Полная версия
Сокровища ордена тамплиеров
– Отчего же? – Завалов поднял брови. – Это истинная правда! Я увидел вашу фотографию на сайте фирмы, и она произвела на меня сильное впечатление. Но мы-то с вами знаем: нельзя верить фотографиям в наше время.
– Что вы имеете в виду?
– Фотошоп доступен каждому, и он может сделать из пенсионерки юную красавицу, из Золушки принцессу, а из увядающей хризантемы майскую розу.
Завалов откинулся на спинку стула, откровенно разглядывая Анну, и продолжил:
– Но в вашем случае все обстоит не так. Оригинал значительно превосходит фотографию!
Анна смутилась. Если бы напротив нее сидел любой другой мужчина – она повела бы себя по настроению: или поддержала бы флирт, или поставила собеседника на место. Но Завалов был потенциальным клиентом, причем клиентом очень крупным и выгодным, поэтому ей оставалось только подыгрывать ему по принципу «чего изволите». Хотя он был интересным мужчиной и вовсе не плохо было бы поощрить его и пообщаться с ним в неформальной обстановке. В конце концов, разве она не заслужила хотя бы один спокойный милый вечер… хотя бы один вечер после этого ужасного, просто кошмарного года? Давно пора вспомнить, что она женщина. Еще довольно молодая и из себя ничего…
Но у Анны был незыблемый принцип: с клиентами не позволять себе никогда и ничего. А то никакого бизнеса не получится, мужчины просто не будут воспринимать ее всерьез. Так что придется оставить мысли о спокойном вечере в обществе интересного мужчины и свести разговор на дела. А жаль…
И в то же время у Анны было какое-то неприятное, тревожное ощущение.
Завалов откровенно разглядывал ее – но в его взгляде был не только обычный мужской интерес, а что-то еще. Он смотрел на Анну, как кот смотрит на испуганную мышь, зная, что она никуда не денется, стоит только протянуть когтистую лапу…
«Странно, – подумала Анна в следующий момент, – он довольно интересный мужчина, небедный, достаточно влиятельный. Для такого найти новую подружку – не проблема. Причем без особых издержек и без труда. Неужели он до такой степени запал на меня, что ради моих прекрасных глаз готов пожертвовать интересами своей фирмы?»
Анна была не такого высокого мнения о собственной внешности, чтобы без раздумий принять эту версию.
Да, она не дурнушка, но все же и не красавица, не фотомодель. Она поддерживает себя в форме, следит за собой, но вокруг полно более ухоженных экземпляров. А самое главное – ей уже не двадцать лет, и даже, как ни горько это признавать, не тридцать, а мужчины в наше время словно с ума посходили – подавай им молодость, молодость, молодость… взять хоть Вадима…
Опять она вспоминает бывшего мужа к месту и не к месту! Ну когда же это кончится!
Анна постаралась отбросить эту неприятную мысль, но, должно быть, облачко все же набежало на ее лицо, потому что Завалов посмотрел на нее сочувственно и проговорил:
– Вы подумали о чем-то неприятном? Давайте забудем хоть на полчаса обо всех неприятностях, обо всех проблемах, как производственных, так и личных. Пусть они останутся за дверью этого ресторана! Давайте выпьем за нас, за нас с вами!
Тут же, словно из воздуха, возник официант с запотевшей бутылкой в руке.
– Довольно неожиданный тост… – неуверенно проговорила Анна. – И вообще, Антон Николаевич, я не пью на деловых встречах, я вообще не пью днем…
– Ну, может быть, для меня вы сделаете исключение, – в голосе Завалова прозвучали просительные, почти умоляющие нотки. – Ради меня и ради этого чудесного вина. Это – айсвайн, австрийское вино, полученное из винограда, замороженного прямо на лозе. Это чудесное вино, не отказывайтесь!
Анна все еще колебалась, и Завалов, посмотрев на нее пристальным, настойчивым взглядом, добавил:
– Вы же хотите заключить контракт с моей фирмой? Значит, вы должны выполнить мою просьбу!
– Вы… вы всегда так настойчивы и прямолинейны? – спросила Анна, растерянно глядя на собеседника.
– Я всегда добиваюсь того, чего хочу, – ответил он, не отводя от нее взгляда.
И Анна не выдержала, она неуверенно взяла бокал за тонкую ножку, подняла его…
– За нас! – повторил Завалов, и их бокалы легко соприкоснулись, издав едва слышный мелодичный звон.
Анна поднесла бокал к губам.
Она хотела только пригубить вино – но, почувствовав его нежный цветочный аромат, не удержалась и сделала большой глоток.
Она не раз пила «ледяные вина», но никогда прежде ей не попадалось вино с таким нежным, таким восхитительным букетом. Казалось, она пьет не вино, а утреннюю росу, искристый морозный воздух, напоенный ароматом трав и цветов…
– Какое вино! – проговорила она едва слышно.
– Я же говорил вам – оно вас не разочарует! – Завалов, не отрываясь, смотрел на нее сквозь свой бокал, сквозь золотистое, мягко отсвечивающее вино.
Словно золотая линза, бокал увеличил его глаза. Анна не могла отвести от него взгляд, он словно загипнотизировал ее. Голова слегка закружилась, тело охватила приятная слабость.
«Да что же это со мной происходит, – думала Анна. – Вроде и выпила-то всего один глоток…»
Она с трудом отвела взгляд от собеседника, скосила глаза на свой бокал – и с удивлением заметила, что он пуст.
«Когда же я успела все выпить?»
Словно прочитав ее мысли, рядом с ней тут же снова возник официант и наполнил бокал.
– Нет-нет! – запротестовала Анна. – Мне больше нельзя пить! Я же еще должна работать!
– Ну, вы же сама себе хозяйка, – мягким, бархатным голосом говорил Завалов. – Если захотите, можете вообще не возвращаться на работу… кто вам что скажет?
«Что со мной происходит? – думала Анна. – В конце концов, я не двадцатилетняя девчонка, чтобы поплыть от пары комплиментов и от бокала вина, пусть даже и очень хорошего вина…»
Но с ней и правда происходило что-то странное. Голова кружилась, в ушах раздавался мягкий ровный шум, напоминающий отдаленный шум морского прибоя…
Морской прибой… как давно она его не слышала…
«Брось все, – услышала она чей-то мягкий, завораживающий, гипнотический голос. – Забудь все дела, все заботы. Забудь этот скучный, суетливый город. Плыви по воле своих желаний. Ничто, кроме этих желаний, не имеет значения…»
Чей это был голос – Завалова?
Возможно, хотя этот голос был более сильным и звучным, а главное – он раздавался сразу со всех сторон, он звучал прямо в голове у Анны, прямо в ее душе…
Морской прибой… привкус соли на губах… следы волн на песке… легкий коктейль в прибрежном баре… а самое главное – мужчина рядом, внимательный, ласковый, понимающий ее с полуслова, предупреждающий каждое ее желание…
Этот чудесный мир, этот морской берег стали вдруг удивительно реальными, словно только они существовали на самом деле, а окружающая действительность – большой северный город, дорогой престижный ресторан, деловые люди за соседними столиками, обсуждающие свои скучные дела, – наоборот, отдалилась, как будто ее отделяло от Анны толстое стекло, сквозь которое до нее едва доносились приглушенные голоса людей и звон посуды…
«Мы, двое взрослых самостоятельных людей, понимаем, что нас тянет друг к другу, – звучал в голове у Анны тот же гипнотический голос, – отчего же мы должны прислушиваться к условностям, которые придумали ханжи? Мы должны быть вместе прямо сейчас, незачем тратить время на пустые разговоры…»
Голос звучал в ее голове все настойчивее, Анна внимала ему, не думая больше ни о чем.
И вдруг раздался другой звук – резкий, тревожный, неожиданный.
Анна обернулась на этот звук – и увидела на полу осколки разбитого бокала и официанта, с виноватым видом собирающего эти осколки и вытирающего салфеткой пролитое вино.
Звон разбитого бокала разрушил окутавшие Анну чары, как будто вместе с бокалом разбилось то толстое стекло, которое отделяло ее от реальности.
Голоса людей, звуки, запахи обрушились на нее с новой силой. Она снова отчетливо видела многолюдный ресторан, его посетителей, неловкого официанта…
Странно, раньше он вовсе не казался неловким, напротив – производил впечатление удивительно ловкого и профессионального человека, бесшумно появляющегося, как только в нем возникает потребность, и тут же бесследно исчезающего.
Анна подняла глаза на своего спутника – и случайно перехватила взгляд Завалова, устремленный на официанта. В этом взгляде она успела прочитать раздражение… нет, больше чем раздражение – самую настоящую ненависть!..
Завалов тут же пригасил это выражение, его взгляд стал спокойным и внимательным, как будто ничего не случилось…
Но и в самом деле ничего серьезного не случилось! Подумаешь, разбился бокал!
А это выражение ненависти… да скорее всего Анне это просто почудилось!
– Нет-нет! – проговорила Анна, изо всех сил пытаясь собрать разбегающиеся мысли. – Давайте все же вернемся к тому, ради чего мы сюда пришли…
– Что вы имеете в виду?
– Разумеется, контракт на комплексное обслуживание с вашей фирмой! – Анна с трудом вспомнила цель сегодняшней встречи и по этому поводу очень собой загордилась.
Завалов, напротив, откровенно заскучал, как будто утратил интерес к их разговору, утратил интерес к самой Анне. Он взглянул на часы и озабоченным голосом проговорил:
– К сожалению, мне пора идти. У меня назначена важная встреча. Очень важная встреча.
– Но как же наш контракт? – забеспокоилась Анна.
– Контракт? – Он слегка поморщился, как от зубной боли. – Не беспокойтесь, мы еще вернемся к этой теме. Приготовьте пока типовой вариант контракта, я позвоню вам на днях.
Он подозвал официанта, расплатился, оставив щедрые чаевые, и тут же ушел, не дождавшись даже, пока Анна приведет себя в порядок и подкрасит губы.
«Странный человек, – думала она, возвращаясь на рабочее место. – Сначала обхаживал меня, как мартовский кот, потом вдруг резко потерял всякий интерес… а о контракте вообще не захотел говорить… странный человек!»
Но она-то какова! Так поплыть от пары комплиментов и нескольких мужских взглядов!
Это от одиночества, поняла Анна, уже почти год у нее не было никого, никакого мужчины. Никто не дарил ей цветов, никто не приглашал ее в ресторан просто так, посидеть, поговорить, выпить, потанцевать, были у нее только деловые ланчи. Даже от ужинов теперь она отказывается – одна не пойдешь, а спутник ее теперь с другой в рестораны ходит. Секса не было почти год, да что там, никакой мужчина по руке не погладил, в щечку не поцеловал! Оттого и готова она броситься в объятия первого попавшегося мужика, который поманит. Стыд какой!
Однако все же странно, с чего это ее так повело. И выпила-то всего один бокал, и время неподходящее…
Анна встряхнулась и приказала себе не думать об этом, впереди еще половина рабочего дня.
Впрочем, на этом странности не кончились. Когда Анна вошла в свою приемную, секретарша привстала, взглянула на нее с виноватым видом и проговорила:
– Анна Павловна, у вас в кабинете человек…
– Что? – не поняла Анна, до нее сейчас все плохо доходило.
– Я не хотела его пускать без вас, но он настаивал, сказал, что иначе ничего не получится…
– Какой человек? – с раздраженным удивлением переспросила Анна. – Что не получится?
– Понимаете, как только вы ушли… – начала оправдываться Светлана и замялась.
– Не понимаю, – с прежним раздражением проговорила Анна. – Объясните толком!
– Как только вы ушли, перестал работать телефон… а нам без телефона никак нельзя, вы же знаете… вот я и позвонила в бюро ремонта… и они сразу прислали человека, буквально через десять минут…
– Странно, – недоверчиво фыркнула Анна, подходя к двери кабинета. – Чтобы сразу прислали – никогда такого не бывало! Их обычно часами приходится ждать!
Она распахнула дверь кабинета – и застыла на пороге.
Человек в синей униформе телефонной компании рылся в ящиках ее письменного стола.
– Что здесь происходит?! – резко бросила Анна.
Незнакомец вздрогнул, задвинул ящик и выпрямился. На лице у него было выражение испуга и недовольства, как у ребенка, которого застали с открытой коробкой конфет в руках. Длинные волосы неаккуратно болтались по сторонам непримечательного лица.
– Что происходит? – грозно повторила Анна и в два шага подошла к столу.
Мужчина успел опомниться, принял вид оскорбленной невинности и проговорил:
– Как это – что происходит? Связь вам чиню! Как связь починить надо, так сразу ко мне обращаетесь, а тут вдруг голос на меня повышаете! Вы меня сами вызвали, а теперь недовольны!..
– Во-первых, вас вызывала не я, – отчеканила Анна. – А во‐вторых, вас вызвали чинить связь, а не рыться в моем столе!
– А я не роюсь, я не роюсь! – зачастил связист. – У меня такого никогда не бывало, чтобы рыться!
– Нечего юлить! Я своими глазами видела!
– Я там пассатижи искал, мне пассатижи нужны… мне без пассатижей никак…
– У меня там никогда не было никаких пассатижей! А вы что, пришли без инструментов?
Мужчина замолчал, обиженно поджав губы, глаза его воровато бегали.
Анна окинула взглядом кабинет.
За время отсутствия все вещи в нем поменяли свои места, все было передвинуто, переставлено. Значит, он успел порыться не только у нее в столе…
Анна неприязненно оглядела ремонтника и проговорила не терпящим возражений тоном:
– Все, немедленно покиньте мой кабинет!
– Что значит – покиньте? – заныл мужчина. – Сами вызвали, а сами теперь прогоняете? Если прогоняете, то я не буду ничего чинить! Я не могу чинить при таком отношении!
– Вон! – крикнула Анна, потеряв терпение. – Я сказала: вон! Я буду звонить в вашу фирму! Я буду с ними разбираться! А для начала пусть пришлют другого человека!
– Звоните куда хотите! – Связист подхватил свой чемоданчик и удалился с обиженным видом.
Анна следом за ним вышла в приемную и раздраженно взглянула на секретаршу:
– Вы же знаете, что в мое отсутствие никого нельзя впускать! Я вам столько раз об этом говорила!
– Да, Анна Павловна… – Света покаянно опустила глаза. – Я не хотела его пускать, но он и слушать не стал… не драться же мне с ним… и потом, у нас телефон не работал, а вы же знаете, что без телефона…
И в эту секунду телефон у нее на столе зазвонил.
– Ой. – Света уставилась на аппарат, как на говорящую лягушку. – Значит, он его все же починил…
И тут дверь приемной открылась.
На пороге стоял человек в синей униформе с логотипом телефонной компании. В точно такой же униформе, как тот, которого Анна только что застала в своем кабинете.
– Телефонная компания! – проговорил связист, оглядевшись. – Что у вас тут не работает?
В первый момент Анна растерялась. Ей показалось, что вернулся тот человек, которого она только что выгнала. Тот человек, который в ее отсутствие обшарил кабинет. Но потом она поняла, что они ничуть не похожи, что этот парень моложе и привлекательнее, а ее ввела в заблуждение одинаковая синяя униформа.
– У нас все работает, – отчеканила она, отступая к двери кабинета.
– Значит, ложный вызов. – Связист достал из сумки какой-то документ. – Распишитесь вот здесь.
– Ты вызывала, ты и расписывайся! – буркнула Анна. – И если что-то пропало из кабинета…
– Анна Павловна! – в голосе Светланы звенели слезы. – Но телефон и правда не работал!
– Значит, сама должна была с ним рядом стоять! – рявкнула Анна и подумала, что не стоит прибавлять Свете зарплату.
Никто, ну никто не умеет работать…
Но где-то в глубине точил душу неприятный червячок – что-то тут не то…
Пятница 13 октября 1307 года вошла в историю как черная пятница.
В этот день в разных концах огромного французского королевства, в разных городах и селениях, в укрепленных замках и простых домах слуги короля Филиппа Красивого взяли под стражу несколько сотен рыцарей-тамплиеров.
Среди прочих были арестованы Жак де Моле – Великий магистр ордена и Гуго де Пейро – генеральный визитатор, второе лицо после Великого магистра.
Орден тамплиеров возник на Святой земле во время Первого крестового похода, когда несколько рыцарей-крестоносцев дали обет защищать паломников-христиан от опасностей, грозящих им на землях иноверцев. По имени храма Гроба Господнего рыцари нового ордена стали называться храмовниками или тамплиерами.
Через тридцать лет орден стал многочисленным и могущественным, его отделения и приораты появились во Франции и Испании, в Португалии и Англии, в Бургундии и Лотарингии, в немецких княжествах, на Кипре и на Мальте. Тамплиеры теперь занимались не только охраной паломников, но и многими другими делами. Они оказывали военную и финансовую помощь маленьким государствам, созданным на Святой земле крестоносцами, строили христианские храмы, раздавали от имени ордена щедрую милостыню. Когда же христианские государства, основанные крестоносцами в Палестине и Сирии, пали под ударами сарацин и тамплиерам пришлось покинуть таинственный Восток, орден занялся другим, более прибыльным делом.
Пользуясь тем, что их отделения были разбросаны по всем уголкам христианского мира, тамплиеры взяли на себя функции международных денежных расчетов. Если прежде купцу, который отправлялся из Англии на Кипр или из Португалии в Бургундию, приходилось везти с собой полные сундуки золота, рискуя быть ограбленным или убитым в дороге, теперь ему достаточно было посетить одно из отделений ордена тамплиеров и, отдав рыцарям свое золото, получить от них взамен расписку. С этой распиской он мог прийти в другое отделение ордена на другом конце христианского мира, и тамплиеры взамен расписки выдавали ему из своих сокровищ нужное количество звонкой монеты. Таким образом, рыцари Храма впервые придумали идею безналичных денег и банковских чеков, предвосхитив развитие банковской системы. Конечно, тамплиеры брали за свои услуги немалый процент, но все равно это было куда удобнее и безопаснее, чем путешествовать через опасные и незнакомые земли с наличными деньгами в виде звонкой монеты.
Искусство храмовников в денежных делах было так велико, что французский король назначил казначея ордена министром финансов Франции – и казна королевства при этом министре не пустовала.
Как и положено истинным христианам, на заработанные деньги тамплиеры занимались щедрой благотворительностью и строили по всей Европе церкви и соборы. Именно архитекторы ордена Храма заложили основу готической архитектуры, и только за сто лет на деньги ордена рыцарей было построено более восьмидесяти готических соборов, поражавших современников своей красотой и величием.
Кроме того, тамплиеры предоставляли кредиты всем нуждающимся – от простых земледельцев и купцов до знатных баронов и даже королей христианской Европы.
Собственно, это их и погубило.
Самый могущественный из тогдашних монархов, король Франции и Наварры Филипп IV, часто обращался к рыцарям Храма за деньгами. Тамплиеры ему не отказывали, и вскоре его долг достиг огромной суммы в полмиллиона ливров. А когда Филипп с необыкновенным размахом отпраздновал свадьбу своего младшего сына, ему пришлось занять у ордена еще двести тысяч.
В какой-то момент король понял, что проще разделаться с тамплиерами, чем возвращать им долг.
Папа Климент поначалу не соглашался уничтожить богатый и влиятельный орден, но французский король сумел убедить его, что тамплиеры приносят католической церкви больше неприятностей, чем пользы. В конце концов папа, который понимал, что негоже ссориться с самым могущественным монархом католического мира, согласился пожертвовать высокомерными храмовниками.
Вечером Анна возвращалась с работы до того усталая, что долго не могла попасть электронным ключом в таблетку домофона. Наконец дверь открылась. Анна прошла мимо каморки консьержки, и тут ее окликнули:
– Анна Пална!
– Что еще? – отозвалась Анна невежливо.
Ей не хотелось ни с кем разговаривать, хотелось скорее оказаться в своей квартире, принять горячий душ, а главное – остаться одной…
Тем не менее она оглянулась.
Из окошечка выглядывала консьержка – не та рыжеволосая мегера, с которой Анна накануне поругалась, а крашеная блондинка с губами сердечком, приятельница домработницы. Анна даже вспомнила, как ее зовут, – Аглая Ильинична.
– Да, Аглая Ильинична? – Анна вымученно улыбнулась. – Вы что-то хотели?
– Да уж, – отозвалась та, нисколько не оценив вежливость Анны. – Вы посылочку-то свою заберите. Она у меня под ногами мешается.
– Посылочку? – недоуменно переспросила Анна. – Какую посылочку?
– Как это какую? – Консьержка нахмурилась. – Которую Татьяна Семеновна принесла. Я согласилась, чтобы она у меня постояла, так уже третий день стоит, а вы все не забираете. А она здесь стоит, все ноги уже об нее отбила. У меня и так комнатка маленькая, повернуться негде, а тут еще эта посылка…
– Ах, посылка! – Анна наконец вспомнила, что перед отъездом в Москву вытащила из почтового ящика извещение, попросила домработницу зайти на почту, а консьержка – вот эта самая – согласилась оставить посылку у себя… ах, как нехорошо получилось! Она совершенно забыла про эту чертову посылку, а тетя Люба небось удивляется, что она не звонит ей с благодарностями.
– Да, извините, Аглая Ильинична, – проговорила Анна, – я хотела забрать, но тут была ваша сменщица…
Она взяла тяжелый пакет, еще раз поблагодарила консьержку и поднялась к себе. Пакет с посылкой поставила в кладовку – разбирать теткины дары сейчас не было ни сил, ни желания.
Однако она недооценила свою тетю.
Не успела Анна принять душ и высушить волосы, как в прихожей зазвонил телефон.
Большинство деловых и прочих знакомых звонили Анне по мобильному, и Анна подумала, что звонок вряд ли важный и на него можно не отвечать. Но телефон все звонил и звонил, как будто испытывал ее терпение.
В конце концов Анна не выдержала. Чертыхаясь, она обернула голову полотенцем и побрела в прихожую.
– Анюта, – раздался в трубке жизнерадостно- озабоченный теткин голос. – Ты что так долго к телефону не подходила? Ты уже спать легла? Я тебя не разбудила?
– Нет, тетя Люба, – отозвалась Анна. – Я в ванной была… я вообще-то действительно хотела лечь пораньше…
– В ванной? – переспросила тетка. – Ты накинь что-нибудь, а то у тебя вечно сквозняки…
Судя по такому предисловию, тетка настроилась на продолжительный разговор.
– Да, тетя Люба, – отозвалась Анна, – непременно. Как ваше здоровье?
Анна тетку любила, но разговаривать с ней по телефону было непросто – тетка была очень многословна и все время перескакивала с темы на тему, так что Анна не поспевала за ходом ее мыслей. С некоторых пор, в целях экономии нервных клеток, Анна стала разговаривать с теткой, как Винни-Пух разговаривал с Совой – поочередно отвечая «Да-да, конечно» и «Нет-нет, ни в коем случае», точнее «Да, тетя Люба» и «Нет, тетя Люба».
– Здоровье? – фыркнула тетка. – Слава богу, все хорошо. А ты посылочку мою получила?
– Да, тетя Люба! – Анна воздела глаза к потолку, хотя этого никто не видел. – Получила, конечно.
– А то ты не звонишь и не звонишь, я уж думала – мало ли, посылочка на почте затерялась… ты же знаешь, как сейчас почта работает! Раньше письмо дня три шло, а сейчас хорошо, если две недели!.. Вот соседка моя на той неделе письмо получила от свекрови бывшей из Конотопа. Свекровь это письмо в прошлом году отправила, после уж умерла, соседка к ней на похороны съездила, а письмо только теперь пришло…
– Нет, тетя Люба, – заверила ее Анна. – Все в порядке, получила вашу посылку. Просто я в Москву по работе уезжала, вот не сразу ее забрала…
– По работе? Ты, Анюта, слишком много работаешь, так нельзя! – авторитетно проговорила тетка. – Нужно отдыхать и питаться хорошо. Главное – витамины! Вот я тебе варенье прислала черносмородиновое, оно очень полезное, в нем сплошные витамины. Тут по телевизору профессор один выступал, из Москвы кстати, сразу видно, что очень умный, так он сказал, что в черной смородине очень много витаминов. Ты его поставила в холодильник?
– Кого – профессора? – машинально переспросила Анна.
– Зачем профессора? Варенье! Его непременно надо в холодильнике держать, а то заплесневеет!
– Да, тетя Люба, поставила, – соврала Анна, чтобы не расстраивать родственницу и не затягивать разговор. – Я вообще-то хотела лечь пораньше, на работе сегодня был тяжелый день…
– Ты слишком много работаешь! – повторила тетка. – Так нельзя! Вот у нас в магазине работала Нимфа Романовна, тоже, как ты, горела на работе, так представляешь, чем это кончилось? – Тетка сделала паузу, ожидая от Анны заинтересованную реплику.
– Нет, тетя Люба, не представляю! И честно говоря, не интересуюсь, – честно ответила Анна.
Но тетка ее, видимо, не расслышала.
– Кончилось тем, что у нее началась болезнь этого немца… как его?
– Паркинсона? – подсказала Анна.
– Зачем Паркинсона? Доктор Паркинсон Борис Михайлович у нас в поликлинике глазным врачом работает, а та болезнь имени Альцгеймера! Стала Нимфа Романовна все путать и забывать! Я у нее прошу двести граммов конфет «Марсианка», а она мне дает триста граммов «Инопланетянки». «Марсианка» – она с фундуком, а «Инопланетянка» – с арахисом, а мне арахиса нельзя, у меня на него аллергия! А она мне «Инопланетянку» дает, представляешь себе?
