Что рассказать вам об Иваре Маккое?

Ивар, конечно же, все понимал. Но никогда не говорил. Приемные родители восприняли то, что я остался, с равнодушной расчетливостью. Восемнадцатилетний фактически мужчина будет работать куда эффективнее подростка. К тому же, его не надо учить управляться с контроллерами или показывать, как правильно сажать и окучивать.

Да, мы грезили совершеннолетием, мечтали уйти с фермы. Но вот Айзеку, парню с соседней фермы, было уже двадцать три, а он и не собирался сниматься с места. Правда, Айзек – это отдельная история. Единственное, что его интересовало в жизни, – это глупое шоу в семь вечера по центральному инфоканалу Альянса и банка пива. Он платил за комнату и еду, сам покупал себе все необходимое, но получал зарплату. И выглядел вполне довольным жизнью, стоя по колено в свином навозе или таская ящики с капустой.

Впрочем, глядя на Ивара, тоже можно было подумать, что и его все устраивает. Но я к тому времени знал его уже слишком хорошо и научился почти невозможному – различать его улыбки. И могу совершенно точно сказать, что стоя по колено в свином дерьме вместе с Айзеком, он улыбался, но улыбался грустно.

Я…

О. Забавно, что вы спросили. Этот снимок я помню. Как он на нем улыбается? А сами не видите? Устало, конечно. Достала его эта шумиха. После всего того, что мы пережили, нам больше всего отдохнуть хотелось, по Земле прогуляться. На воду посмотреть – на это, как его, море, – по столице пройтись, выпить настоящего алкоголя, в конце концов. А ваша братия в него стаей бульдогов вцепилась. Да и вообще…

Ну да, говорил. Вы меня сами перебили. Так вот, я сделал такой календарь, как когда-то индейцы делали, с зарубками. Я на каком-то общедоступном сайте видел. Можно было, конечно, и обычным разжиться за четверть стакана, но так колоритнее казалось. Мы же все-таки в Техасе жили. Пусть даже и за две галактики от настоящего. Ивар смеялся, но я видел, что ему, как и мне, важен этот ритуал, когда мы каждый день ровно в полдень устраивали привал, чтобы выпить по кружке воды и вырезать на палочке очередную зарубку.

Чем меньше места оставалось на палке, тем труднее было опять и опять месить навоз, таскать ведра и махать лопатами. Но с другой стороны, я цеплялся за каждый день, проведенный на ферме. Потому что тут я точно знал, что ждет меня завтра. И через неделю. И через полгода. А что будет там, в городе?

Ивар, кажется, не сомневался ни секунды. «Я буду пилотом» все еще звучало так же уверенно и убежденно. Но в облаках он не летал… Что? Это еще что за слово? Ну ладно, пусть будет «не витал»… В чем разница-то?..

В общем, он пытался учиться. К Сети наша ферма была подключена лишь формально… Да вот так! Боссу Биллу это было ни к чему, и он категорически отказывался оплачивать даже первую ступень доступа. Так что нам была доступна только бесплатная часть, а там… Сами понимаете. Кусочек того, кусочек этого. Очень редко, когда какую книгу можно было скачать целиком, а уж учебники – и вовсе. Но Ивар как-то ухитрялся. Скачивал все подряд, а потом весь день слушал в аудио-режиме. Собственно, так он делал не только этот год, но вообще всегда. Просто раньше это были всякие разные книжки, а теперь одни учебники. Я тоже так пытался, но меня эти бормотания только от работы отвлекали, а Ивару нравилось.

А потом однажды после концерта принес мне какой-то мемо-кристалл.

– Вот, – сказал уныло. – Посмотри. Джараб для нас достал.

Я с недоумением взял его и подключил к своему планшету. Наугад ткнул в ссылку в оглавлении. Открывшийся документ был сплошь из каких-то формул, чертежей и кучи непонятных слов.

– И что это? – спросил я, закрывая страницу.

– Учебник по физике за девятый класс, – ответил Ивар и вздохнул. – Пиратская копия из второго уровня доступа.

Тогда я впервые понял то, что он, наверное, осознавал уже давно. О летном училище можно было забыть.

Не подумайте плохого, опекуны давали нам образование. Базовое, необходимое для получения аттестата зрелости. Язык, история ОЗА, математика, естествознание. Достаточно, чтобы посчитать, сколько нужно взять с покупателя за дюжину яиц, пару литров молока, кило картошки и столько же мяса. Чтобы без ошибок написать ценники и понимать, что написано в инструкции.

Но для чего-то большего нашего образования катастрофически не хватало.

Помню, я стоял, как дурак, и смотрел на Ивара, все надеясь, что тот сейчас по обыкновению безмятежно улыбнется и успокоит, мол, не волнуйся, Криг, я все придумал. Но он лишь молча отвернулся.

Знаете, что я думаю? Будь у нас побольше времени, Ивар бы сдюжил. Накупил учебников, сидел бы над ними днями и ночами, выучился бы сам и вытянул меня. Но его хватало на жалкие полчаса перед сном, а потом усталость брала свое, и сделать с этим хоть что-нибудь было невозможно. Ну, если только за счет здоровья, а этого уже не мог позволить я. Серьезно, по шее едва не дал, мы даже чуть не поссорились. В первый и почти единственный раз в жизни. Почему «почти»? А это позже. Намного позже…

До дня рождения Ивара оставалось чуть больше месяца. Более унылого времени я и не вспомню. Каждый день тянулся, как год, и был похож на предыдущий: подъем, работа в поле, ящики… Только тем и отличались, что сегодня таскали картошку, а завтра – капусту. Вечерами я просто валялся на кровати, глядя в потолок. Ивар же, наоборот, словно чего-то не успевал: читал в планшете, считал на пальцах, беззвучно шевелил губами. Он собирался найти работу в городе и учиться по вечерам. Мне тогда этот план казался невыполнимым. Дело в том, что я почитал тот учебник… Никогда не чувствовал себя таким непроходимым идиотом и деревенским увальнем. Это уже потом я понял, что нет на свете ничего невозможного.

Но зато в тот раз именно я был человеком, который придумал для нас новый план. Он-то, в конце концов, и привел к тому, что вы сидите сейчас и записываете каждое мое слово.

Это случилось на ярмарке. Ивар играл свой предпоследний, как мы думали, концерт, а я уныло разглядывал толпу вокруг него. Человек, стоявший чуть поодаль, поначалу мало чем привлек мое внимание. Ну разве что формой своей: уж больно неуклюже она сидела на его долговязой фигуре. Не буду врать, в мозгах щелкнуло далеко не сразу. Я разглядывал этого человека довольно долго, гадая, кто он: полицейский, военный или просто работник какой-нибудь службы. И только через несколько минут я вдруг подумал, что он мог бы быть военным летчиком. Ведь есть же воздушно-космический флот на каждой планете.

Вам смешно? Да, пожалуй. Вы с Земли? Конечно, вам не понять. Вы всегда были в гуще информационного потока. Так вот, там, в той жизни, на затерянной в космосе пустыне, нам не было никакого дела до армии. Служить не было ни почетно, ни интересно. Куда важнее было выращивать натуральную еду да работать на престижной работе. Например, на водоконденсирующем заводе Дефо. И нет ничего удивительного, что эта мысль не пришла Ивару в голову – более мирного человека не сыскать во всем Альянсе… Было не сыскать. Тогда.

Чем дольше я об этом думал, тем удачнее казалась идея. Казенный стол, крыша над головой, обучение. И долгожданная, вполне реальная возможность сесть за штурвал. Пусть не пассажирского корабля и не грузового шаттла, но все-таки.

Распираемый эмоциями, я еле дождался вечера, чтобы рассказать обо всем Ивару. И, конечно, совсем не ждал, что он помолчит, грустно улыбнется и покачает головой:

– Нет.

В первый момент я даже не понял его. Как это – «Нет»? Почему? И только вечером, когда опекун смотрел по инфовизору какую-то передачу про армию, мне все стало ясно. Ивар был не в восторге от мысли, что придется сменить одну кабалу на другую. И если с фермы хоть иногда можно вырваться в город, то, заключив контракт, ты на несколько лет вообще теряешь право на собственные желания.

И все-таки плюсы в этом тоже были, и Ивару я их озвучил.

– Знаешь, туда пойти никогда не поздно, – сказал он тогда. – Давай сначала попробуем мой план.

Я кивнул, но на душе у меня стало полегче.

Дни тянулись будто резиновые. Плюс еще наступила горячая пора уборки урожая и посадки новых растений. Наших сил хватало только на то, чтобы доползти до стерилизатора, а потом рухнуть в кровать, даже не ужиная. Мы не ездили в город несколько недель, почти не разговаривали, а бывало, что и не виделись по два-три дня, если работали в разных частях фермы. Так что, когда в один прекрасный день Ивар бросил мне на кровать небольшую пластиковую карточку, у меня дыхание перехватило от неожиданности.

– Уже? – спросил я, беря карточку в руки. На крошечной фотографии Ивар казался совсем ребенком и выглядел более худым, чем на деле, но глаза сияли от радости. – Когда успел в город смотаться?

– С Аароном ездили на водозавод, – Ивар сверкнул улыбкой. – Обналичили чипы. И вот, – он показал мне две маленьких бутылки. – Угадай, что это?

– Да ладно? – выдохнул я. – Я уж думал, их купили давно.

На эти бутылки с виски мы смотрели почти полгода. Невзрачные, мутного стекла, кривоватые. Этикетки наклеены наискось, на крышках въевшийся слой пыли. И содержимое, наверное, тоже далеко от стандартов. Но эти бутылки были верхом наших мечтаний. Я пообещал Ивару, что мы раскошелимся, купим их да еще самый большой сникерс в придачу, и славно отметим его день рождения. А потом как-то закрутилось все, и в тот магазин на отшибе мы больше не ходили.

– Пойдем, – Ивар вручил мне одну бутылку и кивнул на дверь. – Найдем местечко посимпатичнее.

Сказать по правде, в нашей пустыне ничего симпатичного не было, поэтому мы устроились на чердаке над конюшней. Повозившись с пробкой, Ивар открыл свою бутылку и осторожно понюхал.

– Редкостная гадость… – поморщился он и рассмеялся. – Ну, моё здоровье! – и отпил приличный глоток.

Его глаза тут же налились слезами, нос, щеки и уши покраснели, на шее вздулись вены. Ивар прижал к губам тыльную сторону ладони и передал мне бутылку.

Пойло оказалось омерзительным. Резкий запах ударил в нос, на языке разлилась спиртовая горечь, обожгла горло и провалилась в желудок. Я откинулся на мешки с зерном и отдал Ивару бутылку, ощущая, как по телу растекается тепло.

Нам нечасто приходилось пробовать спиртное, так что одной бутылки нам хватило на двоих. И мне пришло в голову сохранить вторую на какой-нибудь Особый День. Если такой выдастся, конечно. Ивару идея понравилась, и бутылка немедленно была наречена «Бутылкой на Тот Самый Случай».

Запасливый Ивар убрал её за пазуху, выудил оттуда же большое яблоко, и мы валялись на зерне, по очереди откусывая от румяного бока. Болтали о всякой ерунде и старательно не думали о том, что завтра все будет по-другому.

Знаете, сейчас, вспоминая тот день, мне кажется, что он был самым счастливым на ферме, но на самом деле это было не так. Было страшно, и ночью мы оба не смогли толком заснуть, то и дело перешептываясь и стараясь расслышать друг друга сквозь храп Лероя. А утром сразу после завтрака мы пошли к Боссу.

Сказать, что он был не в восторге – ничего не сказать. Вот только помешать нам уйти он не мог.

– Убирайтесь! – рявкнул он, едва Ивар закончил говорить. – С глаз долой!

– Кто-нибудь может отвезти нас в город? – спокойно спросил его Ивар.

До города было добрых четыре часа на не самой медленной машине.

– Обойдетесь! – зло сощурился Босс. – Берите Салли и назад можете не возвращать. Мясники, может, и расщедрятся на пару литров.

Салли была настолько древней кобылой, что садиться на нее верхом я бы не рискнул, да и само путешествие до города она вполне могла не перенести.

Ничего из вещей, кроме того, что уже было на нас, взять не разрешили. Приемная мать, правда, сунула пакет с буханкой хлеба. Взяв Салли под уздцы, Ивар ласково похлопал сонно моргавшую кобылу по шее и повел за собой. Провожать нас было некому, как никто не стал бы и грустить о нашем уходе.

Сколько мы шли рядом с Салли и молчали, я не знаю. До шоссе от фермы была не одна миля, и мы просто бездумно загребали пыль носками ботинок и слушали надсадное дыхание лошади.

Но продолжалось наше уединение недолго – до первого поворота. За ним под скалой стояли наши лошади – четыре, не считая Салли, – и отдыхали в тени братья.

Они все были там, – ну, кроме Джереми. От удивления я аж споткнулся, а Ивар засиял, как начищенный трензель. Могу вам точно сказать, что парни пришли прощаться не со мной. Братья провожали Ивара, хоть скупые напутственные слова звучали в адрес нас обоих. Представляете, они даже приготовили подарки. Аарон вручил Ивару свой нож, Стив, Томми и Льюис – деньги, а Лерой – большой рюкзак, доверху набитый не слишком новыми, но чистыми и целыми вещами, большая часть которых была наша, из тех, что не дал забрать Босс Билл.

Знаете, это звучит ужасно, но тогда я впервые за все это время действительно почувствовал, что все это время мы были какой-никакой, а семьей.

– Джереми будет ждать вас в городе, – сказал Аарон. – Возьмите Капитана, потом отпустите, он сам вернется.

Капитаном звали того самого тяжеловоза «боевой модификации».

– Но тебе же влетит, – возразил Ивар. – Ты должен был на нем ехать к Дженкиру.

– Не волнуйся за меня, – улыбнулся Аарон. – Пешком вы до города к завтрашнему утру дойдете, если от обезвоживания не свалитесь.

– Спасибо, – я крепко обнял Аарона. – Я…

Слов не хватало. Да и нужны ли они были?

– Пообещайте, что не пропадете, – чуть смущенно обнял меня за плечи Лерой. – И удачи.

Все братья еще раз крепко обняли Ивара и поспешили к своим лошадям. Салли привязали к узде самого неторопливого мерина, на спине которого уселись Аарон и Стив.

– Если я и буду скучать, то по парням, – тихонько сказал я, накидывая поводья Капитану на шею. – Ну что, прокатимся с ветерком? Когда еще увидим лошадь?..

Ивар улыбнулся и с трудом вскарабкался на коня. Все-таки ростом тот был гораздо выше нас обоих. «С ветерком», как вы понимаете, не получилось: я вообще ни разу в жизни не видал, чтобы наши тяжеловозы скакали галопом, – но бодрой трусцой мы его в четыре пятки бежать заставили, хотя и ненадолго. И все-таки даже шагом и с привалами мы двигались куда быстрее, чем если бы шли пешком, да еще и со старушкой Салли.

Помню, уже на подъезде к городу глубоким вечером Ивар спросил:

– Ты правда думаешь, что пойти в армию было бы хорошей идеей?

– Это идея беспроигрышная, – уверенно ответил я. – В армии у нас точно будет крыша над головой, еда и одежда. Причем не стоптанные сапоги с ноги Босса Билла, а новенькие ботинки. Ну и потом, подумай только, мы на халяву слетаем в космос. Кто знает, может, и на другие планеты высадимся.

Я видел, что Ивар не был настроен столь оптимистично, но не понимал, почему. Тогда не понимал.

На подъезде к городу мы спешились, ослабили подпругу на седле, завязали поводья так, чтобы не мешали, и отпустили заметно нервничавшего Капитана домой. Вот тут-то я и увидел, как быстро могут бегать тяжеловозы – наш трудяга явно уже потерял надежду встретиться сегодня с кормушкой, а потому припустил домой во всю прыть.

Именно тогда я сообразил, что в тот момент он перестал быть «нашим». И осознал, что случилось. Мы сделали это. Ушли с фермы, начали собственную жизнь. И совершенно неизвестно, какой она будет, тем более, что началась она так себе: с пустых животов.

– Наверное, Джереми сейчас в пабе, – сказал Ивар. – Пойдем, найдем его и поужинаем заодно.

Была среда, и в пабе было немноголюдно. Из экономии хозяин включил всего несколько ламп, только чтобы не споткнуться. Мы с Иваром медленно шли мимо столов, пытаясь отыскать в этом сумраке и никотиновом дыму ингаляторов знакомое лицо.

– Ну наконец-то! – Джереми вынырнул откуда-то сбоку и сгреб в охапку сначала Ивара, а потом и меня. – Я уж не знал, что и думать. Или что Босс вас запер, или что вы идете пешком.

– Ну так и пришлось бы, если б не Аарон, – улыбнулся я, оглядываясь в поисках туалета.

На зубах скрипел песок, кожа покрылась слоем мельчайшей пыли после целого дня верхом, и я до одури мечтал умыться чистящей пеной, а по-хорошему – под стерилизатор встать.

– Идемте, – Джереми увлек нас за дальний стол. – Посидите тут до закрытия, а потом пойдем ко мне. Сразу говорю, больше, чем на одну ночь вряд ли получится вас приютить, но хоть так.

Мы скромно поужинали, стараясь потратить как можно меньше, и послушали, как играет Джереми с друзьями. По мне так Ивар играл лучше, веселее, но все равно было здорово, хоть мы оба и воняли лошадьми и пылью.

До дома Джереми пришлось добираться добрых полчаса, и сразу стало ясно, что даже на одну ночь ему взять нас было непросто: помимо него в тесной квартире жили почти все музыканты из группы. Коридор, кухня, даже ванна были забиты инструментами и сумками с пожитками. Один барабан занимал четверть комнаты. Рядом с ним нам и постелили. Музыканты оказались веселыми парнями, травили байки, пытались расспрашивать нас о родителях и планах на жизнь. Ивар охотно с ними общался, что-то рассказывал, вот только про пилота так и не сказал. Почему? Не знаю. Просто незаметно уводил разговор в сторону – так странно и необычно для него.

Я то задремывал, то снова выныривал в реальность. Но мало-помалу усталость и переживания этого длинного дня взяли свое, и я заснул.

И буквально через секунду меня уже тормошил Джереми.

– Подъем, – весело сказал он. – Простите, парни, на завтрак только чай.

Горячий, крепкий, да еще и с сахаром, он согрел желудок и заставил проснуться мозг. Я с жадностью осушил свою чашку, поблагодарил Джереми и выудил из-под ударной установки сумку с нашими вещами.

– Вот, – Джереми скинул Ивару на планшет письмо. – Я записал пару адресов, где можно поспрашивать про временное жилье и где не ломят цены, но, сами понимаете, клоповники это еще те.

Мы искренне его поблагодарили, распрощались со всеми и вышли под палящее солнце. Не знаю, как в настоящем Техасе, но на нашем оно жарило будь здоров – был бы там обычный кремниевый песок, давно бы расплавился в стекло. Ну, или нет… Я вообще-то не знаю, при какой температуре он плавится, но пекло было адское. Постепенно, конечно, привыкаешь к нему, но когда меня сюда только привезли, без специальной химии по всем открытым участкам тела за порог было не выйти.

– Итак? – спросил я. – Завтрак?

– Завтрак, – кивнул Ивар и решительно направился в сторону так хорошо нам знакомого рынка.

Пара бесплатных яблок от приятельницы-торговки, да булка напополам – таким был наш завтрак в тот день. И, если честно, еще много недель после. На ходу подкрепившись, мы прочитали скупые записи Джереми и растерялись. Прекрасно ориентируясь в окрестностях рынка, мы понятия не имели, что находится за ними.

Так бы и стояли мы, пялясь на экран планшета, если б Ивар не догадался скачать карту – за целый стакан. Адреса и вправду оказались на дальней окраине города, а комнатенки – обшарпанными и тесными, но зато цены – смешными. Особенно в сравнении с ценами из объявлений в Сети.

– Стерилизатор сломан, из мебели – две кровати, стол и шкаф, инфовизора нет, – хозяин квартиры, полуголый мужик, в одних трусах назвавшийся Джефом, почесал волосатый живот и обвел рукой комнату. – И электричество отрубили. Берете? – спросил безразлично и вытащил из кармана наполовину пустой ингалятор.

Мы с Иваром переглянулись, и я осторожно кивнул. На первое время ведь сойдет. Да и к вечеру уже дело было, не на улице же спать.

До глубокой ночи мы делали из стерилизующего порошка пену в маленькой кастрюльке, мыли ею полы и мылись сами. А потом сидели вдвоем на кровати и молчали, ошеломленные. И сами не понимали, что чувствовали… то ли напуганные перед завтрашним днем, то ли довольные, что получилось сделать первый шаг.

Вы понимаете, что «первое время» затянулось ох как надолго. Помимо нас и хозяина в квартире жили еще люди, семья с тремя маленькими детьми и двое братьев, не говорящих на Межгалактическом ни слова, – смуглые, худые, с раскосыми глазами и жесткими черными волосами, они были неотличимы друг от друга. На крохотной кухне вечно было жарко от плиты, воняло гарью и чем-то кислым. По коридорам сновали дети, болтались туда-сюда многочисленные гости Джефа, орали, перекрикивая друг друга, сразу три инфовизора. Но мы умудрялись засыпать, едва головы касались подушек. Потому что единственная работа, какую нам удалось получить, – это разнорабочие на стройке. Земля и навоз сменились бетоном и глиной, вместо кепки и просторных комбинезонов были защитные костюмы из многослойных мембран и шлемы.

А вечерами Ивар снова доставал учебник и въедливо читал страницу за страницей. И снова уже через полчаса его побеждала усталость. Я силой отнимал у него книгу, толкал в плечо и укрывал простыней уже глубоко спящего.

Не о такой свободе мы мечтали, не того хотели от жизни. За полгода такого существования к заработанным концертами деньгам прибавилась пара десятков литров, не больше. Зато мы сами при этом уменьшились, лишенные сытных и бесплатных фермерских харчей.

И вот настал день, когда нам нужно было снова платить за квартиру. Ивар сидел с планшетом за чашкой пустого чая, в очередной раз тщетно просматривая объявления о работе. Хорошо помню, как он отложил его, задумчиво покрутил в руках чашку и тихо сказал:

– В армии вряд ли будет хуже, ведь так?

– Угу, – ответил я, разглядывая собственные ботинки с напрочь стершимися подошвами. – Ну, есть что стоящее? – кивнул на планшет.

Ивар отрицательно покачал головой. Глянул в свою чашку, отпил глоток. Я оставил в покое ботинок и достал из шкафчика банку с сахаром. Оставалось на самом дне, но я плюхнул в его чашку ложку с горкой: в отличие от меня, Ивар гораздо быстрее терял вес, и сейчас на его ремне пришлось проколоть несколько новых дырок, иначе штаны падали.

Ивар благодарно кивнул и уже куда решительнее сказал:

– Тогда, думаю, нам лучше действительно пойти в армию. По крайней мере, там нас чему-нибудь научат.

– Это точно, – я решительно достал из шкафа маленькую банку с вареньем, подарок одной женщины за то, что мы с Иваром покрасили ей окна. – Значит, так, объявляю сегодня выходной. Целый день спать, пить чай с вареньем и валяться в кровати. А завтра пойдем на рекрутский пункт.

– Тогда, может, купим мяса? – предложил Ивар с сомнением. – Пару кусков. Уже забыл, какое оно на вкус.

Это сейчас кажется – подумаешь, полгода без мяса. Вон, вегетарианцы всю жизнь могут его не есть. Но для нас это было действительно тяжело, тем более что на ферме мяса было полно: жареного, вареного, тушеного, вяленого. Каждый день, а то и не по разу.

– Давай, – согласился я. Желудок уже сжимался от голода. – Слушай, а может, и на голофильм сходим? – добавил с азартом.

Это был удивительный день. День абсолютной свободы и какой-то совершенно детской радости. Мы купили два билета на дневной сеанс, самых дешевых, на неудобные боковые места. Но в голотеатре мы были – смешно и грустно сказать – в первый раз и искренне наслаждались фильмом о приключениях какого-то недотепы. Потом прогулялись по городу, купили на двоих рожок мороженого, а под конец пришли на рынок. Ивар сам выбирал мясо, придирчиво осматривая куски, и, наконец, ткнул пальцем в понравившиеся. Улыбчивая продавщица завернула их в мультипленку, и мы, купив еще хлеба и помидоров, вернулись в свою комнатушку.

Знаете, я даже не помню, какое оно было на вкус. Может, самое лучшее в жизни, а может, как картон. Помню только, как мы с Иваром смеялись, подшучивая друг над другом и нашей жизнью, нынешней и будущей. Смеялись, представляя, как на Иваре мешком повиснет форма, смеялись, вспоминая, как я свалился в кадку с цементной жижей. Чуть животы не надорвали в ту ночь, будто понимая, что потом еще очень долго будет не до смеха.

Мы были настолько уверены, что нас сразу же заберут в армию, что пришли туда с вещами, отдав ключи хозяину. Да-да, не смейтесь, мы ведь даже инфовизор почти не смотрели, откуда нам было знать, как это происходит в настоящей жизни…

Нас зарегистрировали, вручили карточки-идентификаторы и велели явиться на призывной пункт в понедельник. А был только четверг!

Катастрофа.

Если честно, я вообще не знал, что делать дальше. А вот Ивар унывал недолго. Поправив болтающийся за спиной рюкзак, он поспешил на выход. Я только через пару кварталов догадался, куда – обратно в нашу квартирку. Желающих занять столь непривлекательную жилплощадь еще не нашлось, и хозяин с охотой продлил нам аренду.