Ансия Тера
Обрыв. Остановка Элей

– Когда ты упала, у тебя в руках был и телефон и документы в сумочке, поэтому все утонуло…

Да уж, видимо я ходячие «33 несчастья…».

– А как же документы?

– Позже, милая, я об этом позабочусь…

– Хорошо. – С документами, это плохо. – А могу я у тебя кое-что попросить?

– Конечно!

– Раз мой телефон пропал, покажи мне мои фотографии на своем.

Он нахмурился, взгляд стал каким-то странным.

– Когда я прыгнул за тобой в воду, то потерял свой телефон тоже, у меня нет ни одной фотографии.

Я очень расстроилась, мне нужно было не просто услышать о себе, я хотела увидеть себя!

– Что случилось, милая? – Он взял меня за руку, я вначале вздрогнула, а потом успокоилась, у него была приятная теплая рука и немного жесткая, шершавая.

– Давно… у меня вот это? – Я взяла в руки прядь седых волос.

– После смерти твоих родителей.

– Не поняла. – В сердце, что-то ударило. Грудную клетку сильно сдавило и в глазах на пару секунд потемнело.

– Милая, я позже расскажу тебе об этом, со временем…

– У меня, что нет родителей? – Глаза снова начинало щипать от слез.

– Малыш, успокойся… У тебя их нет уже много лет…

– Как? Я не понимаю…

– Послушай! – Он присел передо мной на колени, взял в руки мое лицо и вытер большими пальцами начинающие капать слезы. – Ты уже давно самостоятельный человек, у тебя немного вздорный характер, ты любишь розы, кофе, дорогие машины и красивую одежду.

От тихого тембра его голоса, мне становилось спокойнее и его слова не вызывали во мне внутреннего протеста.

– Я все расскажу тебе, со временем… Абель сказал, что сейчас нельзя сразу нагружать тебя слишком большим количеством информации.

– Хорошо. – Я шмыгнула носом, а он улыбнулся и поцеловал мои сцепленные в кулак пальцы.

– Вот и отлично.

– Ты проводишь меня, я хочу прилечь.

– Давай сделаем по-другому? – Он быстро поднялся на ноги, взял меня чуть выше талии и под коленки и легко поднял, я по инерции схватилась за его шею и ойкнула.

Молодой человек остановился, посмотрел на меня скептическим взглядом.

– Мне кажется или вместо того, чтобы похудеть после всех этих трубок, ты поправилась?

Вот нахал! Я обиженно надула губы, а он рассмеялся. У него был мальчишеский смех, очень заразительный и приятный, и я рассмеялась вместе с ним.

Он хорошо разрядил обстановку, хорошее чувство юмора, мне это понравилось. Скорее всего, я и правда могла влюбиться в такого человека.

Когда он оставил меня в комнате одну, я уже засыпала от усталости, кажется активные несколько часов сказались.

Но я все-таки искренне и глубоко жалела себя, что я сирота, мне казалось это в корне неправильным, как будто, что-то в моей душе было не на своем месте, что-то было не так, не правильно.

И уже на границе сна и яви я услышала детский смех, громко и задорно смеется ребенок, мальчик. Почему-то мне отчаянно хотелось удержать этот голос рядом, но я не могла.

Последней мыслью было то, что мне нужно запомнить все то, что мне сегодня сказали, это было очень важно.

Мое сердце снова громко стукнуло в груди, и я провалилась в темноту.

Энрике

Энрике был полностью доволен собой.

Пару дней назад он принял решение все-таки не отвозить ее в больницу, он видел, как девушка мучается, то просыпается, то засыпает, как стонет во сне, ворочается в кровати, а потом беспомощно и безмолвно плачет и он все же решил попробовать сделать, что-то хорошее. Спасти ее жизнь.

Но вот что ей сказать, когда она придет в себя? Назвать троюродным братом по десятой папиной линии и сказать, что она живет у него? У молодого главы одного из Мексиканских картелей? Бред!

Можно, конечно, было сказать, что она работает с ним, но как объяснить тот факт, что придется везти ее в свой дом в Лос-Анджелесе? А снимать ей квартиру, выяснять у нее, что эта «девушка от Эскада» умеет делать, кроме минета, он не видел смысла, а еще выдумывать целую историю будет, искать ей друзей и так далее, слишком неподъемно, даже для него.

Единственным нормальным объяснением того, что молодая женщина в доме молодого мужчины, было то, что они вместе.

Энрике видел ее тело и если бы не синяки… У нее было хорошее, подтянутое тело, не слишком худое, но спортивное, следит за собой и ее лицо, Абель вправил ей нос в первые же минуты, он сказал, что лучше сейчас, потом будет больнее, а ее лицо, когда сойдут все эти отеки и синяки, станет красивым, в этом Энрике не сомневался.

И сегодня он окончательно в этом убедился, а еще ее глаза, даже учитывая то, что лицо еще не здорово, они у нее были просто великолепными, сине-голубыми. Энрике всегда любил красивых женщин, для него они были своего рода трофеем, он никогда не обращал внимания на серых мышек, первым, что его волновало в женщине, была именно ее внешность. Только глупцы, как казалось Энрике, говорят, что внешность не главное. Другой вопрос, эти глупцы просто не могут позволить себе иметь рядом красивых женщин, а он мог и очень был доволен этим.

А еще сегодня он понял, что кажется, у девушки есть характер, ей не понравилось, что он назвал ее деткой. И что здесь такого? Он их всех так называл, так удобнее, не ошибется с именем, но ее он будет звать малыш, лучше, чем милая.

Сегодня она и правда была как ребенок, так трогательно расплакалась, когда узнала, что у нее нет родителей… Ему захотелось ее обнять, приласкать, защитить.

Энрике в принципе был очень увлекающимся человеком, всегда, правда его любовь, как правило, плохо заканчивалась и не всегда хорошо для него, но он любил это чувство и любил все новое, а особенно он любил таких вот милых женщин. Именно милых, сильные и независимые ему не нравились. Такие не умели любить, они не умели дарить любовь, искреннюю и нежную, потому, что не умели отдаваться во власть этого прекрасного чувства, по крайней мере опыт Энрике говорил именно об этом.

Он заранее все распланировал, что и как он будет говорить, он уже придумал ее историю, в которую она сможет поверить, а раз она так хорошо сегодня пришла в себя, то дня через 3 он постарается уговорить ее уехать.

Главное сфотографировать ее на паспорт, документы уже были готовы, он сможет ей объяснить то, что они поддельные, это не проблема, в любом случае, у девушки нет никого, кому бы она могла доверять, кроме него, а Энрике не понаслышке знал, как хорошо можно на этом сыграть. Когда некому верить, некуда идти, и нет иного выхода, кроме как довериться тому, кто рядом, именно через это Энрике сам когда-то прошел и со временем он научился подчинять людей себе, делать их зависимыми от него, при этом оставаясь свободным самому. Детство в приюте многому его научило и не сломало, а наоборот, закалило характер и теперь Энрике не мог управлять никто, зато он мог хорошо управлять другими. Как говорил ему падре Луис: «ты боец, сынок! И всегда им будешь, я тобой горжусь!». И правда, вся жизнь Энрике проходила в борьбе и она ему даже нравилась.

А девушку нужно увезти отсюда, думал он, в то время, как отдавал необходимые распоряжения по приготовлению к их встрече в доме в ЭлЭй. Пока ее не начали искать, нужно как можно скорее вывести ее из страны.

О его плане пока знал только Абель и Тео, с которыми он и приехал сюда, его секарио всегда был ему верен, он же был и его лучшим другом. Доктор тоже был ему верен, но доктор был «пришлым», а вот с Тео они вместе росли, ему он доверял практически, как самому себе.

Оба не одобрили затею Энрике, но он их и не спрашивал, просто поставил перед фактом. Тео считал, что эта женщина накличет на них беду, но если Энрике и верил в Бога и обращался к нему, когда ему это было удобно, то Тео молился ему часто, особенно об отпущении грехов, но кто мог судить двух молодых мексиканцев? У многих из них такая судьба, но только от тебя зависит, будешь ли ты разменной монетой в чужой игре или станешь игроком сам, а Энрике всегда любил играть и побеждать тоже.