Чудеса на магической неделе

– Ух, «колдобой»! – сказал Вилли.

– Не «ух, колдобой», а просто «колдобой», – поправил бука. – Ладно, проходите. Ещё раз перепутаете пароль – доложу Верховной. Бука отвернулся в ожидании новой жертвы и потерял к ним интерес.

– Зачем спрашивать пароль, если он и сам его знает! – ворчала Аля на ходу.

– Ух, тише! – зашикал на неё Вилли. – С буками шутки плохи. Возьмут и арестуют. И останемся мы тогда без праздника…

Перед самым носом Али на тропу из леса вынырнули две фефёлы. Ростом фефёлы были повыше Али, примерно как Вилли. Стройные и немного угловатые, они двигались прыгающей походкой и болтали без умолку. Шерсть у фефёлы слева была иссине-чёрной, с головы до самой талии струились блестящие гладкие пряди, перевитые шёлковыми лентами. У фефёлы справа были светлые, с рыжеватым отливом волосы. Игривые кудряшки образовывали вокруг головы пышное облако, в котором словно запутались десятки пёстрых бантиков. Красные и зелёные, кружевные, бархатные и ситцевые бантики были вплетены в шерсть обеих фефёл с головы до ног, запястья и лодыжки украшали браслеты из бисера. В такт мелким шажкам фефёлы помахивали пышными, как у пони, завитыми и надушенными хвостами. В руках обе фефёлы держали маленькие дамские сумочки из натуральной кожи.

– Ты как завивала волосы, Тереза? – спросила фефёла-брюнетка свою подругу.

– На шишки, Тамара, – ответила та.

– Как это? – удивилась брюнетка.

– Очень просто: накручиваешь мокрые волосы на шишки, а утром шишки вытаскиваешь, и получаются волосы кудрявые, – объяснила Тереза.

– И ты всю ночь спишь на шишках, Терезочка?

– Да, но зато посмотри, какая я красивая! – фефёла подпрыгнула. – А ты чем красила губы, Тамара? – спросила она брюнетку.

– Брусникой, Тереза. А ты чем красила глаза?

– Черникой, Тамара. А нос припудрила пыльцой одуванчика.

– Ой, Терезочка, – вскрикнула вдруг Тамара, – у тебя краска на левом глазу размазалась.

Тереза замедлила шаг, внимательно посмотрела на Тамару и сказала:

– Спасибо. А у тебя на губах подтёки до самого подбородка.

– И тебе спасибо, Терезочка, – ядовитым тоном ответила Тамара. – А у тебя на плече муха сидит.

– А по тебе зато червяк ползёт. Огромный жирный червяк! – взвизгнула Тереза.

Фефёлы остановились посреди тропы как вкопанные, сжали кулаки и обменялись уничижительными взглядами. Аля и Вилли осторожно обошли фефёл и быстрее зашагали прочь. Нетрудно было предположить, чем всё закончится: фефёлы подерутся, и буки прибегут из разнимать. Так и на праздник опоздать недолго.

А тем временем лес становился гуще, деревья теснее придвигались друг к другу, сплетались корявыми лапами-ветками. Даже птицы перестали петь, а кузнечики – стрекотать. Аля и Вилли приближались к самому сердцу леса, продирались в непроходимую чащу. Заходящее солнце тускло поблескивало сквозь густую листву. Смеркалось.

Аля уверенно шагала по песчаной тропинке, и вдруг… О ужас! Босая лапа Али наступила на что – то холодное и скользкое. Бяка резко остановилась, Вилли наткнулся на неё и ухнул от неожиданности.

– Что такое? – Аля завертелась на месте и вскоре поняла, что произошло: на тропе притаилась небольшая змея золотистого цвета, её гладкая кожа сверкала и переливалась. Змейка грациозно приподнялась на хвосте, вытянула шею и уставилась на Алю неподвижным гипнотическим взглядом. Бяку прошиб озноб, она начисто позабыла, что надо делать, чтобы избежать змеиного укуса – то ли поскорее убегать, то ли, наоборот, стоять на месте и не шевелиться. Поэтому она нерешительно раскачивалась из стороны в сторону и дрожала от страха. И тут змейка подмигнула Але, в её жёлтых глазах совсем не было злости, а только бесконечная мудрость золотых змей. Потом змейка поползла прочь, то и дело оглядываясь на Алю.

– Вилли, что это с ней? – у Али зуб на зуб не попадал.

– Ух, кажется, она тебя зовёт за собой.

У Али перехватило дыхание.

– Неужели? И как я сразу не догадалась?! – воскликнула бяка. – Давным-давно нас учила Верховная… – И, подражая Верховной бяке, Аля затянула загробным голосом: «Если на твоём пути тебе встретится золотая змейка – знай, это твой шанс. Может быть, единственный шанс в жизни сделать что-то стоящее, повлиять на ход событий. Не каждому выпадает такая удача. В эту минуту нужно бросить все свои дела, позабыть, куда направлялся, и идти за змейкой. Она приведёт именно в то место, где твоё присутствие сейчас необходимо, а потом исчезнет».

Змейка вильнула золотым хвостом и поползла с тропинки прочь, в траву.

– Эй, ты куда? – закричала Аля. – Мы ведь шли на Большую Поляну, на праздник. Я ждала его целый год, а теперь ты хочешь увести меня в сторону. Это несправедливо! Сейчас же вернись обратно!

Змейка лишь скосила на неё янтарный лукавый глаз и двинулась дальше.

– Ух, Аля, а ты не забыла, что я буду официантом на празднике? – сказал Вилли. – Если я опоздаю, Верховная меня уволит, и тогда уж точно нам не купить бякобук никогда в жизни.

На какое-то мгновение Аля растерялась. О бякобуке она мечтала уже давно: на нём и поиграть можно, и новости узнать, и поговорить с кем-нибудь с другого конца леса. Но змейка… Она встречается раз в сто лет или даже реже.

– Вилли, ты посмотри, какая она красивая! – воскликнула Аля. – На каждой чешуйке у неё ромб, а вокруг ромба – четыре одинаковых кружка и зигзаги. По-моему, это магический узор.

– Ух, не ходи за ней, – Вилли захлопал большими сонными глазами. – Не нравится мне всё это. Наверняка влипнешь в какую-нибудь тёмную историю…

Но Аля уже приняла решение.

– Пока, Вилли. Гуд бай. До встречи на празднике. Ёх-хо! – Бяка махнула на прощание хвостом и скрылась в лесу.

– Ух! Зря она меня не послушалась, чует мое сердце, – пробормотал Вилли, – не надо ей было идти за этой змейкой. Что-то случится. Она обязательно попадёт в беду, я чувствую. Но разве бяку остановишь? – Он тяжело вздохнул и пошёл дальше по тропе, отгоняя от себя грустные мысли.

А Аля шагала как зачарованная, не видя перед собой ничего, кроме блеска золотой чешуи. Она шла довольно долго, но вот деревья расступились, и впереди показалась очень красивая лужайка с невысоким холмиком посередине.

– Вот чудеса! – удивилась Аля. – В первый раз этот холм вижу.

Трава на лужайке казалась аккуратно подстриженной, как на газоне. На клумбах благоухали разноцветные диковинные цветы. Несмотря на то что в лесу уже смеркалось, здесь, на лужайке, было светло, как днём. Жужжали шмели, стрекотали кузнечики, порхали нарядные бабочки и большеглазые стрекозы с прозрачными крыльями – одним словом, чрезвычайно уютное местечко.

– Здесь пахнет магией, – прошептала Аля, – у меня на неё нюх. Наверняка, нужно знать заклинание, чтобы попасть на эту поляну. Но для золотой змейки нет преград. А мы с ней сегодня дружим!

Змея лениво прикрыла правый глаз, потом вновь широко открыла его, словно подмигнула, и заскользила через лужайку к холму, Аля – следом. Они поднялись на вершину по мраморной лестнице с изящными перилами. И вот лестница упёрлась в золотую дверь, которая не замедлила распахнуться настежь.

Аля заглянула внутрь, и в лицо ей повеяло ледяным дыханием пещеры. Бяка увидела тёмный коридор, на каменных стенах ярко горели факелы. Лестница вела вниз, под землю, в глубь холма.

Змейка скользнула через порог, Аля – за ней. Чтобы не было так страшно, она затянула песню:

Раз-два, лапы прямо,Три-четыре, скоро яма.Пять-шесть, надо сестьИ чего-нибудь поесть.

«Кстати, не мешало бы действительно чего-нибудь поесть, одной рябиной сыт не будешь», – подумала Аля.

– Эй, змейка, если ты волшебная, может, и покормишь меня заодно?

Змея неожиданно остановилась, приподняла голову и злобно зашипела.

– Ты что? Я же пошутила, – отпрянула бяка. А потом всерьёз призадумалась: «Без еды я, пожалуй, протяну, а вот без мелких пакостей – ни за что на свете. Очень хочется пошалить». Аля выдернула факел из крепления на стене, затушила его в подземном ручейке и намалевала на стене автопортрет. «Кто знает, а вдруг этот рисунок поможет мне найти обратную дорогу? – подумала она. – А кстати, как я отсюда выберусь?» Позже она нарисовала ещё несколько бяк на стене, но ей быстро надоело таскать в руках тяжёлый факел, и она положила его на землю.

Они сворачивали то направо, то налево. Потом ещё семь раз направо и трижды налево. По обе стороны от главного коридора вели боковые ходы. «Ничего себе, да тут целый подземный город!» – подумала бяка. К счастью, путь был не слишком долгим. Вскоре коридор начал сужаться и упёрся в массивную деревянную дверь. Влево и вправо отходили лучи ещё двух коридоров, поуже. Тут золотистая змейка привстала на хвосте и пристально посмотрела на Алю бездонными жёлтыми глазами. Потом она склонила голову в поклоне, юркнула под камень и исчезла. Испарилась, точно её и не было.

Аля поднатужилась и сдвинула камень с места в надежде обнаружить под ним нору – ничего подобного, ни одной дырочки, куда можно было бы спрятаться… Тогда бяка сняла со стены горящий факел и при ярком свете ещё раз изучила пол. По-прежнему ничего примечательного…

Бяка пожала плечами и с любопытством огляделась по сторонам. Когда взгляд упёрся в прочную дубовую дверь, Аля вспомнила первое правило бяк: «Если перед вами дверь, немедленно загляните в замочную скважину». Так она и сделала. И застыла на месте с открытым от удивления ртом.

Глава 4. Большой Совет

По ту сторону двери находился зал овальной формы. Прямо напротив Али стоял гранитный трон, на его высокой спинке и на подлокотниках сверкала мозаика из драгоценных камней – рубинов, сапфиров, изумрудов.

В стенах зала Аля разглядела ещё несколько дверей. В зале было светло, как днём, благодаря десяткам свечей в настенных канделябрах и нескольким электрическим фонарикам. «Наверно, фонарики выменяли у домовых на грибы и ягоды», – догадалась Аля.

Узор потолка повторял узор пола и, по всей видимости, являлся колдовским: на редкость свирепыми выглядели огненные драконы, изумрудные змеи и чёрные фантастические птицы с крючковатыми клювами. На дверях изнутри тоже были узоры, но Аля не смогла их рассмотреть – слишком далеко.

По кругу, лицом к трону, сидели лесные существа. Существа непринуждённо болтали, размахивали лапами, вертели хвостами. Казалось, что они чего-то ждут. Аля переводила тревожный взгляд с одного лица на другое.

И вдруг… Нет, не может быть! Бяка не поверила своим глазам. Она зажмурилась, но когда открыла глаза, то снова увидела знакомую рыжую шерсть с кругляшками репейника. «Неужели это Васька? Что она здесь делает?» – подумала Аля. Василиса хитро улыбалась.

У небольшой двери в противоположной стороне зала навытяжку стояли трое – Главнокомандующий армией Бякандии генерал Дрындель и его телохранители Ясень и Липа. Телохранители были похожи друг на друга, как братья-близнецы, – выпяченные подбородки, грубые лица словно вырезаны из дерева неумелой рукой. В лапах они держали дубины, с которыми их самих можно было перепутать.

Фефёлы возбуждённо галдели, а рядом с ними несколько испуганных задохликов, один другого меньше, тесно жались друг к дружке.

Сквозь замочную скважину Аля не могла рассмотреть весь зал. Сгорая от любопытства, она подбежала к следующей двери. Тут бяка снова приникла глазом к отверстию, но сразу же отпрянула, испуганно взвизгнув: совсем рядом, по обе стороны от двери сидели два чудища. Слева притаился упырь Альбинос. Крылья его порозовели, а это означало, что он всё-таки уже успел перекусить после того как утром набросился на Алю.

Справа от двери, словно бесформенная гора, расположилась серая, скользкая, зловонная Мымра, на прошлогоднем Празднике Солнцестояния удостоенная почётного титула «Королева уродства». Мымра была настолько тучной и неповоротливой, что даже ходила как будто с трудом, медленно передвигая слоновьи ноги восемьдесят шестого размера с загрубевшими подошвами. Мягкие складки потрескавшейся кожи свисали по всему телу и колыхались в такт тяжёлой поступи. В лесу Мымру боялись, но уважали, потому что она страшно таращила огромные навыкате глаза и не говорила ничего, кроме «о, да» и «о, нет». А так как она сильно гнусавила и шепелявила, то получалось всегда «о, та-а…» и «о, те-ет…». В безобразных устах эти самые обычные слова звучали таинственно и пугающе.

Голоса в зале неожиданно смолкли, со скрипом распахнулась дверь, и в зал вступила Верховная в сопровождении своего верного слуги Старого Пня.

За последние полвека Верховная бяка почти не изменилась, разве что немного прибавила в весе. Одни существа считали её толстой, а другим она казалась просто статной и крупной. Одни считали её седину признаком старости и близкого заката, а другие, наоборот, думали, что серебристые пряди только украшают длинную иссиня-чёрную шерсть. Но все держали своё мнение при себе, потому что любое обсуждение Верховной влекло за собой строгое наказание.

Верховная устремила неподвижный взгляд на трон, и он подъехал к ней, сверкая изумрудами. Существа в зале затаили дыхание. Верховная неторопливо опустилась на трон, положила рядом кнут с золотой рукояткой и скрестила мохнатые задние лапы на красной бархатной подушечке. Передние лапы с длинными, тщательно заострёнными когтями она положила на подлокотники – на цепких пальцах играли и переливались всеми цветами радуги бриллианты и рубины.

Старый Пень примостился у подножия трона и пустил корни глубоко в землю. Его крючковатый нос, похожий на сучок, безостановочно двигался, словно вынюхивая сплетни, чтобы сразу же передать их хозяйке.

Бяка Аля наблюдала за существами в зале, затаив дыхание, стараясь не пропустить ни единого слова, ни единого жеста. «Что происходит? Почему они все собрались здесь?» – недоумевала бяка. И тут её осенило.

– Да это же Большой Совет… – заворожённо прошептала Аля. – И Круглый зал, о котором судачит весь лесной народ. Далеко не каждому удаётся проникнуть сюда хоть раз в жизни. Вот так удача! Ёх-хо! Понаблюдать за Большим Советом – что может быть интересней! А ну-ка, посмотрим, что они там выдумают…

Аля подкатила камень поближе к двери, устроилась поудобнее и, вновь припав глазом к замочной скважине, собралась подглядывать и подслушивать. Горящий факел бяка прислонила к двери, напрочь позабыв о том, что дверь-то деревянная… Отсыревшие за столетия доски начали дымиться, но Аля, поглощённая удивительным зрелищем, этого не заметила.

* * *

Верховная обвела зал внимательным взглядом из-под тяжёлых век с редкими белёсыми ресницами, её неподвижное лицо напоминало маску. Верховная бяка держалась спокойно и уверенно, и только лёгкое помахивание хвостом с седой кисточкой на конце выдавало волнение царицы.

Она подняла мохнатую лапу. По залу разнёсся низкий, вкрадчивый голос.

– Существа! Да здравствует Солнцестояние!

Существа забухтели, забубнили, завизжали в ответ. Верховная вытянула вперёд лапу, призывая к тишине. Алый отблеск рубина на кольце пронзил комнату.

– Вчера я беседовала с Пещерным Духом, – вкрадчиво произнесла Верховная. Существа задрожали. Беседы с Пещерным Духом не сулили им ничего хорошего: как правило, он требовал от лесного народа жертвоприношений.

– Пещерный Дух поведал мне один секрет… – Верховная обвела проницательным взглядом своих слушателей. На лицах появился интерес, глаза заблестели. Даже страх не мог победить природного любопытства лесного народа.

– Пещерный дух сказал мне, что ключ от Тридесятого Царства, который я ищу вот уже сто лет… – Верховная сделала паузу, – хранится у Лешего!

Мертвенно-бледное лицо Верховной исказилось ненавистью, глаза налились кровью. Леший был лютым врагом Верховной. Она ненавидела его всем сердцем, особенно после того, как он переметнулся на сторону добра. Но справиться с Лешим, который был не менее сильным волшебником, чем она сама, у Верховной не хватало сил.

– Вы должны принести мне этот ключ! – тихо, но властно произнесла Верховная.

– У нас не получится… Мы же слабые… Мы не владеем магией… – робко забубнили существа.

– Мне не интересно, как вы добудете ключ, – прервала их Верховная. – Можете украсть его или убить Лешего – мне всё равно.

– А награда? – робко спросил кто-то и спрятался за спиной соседа.

– Награда… – Верховная усмехнулась. – Кто принесёт мне ключ, тому я отдам трон Бякандии!

Существа словно онемели. Они не ожидали услышать подобного: Верховная правила лесным народом уже тысячу лет и очень дорожила своей властью. Что же произошло? Ради чего Верховная правительница Бякандии готова отречься от трона? Они терялись в догадках…

Даже Старый Пень в растерянности потирал корнем лоб.

– А теперь давайте-ка споём, – Верховная неожиданно встала, взяла в руку кнут, лежавший рядом с ней на троне, и взмахнула им. В то же мгновение, хрипя и подвывая, существа затянули песню. Эта песня была похожа на шуршание опавшей листвы в пасмурный день, на гулкий топот ног в подземном лабиринте, на раскаты грома где-то вдали, на плеск воды, производимый в ночи одинокой рыбой. От этих звуков мурашки бежали по коже.

Я ключ Верховной принесуИ стану царствовать в лесуПусть я умру, но ключ найду,Ведь без него я не уйдуКому скажу, тот станет нем,Того и выпью я и съем.Клянусь без устали идти,Не стойте на моём пути.

Существа, будто зачарованные, раскачивались в такт своеобразной музыке, а Верховная, как дирижёрской палочкой, водила кнутом превращений, самым мощным магическим оружием в Бякандии. Когда песня кончилась, Верховная хлопнула в ладоши, существа встряхнулись и сбросили с себя остатки чар.

– Ты сильна, Верховная, – прожужжал Альбинос, – мы и не собирались петь ничего такого…

– Пустяки, я всего лишь добавила немного колдовства в мотивчик, – усмехнулась правительница, весьма довольная собой. – Но ни одно великое дело не обходится без магии. И вот ещё что, – Верховная помолчала, собираясь с мыслями. – Вам известно, что Пещерный Дух ничего не делает даром. Взамен настоящей тайны он требует настоящую жертву.

– О, те-ет, – прошептала Мымра.

Под холодным взглядом Верховной существа прятались друг за дружку и попискивали от ужаса.

– На этот раз Пещерный Дух не примет в жертву белку, зайца или оленя, – слова царицы бяк звучали как приговор. – Он требует… – Верховная обвела беглым взглядом присутствующих и уставилась на Василису, – чтобы я отдала ему существо.

Глава 5. Мишель

Бяка Аля подслушивала и подглядывала за Большим Советом, запоминая всё слово в слово. То прикладывала к замочной скважине ухо, то приникала глазом. Время от времени она прикрывала рот рукой и позволяла себе восклицания вроде: «Вот это да!» или «Какая подлость!»

Аля была так увлечена происходящим в Круглом зале, что и не заметила, как дверь загорелась: сырые доски подсохли, затрещали и вспыхнули ярким пламенем. Дым защекотал бяке ноздри, она чихнула, но тут же снова припала к замочной скважине, боясь пропустить самое интересное: вот сейчас Верховная объявит, кого принесут в жертву Пещерному Духу. А вдруг Ваську или Вилли, или даже её саму, бяку Алю?

Но в зале воцарилась подозрительная тишина. И вдруг фигуры на полу и на потолке ожили! Гигантские драконы захлопали перепончатыми крыльями, извергая огонь, чёрные птицы вонзили острые клювы в своих беззащитных жертв, змеи свились в клубки и изогнулись в завораживающем танце. И не понятно было, где фигуры настоящие: на полу или на потолке? Но самое страшное, что всё это происходило в полной тишине. Аля увидела, как царица Бякандии подняла вверх руку, на пальце сверкнул огромный красный камень.

– Существа, – глухо произнесла Верховная, – предатель проник в нашу святыню, в наш подземный город.

Хвост Верховной часто-часто застучал по трону. Она подалась вперёд, втягивая носом запах гари. Аля сжалась в комок, страх подбирался к самому горлу, она еле сдерживала крик.

– Враг подслушал наш секрет, – произнесла правительница. – Я не знаю, кто это был, и никто никогда не узнает, потому что предатель умрёт. Он воспользовался огнём, но сам погибнет от огня. Он хотел отравить нас дымом, но сам погибнет от дыма. Он навек останется здесь, в каменном лабиринте!

И тут Аля почувствовала, как огонь, объявший дверь, перекинулся на неё. Алые драконы плясали в языках пламени, изумрудные змеи обвивали шею, а чёрные птицы клевали прямо в голову. От дыма слезились глаза, тяжесть наваливалась на тело. Аля медленно опустилась на пол. Она задыхалась. Тяжесть, какая тяжесть… И почему она не послушалась Вилли?

– Вилли, где же ты, помоги!.. – голос бяки потонул в гуле подземного города.

* * *

Словно гигантский валун придавил Алю к земле, и длилось это целую вечность. Когда бяка с огромным трудом приоткрыла глаза, то обнаружила, что по-прежнему лежит в лабиринте, а на груди у неё сидит мышь. Очень симпатичная мышь, приятного серого цвета, с красивыми длинными усами, в серебристой шляпе-цилиндре. Мышь галантно приподняла лапкой шляпу.

– Позвольте представиться – Мишель. Мишель Крупье к вашим услугам.

– Тогда окажи услугу: слезь с меня, – прошептала Аля пересохшими губами. – Ты тяжёлая, как слон.

Мышь, кажется, слегка обиделась, но спрыгнула вниз.

– Во-первых, смею вас заверить, мой вес не имеет никакого отношения к вашему состоянию здоровья. А во-вторых, если уж на то пошло, я не тяжёлая, а тяжёлый. Почему-то все думают, что если мышь, то обязательно женского пола. Так вот имейте в виду: лично я – самец. Джентльмен, если угодно. И, кстати, отсюда снизу мне вас очень плохо видно.

Аля слегка повернула голову и взглянула на мышонка. Тот стоял на задних лапах и даже приподнялся на цыпочки, чтобы она его лучше слышала. Серебристый цилиндр съехал набок, чёрные глаза-бусинки блестели от возмущения, усы топорщились. Мышонок выглядел так забавно, что Аля захихикала, несмотря на весь ужас своего положения.

– Жуть какая-то, – проговорила она сквозь смех, – драконы, змеи, мыши… Мне приснился страшный сон. Обычно кошмары снятся, когда объешься на ночь, а на самом деле я уже давным-давно ничего не ела. Только это противное ожерелье из рябины. Интересно, а мыши съедобны?

– Ужасно невкусные, – залепетал мышонок, – просто отрава. Откусишь кусочек, и всё, – мышонок провёл ребром ладони по шее. – Всё, каюк. Язва желудка и переворот кишков, с вашего позволения.

– Ты имеешь в виду заворот кишок? – усмехнулась Аля.

– Он самый, – подтвердил Мишель. – Просто я всегда страшно волнуюсь, когда говорят о том, какие мыши на вкус.

– Что-то я тебе не верю, – задумчиво сказала бяка. – Вид у тебя слишком аппетитный. – Пожалуй, всё-таки попробую мышатины.

С этими словами Аля сцапала мышонка и поднесла к глазам, чтобы получше рассмотреть. Мишель пищал, кусался и изо всех сил пытался вырваться.

– Отпусти меня сейчас же, я здесь совсем не за этим!

– Все мы здесь не за этим.

– Если упадёт хоть один волосок с моей шкурки, будешь иметь дело с Лешим!

– С Лешим? – Аля открыла рот от удивления и поставила мышонка на землю.

– Я Лешего не боюсь, – сказала Аля. – Он управляет только зверями и птицами, а мы, лесные существа, ему не подчиняемся.

– Ах, значит тебе уже лучше? Вот ты как заговорила! – мышонок на всякий случай отбежал на безопасное расстояние.

– Пока ты мне всё не объяснишь, я за себя не ручаюсь, – сказала Аля. – Проглочу и забуду. Давай, рассказывай, кто ты такой и что здесь делаешь. И говори проще, а то я тебя плохо понимаю. – Аля улеглась поудобнее, подпёрла голову лапой и приготовилась слушать.

– Ладно, так и быть. Попробую объяснить так, чтобы даже бяка поняла, – пропищал Мишель, поправляя цилиндр.

– Так вот. Я – волшебник, помощник и ученик Лешего, можно сказать, его правая рука, – начал он. – Я знаю много языков: английский, французский, ежовый, моржовый, рысий, лисий, жабий, крабий… и рыбий со словарём.

Мои предки известны по всей Европе. Во время войны мой дед служил во Франции мышью при полевой кухне. Под старость он осел в подвале шикарного казино, отсюда и пошла наша фамилия – Крупье.

Аля зевнула.

– А мой отец был одной из самых образованных мышей своего времени, – продолжал Мишель. – В молодости он работал в библиотеке, и за время его работы там не осталось ни одной не проеденной книги. Он любил музыку, театр…