Полная версия
Сталинградское Евангелие архимандрита Кирилла (Павлова)
– Вы же были в детстве с отцом в Москве?
– Да, старинная Москва была очень красивая. «Коробок» не было, дома стояли небольшие – купеческие, дворянские. Дворники ходили в белых фартучках с совочками. Чистота, знаете, ни соринки нигде. И народ такой вежливый, добродушный. В семинарии в 1946 г. проректором был отец Сергий Савинский, тогда еще светский. Он меня встретил, говорит так любезно: «Вот, пожалуйста, правила приема, готовьтесь к экзаменам». После демобилизации по закону полагалось только один месяц гулять. Потом надо было обязательно работать – не болтаться. Строго было.
Я считал, что мне по своей специальности устраиваться нельзя: оттуда уже в семинарию не поступишь – не отпустят. Думаю: куда ж мне, на какую работу вольную, свободную, пойти, чтобы потом оттуда можно было легко в семинарию попасть? Смотрю – дровяная база. Приходит состав с лесом, его выгружают, на машинах населению развозят. Устроился я туда, оказалась работа тяжелая, а работают там заключенные. Я-то думал, там народ попроще…
– Оказалось, «совсем простой».
– Ну, попался, думаю.
– Вас бригадиром там поставили?
– Какой там бригадир? Я уже «оборвался», а платили очень мало. Я в Москве у сестры Анны остановился, она на меня уже ворчит: куда ты попал? Одежда рвется, а покупать новое не на что. И вот приближалось время экзамены сдавать. А вдруг, думаю, не сдам? И впал я в такую тоску – вот, думаю, влип. Но, слава Богу, экзамены сдал.
– А сложные были экзамены?
– Мне достался 50-й псалом, я его хорошо знал. Потом по-славянски надо было почитать. И сочинение на евангельский сюжет. И мне по сочинению пятерку поставили, это, видимо, меня и спасло.
Иван Павлов – студент Московской Духовной академии. 1952–1953-й годы
– Конкурс был в семинарию?
– На одно место три—четыре человека.
– Отец Тихон (Агриков) вместе с вами поступал?
– Вместе, да. Отец Анатолий Петрович Горбачев тоже в шинели пришел. Отец Борис Цепенников, отец Руф Поляков, танкист – все прямо с поля боя.
– А предпочтение отдавалось военным?
– Нет, только экзамены все решали, никаких предпочтений не было.
– А были такие семинаристы – без корней? Во время войны Господь их как-то к Себе позвал, и они пришли в семинарию. Или все с корнями?
– С корнями… Один я, может быть, был без корней. (Смех присутствующих.)
– Это был первый прием в семинарию?
– Нет, были – немного – и старше нас: Гнедич, Ушков, Голубцов – отец Сергий, отец Иоанн (Крестьянкин). Был такой Дулуман…
– …Евграф, который отрекся? В свое время известная в атеистическом мире фигура…
– И такие были, да. Время было непростое, напряженное. Потому что хотя разрешить разрешили духовные школы, но слежка велась за семинаристами – смотрели за каждым шагом. Сколько сажали людей! Помню, Дудко, Москвин… В отпуск отпустили, люди поехали, а их в поезде взяли… Были соглядатаи, стукачи. Приходилось быть осторожным.
Заявление старшего сержанта Ивана Павлова на имя ректора Богословского института с просьбой допустить его к вступительным испытаниям в духовную школу. 7 августа 1946 года
ДОМ НА КАМНЕ. Новые архивные документы и свидетельства о боевом пути Ивана Павлова
Иван Павлов с сестрами Марией и Анной. 1944 год
Жизнь старца Кирилла (Павлова), через келью которого прошло бесчисленное множество людей, долгое время оставалась сокровенной. Батюшка уже тяжело болел, когда ухаживающие за ним келейницы спрашивали: «Вот начнут о вас писать, издавать книги, как к этому относиться?» На что отец Кирилл ответил: «Пусть пишут. Только пусть пишут так, как было, без искажений и, главное, без преувеличений»[6].
О войне отец Кирилл, как и многие фронтовики, вспоминал неохотно. Эпизод с Евангелием, найденным в сталинградских развалинах, единственное, что он подробно рассказывал о том времени. А однажды батюшка сказал: «Кто там не был, тот ничего не знает. Порой это было хуже ада. Пережить такое крайне тяжело…»[7] Ведь война – это не только массовый героизм, это еще и предательство, и сотрудничество с Особым отделом, и стремление скрыться с передовой в тыловые службы. И человек все время словно в круговой обороне – без чувства надежного тыла: «Враг был прямо перед тобой, но рядом все время появлялись новые люди, и ты не знал, не был уверен в них. Это и было хуже ада»[8].
Сегодня боевой путь отца Кирилла в годы Великой Отечественной войны можно восстановить на основе обширных опубликованных и еще неопубликованных архивных материалов. Поиск документов военного времени велся сотрудниками телекомпании «Звезда», журналов «Покров» и «Фома» на протяжении нескольких лет, начиная с 2018 года, когда к 75-летию Сталинградской битвы была рассекречена значительная часть ее архивов. К настоящему моменту обретены важные документы и свидетельства, раскрывающие многие неизвестные ранее детали фронтовой биографии старца.
Начало войны рядовой Иван Павлов встретил на границе с Маньчжурией, в с. Барабаш Хасанского района. Фото Владимира Саяпина
МИННОЕ ПОЛЕБудущий архимандрит Кирилл, а тогда просто Иван Павлов встретил начало войны на границе с Маньчжурией, в селе Барабаш Хасанского района – солдатом-срочником в 96-м саперном батальоне 92-й стрелковой дивизии 1-й Краснознаменной армии[9].
В армию его призвали 14 сентября 1939 года Катав-Ивановским РВК Челябинской области. По осени 1941 года ожидали демобилизации. Мечты о жизни на гражданке развеялись 22 июня, когда Церковь вспоминала всех русских святых и пришло известие о начале войны. Опасаясь нападения со стороны Японии, которая в 1931 году захватила китайскую Маньчжурию, советское командование укрепляет дальневосточные рубежи. «Нас к самой границе японской доставили и приказали окопы рыть, землянки, заготавливать топливо, пищу»[10], – рассказывал отец Кирилл.
В сентябре 1941 года советская разведка получает сведения о решении японского императора отложить вступление в войну как минимум до начала 1942 года. Десятки дивизий Дальневосточного фронта в срочном порядке, по «зеленому семафору» перебрасываются под Москву и Ленинград, где складывается критическое положение.
Отец Кирилл вспоминал: 18 октября 1941 года вышел приказ о передислокации, а 1 ноября их часть уже была на станции Хвойная, под Тихвином[11] (подробнее см. здесь).
«А местность там болота да леса, – рассказывал батюшка. – И надо сказать, очень лютая зима была, уже снег выпал, и стояли сильные морозы. Поскольку приехали все в летнем обмундировании, то было очень много обмороженных»[12].
Волховский фронт, куда попал Иван Павлов, формировался для прорыва блокады Ленинграда. По воспоминаниям отца Кирилла, труднопроходимые сырые леса были нашпигованы немецкими дотами и дзотами, наполнены смертельными ловушками минных полей[13]. Продвижение наших войск к Ленинграду со стороны Волхова захлебнулось, большая группировка советских войск оказалась отрезанной от основных сил и попала в окружение.
24 апреля 1942 года в ходе боев под Волховом Иван Павлов получил осколочное ранение в ногу и два с половиной месяца провел в военном госпитале в селе Кай Кировской области[14], на берегу Камы. Это госпитализация, видимо, спасла солдату жизнь. Старец много лет спустя вспоминал: после его ранения батальон отправили разминировать некие поля, и большая часть его однополчан с задания не вернулась…
«ЗА ВОЛГОЙ ДЛЯ НАС ЗЕМЛИ НЕТ!»После тяжелых поражений под Ленинградом, в Крыму и под Харьковом советские войска отступали в сторону Дона. Лето 1942 года выдалось сухим и жарким, несколько недель не было дождя. Дым горящих пшеничных полей смешивался с запахом смерти.
Вермахт стягивал силы на юг России, намереваясь уничтожить группировку советских войск в районе Дона, занять Сталинград и начать захват нефтеносных районов Кавказа. Немцы планировали перерезать железнодорожное и автомобильное сообщение центра страны с югом, а также главную водную транспортную артерию – Волгу. По ней страна снабжалась кавказской нефтью и хлебом Кубани и Ставрополья.
Началась битва, которую назовут крупнейшей в истории Второй мировой войны по значимости, количеству вовлеченных сил и потерям. Можно сказать, что исход боев в Сталинграде решал судьбу не только России, но и всего мира. Сталин издает приказ № 227 «Ни шагу назад!», который предусматривает карательные меры вплоть до расстрела за отступление без приказа. Крылатая фраза «За Волгой для нас земли нет!» становится самой подлинной реальностью для защитников Сталинграда.
После госпиталя Иван Павлов пробирается на юг: сначала в Нижний Новгород (тогда город Горький), а затем в Камышин[15], где формируются части для обороны Сталинграда.
Сталинградская битва – крупнейшая в истории Второй мировой войны по значимости, количеству вовлеченных сил и потерям
Как следует из архивных документов, в начале Сталинградской битвы Иван Павлов служит в 9-й мотострелковой бригаде[16].
Спустя полвека, в 1993 году, архимандрит Кирилл (Павлов) снова приедет в те края – на празднование 50-летия Сталинградской битвы в составе делегации, сопровождающей Святейшего Патриарха Алексия II. В студии Волгоградского телевидения батюшка будет вспоминать о первых днях сражения на Волге[17]: «Мы стояли в обороне Сталинграда, примерно в километрах 20–25 от города. В один из воскресных дней августа месяца 1942 года, когда немецкие бомбардировщики в количестве около тысячи самолетов налетели на город, картина была очень-очень страшная. Город был весь охвачен пожаром, огонь, клубы черного дыма поднимались до облаков. Нас сняли с обороны. Я в это время был ранен…».
Авианалет на Сталинград 23 августа 1942 года
Эвакуацию мирных жителей в городе провести не успели, в результате чего во время авианалета погибли тысячи сталинградцев. Потоки горящей нефти и бензина из разрушенных нефтехранилищ устремились к Волге. Горела поверхность реки, пылали пароходы на сталинградском рейде, страшно дымились изуродованные скелеты сталинградских домов.
Тем временем передовые части 6-й немецкой армии Паулюса, форсировав Дон, продвигались к Волге и к северной окраине Сталинграда. 23 августа они прорвались к реке в районе поселков Ерзовка-Рынок. С юга на город наступала 4-я армия Гота, планируя соединиться с северной группировкой Паулюса и захватить разрушенный бомбардировкой город.
9-я мотострелковая бригада, в которой служил Иван Павлов, получила приказ контратаковать противника и перекрыть дорогу на северных подступах к Сталинграду в районе села Орловка (Городищенского района)[18]. Однако когда приказ пришел, Орловка уже была занята немцами, и бригада закрепилась в соседней Ерзовке, где произошел самый первый прорыв немцев к Волге. Военный историк Алексей Исаев пишет о том, что «9-я мотострелковая бригада оказалась в нужное время в нужном месте. В ночь с 24 на 25 августа Ерзовка была захвачена мотострелковым батальоном бригады»[19].
Удачливый, по словам Исаева, батальон удерживал ее несколько дней – до прихода подкрепления. Сам батюшка в одном из своих послевоенных интервью вспоминал подробности боя на берегу Волги на подступах к Сталинграду: «Мы так головы приподняли, а уже в метрах семидесяти от нас немецкие танки и автоматчики – и стреляют. Такое состояние неописуемое, тут уже просто на волю Божию полагаешься. Лежишь, а там грунт песчаный, и вижу, как пули падают в песок и пыль поднимается. Любая пуля заденет – и все. И кто со мной бежали – падали как снопы. Бежали по этой балке прямо по берегу»[20].
В сентябре 1942 года защитники Сталинграда получат приказ отходить в город. После этого в новостных сводках всего мира замелькают такие названия, как Мамаев курган, завод «Красный Октябрь», элеватор, Сталинградский тракторный, железнодорожный вокзал, 13 раз переходивший из рук в руки, площадь 9-го Января и дом Павлова.
В середине сентября 9-ю мотострелковую бригаду после боев уже в самом городе – в районе завода «Красный Октябрь» и на Мамаевом кургане – из-за тяжелых потерь выведут с переднего края на отдых и переформирование[21].
Согласно Журналу боевых действий бригады к этому времени ее общие потери в районе Сталинграда составили 1262 человека (включая 123 убитых, 648 раненых, 448 пропавших без вести, 40 человек, убывших по другим причинам)[22].
В сентябре 1942 года имя Ивана Павлова почти на два месяца исчезает из списков бойцов действующих частей…
После кровопролитных боев на Мамаевом кургане остатки 9-й мотострелковой бригады, в которой служил Иван Павлов в начале Сталинградской битвы, отвели на отдых и переформирование
СМЕРТНЫ ЛИ ОНИ?В 1942 г. случилось непостижимое: легко пройдя тысячи километров по русской земле, гитлеровцы в Сталинграде не смогли преодолеть последние десятки метров до Волги. И, как отмечал военный корреспондент и писатель Василий Гроссман, «чувство суеверного страха охватывало противника: люди ли шли в атаку, смертны ли они?»
О том, что советские воины были смертными, напоминает множество братских могил на Мамаевом кургане и по всему Волгограду. В городе-герое мы побывали в мае 2018 года.
Военно-мемориальное кладбище в Россошках, к северо-западу от Волгограда, где советские войска приняли первый удар немецкой армии, наступающей на Сталинград
…К легендарному дому Павлова нас провожает Зинаида Петровна Селезнева, председатель общественной организации «Дети военного Сталинграда» – человек, чья судьба оказалась навсегда связанной с домом-крепостью (см. интервью). Через Аллею Героев наш путь лежит к нарядной набережной в стиле сталинского ампира, названной в честь 62-й армии, защищавшей Сталинград. Здесь нас охватывает прохладное дыхание Волги. Легко несет она свои воды, размахнувшись на полтора километра в ширину. Осенью 1942-го вода в реке кипела от взрывов.
В конце сентября дом Павлова стал форпостом на последнем рубеже советских войск перед Волгой – от реки здание отделяет только мельница Гергардта, жутковатые развалины которой сохраняются как памятник войны по сей день.
Председатель общественной организации «Дети военного Сталинграда» Зинаида Петровна Селезнева у дома Павлова, в котором и родилась накануне Сталинградской битвы – 16 июля 1942 года
Мельница Гергардта, соединенная в дни Сталинградской битвы с домом Павлова специальной траншеей
58 дней и ночей держали героическую оборону дома бойцы 13-й гвардейской стрелковой дивизии генерала Родимцева: первые дни – четверка сержанта Павлова, потом к ним присоединился отряд лейтенанта Ивана Афанасьева. Все это время в подвале дома прятались мирные жители – в том числе новорожденная Зина и ее мама. Они чудом выжили – как чудом уцелело большинство защитников и устоял пострадавший, но не разрушенный дом Павлова, ставший символом непокоренного Сталинграда.
Дом Павлова после Сталинградской битвы. Вид со стороны Волги
…Несмотря на то, что об обороне дома Павлова написаны десятки статей, рассекречены многие документы боевых действий, до сих пор нет ответов на самые разные вопросы.
Неясен точный поименный состав тех, кто оборонял дом. Помимо постоянного гарнизона, сформированного из разных частей, сюда направлялись отдельные бойцы, в частности, знаменитый сталинградский снайпер Анатолий Чехов.
Неизвестно число погибших за два месяца обороны дома. Фронтовой корреспондент Юлий Чепурин пишет о том, что за время обороны никто из защитников не был убит. В то же время чуть левее дома Павлова, в братской могиле на площади Ленина погребено около 2,5 тысяч бойцов. На надгробии из красного и черного гранита высечена надпись: «Здесь похоронены воины 13-й гвардейской ордена Ленина стрелковой дивизии и 10-й дивизии войск НКВД, погибшие за Сталинград».
Здесь сражались за каждый метр и гибли целыми подразделениями. Выжившие присоединялись к другим частям.
ФРОНТОВАЯ ПРАВДАВ 90-е годы XX века в ряде СМИ появились публикации о том, что архимандрит Кирилл (Павлов) и есть тот самый герой, именем которого назван дом Павлова в Сталинграде.
Сам отец Кирилл свое участие в обороне дома Павлова отрицал. Но иногда в его словах чувствовалась как будто недосказанность: «нас там Павловых много было…». «Это теперь не имеет никакого значения…»
И в силу того, что батюшка вообще был всегда скромен – многие решили, что он скромничает и в этот раз.
Журналисты ссылались на некие газеты военного времени, в которых в качестве главного защитника дома Павлова называлось имя Ивана Павлова, будущего архимандрита Кирилла, а не Героя Советского Союза Якова Павлова. Поиск этих публикаций привел нас в подмосковный Можайск.
…Выцветшие, слегка пожелтевшие газеты с выразительными отретушированными фотографиями ожидают историков и неравнодушных исследователей в крупнейшем собрании отечественной прессы – Национальном фондохранилище Российской книжной палаты в Можайске.
Национальное фондохранилище Российской книжной палаты в Можайске – крупнейший в стране архив газет военного времени
В газетах военного времени мы надеялись найти упоминания о защитниках дома Павлова непосредственно в дни его обороны – с 27 сентября по 24 ноября 1942 г., а также в период всей Сталинградской битвы – с 17 июля 1942 г. до 2 февраля 1943 г.
По нашей просьбе сотрудники фондохранилища подготовили подшивки газет – «Правды», «Известий», «Красной звезды», «Сталинградской правды» за 1942–1943 гг. Чуть позже мы изучим еще одно «местное» издание, выходившее в самой гуще интересующих нас событий – фронтовую газету 13-й гвардейской стрелковой дивизии «На разгром врага». Оцифрованные версии ее выпусков с сентября 1942 г. по февраль 1943 г. вместе с некоторыми другими документами были впервые опубликованы в 2018 году к 75-летию Сталинградской битвы[23].
Фронтовые газеты аккуратно сложены в папках по месяцам, в них – все то, о чем молчали ветераны после войны: погибшие, изувеченные воины и мирные жители, «социалистическое» соревнование советских снайперов, репортажи о приеме в партию Ленина—Сталина «в самый разгар боя, в минуты наивысшего напряжения» и т. д.
Целый ряд публикаций посвящен подвигу 13-й гвардейской стрелковой дивизии генерал-майора А. И. Родимцева, которая сражалась в центре города.
«А в самом Сталинграде бойцы гвардейской части обороняют подступы к Волге. Только узкая полоска разрушенной улицы отделяет их от немцев. По одну сторону улицы в развалинах домов – наши, по другую сторону – немцы. И вот уже сколько дней немцы никак не могут пройти эту узкую улицу.
Они все время подтягивают сюда новые силы. Бьют из минометов и пушек. Вызывают на помощь самолеты. Но железной стеной стоят гвардейцы. Рушатся обгорелые стены домов, горит камень, рвутся фугаски, а бойцы обороняют рубеж – и ни шагу назад. Ни с чем не сравнима их стойкость», – передает специальный корреспондент «Известий» В. Полторацкий из Сталинграда 15 октября 1942 г.
7 ноября, в день 25-летия Октябрьской революции, статью «Гвардия стоит – враг не пройдет» в газете «Сталинградская правда» опубликовал сам командир 13-й гвардейской стрелковой дивизии – Герой Советского Союза генерал-майор А. И. Родимцев. В материале упоминается один из защитников дома Павлова – знаменитый сталинградский снайпер комсомолец Анатолий Чехов, который, по словам корреспондента, в своем 20-летнем возрасте «убил уже 40 фашистов».
В газете «На разгром врага» дважды (15 и 19 января 1943 г.) фигурирует еще один защитник дома Павлова – Илья Воронов. Но упоминаний Ивана или Якова Павловых в этих статьях нет.
А вот и долгожданная находка.
Газета «Правда» от 19 ноября 1942 г. в очерке батальонного комиссара Леонида Кориня «Сталинградские дни» описывает подвиг сержанта Павлова (его имя, правда, не называется – что, впрочем, является обычной практикой газет военного времени).
Процитируем эту публикацию, сделанную по горячим следам:
«Отделению Павлова была поставлена задача – занять пустой дом; обыкновенный дом, ничем не отличающийся от окружающих его зданий. Разница состояла лишь в том, что дом этот контролирует площадь и почему-то до сих пор не занят немцами. Стать его хозяином – значит получить господство над всеми подступами к площади. Он несколько отделен от переднего края и может служить прекрасной позицией для боевого охранения.
Павлов внимательно выслушал командира, потом с такой же старательностью изучил местность и ночью с отделением пробрался в назначенное место. Противник занимал соседние дома, и ему в голову не приходило, что наши бойцы пойдут на такое сближение с ним. Когда немцы сообразили, что произошло, было уже поздно. Так и осталось отделение Павлова нести службу боевого охранения.
Шли дни, недели борьбы. Противник много раз пытался выбить группу смельчаков, держал под обстрелом здание, высылал снайперов, автоматчиков. Временами завязывалась автоматная перестрелка на измор, на выносливость, охота за отдельными бойцами и солдатами. Так зародился у нас настоящий снайперский азарт, и на боевом счету снайпера Александрова было записано 12 уничтоженных вражеских солдат.
Люди зарылись в землю, проделали ходы сообщений, завели хозяйство.
– Где наблюдал? – спросите вы разведчика Афанасьева. Последний с полной серьезностью ответит:
– Из дома Павлова.
– Где минировал сегодня?
– Правее дома Павлова.
Из штаба дивизии звонят:
– Левее дома Павлова скопление пехоты противника. Уточните…
Так и начал свою историю «дом Павлова». Приходили новые люди – бойцы, командиры. Они восприняли все традиции части, и в их обиходе тоже появились эти два слова: «дом Павлова», хотя многие из них и не знали содержания этих слов».
Итак, будущий Герой Советского Союза в центральной прессе периода Сталинградской битвы упомянут лишь однажды, причем без всякого пафоса: он лишь занял "пустой дом, ничем не отличающийся от окружающих".
Весьма сдержанно подвиг защитников дома на улице Пензенской, 61 (будущий дом Павлова) осенью 1942 года оценивали и фронтовые летописцы: вся линия обороны в октябре-ноябре состояла из подобных домов.
В Журнале боевых действий 42-го гвардейского полка 13-й дивизии за период со 2 октября 1942 г. по 4 апреля 1945 г.[24] о бойцах 3-го батальона, которые защищали дом Павлова, говорится лишь в связи с кровопролитным штурмом 25 ноября 1942 г. другого – «молочного» дома (по цвету облицовки) на противоположной стороне площади 9-го Января. Единственный упомянутый в журнале боец из списка защитников дома Павлова – гвардии старший сержант Воронов, который, во время штурма молочного дома «будучи несколько раз тяжело ранен, не покидал своего поста и продолжал уничтожать бегущих немцев из станкового пулемета».
Полковой писарь отмечает, что в октябре 1942 г. «самым лучшим разведчиком и снайпером в полку является старший сержант Мартьянов», среди защитников дома Павлова он не значится.
Журнал боевых действий 42-го гвардейского полка, принимавшего участие в обороне дома Павлова. Из защитников дома-крепости в нем упомянут лишь старший сержант Воронов – в связи со штурмом другого – «молочного» дома
Но сразу по окончании Сталинградской битвы формируется другая, более яркая и персонифицированная история, а точнее – легенда – дома Павлова.
НЕ ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВОВ 1943 году на уцелевшем торце дома появляется огромная, неизвестно кем сделанная надпись: «Этот дом отстоял гв. сержант Яков Федотович Павлов». А рядом – еще четыре (из примерно 25!) фамилии, в том числе Илья Воронов, который в своих послевоенных воспоминаниях не скрывал, что сотрудничал с Особым отделом.