Ведьма и Христос

Игорь Ходаков

Ведьма и Христос

Глава 1

Да никто толком вам и не расскажет, как она появилась в нашей деревне. Кто-то говорил: из леса заявилась. А кто-то видел, как сошла с поезда. Скорого, кажется. Того, который стоит пару минут. Вечером, около десяти проезжает. На ней была темно-синяя майка с нарисованным посередине черепом, на ногах – рваные, на коленях, джинсы-клеш и красные кроссовки.   Да, на правом плече у нее еще татуировка была. Поди-разбери, что она означала, никто ведь не подходил и не спрашивал.

И стрижка: почти наголо выбритый затылок и закрывающая пол лица челка. И очки, хоть и смерклось уже, темные и круглые. Непривычно выглядела для села, где писком моды у женщин и девушек  были выкрашенные раствором гидроперита волосы. В общем, поймала она попутку и прямиком в правление. Почему туда? Да кто его знает. Кто довез – то же потом так и не выяснили. Говорят, кто-то и не на попутке вовсе, а на мотоцикле ее подбросил. На «Минске». Но так и не выяснили кто – вроде кто из нездешних.

Колхоз в селе уже развалился. Вместе со зданием фермы и сельхозтехники – одни стены да оконные проемы остались, окутанные бурьяном. А правление все работало. Председателем был бывший участковый Бляшкин. Или, как его называли односельчане, Петрович. Он на работе в тот вечер засиделся. С женой нелады у Бляшкина были. Ибо участковый часто поддавал и ругался.

Тем вечером он был трезвым и потому еще более злым. И с женой еще не помирился после того как побрехались они в который раз. Вроде и рабочий день закончился. И августовские сумерки окутывали село. На улице, вон, зябко стало, петухи уже из катухов прокукарекали, ночь возвещая.

Бляшкин вышел  на крыльцо правления. Поежился: в старой милицейской рубахе, без погон и с короткими рукавами, холодно; было. Даже загрустил, что лето подходит к концу. Достал папироску и замер. Она как раз, с дорожной сумкой на плече и в уже накинутой кофте,  подходила к правлению, к калитке, точнее.

«Симпатичная какая» – отметил про себя Бляшкин. И вместо того, чтобы прикурить, стал таращить глаза и пережевывать папиросу. Да – и еще потеть он тоже начал. Даже мятый платок, чтобы лоб протереть, из кармана вытащил, заодно вывернул его наизнанку. Из украшенного прорехой кармана посыпались на уже покрытую росой траву какие-то крошки, перемешанные с семечками.

– Добрый вечер – голос был слегка охрипшим и оттого казался несколько грубоватым. Она остановилась перед калиткой и улыбнулась, переместив очки на лоб.

– Здрасьте, – пробормотал в ответ участковый и папироса вывались у него изо рта.

– Можно мне войти? – спросила она не слишком уверенно.

– Куда? – задал глупый вопрос Бляшкин, но тут же, спохватившись, поправился:

– Да заходите, конечно.

Калитка была закрыта изнутри. Она просунула руку и отворила. Вошла. Бляшкин так и остался стоять на крыльце. Признаться, понять его можно. К своим шестидесяти годам он отвык от красивых женщин, а жена – чуть младше его – давно уже обабилась. Утратила формы.

Правда, Бляшкин, с его пьянством и руганью, а то и затрещинами, был тому виной. Не ценил. Ему главное, чтоб пожрать было что, пол подметен и еще чтоб не пилила. Мужицкое счастье. Была ли счастлива жена Бляшкина? Да кто ее знает. Во всяком случае, она следовала железобетонному принципу: все так живут.

В общем, она зашла и остановилась возле калитки. В нерешительности.

Бляшкин спохватился:

– Да, проходите, не стойте там-то.

Он чуть подвинулся, пропуская ее вперед. Она поднялась по ступенькам и сняла, на пороге, кроссовки.

– Да проходите так – махнул рукой бывший участковый. Хотя  в другие дни с другими посетителями терпеть не мог, когда кто-то заходил в правление в сапогах, непременно грязных и с источавшим запах, представлявший собой смесь навоза и солидола.

– Я, собственно, к вам ненадолго. На месяц-другой. Мне по дороге сказали, что вы можете помочь с жильем. Мне бы угол. Деньги у меня есть. А работать я бухгалтером могу. Образование у меня высшее.

Выдержав секундную паузу и сев на краешек подвинутого ей Бляшкиным стула – сам он остался стоять, густо покраснев, ибо незнакомка ему положительно нравилась – она спросила с тревогой и надеждой  в голосе:

– Вам бухгалтера нужны?

– Нужны-нужны – ответил Блишкин и даже руками взмахнул – мол, очень бухгалтера нужны. Хотя тут же холодок пробежал по его спине и внутренний голос зашипел: «Мелишь-то, мелишь что? На кой тебе тут бухгалтера сдались? Работы-то нет».

– Ничего, пригодятся, найдем работу, найдем – ответил бывший участковый вслух и даже громко, потому как ему очень не хотелось, чтобы незнакомка вот прям сейчас встала и ушла в другое село бухгалтером устраиваться.

– Что? – несколько удивленно поинтересовалась гостья.

– А, да ничего.

Бляшкин тоже сел и, хлопнув себя ладонями по коленям, сказал уверенно:

– Найдем для вас работу энту самую бухгалтерскую. И пожить…

Тут у бывшего участкового чуть с языка не сорвалось: «Пожить и у меня можно». Но как представил свою жену, аккурат горбатившуюся на огороде, и понял: не одобрит. Скандал закатит. И тотчас, подобно спасательному кругу, на память пришел дом, на самой окраине их затерянной в глуши деревни. Пару лет как пустовал. А до того в нем Митька Фитилев жил. Было время – моторы мотал в сельхозтехнике.

 Потом колхоз и сельхозтехника развалились. И Митька – как, впрочем, и многие на селе – стал разваливаться вместе с ними. Митьку, давно уже век коротавшего бобылем,  редко видели трезвым. Жил тем, что доил корову и продавал молоко, а еще сено косил – тем, кто попросит. А потом корова сдохла: чем-то там заболела, да и сено для нее Митька на зиму не накосил. Другим косил за стакан, а на свою корову запамятовал. А тут на беду и печка у Митьки развалилась.

Махнул Митька на себя и прозимовал без печки. Иногда соседи пускали его погреться. К весне помер Митька. Отчего-то в деревне его колдуном считали. Оттого, верно, что болезни у животных заговорами лечил и бородавки у односельчан умел выводить. Впрочем, Митька был совсем безобидным и на колдуна не похожим: с русыми волосами и светлыми голубыми глазами.

Из дома его осиротевшего соседи потащили, кто что мог. Сам Бляшкин, как Митька-то помер, и не был там ни разу. А пока жив был Митька, за что-то, по пьяне, по морде ему пару раз съездил. А потом, как Митька помер, тошно Бляшкину от тех воспоминаний становилось. Митька ж совсем беззлобный был. Только и твердил, облизывая окровавленные губы: «За что, Петрович?»

Вспомнилось участковому, некстати, как одна деревенская баба, Клавка, которая раньше в сельпо работала, вдруг ударившись в религию, все требовала Митьку за оградой кладбищенской похоронить. Была Клавка выпить не дура. И повадилась, когда Митька-то помер, шастать по деревне, и орать: «Нельзя Митьку-то в ограде церковной хоронить. Грех». Встретил ее Бляшкин накануне похорон. Злой шел. Потому как пистолет табельный, давеча напившись, где-то оставил – потом, правда, нашел, – навстречу Клавка. Как затороторила свое.

Бляшкин был не в духе и так на Клавку глянул. Тяжелым таким взглядом, что та враз замолчала и тему Митькиных похорон больше не поднимала.

В общем, фитилевский дом был не самым лучшим обиталищем для приезжей из города женщины. «Модной» – отметил про себя Бляшкин.  Но другого предложить было участковому нечего. Незнакомка – имени ее Бляшкин все стеснялся спросить, искоса только все пытался разглядеть татуировку на плече, – сидела и молча ждала своей участи на предстоящую ночь.

Одним словом, помялся немного Бляшкин, поерзал на стуле и произнес, снова хлопнув себя по коленям обеими ладонями.

– А поселим вас  в доме одном. Я провожу. Он того, правда, не…

– Да ничего страшного, я не прихотливая – перебила его незнакомка.

Ага – вот и хорошо – проговорил довольным голосом бывший участковый, вставая, – пойдемте, я вас провожу.

Когда они вышли на крыльцо, село было окутано сумерками, пахло дымом – где-то, неподалеку – горел костер, слышались голоса, вдали прогрохотал товарняк, а на небе высыпали вдоль Млечного пути звезды.

Глава 2

Шли минут пятнадцать. Хвала звездам – туч не было. А то ж в августе темень такая стоит, что сами знаете, кто ногу сломит, коли звезд не будет видно. Но вместо тьмы, вдобавок к звездам, еще луна выплыла огромным желтым диском. Отчего-то, глядя на нее, Бляшкин поежился. По дороге он вспомнил, что в бывшем Митькином доме электричество не работало еще при его жизни. Вот незадача.

«Может, все-таки, к себе ее пригласить?» – в которой раз подумал бывший участковый. И в который раз образ его жены, распрямляющейся на грядке, заставил отказаться от столь елозящего в мозгу – и не только в нем – намерения.

По пути пришлось перейти небольшую речку, в низине, с едва уловимым шумом, протекающую и словно схороненную вековыми ветлами, по узкому и ржавому мосту. Бляшкин галантно, хоть и несколько неуклюже  – первый раз в жизни? – подал руку гостье. И все пытался  взять ее, то за локоть, то под локоть, но, того, не решился. И все корил себя за неуверенность и неуклюжесть.

Шли молча. Бывший участковый  откровенно мерз в своей милицейской рубашке с короткими рукавами и из-за этого дрожал – одновременно от волнения и холода, и все боялся, что гостья это заметит. Может и заметила, но промолчала. Дошли. И тут новая напасть: все вокруг Митькиного дома поросло непролазным бурьяном, уж который год некошеным.

Но здесь уже Бляшкин не растерялся.

– Давайте, за мной – и даже руку протянул во тьме, чтобы, значит, помочь, но взять за нее опять так и не решился. Бурьян оказался с председательский рост.  Но он справился. Почти героически. Вытоптал, хотя штаны, носки и даже рубашка оказались утыканы репьями. Пока пробирался сквозь репейник все думал: закрыта дверь на висячий замок или нет?

Не было никакого замка. Только ступени порога сгнили и потому, при наступлении на них, неприятно скрипели.

– Осторожней – предупредил Бляшкин – не провалитесь.

– Ага – послышалось в ответ. И бывшему участковому показалось, что гостья улыбнулась.

Отворил. В доме пахло гнилью и пылью, и не жизнью. Лунный свет попадал в дом через единственное окно с разбитым,  в серых и грязных разводах, стеклом. Занавески, равно как многое другое, односельчане покойного утащили.  На подоконнике было навалено невесть что. Стола не было. В углу стояла полуразвалившаяся печка, а напротив нее железная, ничем не застеленная, с пружинами кровать.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.