Оракулы Междуречья

– И что, там у них заседает тот самый Оракул?

– Да нет, – поморщился Оозорван от моей недогадливости. – Оракулы сами выбирают места своего нахождения и редко их меняют. Они живут вблизи границ родов, один Оракул на несколько. Мы приходим к ним за советом, со всеми своими вопросами. Без Оракула не решается ни один важный момент в нашей жизни, он знает всё.

Решив отложить расспросы на более позднее время, стал рассматривать окружающий нас лес. В принципе, ничего особенного здесь не было, попадались деревья, в чём-то похожие на наши рябины, берёзы, а некоторые были и совсем незнакомы. Порою из чащи доносились звуки, о природе которых не имел понятия. Возможно, это были звуки диких животных. Оозорван в движении был не очень разговорчив, он лишь шагал по лесу, следуя известным только ему, приметам. Я вообще не понимал, как он ориентируется, тропы уже давно не было видно. Мы прошагали около часа, как он резко остановился и поднял вверх руку. Я замер. Оозорван стал вслушиваться, затем принюхиваться, словно ищейка и коротко бросил мне:

– Нам надо поторопиться. Скоро стемнеет, до наступления ночи нужно выйти из леса. Я слышу приближение ликхов.

Что это были за ликхи, я понятия не имел, но, очевидно, это были такие же твари, как и те оборотни. Иначе Оозорван так бы не говорил. Я понял, что вопросы пока неуместны и поспешил за ним, оглядываясь назад: вдруг, какая-нибудь тварь прыгнет со спины. В быстром темпе прошагали ещё около получаса, и вышли на широкую просторную равнину. Вдалеке поблёскивала синевой большая полноводная река. Но до берега не дошли: Оозорван остановился у небольшого ручья и сказал:

– Здесь.

Он положил меч, взял с собой лук и стрелы, пошёл к группе кустарников, в метрах двухстах от нас. Не прошло и нескольких минут, как вернулся с добычей: в руках нёс довольно большую птицу, размером с индейку, но её оперение и расцветка мне были незнакомы. Затем Одинокий Охотник достал из кожаной сумки два небольших плоских камня, положил их один на один, сверху прикрыл сухими ветками. Через несколько секунд пламя вспыхнуло. Ничего себе зажигалка, даже у нас таких нет. Вот тебе и каменный век. А он быстрыми движениями оборвал самые крупные перья, затем набрал в ручье какой-то глины, вымазал ею птицу и подбросил дров в огонь. Через некоторое время бросил наш ужин, обмазанный глиной, в костёр, а сверху ещё подбросил веток. Я, чтобы не быть лишним, тоже собирал и таскал ветки. Оозорван одобрительно кивнул. Затем он снова сходил к кустам и принёс каких-то плодов, с виду напоминавших наши сливы. Пока мы занимались приготовлением ужина, стало темно. Но закат был совсем не похож на исход дня в нашем мире. Солнце оставалось таким же светлым, его свет был такой же мягкий, тёплый, оно лишь постепенно опустилось за реку, прохлады в воздухе не ощущалось. Оозорван, тем временем, взял несколько горящих веток и ещё в трёх местах разжёг небольшие костры. Я догадался, что это для защиты от тех самых ликхов. Скоро он достал зажаренную птицу и бросил её в ручей. Повалил пар, а житель Междуречья вытащил добычу и ловкими движениями сбил куски глины. Разломив птицу, половину подал мне.

– Спасибо, – я взял протянутый кусок.

Вид у дичи был потрясающий. Уловив этот запах, только сейчас понял, насколько голоден, ведь целый день у меня во рту маковой росинки не было. И я накинулся на ужин. Горячее мясо по вкусу оказалось просто изумительным, обжигаясь и дуя на куски мяса, жадно ел. Когда мы покончили с птицей, Оозорван протянул плоды. Вкус у них был действительно похож на вкус наших слив. Напившись из ручья, почувствовал себя превосходно. Теперь можно задать и несколько вопросов.

– Скажи, Оозорван, а кто такие эти ликхи?

– Они мерзкие и противные, – презрительно сморщился он, – появляются только ночью, нападают на одиноких путников и съедают их без остатка.

– Это что-то вроде волков?

– Нет, это те, кто наказаны Высшим, Восседающим на Солнце, – при этих словах он снова поднял глаза к небу и присел на одно колено. – Это те, которые когда-то были людьми, но совершили много злодеяний и их души превратились в ликхов, мерзких и отвратительных, убивающих по ночам. Они испытывают сильнейшее чувство голода, а наевшись, испытывают жуткие боли и от этого воют по ночам. Так и мучаются до тех пор, пока меч Одинокого Охотника не поможет их душе вернуться в Обитель.

– Они такие же оборотни, как ликулды?

– Нет, они совсем не похожи, ликхи другие существа, ведь они когда-то были людьми, нападают только ночью, боятся любого света. Днём отсиживаются в самой непроходимой чаще, днём они не страшны.

– Да, ну и мирок у вас, – сказал я, – драконы, ликулды, ликхи. И это, наверное, не всё, ещё есть загадки и ребусы?

– А что, в твоём мире нет такого? – вопросом на вопрос ответил Оозорван.

– Такого нет, – вздохнул я, – хотя, неизвестно, где хуже. У нас ведь создано столько оружия для уничтожения людей, что и представить трудно. А сколько страшных войн было, сколько народу погибло. Так что, ваши ликулды и ликхи – просто детский лепет.

– А какой он, твой мир?

– Вообще-то, он чем-то похож на ваше Междуречье, – я взял ещё одну «сливу». – Но, многое, выглядит иным: у нас очень развита техника, много автомобилей, телевизоров и тому подобного. А вот солнце ваше понравилось: такое ласковое, нежное.

– А что такое телевизоры, автомобили?

– Понимаешь, это такие устройства…

Мой рассказ о технических достижениях нашего двадцатого века внезапно прервался диким, леденящим душу, воем. Этот вой отличался от волчьего и был настолько противным и жутким, что меня передёрнуло.

– Ликхи? – переспросил я.

Оозорван лишь утвердительно кивнул, затем встал, подбросил веток в костры и снова присел. Пока мы разговаривали, глянул на небо: там я не увидел никаких звёзд, никакого другого светила, вроде нашей луны. Но было тепло, как и днём, не ощущалось ночной прохлады, можно было спать, ни во что не закутываясь.

– Ложись отдыхать, – Оозорван указал мне место возле костра, – я пока подежурю немного.

– Давай по очереди, тебе ведь тоже надо отдыхать.

– Нет, пока твоя не требуется, я подброшу дров и потом прилягу. Они ещё какое-то время не сунутся, – ответил он.

Спорить с тем, кто лучше меня знает, что и как, было бессмысленно. Тем более, что сильно устал и глаза уже давно начали слипаться, ещё после ужина. Я подложил под себя куртку и почти сразу уснул. Спал крепко, без сновидений. Сколько проспал, не знаю, но, по-видимому, несколько часов. Разбудил меня Оозорван, тряхнув за плечо:

– Вставай, скоро будет дождь. Нам надо сберечь огонь, иначе ликхи нападут.

– С чего ты взял, что будет дождь, – спросил я, протерев глаза. – Ничего не слышно, даже и ветер не поднялся. Может, зря паникуешь?

– Я это чувствую, – усмехнулся он краем губ.

Поднявшись, пошёл за ним собирать ветки, видимые в отблесках огня. Жуткий вой ликхов повторился недалеко, сразу в нескольких местах. Признаков того, что будет дождь, так и не услышал. Едва мы подбросили дров в ближайший костёр, как он внезапно хлынул: сильный, но тёплый. Чёрт, как он мог догадаться? Оозорван принёс ещё веток и бросил все дрова в поднявшееся пламя. Дождь немного усилился, я быстро промок насквозь. Стал поворачиваться спиной к костру, чтобы подсушить рубашку и заметил, как недалеко мелькнула тень. Хотел сказать об этом Оозорвану, но он уже приготовил меч и напряжённо всматривался в темноту. Под напором дождя огонь немного ослабел. Внезапно услышал жуткий вой, чуть ли не над самым ухом. Я обернулся: противное, мерзкое существо, с головой шакала, телом человека, покрытое не шерстью, а серой кожей и стекающей с неё слизью, совершенно обнаглев от голода, бросилось на Оозорвана. Он взмахнул мечом, но существо ловко отпрыгнуло и снова бросилось на него, оскалив зубы в страшной ухмылке. Было очень жутко смотреть на его противоестественный ужасный оскал. Разглядев каким-то боковым зрением движение за своей спиной, обернулся: на меня нёсся ещё один ликх. Я прижался к костру и присел, ликх отскочил в сторону, обдав своей мерзкой слизью. Выхватив из костра горящую ветку и, вращая над собой, бросился на него. Тот, злобно зашипев, отбежал обратно темноту. Оозорван, тем временем, отбивался от двух ликхов, которые насели на него с обеих сторон и пытались напасть со спины. Один из них резко бросился под ноги Оозорвану и тот потерял равновесие, упав на колени. Второй сразу же бросился на Одинокого Охотника, нацелившись на горло. Я с громким криком вскочил на ликха и врезал мерзкой твари кулаком по голове, она отскочила в сторону. Оозорван тут же поднялся и быстро взмахнул мечом: голова чудовища покатилась по траве. Второй ликх попытался прыгнуть на моего товарища, но нарвался на острый меч и его постигла участь предыдущего нападавшего. Остальные твари с дикими криками и воем разбежались.

– Спасибо, – Оозорван подошёл ко мне, протянул руку и положил на плечо. Немного помедлив, а потом, сообразив, что так он выражает благодарность, я ответил таким же жестом. Лишь потом узнал, что таким образом в Междуречье выражается и приветствие, и благодарность.

Пока мы сражались, дождь прекратился, от травы шёл лёгкий пар. Повернулся, чтобы посмотреть на поверженных ликхов, но от их тел осталась лишь густая слизь. Вопросительно глянул на Оозорвана.

– Их души направились в Обитель, – пояснил он, – а тела всегда исчезают после смерти. Ты настоящий воин: храбро сражался, не испугался, хотя из другого мира.

– Ненавижу этих мерзких тварей, – ответил я.

Оозорван лишь улыбнулся краем губ. Набросав веток в костёр, мы быстро обсохли, и смело улеглись спать. По заверению Одинокого Охотника ликхи больше сюда не сунутся. Остаток ночи действительно прошёл спокойно.

Рассвет в Междуречье был похож на волшебную феерию: мягкий и нежный свет сиял самыми разнообразными красками на траве и деревьях. Ласковое светлое солнце быстро поднялось над горизонтом, высушило траву и разогнало все ночные кошмары. Одинокий охотник направился к реке. Она оказалась широкой, другой берег был еле виден. А Оозорван достал из сумки небольшое приспособление в виде палки, на которую крепилось около десятка лесок с кольцами на концах. Он нагнулся, вытащил из воды булыжник и снял прикрепившихся к нему небольших насекомых, с виду напоминавших наших улиток. Затем разъединил кольца и надел моллюсков на кольца и забросил приманку в воду. Ждали мы недолго. Через несколько минут, там, где он забросил снасть, забурлила вода. Оозорван потянул леску и, несколько мгновений спустя, у наших ног лежало семь приличных рыбин, напоминавших форель. Они отчаянно барахтались, но добычу изо рта не выпускали. Теперь я понял, на чём основан метод этой ловли: рыбы, то ли по глупости, то ли от жадности не отпускают схваченную добычу. Позавтракав, направились вперёд, вдоль реки. Прошагав около получаса, остановились у небольшой рощи. Одинокий охотник нырнул за деревья и вытащил оттуда небольшой плот, сделанный из лёгких брёвен. Плот, размером где-то два на три метра, мы вдвоём легко внесли на воду. Оозорван принёс два шеста. Вид с плота открывался просто потрясающий: настолько красивы и живописны были берега. Через полчаса причалили на противоположном берегу, средство для переправы оттащили в густые прибрежные кусты.

– Мы уже во владениях рода Диких Псов, – как бы, невзначай, бросил Одинокий Охотник.

– И когда же будем на месте?

– Сегодня вряд ли, пройти нужно прилично.

– И много таких родов в Междуречье? – решил я, пользуясь, случаем, разобраться в этническом и географическом строении этого мира.

– Наберётся примерно столько, сколько у меня пальцев на руках и ногах, – ответил Одинокий Охотник, бодро шагая по густой траве, – Междуречье заселено довольно густо.

– А твой род, Одинокие Охотники, кто они?

– У нас нет своего рода, это путь любого воина из любого рода. По достижении совершеннолетия юноша вправе выбрать свой путь. Выбрав знак Одинокого Охотника, он уединяется и путешествует по Междуречью, кочует по всему миру, защищает людей от всякой нечисти. И в любом роде его должны принимать, как своего, таковы правила.

– И к какому роду ты принадлежал?

– Мой род был очень древний – Лесного Оленя, – с гордостью ответил он.

– А какому роду принадлежит тот большой замок, возле которого ты меня спас от ликулды?

– Он никому не принадлежит, – ответил Одинокий Охотник, – этот замок неподвластен людям Междуречья. Его постоянно охраняют два огнедышащих дракона. Оттуда иногда вылетают странные большие птицы, которые подолгу кружат над нашими землями. Те, кто их видел, говорят, что птицы ненастоящие, а в них летают люди. Но проникнуть в замок ещё никому не удавалось, неизвестный огонь буквально испепелил смельчаков.

– Что ты говоришь? – от этой новости меня бросило в жар. – Наверное, птицы железные?

– Возможно, – равнодушно пожал он плечами.

Новость о наличии в этом мире людей из развитой цивилизации просто ошарашила меня. Значит, я здесь не один и смогу вернуться в свой мир. Хотя неизвестно, что это за люди, что они вообще здесь делают. Тем более, судя по всему, они здесь уже давно. Ладно, пока будь что будет, а там, надеюсь, смогу узнать, что мне делать дальше. Мы, тем временем, снова вошли в большой лес. Этот лес, в отличие от вчерашнего, был не таким. Растительности оказалось немного, зато деревья были все, как на подбор, огромные и чем-то напоминали наши сосны. Отличались они отсутствием веток в нижней части дерева и грубой, шершавой корой. Казалось, что мы прогуливаемся в каком-то древнем лесу эры динозавров. От этой мысли у меня пробежали мурашки по коже: вдруг, здесь водятся гигантские животные? Ведь мир мне незнаком, сюрпризов может быть много.

В лесу стояла непривычная тишина. Одинокий Охотник остановился и стал вслушиваться.

– Что, опять какая-нибудь тварь нас подстерегает? – полюбопытствовал я, уже готовясь к очередному сюрпризу Междуречья.

– Нет, просто я слышу крик священной птицы Аткален, а её голос слышен очень редко, он возвещает лишь об очень важных событиях.

– И какое же событие произошло?

– Пока не знаю, возможно, будет собираться совет соседних родов, или что-то ещё.

– А почему лес такой странный?

– Потому что в этом лесу когда-то жили великаны, они были в три раза больше обычных людей. Тогда они населяли, чуть ли не половину Междуречья. И они возгордились своей силой, своим могуществом, перестали уважать весь род людской. Они даже возомнили себя равными Высшему, Восседающему на Солнце – при этих словах Одинокий Охотник снова преклонил колено, воздел глаза к небу и протянул руку вверх. Они перестали чтить его, стали вести разгульный образ жизни, стали подчинять себе тогдашние рода. Высший, Восседающий на Солнце, разгневался на этих глупцов, выпустил на них гигантских пчёл и те умертвили великанов, всех до одного. Лишь один, пытаясь спастись, хотел добраться до неба, но был Им превращён в камень, до сих пор его фигура стоит на выходе из леса, напоминая людям о том, что нельзя гневить Высшего, Сидящего на Солнце.

После этого Оозорван снова совершил свой обряд повиновения.

– А что, пчёлы эти, они остались?

– Да, но они живут только в этом лесу и на людей практически никогда не нападают. По крайней мере, я об этом не слышал.

Едва он он произнёс эти слова, как я услышал громкое жужжанье, напоминающее звук небольшого легкомоторного самолёта, а затем мимо нас действительно пролетела огромная пчела, размером с добрую корову. Разинув рот, проводил её глазами. А пчела покружилась возле дерева и полетела куда-то вглубь леса. Да, ну и мирок, в очередной раз он меня удивил.

Вскоре мы вышли из леса великанов. На выходе из него увидел огромную человеческую фигуру, размером около восьми – десяти метров. Внизу каменная статуя покрылась мелким лишайником, лицо каменного исполина было искажено болью, а рука устремилась вверх. Великан словно просил того самого Высшего, Восседающего на Солнце, о милости. Обошёл фигуру вокруг, но более ничего примечательного не обнаружил. Оозорван снисходительно наблюдал за мной, ему всё это было не в диковинку. После выхода из леса стали спускаться вниз по холму. Одинокий Охотник снова остановился, замер, рукой указал мне, чтобы я остался стоять на месте, а сам быстро двинулся вперёд и исчез в высокой траве. Минут через пять он вынырнул где-то далеко слева, неся в руках очередную добычу: зверя, размером с лису, с шерстью черного цвета.

– Как ты умудряешься всё слышать, всё чувствовать? – изумился я.

– Я же Одинокий Охотник, к тому же, не первый год, я родился в этом мире, а здесь все прирождённые охотники. Не место в роду тому, кто не умеет охотиться. У нас этому обучают с самых ранних лет, – усмехнулся Оозорван так, как он умел: краем губ.

Он закинул зверя себе на плечи, мы двинулись дальше. Я заметил, что он малоразговорчив, хотя это и неудивительно при его образе жизни. И, в то же время, понял, ему нравится то, что я не задаю слишком много вопросов. Нас окружала бескрайняя равнина с высокими травами: сколько было видно глазу, везде колыхались густые шелковистые и высокие травы. Лучилось светлое ласковое солнце, мягким, нежным переливом струился серебристый воздух, лёгкая, едва уловимая, дымка висела над равниной. Травы колыхались в такт журчащим позывам ветра, катились, словно голубые волны океана. Их вид навевал мне какую-то ностальгию, воспоминания. Глаза сами собой закрылись, появились видения. Они были туманными, исчезающими. Но было хорошо, легко, я словно парил в невесомости. Под тихий шелест травы, ласковый шёпот ветра стал грезить. Перед глазами появились видения всадников, бегущих людей, затем началось сражение. Мчались боевые кони, скрещивались сабли и копья, падали люди. Вот появился всадник на большом сером коне. Он поднял рог, протрубил в него. За ним появились новые всадники и вступили в сражение. Казалось, что смотрю кино, только немое. Протёр глаза, но видения не исчезали. Всё это происходило как наяву.

– Что это? – вопросительно глянул на Оозорвана.

– Не волнуйся, – улыбнулся он, – ты слышишь и видишь песни равнин Междуречья, с новичками это часто бывает. У каждого бывают видения прошлого, свои видения. Никто не знает, откуда они берутся, что ты можешь увидеть. А можно даже услышать голоса воинов. Ты несколько раз глубоко вдохни и выдохни, всё исчезнет.

Я так и сделал, видения стали таять на глазах и исчезли. Мы прошли ещё несколько часов и впереди снова показались леса. На фоне леса вырисовывался большой холм, к которому вела натоптанная тропинка. В середине холма темнело пятно. Когда подошли поближе, то увидел, что это не пятно, а вход вовнутрь этого холма или пещеры. Одинокий Охотник присел на колени и склонил голову. Мне он знаком указал, чтобы и я сделал то же самое. Я присел рядом, наклонив голову.

– Оозорван, Одинокий Охотник, приветствует тебя, о, великий Оракул. Я пришёл к тебе с вопросом и принёс тебе жертву.

Затем он снял с себя добычу и пошёл к входу. Мы вошли вовнутрь и, когда глаза привыкли к полумраку, увидел, что находимся в довольно просторной пещере, свод которой поддерживали два каменных столба. Перед нами возвышалось небольшое каменное ложе, очевидно для подношений. Одинокий Охотник положил туда добычу и присел на колени. Я присел рядом. За каменным возвышением что-то щёлкнуло, и над моим ухом прогремел голос:

– Что хотел бы узнать Одинокий Охотник Оозорван?

Голос звучал, казалось везде, по крайней мере, никаких признаков акустической аппаратуры, динамиков видно не было.

– О, великий Оракул, – Оозорван склонил голову, – мой спутник – человек из другого мира. Он попал сюда случайно и хотел бы вернуться домой, но не знает, как это сделать. Мы просим твоей помощи.

После небольшой паузы голос снова прогремел:

– Я знаю, как он попал сюда. Его судьба в руках Высшего, Восседающего на Солнце. Каждый из нас должен выполнить своё предначертание. Его миссия в нашем мире ещё не исчерпана, он ещё не может вернуться в свой мир. Он должен идти с тобой дальше, пройти определённый путь в нашем мире и только тогда сделает то, для чего пришёл. После этого сможет вернуться в свой мир. Когда придёт время – обратитесь к Голубому Оракулу.

Голос замолчал и мы, пятясь, вышли назад. После полумрака пещеры солнечный свет ударил в глаза. Когда их открыл, то с удивлением заметил, что вход в уже отсутствует, будто там совсем ничего не было, сплошной зелёный холм. Я снова вопрошающе взглянул на Оозорвана.

– Оракулы всегда заранее знают, что к ним придут, – пояснил он, – и вход уже открыт. А потом вход закрывается, и никто не может туда проникнуть. Оракулы знают всё, ответ на любой вопрос. Их указаниям нужно следовать всегда, поэтому, ты пойдёшь со мной в род Диких Псов.

Скоро мы остановились на ночёвку. Место было красивое: среди тонких, высоких деревьев находилась уютная зелёная поляна. Посредине поляны росло большое раскидистое дерево, в тени которого мы и расположились. Одинокий Охотник пошёл в лес и вернулся, на этот раз, со съедобными корнеплодами. Он нёс в руках, держа за зелёные стебли, несколько десятков крупных овощей, размером с добрый кулак. Вид их был мне незнаком. Плоды были покрыты бурой сморщенной кожурой. Посредством своих замечательных камней Одинокий Охотник разжёг костёр из принесённых мною веток. Когда костёр немного прогорел, он забросил туда корнеплоды и сверху наложил ещё веток. Через минут десять он уже разгрёб ветки, достал оттуда готовые плоды, разломил один и подал мне.

– Ешь всю мякоть внутри, – сказал он.

Плоды были довольно вкусными: слегка сладковатыми, чем-то напоминавшие банан. Они оказались очень сытными, мне хватило буквально пяти штук.

– А здесь нам ничего не угрожает? – спросил я, опасаясь нашествия ещё каких-нибудь чудовищ.

– Нет, – зевнул Одинокий Охотник, – здесь ничего опасного не водится, мы уже практически пришли, завтра нас ждёт угощение моего друга Лемонота. Ведь мы идём на свадьбу его дочери Лейни. Можешь спокойно спать.

– А почему мы не идём дальше в путь, если осталось совсем немного?

– После захода солнца все жители Междуречья должны отдыхать, – деловито пояснил он, – так повелели нам Оракулы. Иначе, того, кто ослушается, могут ждать неприятности.

– У вас все выполняют их указания?

– Наверное, – Оозорван не обременял себя лишними проблемами, – я всегда стараюсь следовать советам Оракула.

Ночь провели спокойно, а утром, позавтракав разогретыми плодами, отправились дальше.

– А что это за такие волшебные камни у тебя, от которых огонь сам загорается? – полюбопытствовал я, мне давно уже хотелось спросить его об этом.

– В Междуречье есть места, где их полно. Эти камни вбирают в себя всю силу солнца. Потом, при соприкосновении один с одним, отдают его. Если они начинают терять свою силу, их нужно положить на солнце на один день, они снова будут служить.

«Вот как просто, – в который раз подивился я, – бесплатная энергия, бери и пользуйся». Через несколько часов лес сильно поредел, и мы вышли к большому местному поселению. Подсчитать точно я не успел, но строений было более шести десятков. Жилища походили на юрты: такие же круглые, но сделанные из древесины, верх каждого венчала оскаленная собачья голова, символ рода. Поселение не было огорожено, но все строения размещались по правильному кругу. В центре находилось два строения большего размера, около них собралось много людей, оттуда доносился шум и крики. Увидев нас, от толпы отделился молодой юноша, одетый в лёгкие кожаные брюки и безрукавку, такие же, как у Оозорвана. Он с радостными криками подбежал к Одинокому Охотнику и поприветствовал его по местному обычаю. Затем подошёл ко мне, и без тени удивления, так же поздоровался.

– Проходите, – потянул он Оозорвана, – отец давно ждёт тебя, очень рад будет тебя видеть.

– А что за сбор у вас? – спросил тот.

– Ты же ещё не знаешь, – грустно сообщил юноша, – Лейни похитили, причём за несколько дней до свадьбы. Сегодня у нас собрание родов: нашего и рода Жёлтой Рыси.

– Я слышал вчера крик священной птицы Аткален, – кивнул Оозорван, – а кто же похитил её?

– Колдун говорит, что он видел, как её увели воины из рода Красного Дракона. Им был невыгоден союз наших родов. Тогда у нас образовывалось бы три дружественных рода: наш, Жёлтой Рыси и наши верные союзники – род Большого Медведя. Если Драконы продержат Лейни до дня свадьбы, то тогда она не будет иметь права идти женой в род Жёлтой Рыси, таков закон. А если мы освободим её раньше, то свадьбу, лишь придётся отложить на две недели.

– Не переживай, Лайкон, – подбодрил его Одинокий Охотник, – с твоей сестрой будет всё в порядке, я уверен.

Лайкон лишь кивнул в ответ, мы подошли к собравшимся родам. Навстречу Оозорвану вышел, видимо, сам вождь: он был одет, как и все, но на голове у него находилось нечто похожее на шлем, с изображением головы пса. Он радостно поприветствовал Оозорвана: