сердце мое готово уйти в пятки. Вернее, оно уже давно там, с самого звонка.

– Он выпил вчера. В ванной. И заснул.

– С ним все в порядке? – Я уже знаю ответ, но хочу оттянуть тот момент, когда реальность захлестнет меня черной бездной.

Кирилл мотает головой и срывается в диком крике. Он взвывает словно раненый зверь.

– Я дам вам несколько минут, а потом попрошу ответить на несколько вопросов. – Человек в форме удаляется в гостиную, а я неуверенными шагами захожу в ванную.

Я не кричу. И не плачу. Я смотрю на любимого человека, с которым вчера провела лучшее время в жизни и ничего не могу понять.

Его лицо потеряло цвет, а губы стали черными. Он похож на черно-белую копию себя. Копию, утратившую цвет. Его лицо выглядит спокойным и умиротворенным. Он спит. Он не мертв. Он спит…

– Это неправда. – Все, что могу сказать. Или провыть. Я не уверена, что мои слова вообще обрели какую-то понятную форму. Скорее всего, это был крик.

***

– Скажите, когда вы видели его в последний раз?

Эти слова вводят меня в ступор. В лесу? Или же в доме? Мы же как-то добрались до дома? Я вдруг понимаю, что вчера выпила так много, что куски выпали из моей памяти.

– Он приезжал вчера ко мне в деревню. А потом он почему-то уехал. Даже не разбудил меня. Мы были в Дуболомово. Это по…

– Хм. Точно Дуболомово? По Щелчку? Но, – брови мужчины сходятся вместе. – Что вы могли там делать вчера?

– Меня позвала подруга. Мы были там на празднике, – устало сообщаю я. Все это время я бесконтрольно качаю головой, как будто это действие принесет какую-то ясность.

– Это забавно, – фыркает он, чем невероятно злит меня.

– Очень.

– Простите. Дело в том, что мы уже год как говорим об этой деревне. Это странно, что вы упомянули ее. Там… как бы сказать. Делать-то нечего. Деревни нет.

– Я сегодня утром только вернулась оттуда. Между прочим, я не ожидала, что там так…хорошо.

Кажется, я цепляюсь за разговор. Что угодно, лишь бы на долю секунды подумать о чем-то другом, кроме черных губ.

– В прошлом году Дуболомово – если это то же самое Дуболомово – в одну ночь исчезло. Люди не успели даже понять, что случилось. Вода из реки поднялась и затопила все дома. – Мужчина пожимает плечами, а у меня в голове не укладывается вся сюрреалистичность момента. – Никто не успел выбраться. Да и как? Почти все старики, кроме пары домов. – Полицейский качает головой. – Я не понимаю, как такое случилось. Дело в том, что геологически деревня находится на возвышенности…Мы все в полном шоке. – Мы молчим несколько секунд, каждый думая о своем. – Я сам там не был, а вот мой друг – он до сих пор в шоке от увиденного. Говорит, там были дети. Трое или четверо. Дома затопило по самый верх. – Он снова пожимает плечами. – А потом вода ушла так же неожиданно, как и прибыла.

– Я…Это не та деревня.

– Дуболомово вы сказали? Пятьдесят километров по Щелковскому?

Я киваю.

– Там их, наверное, две. Или три. Я сегодня утром там была. Следов потопа не заметила. Это не она. – Меня вдруг начинает раздражать, что мы говорим о какой-то деревне. Когда мой муж лежит в остывшей ванне. С черными губами…

Я чувствую, как меня начинает накрывать. В горле растет комок. Он становится все больше и больше, пока я не начинаю задыхаться от слез. Срываюсь и бегу в ванную.

– Проснись! – кричу я. –Ян, проснись! Ты не можешь! Ян!

Меня обхватывают сильные руки и сжимают в объятиях.

– Тихо, Алина, тихо. Его больше нет. Нашего Яна нет больше, – Кирилл шепчет мне на ухо и начинает раскачиваться вместе со мной. Проходит час или целая вечность, прежде, чем мы замолкаем.

***

– Алина, поздравляю, – мой врач улыбается, и я все понимаю сразу. –Это невероятное чудо! Я, признаться, не думала, что у вас выйдет. Но, природа берет свое!

– Спасибо.

Я поднимаюсь со стула и трясущимися руками забираю какие-то бумаги, что мне протягивает врач.

С момента похорон прошло уже два месяца. Я раньше даже допустить не могла, что пропущу задержку. Что не сразу пойму, в чем дело.

– Иди обрадуй мужа, – с улыбкой произносит она.

Я иногда специально не говорю людям, что Яна больше нет. Завидуя их неведению, я выбираю игру, в которой мой любимый еще живет. Мне так легко потеряться в этой иллюзии.

– Это не его ребенок.

Больше не говоря ни слова, ухожу, оставляя врача с открытым ртом. Да уж, если бы я видела себя месяц назад, то удивилась бы не меньше.

Я сажусь на кресло в приемной и быстро набираю в поисковике на мобильнике:

Сделать аборт сегодня

Но тут же стираю. Люди и не с таким справлялись.

Разберемся, малыш?