Письма из замка дракона. Том 0/3. Спойлер-конспект

И всё равно, не могу понять, как они собираются всё провернуть. Но ты, если поймёшь, мне не пиши на всякий случай.

Мать просила так написать: золото – неважно, а жизнь, если время будет, опиши подробно. Особенно её беспокоит, что делается в «башне фрейлин». Тем более, эту башню доктор Акон часто навещает.

Деревянный браслет, что красивее золотого, ты здорово нам представила, как нарисовала. Будем надеяться, и тебе такой достанется, и ты его сама нам покажешь, но лучше ты браслетами не увлекайся, ни деревянными, ни золотыми. А что хозяина замка золото мало интересует, это хорошо.

Про нашу жизнь писать совсем нечего. Главная «новость» божий пёс Клод, но её ты знаешь. Да ты о нас не беспокойся. После Арраса нам всё нипочём.

Кстати, он тут принялся нам письменные указания выдавать, хотя зачем, когда мы рядом. Простейшие, скажем, чем он отобедать желает. Я понял: хотел поразить своей печаткой. Важная особа, значит, свою печать имеет. Раздобыл я оттиски действительно хороших печаток, сделанных настоящими художниками, и ему показал. Сам-то я печаткой не пользуюсь, лучше всё передавать с надёжным человеком. Но среди клиентов и деловых партнёров многие любят. Я правильно угадал: больше он письменных распоряжений не даёт. Вот, полюбуйся, я тебе несколько штук приложу. Это печатки Девиса Кортни, Родни Мэтьюса, Жана Пьера, Изака Паскаля, Патрика Вудрофа, Рона Валоцки и Яна Миллера (картинки).

Ну вот, пора прощаться. Мать плачет и говорит, что целует тебя, а я пальцем строго грожу. Дашь себя дракону заглотить или псу сгрызть – домой лучше не являйся! Никогда не порол, даже ребёнком, а тут выдеру!

Гийом и Мари Сент-Эмбре.

Прости, что по-аррасски пишу, ты же знаешь, той парижской мове так и не научился хорошо. С купцами могу переговоры вести, а для письма родной дочке парижских слов не хватает.

28А. Януария – внучке Августине

Дату пишет словами, а не римскими или индийскими цифрами, девятнадцатого марта вторник тысяча четыреста семьдесят шестого (зачеркнуто) пятого, пятого! года от Рождества Христова, день Святого Иосифа.

Внученька! Вижу, ты не унываешь, и правильно. В кои-то веки стала на себя похожа, какою должна быть по своей стихии. Вот чего тебе не хватало, видать, чтобы не капризничать: настоящей опасности!

С доктором Аконом, как письмо приносит, говорю как с человеком. Ведь оборотень страшен тем, что, перекинувшись, себя не помнит. А этот становится разумным драконом. Но опасайся рыть ему яму. Это змей Еву обманул, а не наоборот. Да и среди людей заранее даже Бог не скажет, кто хитрее окажется. Иисус сказал Петру, что он будет в основании Церкви, а Церковь-то построил Павел, ясно всякому, кто читал Послания, и вон что вышло. Только ты на это мне ничего не отвечай, а то в ереси обвинят.

Не знаю, как они тебя уговорили на такое дело. Разве ты рыцарь, чтобы с драконами сражаться? Да хоть и рыцарю-то железы для того дадены, а ты – слабая девушка. А хотя – ты меня не слушай. Тебе там виднее. Давай, я за тебя бояться буду, а ты не отчаивайся; дракона и отца Аврила опасайся, но думай, как меж собой стравить, а самой выбраться.

Про фамилию отца Аврила, что она от виноградного усика – врилла – что-то не верится. Ни о какой деревне Врилл никогда не слыхала, а это у него просто придуманная фамилия. Её ему, небось, в Инквезиции дали для секретности, и «врилл» этот никакой не усик, а бурав.

Слиток золота, смешной, в виде как бы гирьки, с твоим письмом доктор передал и отец Аврил его получил. В письме, сказал он, правильно не упомянула. И дальше так делай. Читай про это, но не отвечай. Слиток он забрал себе и привёл много оснований тому. Просил ещё, но лучше не один большой слиток, а много маленьких, а ещё лучше монеты. Это, говорит, был хороший аванец. Я спросила его, что это. – Ну, – говорит, – ты задаток знаешь? – Да, – говорю, – знаю. – Ну вот, говорит, это то же самое. Но вдвое больше!

(Поручение прислать драгоценный камень от стены, и лучше ту жемчужину).

Да, отец Аврил и сам тебе написал отдельное письмо с гадкими заданиями и поручениями. И дал прочесть, чтобы я переписала, а потом решил, надёжнее просто передать.

Я перед ним провинилась. Он ведь ещё в первом ответе велел тебе намекнуть, чтобы ты с хозяином замка поближе познакомилась. И разъяснил, что грех утери девичьей чести он снимет. Ещё и пошутил гадко «если она ещё есть». А по твоему второму письму понял, что я такой похабени передавать и не подумала. Обозлился! Но сказал, мне повезло, кто-то нашёлся на эту трудную роль, одна из твоих товарок сама в гарем подалась, а то бы он «за противодействие деятельности Святой Инквезиции»… Дальше пишу с пропусками, ибо я ему сказала, чтобы не крошил батон и не брал на понт. Но его вальты накрыли, он ветками замахал, как захороводил мести пургу, войдотить о своих заморочках, косить под кейех-лейгера и лапшу вешать! Чтобы я, овца, никшнула и бузу не терла, не то он меня заметёт в пруд, на киче мне кендюхи-то помацает – расколюсь до самой жопы, так что он налукает вилы, как ты там копыта точишь от бере мереойз, и уроет обеих, долго чалиться не будем. Совсем оборзел сомах, шьёт нахалку. Но я, хоть и ёлд, от его дешёвого зехера не мандражировала, а держала масть, чтобы он, хазер, не мочил роги и не брал на понт, а фильтровал базар и просёк, что я с ним бегать не буду, а без базла пущу парашу его же хевракам-зухерам о его гнилых базарах, а это вилы что он общак зажёвывает (в твоём-то письме о золотом слитке ничего не было, но у меня же есть письмо с его словами о нём, а у него есть сам слиток), хотя должен по любому хоть омочить клюв, и тогда ему самому придется дёргать и быть на лаване, пока не раскрутили. И така он не зухер, а галах, нухгейер без профуры (коей ты не стала). В общем, опарафинила по полной. Хоть и стрёмно мне так разговаривать, а в особенности с ним, так он же первый начал. Помнишь, я тебе всегда твердила о пользе языков. Так что тут у этого транды случился облом: его понты не канают – и очко на ноль! Он стал толкать порожняк, что сука будет – не крысятничает, и фаловал меня привязать метлу. Я подписалась. Поругались, и будя. Нам с тобой, внученька, с отцом Аврилом ссориться нельзя. Подставить-то его можно; но и он уж как-нибудь найдет способ отомстить. Потому ты мне про это тоже не отвечай – пусть думает, что ты не знаешь. Вышло, что я над ним верх взяла. А они этого не любят.

Но на меня он только раз рассердился, а на тебя много за что. И про разговор с доктором Аконом ещё до ареста ты не рассказала, и домашнее задание в школе ставишь важнее письма мне (и доноса отцу Аврилу), от рассказа о самоцветах на стене он впал в неистовство, ты их как-то плохо описала. «Что это такое – как два кольца, – орал. – По весу? По размеру? А если по размеру – тогда какие они – вытянутые или круглые?..» Очень камешки любит. Напиши уж ему про них. И спроси доктора, как нельзя ли отправить бабушке ещё подарочек – такой камешек. Или какой можно. А я отдам отцу Аврилу, может, он к тебе подобреет. Лучше бы, конечно, не один аметист, а по камешку всех, про какие ты написала, то ли хрусталь – то ли стекло, то ли бирюза – то ли сапфир, то ли анфракс – то ли карбункул.

Счётом не увлекайся, не умеешь – не берись. И много гадостей наговорил про дело антихристово.

Про то, что пославшему тебя должно быть стыдно, что запретил про Миссию разговаривать и послал одну против диавола. Опять гадостей наговорил, но дозволил вместе с попутчицами. Если заподозришь, не переметнулся ли кто из них, тотчас пиши. Будешь называть их (перечень тайных имён). Разрешается даже вербовать шестёрок, ой, то есть сторонниц. И называть их как сама захочешь тем же манером. (Предостережения, призывы к осторожности, угроза ответственности).

Ты, может, думаешь, я вру, что отец Аврил по фене ботает, так знай: манера называть кликухой, то бишь секретным именем – тоже из воровского языка. Клички, которые тебе переданы – всего лишь буквы, взятые от евреев. Немецкие воры не скажут: Берлин, но – Мокум Бейс, то бишь – Город Б. Не Париж – но Мокум Пей – не оттого ли там так много пьют, хоть это всего лишь город П. Не Лондон, но – Мокум Ламед, Город Л. Но почему твоих подружек назвали такими буквами, не ведаю. (Гадает о значениях букв).

Про драконовую долину в горах велел передать. Или, запуталась, это он для меня рассказал? Они нашли, где в горах долина. Дальше застряли. Со стороны Франции – никак. Горы высочайшие. Но на той стороне гор есть река. Течет в Арагон или Кастилию или Каталонию, так и не поняла, и оттуда можно подобраться к самой низкой из гор, что вокруг долины. Один из притоков реки Сегре, притока реки Эбро. Во времена римлян река Сегре называлась Сикорис. Это та самая река, в коей поделом погибла Саломея. Не та Саломея, коя акушерка Иисуса, и не та, что первая жена Иосифа, а падчерица Ирода тетрарха. Это опять же не тот Ирод, что велел перебить младенцев, а Ирод Антипа, тот, к коему Иисуса приводили, когда хотели казнить по обвинениям синедриона. Саломея была этого Ирода падчерица, дочь его неправедной жены Иродиады. Это она, Саломея, за свою непристойную пляску, коей ублажила Ирода и его гостей на пиру, так что он сказал «проси чего хочешь», а она по наущению Иродиады попросила у него голову Иоанна Крестителя на блюде. Есть ученое мнение, сказал отец Аврил, что Иродиада – это языческая богиня Диана, коей поклоняются ведьмы. Римский император Калигула сослал Ирода вместе с женою в Галлию, в Лион, только он тогда назывался гораздо длиннее, Лугудунум или Лунгдунум, что ли. Одна из товарок твоих из Сент-Этьена, это там рядом. А все вы живете неподалеку от Сикориса. Саломея как-то переходила Сикорис по льду… я не поняла, когда, вроде раньше, чем Ирода сослали в Галлию; а уже после Галлии его сослали в Иберию, где Сикорис… Но по рассказу дальше видно, что это точно не река в Иудее – какой же в Иудее лёд со снегом, хотя бы и зимой? Да и в Иберии, хоть не так жарко, но странно, чтоб река замёрзла (Спойлер: она права, во время т.н. римского климатического оптимума (до 400 г.) было так же тепло, как сейчас, или даже теплее. Возможно, рассказ о гибели Саломеи сочинён во время климатического пессимума раннего Средневековья 400-1000 г. или даже малого ледникового периода 1300-1850 г.). (Рассказ как она провалилась под лёд и льдом ей голову отрезало за Иоанна Крестителя). Есть неправдоподобные детали в этом рассказе, но не осмелилась переспросить. Потом Ирода и сослали с Иродиадою в Лион… или до того? А там и они погибли – под ними земля расступилась. Отец Аврил очень радовался, что рядом с вами такое напоминание, что бывает с ведьмами, противуречащими Святой Церкви. ещё он долго рассказывал, как чудесным образом была обретена, потеряна, опять обретена, опять потеряна, и в третий раз обретена голова Иоанна Крестителя. На это есть три церковных праздника обретения ея.

Ты не пиши на то ответа, но я слыхала про Саломею другое. Она сама очень раскаивалась и ужасалась; а когда ей принесли голову Иоанна Предтечи, изо рта головы вышел вихорь, поднявший девочку на воздух, где она обречена вечно носиться между землей и небом; отсюда и происходит вера в полеты ведьм. А в Писании ничего этого нет, ни полетов, ни Саломеи в Сикорисе; и даже Саломея не названа по имени.

Так вот, ваша речка – приток Сикориса, но плохо, что их несколько. Могла быть Валира, текущая из Андорры по землям Каталонии. К ней самый легкий подход, но потому-то это вряд ли она. Долина, над коей дракон летает, была бы известна. Ногуэра-Пальяреза, или Ногера-Пальяреса, что берет исток возле перевала Сало, совсем рядом с истоком нашей Гаронны? Только Гаронна к нам течет, и на ней Тулуза стоит, а та – в Каталонию. Ты про неё и написала, что это она, но ошиблась. К перевалу тоже ведь подход хороший, и долина дракона там неизвестна. А отец Аврил очень на тебя за то досадовал. Сам бы и попробовал, на драконе летя, что-то в щёлочку рассмотреть. И ещё злился за то, что ты написала ИOGUEЯA PALLAЯESA вместо NOGUERA PALLARESA. На твоем письме начеркал. Не могла уж, говорит, с карты списать! А не всё ли ему одно, когда это всё одно не она? Остается токмо Ногера-Рибагорсана, или Ногуэра Рибагорзана. По ней считают границу Каталонии и Арагона. Святая Церковь предприняла инквезицию в те края. Посланные к истокам Валиры и Ногеры Пальяресы ничего не нашли. Посланные на Ногеру Рибагорсану пошли вверх по её течению и сначала свернули вправо по её притоку Ногера-де-Тор, о коем ты не писала. Им местные сказали. После трудного похода они нашли, что и она раздваивается, на совсем уж мелкие речки, и, найдя оба её истока, ни с чем воротилися. Наконец, по реке Ногера Рибагорсана, миновав на сей раз Ногеру-де-Тор, прошли до истока, и оказалося, река вытекает прямо из горы. Гора ниже, чем те, что мешают добраться к вам со стороны Аквитании, но толку с того нет, натуральная каменная стена – откуда река течет. И обойти её нельзя.

Там, я так поняла, был посланник от Тулузской инквезиции, коий, несмотря на отказ каталонских проводников, попытался как-то перебраться через ту гору, упал – не в Сикорис, как Саломея, а в приток его, эту самую Рибагорсану – и его еле вытащили. Притом о камни так побился, что отправлен на носилках в ближайший доминиканский монастырь на лечение. И то сказать, ещё повезло человеку, ведь, не упади он в реку, живой бы не остался. Видать, человек праведный, не то что Саломея – у неё-то ровно наоборот вышло. Уж не в его ли честь река названа? Что если так было суждено, чтобы Господь попустил его в реку, раз она Рыба горного сана? Но это я про себя, отца Аврила злить не рискнула.

Теперь отец Аврил боится, отправят на место того неудачника. И за то на тебя сердит. Вроде как если бы лучше за дорогою следила, они бы сразу к нужному месту пришли, торопиться не стали и несчастья бы не случилось. Это он зря. Вы же летели с севера, а они пробирались с юга. Как же ты могла им дорогу разведать?

От себя добавлю про ошибки в буквах Я и И. Ты ведь в том, что из Писания списываешь, не пишешь их неверно как R и Ν. И в именах не ошибаешься. Так ты, как усомнишься, как эти буквы писать, вспомни имя какое-нибудь. Вот хоть очень хорошо для того имя ИСАИЯ – ты же напишешь NСАNR.

Ой, ещё вспомнила! Ты опять в каком-то месте написала Доктор с большой буквы. (О манере инквизиции сжигать за рецидив ереси, который могут сами спровоцировать, на примере Жанны Девы). Раньше боялась больше вреда тебе от дракона, а теперь от отца Аврила. Я-то думала, ему и правда забавно на твои вопросы отвечать, скушно же в деревне проповедовать. Что ты про дом его неказистый при церкви у нас в Мирей написала, то правда. Но зря ты по нему о богатстве его судишь. Ты что, не знаешь, какой у него дом в Тулузе?

Да и энтот неказистый токмо снаружи. Ты помнишь, он у старостина сына коня отобрал, за неуважение к Церкви, когда тот, торопясь к заутрене, на скакуне энтом, достоинств чуть ли не рыцарских, к церкви прискакал? Так энто он сказал, что за неуважение – дескать, люди стали коня обсуждать, а проповедь не слушали. Люди-то говорят, не в том вовсе дело, а что пыль из-под копыт того коняки ему в окно залетела и на ковёр села, пришлось кухарке платить, чтоб почистила. Как он относится к собиранию богатств своих на земле, где тля тлеет, моль млеет и ржа ржёт, ты и сама можешь видеть по тому, что ему от тебя в каждом письме желательно подарочек получить. Золоту от тли, мли и ржи ущерба нет.

Я-то думала, ты его подарочками умаслишь, и он за тебя перед Святой Инквезицеей заступится. И тут вдруг оказывается, ты ему давно разонравилась со своими вопросами, потому – по неразумию показала, не зная, что говоришь про него, что ты его сребролюбия не одобряешь. Боюсь, или он тебя заставит что-то такое сделать супротив дракона, что тот всё-таки тебя съест. Или заставить не сумеет и сам убьёт. Он с этими инквезиторами на короткой ноге или и сам из них. А ты удивлялась, что он тебя от них не защитил.

Напиши про школу: какие преподают травы, про кои я не знаю?

Про тенперамены. Энто ты неправильно мне пишешь, что если угадывать наобум, то из вас четырёх как раз у двух тенперамен угадаешь. То бишь половину. Вот и нет! Наобум из четырёх тенпераменов четырёх девиц удалось бы угадать токмо один! Так что зря ты ими пренебрегаешь. А впрочем, дело твоё.

Крепись, внученька, а за страдания на том свете награда будет.

Остаюсь по-прежнему молящаяся в тревоге за тебя,

Твоя бабка Януария.

Ах, да! Кажись, твоя печатка шибко приглянулась отцу Аврилу. Сказал, ты должна её приложить к своему письму для сравнения с отпечатком. А главное, он её должен исследовать на предмет дьявольской волшбы. Буде таковой не окажется, он её вернёт. А если да, то нет. Но для тебя лучше будет, если ты по-любому про то писать в письме не будешь! И он не стал, а мне велел.

Потом ещё вот. Опять про дату. И опять он забыл в своём письме написать. Он заметил, как ты неверно написала, зачеркнула и исправила. Старайся лучше.

Тут он заметил, что я по своему думаю, и закатил проповедь. Жаль, я так скоро писать не умею. Торжествуй, природа, потому что воздается честь Жене; ликуй, род человеческий, потому что прославляется Дева… чистое сокровище девства, мысленный рай Второго Адама, – место, где совершилось соединение естеств, где утвердился Совет о спасительном примирении… Родившийся от жены не есть токмо Бог и не есть токмо Человек: этот Родившийся соделал жену, древнюю дверь греха, дверью спасения… где змий разлил свой яд, нашедши преслушание, там Слово воздвигло Себе одушевленный храм, вошедши туда послушанием; где возник первый грешник Каин, там родился бессеменно Искупитель человеческого рода Христос…

А я пока задумалась. Верно говорит отец Аврил. Именно что «вошедши послушанием», ведь Мария сказала Ангелу, принесшему Благую Весть, «се, Раба Господня; да будет Мне по слову твоему».

Но удивительно тут не послушание Марии. Она же и не спорила, только удивлялась, как это возможно – ребенок без мужа, и Ангел объяснил. Удивительно тут противоположное. Тогда только Ангел отошёл от неё, когда убедился, что она – согласна. Только тогда!

Мог бы Ангел возвестить Благую Весть и уйти? Ведь Бог наверняка знал, что она согласится, знал, какова она. Нет, видать, не мог сразу уйти Ангел. Нужно было выслушать её согласие.

Верно отец Аврил вспомнил про змия. И тогда и теперь произошло то, что пришлось выбирать. Тогда Ева своей свободной волей выбрала непослушание, и Бог не удерживал её. Теперь Мария выбрала послушание, и Бог полагался на неё, но не заставлял её. У неё тоже была свободная воля, и она могла испугаться такой судьбы, и отказаться, и наше счастье, что дух её был покорен воле Бога, но твёрд пред испытаниями. Откажись она – как бы всё повернулось?

Но, подумала я, лучше всего того не говорить, ибо отец Аврил про свободную волю не вспоминал, а упирал на послушание. Ой, про что это он?..

–…а если ты думаешь, что обычай какой-то деревни дураков пересилит папскую канцелярию, то ты ошибаешься! – закончил свою проповедь отец Аврил.

Вона как!

А я-то, старая, на своем письме тоже этот год написала, а не прошлый, как он хочет. Заметила, как и ты, и хотела было тоже зачеркнуть, но подумала, не всё ли равно, это ж не ему письмо, а тебе. А всё же решила написать как он хочет, чтобы тебе легче про то вспомнить.

Ещё про отца Шпренгера, коий твою подругу Марсию к дракону отправил, написать. Что ты сравнила его с плачущей поливальной машиной, вызвало смех отца Аврила. Но, перестав смеяться, он сделал сердитое лицо и осудил. Да ещё от слова «прыгать» его имя произвела. Если, говорит, он это отцу Шпренгеру передаст, то не миновать тебе с ним свидания. Так что отец Аврил советует тебе его, отца Аврила, не сердить больше.

28Б. Отец А'Врилл – Августине

Раба Божия Августина!

Зря ты не написала про настроения девушек, с какими вместе живешь. И как ты на них влияешь. Рука не отвалится написать. И всего побольше, что заметишь. Не заставляй повторять!

Вообще, ты меня все время огорчаешь. Написала, что, оказывается, слуга врага Отца рода человеческого и Сына Его тебе сказал, что Инквизиция на тебя нацелилась, ещё до того, как это тебе было с их стороны объявлено. Это хорошо, что написала. Но почему ты Им этого не сказала, когда была у Них?! То, что ты приняла тогда его за одного из Них, тебя не извиняет, а, наоборот, усугубляет вину. Если в Инквизиции, страшно подумать, Господи помилуй, есть предатель, тем более Им это надо знать! А то, что ты могла его спутать с одним из Них, Их очень обидело. А я бы не советовал тебе с Ними ссориться.

Правильно делаешь, что за драконом следишь. Что он никогда не спит – выясни, так или не так. И как он все-таки оборачивается. Кто-то там у вас наверняка знает. Надо найти, кто, и всё выведать. Почему я должен все за тебя придумывать?

Что ты домашнее задание в школе ставишь важнее письма мне, ты дура деревенская.

Что из замка можно выйти, спустившись по веревке, само собой понятно. И что туда можно так попасть.

Что ты там подсчитывала, сколько камней на каждого – это чушь от глупости, а если не от глупости, то очень, очень плохо. Это тогда выпад в адрес Святой Инквизиции. Который Она будет расценивать соответственно. Камни же все пойдут не в карманы отцов-инквизиторов, а на Богоугодные дела. Так что для тебя лучше, если сочтут, что от глупости. Я уж им намекну – исключительно из заботы о тебе. Сего ради, хоть ты и дура, испытываю к тебе отеческие чувства.

Счётом не увлекайся. Не умеешь – не берись. Это дело антихристово – все посчитать и закабалить так всех людей. Хочешь стать подручной антихриста, приготовься к тому, что я от тебя откажусь и тогда не жалуйся при новом свидании. Ещё бы что путное посчитала, например, сколько стоят все драгоценности замка дракона.

Про то, что тому, кто тебя послал, должно быть стыдно за то, что запретил про Миссию разговаривать с другими посланными и послал одну супротив диавола. Пока что мне за тебя стыдно. Не понимаешь, что кто-то из посланных мог сразу расколоться, а ты же не сможешь сама определить ссученного.

Про румбы. Сказано тебе – не умничай. Вовсе об этих румбах не надо было писать. Моряки народ грубый и веруют плохо, то и дело диавола поминают или Имя Божье всуе, грешат россказнями про русалок. Ну так им и наказание будет. И часто на этом свете – в виде шторма. Зачем тебе им подражать? Ты и так посреди ужасающего шторма. А Святой Инквизиции надо будет прикинуть, не разобраться ли с моряками отдельно от прочих сословий.

Насчет карты, кою ты отказалась «красть» и слать, ты тоже зря мне хамишь. И ладно бы мне, я человек незлобивый. Но твои письма не только я читаю. Что значит «не могу»? Другие же могут! И карты в Инквизиции других городов! Перед которыми нашей Тулузской из-за тебя краснеть.

Насчет твоих рисунков. Они как курица лапой, но хоть что-то. Про водонапорную башню: где виадук?! Конечно, хорошо – вода во всем замке из этой башни, но, чтобы воду подавать в саму башню, её надо брать из реки выше по течению – настолько выше, чтобы это место было выше той башни – и строить с того места такой мост для воды – называется виадук. Возле реки он должен быть вровень с ней, а как долина будет понижаться, должен стоять на все более высоких опорах, чтобы к замку подойти будучи уже высотой с водонапорную башню. Тогда вода из реки будет заполнять башню. А избыток нужно вывести через проход под стеной. Про который ты пишешь, что его нет. А так ничего не выйдет – если даже в замке есть колодец, замучаешься воду в башню таскать. Это они там наверняка долго готовились, таскали воду, чтобы новеньких поразить водой во всем замке, а так-то легче себе принести ведро воды, чем принести в башню, чтобы по трубе притекло.

А с большими буквами ты все как есть перепутала. Но что с тебя взять. Не пиши Дракон (зачеркнуто) дракон, пиши просто дракон. И прислужник он врага не Отца и Сына рода человеческого, надо же такое написать, а врага Отца рода человеческого и Сына того Отца, а не Сына рода человеческого!

Про долину, куда тебя дракон унес, писать слишком долго. Я все подробно объяснил твоей бабке, она напишет.

Ты опять в каком-то месте написала доктор с большой буквы. Пусть этот случай поклонения диаволу будет последним. Я передаю тебе официальное предупреждение, что любой такой случай впадения в ересь после этого предупреждения будет считаться вторичным впадением в ересь или рецидивом ереси.

Я был бы склонен отпустить тебе грехи, в коих ты каешься. Грех гордыни – сознаешь свое скудоумие и все равно любишь порассуждать. И недостаток Веры. Но ведь ты и каясь продолжаешь ими грешить. Каясь в том, что осудила судей за ошибку со временем, все же написала, как им, по-твоему, надо было предупредить магистрат, чтобы этой ошибки не было. Каясь в скудоумии и любви к умствованию, рассуждаешь о том, в чем Божья воля, и у тебя получается, что Бог управляет бесами. Так ты договоришься до того, что Бог Сам заставил Люцифера возгордиться и пасть.