Наука подтверждает – 3. Сборник статей

В древнееврейской мифологии херувимы рисуются как четырехликие существа (у каждого из них лицо человеческое, бычье, львиное и орлиное), имеющие четыре крыла, под которыми расположены человеческие руки и четыре колеса. Херувимы символизируют разумность, повиновение, силу и быстроту. В Библии сказано, что бог восседает на херувимах (1 Царств, гл. 4, ст. 4; Псалом 79, ст. 2), что херувимы являются охранителями рая (Быт., гл. 3, ст. 24) и носителями колесницы бога по облакам (Иез., гл. 1 и 10). Этимология слова «херув» спорна. Когда-то это слово производили от арамейского корня «хараб» – пахать, но теперь считают, что оно происходит от ассирийского karibu – «благословляющий». «Херув» – это форма единственного числа, в еврейском языке множественное число образуется добавлением суффикса «им», таким образом, слово «херувим», и это несмотря на то, что в русском переводе дело выглядит так, будто рай охраняет одно-единственное существо, обозначает некоторое количество стражников.

«Книга судей израилевых», научные комментарии в скобках. «Глава 2. 11 тогда сыны Израилевы стали делать злое пред очами Господа и стали служить Ваалам; (Послушание и верность «своему» богу, вот главное для рабов с точки зрения жрецов-рабовладельцев. Ваал, баал, с финикийского «владыка», «господь» – древнее общесемитское божество, почиталось в Финикии, Сирии, Палестине. Первоначально считался главой патриархального рода, богом-покровителем определенной территории, города, изображался в виде человека с рогами козла («Азазел», точнее «Аза-Эл» – с иврита «козел-бог»). Поклонение древним богам сохранилось у евреев и тогда, когда у них установилось единобожие и сложилась церковная, храмовая организация культа Яхве. Как рассказывает книга Левит (XVI, 5—30), бог повелел Моисею, чтобы в десятый день седьмого месяца евреи праздновали «день очищения» от всех грехов. Ваал: языческое божество, символ человеческих жертвоприношений. В некоторые обряды входило принесение в жертву детей, как и у других древних народов. Родители считали, что могут заслужить благосклонность Ваала тем, что положат на его алтарь своего первенца. Они думали, что он вознаградит их преданность тем, что дарует им еще много детей. В других случаях тело принесенного в жертву ребенка замуровывали в фундамент или стену нового дома. Поступая так, семья надеялась, что это обеспечит ей покровительства Ваала и убережет ее от бед. Ваалами могли быть люди, жрецы-господа, многие из них носили рога на головах, козлиные шкуры, копыта, мимикрируя под тотемных животных – козлов, баранов, тельцов-быков).

Не напоминает ли Ваал таких сказочных существ, как чёрт, бес, дьявол? Это были люди, жрецы первобытного родового строя, носившие шкуры животных, они стали конкурентами других жрецов, с крыльями за спиной.

Рогатые животные символизировали серп «священный» Луны, Луна и Солнце, а также само небо, где живут якобы «небожители», по аналогии с земной жизнью, стали сакральными животными, на которые необходимо походить, изначально чтобы ближе подобраться и поймать, поэтому и носили рога, копыта, хвост.

Колдун в шкуре быка, рисунок из пещеры Трех братьев, Арьеж, Франция, верхний палеолит

Охотники, чтобы поймать животное, надевали его шкуры, делали имитацию копыт, рогов, хвостов, масок или крыльев, так было легче изловить любое животное, которое воспринимало человека в шкуре данного животного за своего. Отсюда и пошли разнообразные оборотни – люди в шкуре животных, впоследствии актеры (лицедеи), жрецы и колдуны, которые пользовались различными методами для установления своего господства над соплеменниками, в том числе, чтобы и стать «ловцами человеков», то есть сделать соплеменников своими рабами.

Деталь росписи «Синего зала» пенджикентского дворца, Таджикистан, изображена схватка с демонами-дивами, людьми, которые носят рога, козлиные бороды и ноги с копытами, два свирепых демона, натянув луки, вихрем летят в бой на крылатой колеснице, то есть к колеснице приделаны искусственные крылья, 5—8 вв.

У большинства млекопитающих в сетчатке глаза преобладают палочки (фоторецепторные клетки), поэтому, например, волк или лиса не различают цвета, зато видят даже в безлунную ночь. Разговоры о том, что волк боится красных флажков или бык с особой яростью кидается на красное, не имеют основания. У человека и обезьян (а также птиц) много колбочек в сетчатке глаз, поэтому они различают цвета, однако темной ночью ничего не видят.

Археологические исследования показывают, что родиной древних индоевропейцев является район Южного Урала – Причерноморья, где они сформировались в качестве единой языковой группы. Индоевропейские языки формируются в глубокой древности и происходят от единого праиндоевропейского языка, носители которого жили около 5—6 тысяч лет назад. На территории Южного Урала формируются древнейшие верования, ставшие основой последующих религий: ведизм и маздаизм, которые, в свою очередь, развились из первобытных верований. Древние индоевропейцы именно здесь начали культуру развития металлургии, этому способствовало наличие огромного количества болот. Индоевропейцы научились добывать болотные руды и выплавлять из них железо. «Санта-Клаус» можно перевести с латыни как «священное, закрытое место» от «sanctus» – «священный, неприкосновенный, ненарушимый», «clausum» – «замкнутое запертое место, запор, засов». Это и есть легендарная Вара из зороастрийской Авесты. В древности также было и в варах: жрецы с рогами на головах и с крыльями за спиной сжигали умерших людей – вот и прообраз ада. Индоевропейцы везли на санях зимой свои товары на продажу и стали прототипами санта-клаусов.

Упоминание об одежде и народных обычаях в эпосе народов

Заколдованный замок

(персидская народная сказка)

Было так или нет, у падишаха (Падишах – перс. «верховный государь») страны Хаверан (Хаверан – небольшой город на юге Ирана, в провинции Фарс) было три сына. Старшего звали Афруз (Афруз – перс. «победоносный»), среднего – Шахруз (Шахруз – перс. «царственный, счастливый, удачливый»), а младшего – Бехруз (Бехруз – перс. «преуспевающий»). («Священная» тройка). Однажды сидели они со своими приближенными и говорили о том о сем, пока речь не зашла о удивительных местах на земле и городах, которые стоит посмотреть. Тут всем сыновьям падишаха очень захотелось отправиться вместе в дальнюю дорогу, побродить по белу свету, посмотреть удивительное и невиданное. На том они и порешили. Пошли к отцу, поцеловали перед ним землю и попросили разрешения отправиться в дальние страны. Падишах им ответил:

– Хорошо вы это задумали! Ведь недаром наши мудрые старцы говорили: «Лучше странствовать, чем зря дома сидеть». Объехать весь свет – очень хорошо, человек при этом видит много интересного и запоминает то, что ему потом пригодится. Поезжайте, погуляйте, посмотрите разные страны, поговорите с мудрыми, многоопытными людьми и от каждого чему-нибудь научитесь. Как говорят мудрецы: «С каждого хирмана (Хирман – ток, гумно, площадка, на которой ссыпают зерно) возьмите колос, чтобы ваш хирман был больше любого другого». Но если вы поедете и в вашем путешествии достигнете

стоящего на самой границе города Нигаристан (Нигаристан – резиденция загородных шахских дворцов в окрестностях Тегерана), не заезжайте в него и поскорее поворачивайте оттуда, потому что это нехороший город, и всякий, кто туда приедет, становится несчастным. Хуже всего то, что неподалеку от города, на холме, за каменной стеной, стоит дворец, который называется «Заколдованный замок». Всякий, кто в него войдет все потеряет. Десятки юношей не слушали советов стариков и ходили туда. Они теряли жизнь и богатство, и до сих пор еще так не бывало, чтобы кто-нибудь приехал в город Нигаристан и не пошел в заколдованный замок. Еще раз говорю, сыновья мои! Будьте начеку, не дай бог, чтобы ваша нога ступила в город Нигаристан и вы пошли в заколдованный замок!

Сыновья низко ему поклонились, облобызали перед ним землю и сказали:

– Повинуемся! Душой и сердцем внемлем приказу падишаха!

Падишах поцеловал каждого и молвил:

– Поезжайте, будьте здоровы, да хранит вас бог!

На следующий день утром сыновья встали пораньше, сели на добрых коней, выехали из ворот города и поехали по дороге. Но каждый раз, когда они вспоминали речи отца и его строгий наказ, они начинали думать: «Такое ли уж опасное место город Нигаристан и заколдованный замок? Почему отец не велел нам туда ехать? Откуда он все знает? Сам там был, слышал от кого-нибудь или в книгах прочитал? Почему он не сказал нам больше, не объяснил, что за город Нигаристан и что это за заколдованный замок?»

Такие соблазнительные мысли приходили им все время в голову и лишали их покоя.

Проходили дни, проходили месяцы, они проезжали через города и деревни, пока однажды не выехали на зеленую, веселую равнину, которая издали манила пышными садами. Можно было догадаться, что за садами скрывается город, обильный водой и благодатный. Они проехали еще немного, въехали в сады и меж деревьев увидели зубцы и башни городских стен, вздымавшиеся к небесам. Навстречу стали попадаться люди, шедшие из города. Сыновья падишаха у них спросили: Что это за город?

Им ответили:

– Это город Нигаристан.

Тут все трое вспомнили речи отца, вздрогнули и застыли на месте… Наконец Афруз сказал:

Это тот самый город, стоящий на границе. Отец строго наказывал нам не ездить в эти места. Однако же, как видно, город стоит посмотреть. Не знаю, что нам делать, входить в город или не входить?

Младший брат, Бехруз, ему ответил:

– Как это не знаешь, что делать? Нужно выполнить наказ отца и, не взглянув на этот город, сейчас же повернуть назад.

Средний брат сказал:

– Раз мы уже здесь, неплохо бы подъехать к городским воротам и заглянуть туда, а потом уехать.

Тут опять заговорил старший брат:

– Я не думаю, что это тот самый город, куда нам не велел ездить отец. Тот город должен лежать в развалинах, а в этот, такой красивый и цветущий, по-моему, всякий может войти. Мы уехали из дома, чтобы видеть все достойное обозрения, а этот город, конечно, стоит того, чтобы на него посмотреть. Я полагаю, нам надо туда заехать, и, если это тот самый Нигаристан, о котором говорил отец, мы в заколдованный замок не пойдем, ночевать в городе не будем, верхом въедем в эти ворота и, не сходя с коней, из других ворот выедем.

Долго они так спорили, пока вдруг не заметили, что уже подъехали к самым городским воротам. Как увидели ворота и украшения над ними, так и прикусили от удивления пальцы. А как заглянули через ворота в самый город – прямо остолбенели… Видят: да, это тот самый город Нигаристан, стоящий на границе, о котором говорил отец.

Афруз, самый старший брат, сказал:

– Наш отец не велел нам ездить в этот город. Но он или не знал, что это за город, или думал, что мы еще беспомощные дети и если кто на нас нападет, то мы будем побеждены и попадем в плен. Он не знает, что, если кто столкнется с нами лицом к лицу, ему не сдобровать. Каждый из нас в стрельбе из лука, владении мечом и борьбе стоит десяти богатырей!

Сказал и еще прибавил:

– Будь что будет! Я еду в город! Средний брат молвил:

– Я еду с тобой!

А самый младший говорит:

– Я поневоле еду с вами, ведь мы едем вместе. Если перед нами дорога – надо вместе по ней ехать, а если перед нами яма – надо вместе туда падать!

И вот все три брата вступили в город. Такого они еще никогда не видывали! Дворцы и дома, сады и цветники поражали взор, над каждой дверью, на каждом перекрестке, на каждой стене такие картины нарисованы – глаз не оторвать! Но послушайте, какие там люди! Одни – белые, розовые, крепкие, одеты они в новые красивые одежды, говорят, смеются, веселы, с вечера до утра у них праздник, горя не знают. Эти веселые и красивые чаще встречаются на улицах, а другие, которых гораздо больше, чем первых, работают на них, и они, несчастные, голодные, оборванные, худые, живут в полуразвалившихся домишках на окраинах, никто на них и внимания не обращает.

Братьям очень понравился город, и они решили провести в нем несколько дней. Два или три дня там пробыли и совсем другие стали – точно захмелели. Ни о чем не заботились, веселились, и только и хотели, что петь и плясать.

Однажды, находясь в веселом расположении духа, старший брат Афруз сказал двум младшим:

– Я все думаю о том, почему отец не хотел, чтобы мы поехали в этот город. Разве он завидовал нашим удовольствиям?

Средний брат ответил:

– Может быть, этот город был раньше разрушен и отец с тех времен об этом знает, а о сегодняшнем дне ничего не знает?

Младший брат сказал:

– Может быть, он знает о чем-нибудь плохом в этом городе, с чем мы еще не встречались?

Не буду вас утруждать передачей их разговора, но долго они разговаривали. В конце концов они совсем прижились в городе.

Однажды Афруз говорит:

– Братья! Место здесь неплохое и, вероятно, заколдованный замок такой же, а отец просто зря наказывал нам не ходить туда. Надо нам в него тоже заглянуть, а если вы со мной не пойдете, я один пойду и скоро вернусь.

Шахруз ответил:

– Я в замок не войду, но до его подножья с тобой поеду. Бехруз ответил:

– Если уж вы оба пойдете, то и я с вами.

Встали тут братья, сели на коней и отправились искать заколдованный замок. Но у кого они не спрашивали, как к нему проехать, все показывали порогу, а потом давали один и тот же совет: «Туда лучше не ездить, это, говорят, плохое место; из юношей, ходивших туда, никто не возвращался таким же, каким уходил». И каждый житель города Нигаристана, попавшийся им навстречу, сообщал о заколдованном замке что-нибудь новое. Один говорил:

– Зимой там вместо снега и дождя падают с неба камни и молнии, а летом из дверей и окон бьет пламя.

Другой говорил:

– Падишах дивов (Дивы, дэвы – слав. «дивиться» – сверхъестественные человекоподобные существа, присутствуют в тюркской, иранской, славянской, грузинской, армянской, мифологиях, в зороастризме – злые духи) заточил в этот замок дочь шаха пери (Пери – перс. в персидской мифологии существа в виде прекрасных девушек, своеобразный аналог европейских фей) и хочет уговорить ее стать его женой. Но падишах боится, что, если дорогу в замок отыщет какой-нибудь богатырь, он увезет красавицу, и потому на всякого, кто приходит к замку, нападают дивы.

Многие говорили:

– Дочь китайского императора похитили и держат там в цепях. К ней приставлена крепкая стража, чтобы никто не мог ее освободить.

Иные говорили:

– В том замке, в подземелье, заточена девушка по имени Чильгис (Чильгис – перс. «Сорок кос», «священная» цифра 40. Наука не считает, что одни числа «плохие», а другие «хорошие», однако такое мнение существует в религиозно-мистическом мышлении. Некоторые примеры. 3. Представления о «божественной троице», явившись отражением факта существования моногамной семьи. Папа, мама и ребенок, роль мамы преуменьшена из-за господства патриархата, вместо мамы заимствованный у зороастризма – святой дух. 13. Чертова дюжина. Черт – представитель «неправильной» языческой религии, который носил шкуры животных, рога, на ногах подобие копыт – изначально для того, чтобы подобраться ближе к животным и поймать их. 12 – «дюжина», от «сдюжить» – то есть «смочь», число 12 делится на много чисел, а 13 ни на что не делится – получается «чертова дюжина». 40. Древние племена индоевропейцев тысячелетиями жили в районе северного полярного круга, там полярный день длится 40 суток, Солнце и было богом. 666. Апокалипсис, число зверя. У многих народов древности, и в том числе у иудеев, числа обозначались разными буквами алфавита, в иврите слова читаются справа налево: нун (50); вав (6); рэш (200); нун (50); рэш (200); самэх (60); куф (100) в сумме числовых значений и дают число 666, получается император «кесарь Нерон»). Ее привязали за косы к столбу, чтобы не убежала. Она там будет, пока не придет богатырь Джахантиг (Джахантиг – перс. «лавина») и не освободит ее.

Один или два человека сказали:

– Этот замок принадлежит дочери китайского императора. Она очень красива, но ни за кого не идет замуж и пойдет только за того, кто ответит на все ее вопросы. До сих пор никто еще не смог ответить на ее вопросы, а тем, кто сватался, но на вопросы не ответил, отрубают головы, насаживают на пики и выставляют их головы на зубцах крепостных стен. Кроме того, многих юношей там околдовали, и некоторые из них окаменели до пояса, а иные – с головы до ног.

Встречные рассказывали трем братьям обо всем этом, а им все больше и больше хотелось увидеть заколдованный замок. Пересказывать тут все – долго, и, короче говоря, Афруз спросил у тех людей, которые рассказывали об этом замке:

– Все, о чем говорите, вы видели своими глазами? Ответили:

– Нет! От отцов слышали, а из нас никто туда не ходил, потому что там – китайская граница и крепость за знаменитой китайской стеной.

В конце концов Афруз, Шахруз и Бехруз выехали из города Нигаристан по направлению к заколдованному замку. Издали они увидели на холме за мощной каменной стеной замок, вздымающийся к небу… Добрались до вершины холма. У самой стены сошли с коней и привязали их к дереву. С великими трудностями взобрались на стену, спустились с нее и оказались по ту сторону стены у подножия замка. Ворота замка были закрыты, и никого там не было. Братьев почему-то охватил страх, они хотели уже вернуться, но Афруз подумал и сказал:

– Раз мы сюда приехали, надо все-таки заглянуть в замок. Если вы боитесь, оставайтесь здесь и ждите меня. Я туда схожу и быстро вернусь.

Шахруз и Бехруз сказали:

– Нет, брат, давай уйдем отсюда! Мы не можем войти туда, этот замок нагоняет на нас страх, давай же уйдем отсюда!

Афруз ответил:

– Нет уж, как сказал мужчина, так он и должен поступать. Будьте здесь, я скоро вернусь.

Концом меча поднял засов, раскрыл ворота и вошел в замок. Шахруз и Бехруз, дрожа от страха, ждали его у ворот замка. Прошло два или три часа, а его все нет. Они встревожились. Шахруз сказал:

– По-моему, с нашим братом случилось несчастье. Побудь здесь, а я схожу в замок. Если мы вернемся оттуда с ним вместе, сразу уедем, а если я войду в замок и тоже не вернусь, – ты не ходи за мной, сразу отправляйся в наш город, к отцу, и все ему расскажи.

Бехруз спросил:

– Почему же мне не пойти за тобой, если ты не вернешься?

Шахруз ответил:

– Потому что я боюсь, ты тоже пропадешь с нами, и к горю отца прибавится еще горе, он останется совсем без сыновей, дом его опустеет, очаг погаснет. Во всяком случае ты один должен у него остаться, чтобы в старости у него была поддержка!

С этими словами Шахруз вошел в ворота замка и тоже пропал… Бехруз, когда увидел, что средний брат тоже не появляется, хотел поступить, как он сказал, и вернуться к отцу, но потом подумал: «Это было бы неблагородно! Пойду-ка я в замок, и, если они попали в плен, я, может быть, смогу их освободить!»

Вошел Бехруз в ворота замка и видит: стоит огромное здание, в нем много айванов (Айван – крытая терраса) и комнат, стены всюду покрыты росписью, полы – из мрамора и порфира (Порфир – вулканическая горная порода. Порфир (ткань) – материя пурпурного цвета, шедшая на изготовление верхней одежды царственных лиц и других важных особ). Очень ему сперва понравилось смотреть на все это, но потом он вдруг подумал: «Я ведь пришел за своими братьями и сейчас же потерял голову перед этими картинами, да так, что и забыл о братьях! Стою как околдованный! Вот уж правильно прозвали этот замок заколдованным!»

Двинулся с места и пошел искать братьев. Переходил из айвана на айван, из комнаты в комнату, пока не дошел до комнаты, которая была больше других, и увидел: его братья стоят там смятенные, прикусив от удивления палец, перед какой-то картиной. Обрадовался он при виде братьев. Посмотрел вокруг и видит: что за прекрасные картины! Про себя сказал:

«Здесь нужен знаток, чтобы во всем разобраться! Похоже, эти картины начертала рука самого пророка Мани!» (Мани – полулегендарный пророк, основатель религии манихейства (III в. н. э.). Манихейские храмы были украшены настенной живописью, и потому самого Мани считали искусным художником).

Потом он подошел к братьям и взглянул на то изображение, на которое они смотрели. Тут сердце у него упало, и он тоже оцепенел от удивления. Все трое смотрели на картину, пока не стемнело. Ночь провели там же, в замке, страдая от голода и жажды. Когда взошло солнце и стало совсем светло, снова подошли к картине. На этот раз Бехруз осмотрел ее и увидел рядом с ней надпись на китайском языке, шедшую сверху вниз: «Мей-Куй-Гуль, дочь китайского императора». Как прочитал, повернулся к братьям и говорит:

– Это портрет дочери китайского падишаха, и она сама сейчас находится в этой стране, и мы неизвестно чего остолбенели здесь перед ее лишенным души изображением!

Афруз на это сказал:

– Правильно ты говоришь! Я влюбился в ту, что здесь нарисована, и пока я не приду к ее порогу, сладостный напиток жизни будет мне горек! Будь что будет, а я сейчас же сажусь, на коня и буду день и ночь гнать его, пока не доберусь до Китая. Там я пойду к китайскому императору скажу ему, что я – царевич и попрошу руки его дочери и прибавлю: или возьми этот меч и отсеки мне голову, или отдай мне твою дочь! А вы оба сейчас же возвращайтесь отсюда к нашему отцу и все ему обо мне расскажите.

Младшие братья сами влюбились в ту девушку, но они не смели сказать об этом открыто и потому промолвили:

– Нет, мы не можем допустить, чтобы ты поехал один. Мы едем с тобой.

Сколько он ни уговаривал их не ездить, они отвечали:

– Мы должны ехать!

В конце концов все трое направились из заколдованного замка в сторону китайской столицы. Много они разных городов проехали, пока не добрались до столицы Китая и не остановились там в караван-сарае. На следующий день Афруз пошел в баню, хорошенько вымылся, умастил волосы и собрался идти к императору. Но тут средний брат Шахруз ему сказал:

– Этак у тебя ничего не получится. Ведь император, наверное, не захочет отдать дочь какому-то пришельцу. Ты лучше проберись к его дочери и заставь ее полюбить тебя. Когда ты ее приманишь и поймаешь в силки, тогда – согласится ее отец или не согласится – все равно она станет твоей женой. Афруз на это ответил:

– Нет, я так не поступлю. Я знаю, что никто не сможет пробраться к этой девушке.

Короче говоря, пошел он во дворец китайского императора, представился главному придворному и попросил разрешения видеть императора. А тот мало кого пускал к себе и придворному ответил:

– Разузнай, хорошенько проверь, правду ли он говорит, что он сын шаха. Спроси у него, привез ли он мне послание от отца или отец на него разгневался и он сюда приехал просить моего посредничества, чтобы я их примирил. Или, может быть, он ищет убежища в моем дворце? Во всяком случае, если он привез какое-нибудь послание, отбери и принеси мне.

Когда придворный вышел к Афрузу и стал его обо всем расспрашивать, тот огорчился и сказал:

– Все это не то и не так! Я возмечтал поехать в Китай и повидать там императора. Есть у меня, конечно, к нему просьба, но я не могу никому, кроме него, об этой просьбе сказать.

Долго они вели переговоры. В конце концов император разрешил Афрузу войти. Тот пришел, низко поклонился, сложил к ногам императора подарки, постарался, насколько можно, быть сладкоречивым и выказать покорность. Когда император узнал, что Афруз говорит правду, что он действительно царский сын, стал обходиться с ним очень милостиво и сказал:

– Ты мне вроде как племянник. Раз ты приехал ко мне, не подобает, чтобы ты останавливался в караван-сарае (Караван-сарай – большое общественное строение на Ближнем и Среднем Востоке и в Средней Азии, в городах, на дорогах и в ненаселённых местах, служащее кровом и стоянкой для путешественников, как правило – для торговых караванов). Я велю приготовить для тебя целый дом.

Потом обратился к слуге:

– Приготовь для шахзаде (Шахзаде – перс. «сын царя, принц») один из моих домов с садом, рабами, служанками, привратником и евнухами, чтобы он не оставался в караван-сарае.

Афруз согласился, но не сказал, что он не один, а с братьями, которые тоже остановились в караван-сарае. Несколько дней он прожил в том доме, который ему отвели. За это время подружился с рабами и служанками и стал их потихоньку расспрашивать о Мей-Куй: какая она, собирается ли она замуж или нет? Влюблена ли в кого-нибудь или кто-нибудь в нее влюблен? Есть ли у нее нареченный жених? Насчет этого одна их служанок, которая все хорошо знала о Мей-Куй, сказала ему:

– Царевна во всей обширной китайской стране по красоте не имеет себе равной, и насколько она прекрасна, настолько же разумна. Она хочет выбрать такого жениха, который ей нравился бы. Много царевичей приезжало свататься, но ни одного из них она не пожелала, и даже сын индийского падишаха ей не понравился.