Все не так

– Держитесь нас и все будет хорошо, – посоветовал Лехун, пока Яга запирала двери.

– А смысл? – кивнула девочка на калитку, – ведь ее можно открыть, просунув руку сверху.

– Смысл есть во всем, даже в бессмыслице. На то она и жизнь, – подмигнула Яга. – Ну а в чепухе ее и вовсе завались.

Четверка двинулась вперед навстречу небоскребам. Дети озирались. Улицы были еще в снегу, кое-где правда почищены: задаром, что ли приезжал сам глава страны? Центр города напоминал деревню: старинные усадьбы соседствовали с неказистыми одноэтажными избами. Ровный строй чугунной ограды прерывался часто низким забором из сгнивших досок. Острое сочетание красоты и старости притягивало и отталкивало. Воздух был пропитан лошадиным потом и пометом кур: они ходили по улицам словно дворняги. С той лишь оговоркой, что они гоняли котов. Среди прохожих было много непонятных личностей, напоминавших и привидения, и домовых из мультфильмов, и какой-то прочей нечисти.

«Эй, попрошу быть впредь быть аккуратной и внимательной», – услышала Света, пока шла и оглядывалась. Под ноги она не смотрела. А зря. Теперь же она замедлилась и посмотрела под ноги. Никого не было. «Что за фигня?» – проворчала подросток и хотела уже идти дальше, как что-то схватило ее за ногу. Света завизжала. Сережа, который шел сзади, остановился и выдохнул, словно это его терзали невидимые силы.

«Отстань, что это?» – продолжала визжать девочка как голодный поросенок. Она уже наклонилась и тянула руку, чтобы нащупать, что мешало ей идти, как в это мгновение подбежала Яга и перехватила ее.

– Не надо, это Букачка10, – сказала старушка. Голос звучал как у бездушного диктора новостей.

– Кто? Что? – девочка хватала жадно воздух и помогала себе руками. Лицо побелело.

Старушка достала льняной мешочек из внутреннего кармана тулупа и протянула девочке: «На вот. Понюхай, полегчает. Лучше не трогать Букачку, хотя вы ее и не видите. Мы-то не всегда». Она огляделась несколько секунд смотрела на дорогу между ног Лешего. Тот опустил взгляд и пнул что-то невидимое. Послышался писк, переходивший в процессе полета в затяжной вой. Потом послышался хруст стекла. Лишь Емеля на конце-горбунке оторвался от подсчета соломы у себя под попой и отследил звуки. Но когда на светофоре зажегся зеленый, он вновь вернулся к своему занятию.

– Идем, старуха, – пробурчал Леший. – Надо спешить. А то государь передумает еще.

И они вновь двинулись к высоткам, что маячили вдали. Леший, Яга, Света. Тротуар мог вместить почти трех человек, но неубранные сугробы мешали этому. К тому же, они стремительно таяли под бесцельно гуляющим солнцем и создавали тем самым серьезные помехи.

Поэтому все передвигались поодиночке, криками переговариваясь друг с другом. Сережа шел за Светой и разглядывал снег. Девочка же опять задрала голову и с буквально открытым ртом рассматривала все вокруг. Вскоре здания стали расти. Подростки видели и пяти- и девятиэтажки. Фасады были самые разномастные: коричневые, светло-бежевые, грязно-серые, замылено-болотные. Это разнообразие давало возможность ни на чем не задерживаться, а смотреть либо под ноги, либо в небо. Чаще люди смотрели вниз, потому как можно было попасть либо в открытый люк, либо на неубранную наледь, либо вовсе попасть впросак в виде собачьей радости.

Вскоре перед путниками стали вырастать небоскребы. Разношерстные они соревновались друг с другом своей непохожестью на соседа. На стенах одного виднелось небо, в прозрачных окнах другого виднелись измученные сотрудники – климат в помещении менялся так же быстро, как проносились тучи в ненастье. Один был вовсе похож на плохо очищенный ананас – не гладкий, но и не такой пупыристый.

Улицы стали чище и свободнее. Народу почти не было. Света догнала стариков и пошла рядом. Они не улыбались, Света заметила, что старики сжали кулаки, хотя даже она согрелась в пути.

– Это что, ваш центр? – девочка посмотрела на Ягу.

– Это наша окраина, чтоб ее, – прорычала колдунья, оглядываясь. Ее прищуренные глаза искали, кого можно испепелить таким взглядом. – Все шишки здесь сидят.

– В смысле? – Света чуть не врезалась головой в вывеску «Булки от Барасы».

– Правительственный квартал это. Двести лет ушло на то, чтобы сбагрить их сюда. Столько бумаги и нервов на это извели, – старуха сплюнула.

Через мгновение перед Ягой в воздухе возникло облако, которое вскоре стало похоже на Карлсона без пропеллера . Яга не заметила и прошла сквозь него. Тот посмотрел ей вслед, догнал и тихонько постучал пухлым пальцем по плечу. Подростки наблюдали сцену с открытым ртом. Чем и воспользовались светлячки размером со снежинку, незаметно проникнув в теплое влажное место. Лешему же было не до этого: всю дорогу он шел, уставившись в книгу, перелистывая ее время от времени. Ее ламинированные страницы из бересты давали блики на иногда проглядывающей солнце.

«Ну что еще?» – Яга не обернулась. Лишь дернула плечом и поманила подростков. – «Пошевеливайтесь».

Существо в виде Карлсона предстало перед старушкой. «Вы осквернили землю родную. Раз. Вы позволили себе резкое непростительное высказывание в сторону государя нашего. Два», – он загибал пальцы. – «И это только за последние пять минут». Он замолк, закатил глаза и начал быстро шевелить губами. Пальцы стали загибаться также быстро, как лепестки розы в мороз.

«Если вспомнить все ваши прегрешения за последний год», – начал опять полупрозрачный летающий полный человечек.

Яга остановилась. Непонятное существо висело перед ее лицом. «Меня не было в стране десять лет. Какие прегрешения вы мне приписываете?», – старуха уперлась кулаками в бока. – «Я непричастна к вашему бардаку нынешнему. Вот в былые времена, да, грешна соблазном. Но не приписывайте того, чего я не совершала».

«Но думали ведь, признайтесь», – Карлсон склонил голову набок и подмигнул. Голос смахивал на позднего Тома Уэйтса11. – «Мы вас заочно предупреждаем. Зачем вернулись?»

«Вынуждено. Вы недосмотрели», – Яга отмахнулась от назойливого собеседника и пошла догонять Лешего. Подростки поспешили за ней. – «Волкодав сбежал, вот и притащило нас сюда».

«Мы исправляем это недоразумение. Это неудачное стечение обстоятельств, не более», – прохрипел Карлсон. Затем достал из кармана брюк небольшое зеркальце и начала стучать по нему. – «А пока извольте выписать вам штраф».

«Делай что хочешь», – пробурчала едва слышно старуха. Она посмотрела на существо, что летело рядом. Затем – на вывеску «Кофе от Ашота». Яга не заметила, как все сильнее сжимала кулаки и скрежетала оставшимися зубами. Только они поравнялись с кофейной деревяшкой, как старуха разжала левый кулак и подмигнула Лешему. Тот в последний момент попытался остановить подругу.

Но опоздал. Карлсон почему-то поднял руки и полетел спиной прямо на красочное прямоугольное полотно, гласившее, что лучшего кофе не найти даже «ТАМ». Вывеска не выдержала такой радости и треснула. Затем распалась. Яга пригнулась, чтобы остатки вывески не прилетело в голову, подростки едва успели сделать то же самое. В следующее мгновение из заведения выбежал, нет, выкатился мужичок. Лет сорок, длинные волосы оттенка туманной ночи торчали пышным хвостом на затылке, густые усы показывали словно стрелки «3-45»: левый был короче правого. На нем была голубая рубашка, серые широкие брюки. Завершал все розовый фартук.

– Эй, чаго происходит-то? Я только-то месяц назад ее обновил, э-э-э, – только из-за голоса можно было терпеть этого круглого мужичка. Это был Том Круз и Брэд Питт в одном флаконе.

Подростки переглянулись. Света аж подпрыгнула и потянула руки к мужчине.

– Я спешу извиниться перед вами за столь необъяснимое поведение, – начало летающее существо. – Я пытался урезонить вспыльчивую гражданку. Она оскорбляла нашего государя. К тому же имеет прегрешения в прошлом.

– А, это вы, Блуд12, – мужичок заулыбался. – Благодарю-то за службу, да. Без вас было бы совсем-то плохо-то, да, э-э-э.

Он посмотрел на Ягу, и улыбка попыталась вылезти за пределы лица, которое итак расширилось до безобразия. Старуха ответила тем же: подняла руки, затем хлопнула в ладоши, опять развела и кинулась на мужичка, запричитав: «Ашотик мой Ашотик, как же я скучала. Ты мой сладкий, ненаглядный».

«Не, ну вы скоро там?» – послышалось из-за угла. Через мгновение оттуда выглянул Леший. Он так увлекся берестой, что не отразил происходящее. Пока Ашот ощупывал Ягу, Леший подошел и, увидав длинноволосого брюнета, вздохнул: «А, опять ты?»

– Вы будете писать жалобу, уважаемый кофейник? – спросил полупрозрачный летающий субъект.

– Я ресторатор, э-э-э, – задрав подбородок и выбравшись из объятий, воскликнул Ашот. – Нет, благодарю-то за службу, Блуд. Не буду, все в порядке. Я не в обиде, э-э-э.

– Понял вас. Но будьте добры, сообщите куда следует, если что-то пойдет не так. Необязательные личности не должны шататься по нашей стране, тем более, просто так. За все надо платить.

– Да, да, всенепременно-то, да, – закивал круглый мужчина. – Благодарю. Если бы не вы и наше правительство, жутко, что было бы с нашей страной, э-э-э.

Блуд исчез также непредсказуемо, как и появился.

– Ну пойдемте, да, – Ашот взял Ягу за руку, посмотрел на нее, как атлет на штангу, и повел в кофейню, из которой выбежал несколько минут назад. Леший махнул подросткам, пропуская их вперед. На улице вновь стало все чинно и грустно.

2. Вкус кофе на ватрушке

Не радостей я жду, – прошу тебя понять!

Я брошусь в вихрь мучительной отрады,

Влюбленной злобы, сладостной досады;

Мой дух, от жажды знанья исцелен,

Откроется всем горестям отныне»

[«Фауст». Гете].

Кофейня представляла из себя вытянутое помещение, в котором напротив входа стояла большая витрина с выпечкой и десертами. Справа гусеницей тянулась стойка с барными стульями. В самом зале стояло шесть квадратных столиков из непонятного материала. Голубой оттенок кафельного пола мягко переходил в ярко-розовый на потолке, на котором пятнами виднелись обручи светильников. Столешницы смотрелись облаками на ножках. Барные стулья, наоборот, кичились своей яркой неповторимостью: фуксия, лилия, малиновый щербет, маджентовая дымка. Было интересно. Было светло. И пахло по-домашнему. Кофе, булочками с корицей и коньяком.

Подростки сразу подбежали к витрине, прилипли в ней и стали рассматривать яркую феерию за стеклом. Корзиночки с фруктами на белоснежной белковой подушке с едва заметным инеем из пудры. Величественный шоколадный трехслойный магнат с темным рыхлым трюфелем сверху. Молочный податливый чизкейк на темной подушке из песочного теста под алой простыней ягодного пюре. Большая креманка с разноцветными шариками, больше похожего на гальку. Широкий бокал с ярко-голубой массой, увенчанной алой вишней.

Сережа уже выпрямился и собирался отвернуться как мужчина, которому не подобает рассматривать десерты как девчонка. Что-то заставило его вернуться к созерцанию витрины. Какое-то движение. Света показала пальцем: «Смотри». Камушки зашевелились. В следующее мгновение несколько из них упало из креманки, а изнутри выполз маленький человечек, только обмотанный в корни и очень грязный. Он отряхнулся и, казалось, только сейчас заметил две пары глаз. Все замерли. Затем раздался оглушительный рев. На секунду. Но этого хватило, чтобы взрослые подскочили к витрине.

– Это что? Это кто? Он в вашей еде, – указательным пальцем левой руки Света показывала на существо, а ладонью правой прикрывала рот.

– Это Аль, мой повар, э-э-э. Вернее, кондитер, – Ашот глядел на жука13 и улыбался. Затем сменил тон. – Вы его напугали-тэ, э-э-э. Он только-то проснулся.

– Но он спал в еде! – воскликнул Сережа. – Ее сейчас нельзя есть.

– Не ешь, э-э-э, – пожал плечами хозяин. – Да и какая-то разница. Красиво, вкусно – разве этого-то мало для пищи? Кто вы вообще? Вы явно-то иносранцы.

– Сам ты сранец, – тут Света не выдержала и приблизилась настолько к радушному хозяину, что тому пришлось ретироваться. Со сжатыми кулаками подросток смотрела на Ашота, словно лягушка на кузнечика.

Возможной драке помешала Яга. Она встала между Светой и Ашотом, подперев бока. Посмотрела на Свету.

– Ты здесь гостья. Раз. Он нам поможет. Два, – с каждым словом тембр голоса снижался. – И накормит.

Во время речи Ашот своими пухленькими ручками тянулся к Яге, к месту, где обычно бывает талия. Когда ладони легли на нужное место, мужчина словно растаял. Он как счастливый ребенок стоял, держась за талию старухи, и улыбался. Когда руки стали спускаться, он все также стоял и улыбался, смотря куда-то под потолок.

Оплеуха вернула его от созерцания обнаруженного на потолке паука.

– Дорогуша, я лю тя, но держи себя в руках, – наставнический тон Яги куда-то исчез. – Да, они сверху. Случайно попали сюда: их Соловей от Волкодава спас.

– Ой-то, – мужчина поднес ладони к щекам и зачем-то стал озираться как в лесу, не идет ли кто за ним. – И что? Погоди, э-э-э, это значит закрыли выходы-то?

– Да, – подал голос Леший. Он дочитал всю бересту, что была с собой, и ему вновь стало скучно. – Ты лучше нас чаем напои, да мы пойдем. Нам нельзя тут надолго. Сам знаешь.

Ашот заметался. Он побежал к концу стойки и зачем-то придвинул все стулья ближе к центру. Прибежал. Забежал за стойку – для этого он нагнулся и почти прополз под откидывающейся столешницей между витриной и стойкой. Жук тем временем уже скрылся – никто не отразил его уход.

Через пять минут на стойке перед гостями стояли две большие ярко-розовые чашки с кофе. Хотя нет, это были чаши примерно по пол-литра. Следом он поставил две кружки какао. В нем плавало что-то кремового цвета. На немой вопрос Сережи, Ашот махнул рукой: «Ну типа как у иносранцев. Чего-то они туда-то добавляют, э-э-э. Э-э-э. Машмело или что-то так».

Затем на стойке появилось блюдо с пирожными, суфле, ваза с конфетами. Все было розовым и голубым разных оттенков. Когда все отпили из своих чашек, он ушел на кухню и через минуту вернулся оттуда с противнем. На плече восседал жук в поварском колпаке.

– А это фирменное блюдо-то красавца Ашота, э-э-э. Рецепт-то прям оттуда-то, – он показал головой куда-то наверх и в сторону, от чего его кондитер чуть не упал. – Зарубежное. Печенье овсяное. Э-э-э.

Подростки переглянулись, а старики стали принюхиваться, пока хозяин ставил тарелку в центр стойки.

– Прошу, угощайтесь, – Ашот заложил руки за спину и стал наблюдать. Через две минуты тарелка была пуста.

– Вкусно, очень, – не раз повторила Света, отряхивая крошки и облизывая губы. – Но все равно насекомые на еде – нехорошо. Мне мама говорила. Это значит есть нельзя.

– И что-то, мне его выгонять что ли, э-э-э? – Ашот посмотрел в сторону кухни, откуда доносилось бряканье и звон металлической посуды. – И все равно-то все-то внутри перемешается. Как будто это микробы какие-то.

За окнами стали мелькать прохожие: люди, призраки, ведьмы. Сережа даже увидел Емелю на печи. Подросток вскочил и подбежал к двери, чтобы разглядеть получше. Но Емеля точно знал, как надо ездить: он держался обочины, номера были чистыми, а сам он – трезвым. Проезжая мимо кофейни, водитель заметил взгляд Сережи и притормозил. Подмигнул, показал язык и вновь припустил газу. Подросток отпрянул, нахмурился и убрался от двери подальше. Скрестив руки на груди, он уселся рядом со Светой за столиком.

Когда все перекусили или, вернее, насытились по уши, хозяин убрал со стойки следы пиршества и подправил в витрине камушки, что рассыпал его коллега.

– Скоро рабочий-то день того, закончится, э-э-э. Вам надо уходить-то, – сказал Ашот и подошел в Яге вплотную. – Если обещаешь вернуться, я помогу тебе-то, э-э-э, ладно, вам, выбраться отсюда, пока все не утихнет.

Яга посмотрела на мужичка, Леший выпрямился, подростки оторвались от разглядывания прохожих и замерли, смотря друг на друга.

Затем баба Яга раскинула руки, и Ашот упал в них, погрузив свое круглое лицо в грудь престарелой женщины. Та выдержала минуту для приличия и оторвала поклонника.

– Дорогуша, поведай, куда нам идти. Уже вечер, сейчас вся канцелярия сюда нагрянет – ты ведь у нас популярен, – она обхватила ладонями лицо Ашота посмотрела ему в глаза.

– Слушай, э-э-э, я не виноват, так получилось. Что я-то, зря, что ли, двадцать лет отсидел, – начал возмущаться владелец кофейни, но рук Яги с лица не убирал.

– У нас в стране никто не виноват. Всегда так получается, – прошептала Яга. – А теперь говори, милок. Иначе в зубы дам.

Мужчина ничего не ответил, а только высвободился из объятий и пошел в подсобку, бросив на ходу: «Погоди, карта нужна-то».

Когда он скрылся, Яга повернулась к остальным: «Собираемся, скоро тут будет жара».

Ашот вернулся через пять минут. В руках он держал свиток пожухлой бумаги. «Вот. Вам нужна «Задняя дверь». Она вон там», – он развернул свиток и начал водить толстым пальцем по изображенной на нем карте. – «Все просто, почти прямо и никуда не сворачивая».

Яга с Лешим переглянулись. Леший пробормотал: «Почему у нас всегда все через это место? Это же в самой глуши».

«Ее скрыл Перун когда-то. Вернее, не успел замуровать, что ли. Как-то так, э-э-э. И вообще, не хочешь – не иди».

Подростки подошли к карте и попытались понять, что где находится. В центре карты стоял крестик. В разные стороны крестом от него расходились дороги в разные части света. Палец Ашота находился в верхнем левом углу, на темно-зеленом фоне. Рядом была жирная полоса цвета безлунной и беззвездной летней ночи. Сережа протиснулся между взрослыми и измерил расстояние от центрального крестика до пальца Ашота. Оказалось два его указательных.

– Это далеко? – спросила Света, наблюдая за манипуляциями Сережи.

– Это опасно, – ответил Леший, глядя на карту. – И еще надо как-то занавес обойти.

– В смысле – занавес? – спросил Сережа и уставился на Лешего.

– Границу то есть. Могут не выпустить нас. Да и вас, – ответила Яга вместо друга. – Сложно все у нас и запутано.

– Так мы в одной стране или нет? – Света тоже протиснулась в карте.

– В одной. Но могут не выпустить, – ровным тоном ответила старушка. – Все, собираемся. По дороге решим, чего и как.

– Я не пойду, – топнул ногой Сережа и стал смотреть на каждого из собравшихся. – Неизвестно куда. Лучше к властям обратиться. Они ведь помогут. Полиция там, еще что-то. Ну, кто беспризорных детей опекает.

Взрослые захохотали в раз. Сережа чуть не заплакал.

– Что я такого сказал? – всхлипнул он. – Я не хочу туда идти. Непонятно что там.

– Испугался? – спросила Света, прищурившись.

– Нет, просто, – Сережа стал заикаться. – Просто не хочу, там непонятно что. Лучше пойти к властям и узнать, как нам выбраться отсюда. Должны же быть легальные способы уйти отсюда.

– Ты помнишь, кто к нам приходил утром? – спросила Яга.

– Да, какая-то шишка, – ответил подросток и протер глаза.

– Это он, самый главный, – поднял вверх указательный палец старуха.

– Я не понимаю, – заморгал Сережа.

Дверь в кофейню открылась и на пороге появился высокий мужчина в деловом костюме в коричневую клеточку. В руках был тряпичный портфель. Поля шляпы в виде котелка пообносились и местами отсутствовали. Он внимательно оглядел присутствующих и остановил свой взгляд на Ашоте.

– Вы открыты? – пропищал незнакомец.

Ашот всплеснул руками, схватил полотенце с барной стойки, закинул его на левое плечо, в процессе попав краем по своему повару, который почти вскарабкался на спину хозяина. Затем владелец подбежал к гостю и поклонился.

– Доброго вечера, мистер Саун. Прошу, присаживайтесь-то. Ваш столик как всегда готов. Сейчас и Алтыну скажу разогреть вам ужин, э-э-э.

– Сегодня я гуляю, у меня праздник, – промолвил гость, двигаясь в угол зала. – Поэтому сделай мне двойной.

– Будет сделано, мистер Саун. Будет сделано-то, э-э-э.

Пока посетитель устраивался на ужин, Ашот делал разные знаки нашим героям, чтобы те уже свалили из его кофейни. Когда мистер Саун повернулся к владельцу спиной, чтобы снять пиджак, Ашот повернулся к кучке незваных гостей, указал на дверь и послал воздушный поцелуй Яге. Та поймала его, кивнула и, забрав со столика карту, направилась к двери. Все остальные последовали за ней.

Глава 3. Шансов все меньше

1. Беженцы атакуют

Мефистофель: «Достойно гибели всё то, что существует»

(«Фауст». Гете)

– Слушай, мальчик. Нам на тебя наплевать, ты утомил своим нытьем. Что-то не нравится, ступай, куда хочешь, – Яга быстро шла по улице, ловко увиливая от освободившейся от работы толпы. Затем подняла голову и указала куда-то наверх влево. – Вон там Центр по приему беженцев и мигрантов. Топай. Там тебя приголубят и накормят. Даже работу дадут. Тут таких любят.

– И пойду, – Сережа проследил взглядом за пальцем старухи. Затем посмотрел на Свету, которая шла за Лешим, возглавлявшим процессию. – Ты идешь?

Света обернулась, взяв старца за руку. Тот принял детскую ладонь, даже не посмотрев.

– Нет, мне здесь нравится. Необычно, – Света левой рукой показала куда-то вперед. – Тебе разве не интересно, что эта за «Задняя дверь»?

– Нет, я домой хочу, – пробурчал мальчик. – Там опасно и вообще.

Прохожий толкнул его и даже не обернулся извиниться, хотя на улицах уже почти никого не было. Смеркалось. Подросток остановился, на глазах вновь засияли ядрышки слез. Печей стало гораздо меньше. Солнце устало раздавать всем пинков и медленно катилось в кроватку из грязных и рваных одеял облаков. Воздух медленно остывал, запахи из ресторанов и забегаловок растворялись в тишине улиц и закоулков, ловя в свои сети одних и вынуждая ругаться от своей красоты многих остальных.

«Ты идешь?», – спросила старуха подростка. Для этого она даже не остановилась, лишь только замедлила шаг.

«Нет. Я пойду в Центр по приему беженцев».

«Ну и дурак», – показала язык Света и вновь стала смотреть вперед. Руку Лешего она не выпустила.

Яга лишь пожала плечами и ускорилась: Леший опять доставал из сумки бересту.

Сережа задрал голову и посмотрел на здание, на которое указала старуха.

«Ничего, они еще пожалеют, что не пошли со мной», – проворчал подросток и быстро зашагал к высотке. Из здания медленно вытекали люди и прочие существа. Лучи заходящего солнца падали прямо на ступени высокого крыльца, от чего выходящие нервно морщились, ругались и торопились спуститься вниз. Высотки вокруг не позволяли солнцу добраться до асфальта.

Подросток стал подниматься по крутым ступеням. Его чуть не сбила какая-то дама в розовом и большой ракушкой около уха. На плече сидело небольшое существо и игралось с серьгой в уже женщины. Когда подросток оглянулся, чтобы высказаться, существо привстало на плече и подняло кулак в его сторону: «Шшшшь, Маманя говорит, не видишь. Прочь-прочь». Существо было похоже на чертика, только одетого в комбинезон. Мальчик чуть не упал, пока, глядя на существо, пытался подниматься.

Тяжелая деревянная дверь метра в два высоту с силой ударила по внутренней стене. Флегматичный охранник даже не повернул головы: он был занят тем, что играл в карты с большим черным Котом. Но вот последний-таки внимательно осмотрел Сережу и громко промурлыкал. В это же мгновение перед подростком пробежала черная кошка, вильнула хвостом и спряталась под лестницей.

Сережа хотел подойти спросить, как пройти к руководителю и сказать, что он беженец, как Кот вильнул хвостом и проговорил: «Не мешай. Тебе наверх по центральной лестнице, затем направо, по коридору до середины. Затем еще раз направо, налево и по винтовой лестнице вниз. В общем, разберешься».

Сережа вздохнул, опустил плечи и поплелся к лестнице. Та была золотая, однако перила были деревянными и с большими торчащими занозами. Только он ступил на первую ступень, как что-то капнуло и растеклось белым пятном на когда-то бордовой дорожке. Сережа задрал голову. Потолка почти не было видно, зато четко просматривалась дыра в одном из окон: над ней иногда кто-то очень метко пролетал. В воздухе витали ароматы просроченного сыра Рокфор. Хотя, возможно он портится сразу, как появляется на свет. Знаете, как тараканы: только он вылез посмотреть мир из своей темной щели, как сращу попадает под пристальное внимание человека. А ведь он не сделал ничего плохого. Пока. Мы все часто вешаем ярлыки друг на друга только по внешнему виду, еще не общаясь и не пытаясь даже понять, кто перед нами. Возможно, за грубым панцирем кроется тонкая душевная организация. Либо перед нами действительно маньяк, который питается твоей болью.

Или же это просто таракан, который сеет заразу.

А сыр и правда часто бывает просроченным. Особенно, в нашей стране.

Мальчик медленно поднялся по лестнице и повернул направо. На площадке он замер, не помня куда дальше. Мимо кто-то пробежал, оставляя после себя запах гари.