Сестры: точка отсчета, или Разделение

Ирина Логинова

Сестры: точка отсчета, или Разделение

Глава 1

Холод. С тех самых пор, как меня поместили в это место, я никак не могу согреться. Время здесь тянется слишком медленно, и многие его отрезки стираются, не успев затронуть мой разум ни единым кротким мгновением.

Но что навсегда врезалось в мою память – это холод, пробирающий до костей. С самого первого дня, проведённого в этом месте, он преследует меня, ни на секунду не покидая. Здесь он исходит буквально отовсюду: от стен, от пола, от больничных коек и даже от людей.

Последнее – самое страшное, ведь холод, поселившийся в людских сердцах не удастся никогда искоренить. Иногда мне кажется, что именно этот холод является первопричиной появления всех остальных видов холода, включая физический.

Это не возможно. Согласно законам природы.

Я слишком долго живу здесь, для меня законы природы более не имеют никакого смысла.

Внезапно чувствую покалывание в правой ноге. Ещё бы, я сижу в одном положении уже много часов. Надо бы сменить позу и пересесть на другую ногу, но вместо этого я продолжаю сидеть. И как я только раньше не заметила, как нога затекает.

Хотя, за годы проведенные здесь я научилась не замечать многие вещи, пока о них осознанно не подумаешь.

Например, я часто раньше забывала о голоде, просто привыкла к нему. Я могла не думать о еде часами. Но сейчас это буквально не возможно. В голову то и дело врываются образы различных вкусностей. Да и что в этом удивительного. Одиночество моё затянулось.

Ты уже давно одинока.

Внезапно для самой себя мне хочется кричать и биться в истерике. Наверно именно этого она и хочет.

– Это тебе нужно? Увы, не выйдет. Скоро я умру и избавлюсь от тебя. – Я не узнаю своего голоса. Такой слабый и хриплый, но, несмотря на это, он разносится эхом по всей комнате.

А ведь смерть – это тоже своего рода холод. Вечный и неумолимый. Холод, для которого существует лишь один вопрос. Когда? Скорее бы.

Это невыносимо. Сколько я уже сижу здесь, на этому полу, за закрытой дверью, забившись в угол точно животное. Они забыли про меня, либо решили, что я безнадежна, что меня уже не вылечить.

Лечение – это вымысел. Они всегда знали, что оно бесполезно.

– Возможно. – Снова эхо. Здесь так неестественно тихо…

Значит они врали, всё это время. И теперь им это надоело, и они решили просто от меня избавится…

Сколько дней я уже одна. Три? Четыре?…

В первый день моего одиночества возле двери я слышала какую то возню, и на секунду мне показалась, что даже кто-то кричал. Хотя, возможно, так и было. Это место располагает для криков.

На второй день все стихло. Когда санитары не принесли мне завтрак, я пыталась их позвать, но безрезультатно. Я стучала в дверь, кричала и слышала, что кто-то проходит мимо, но не отзывается.

На третий же день я ослабела и сдалась. С того самого момента мой мир и погрузился в тишину, прерываемую лишь гудением электричества. Странно, ведь раньше я никогда его не замечала. Именно тогда я позволила себе первую мысль о скорой смерти.

От чего я умру? Мне всегда это было интересно. Вариантов у меня сейчас немного. Либо от голода, либо же я замерзну здесь насмерть.

Неужели они не могли мне что-нибудь вколоть, чтобы я недолго мучилась. Они ведь так давно меня знают, неужели им меня совершенно не жаль. Наверно у меня уже начался бред.

Внезапно снова о себе даёт знать нога. Я морщусь и решаю предпринять попытку встать с пола. Опираясь на стены я кое как встаю. Ногу будто пронзают тысячи кинжалов. Тяжело дыша и облокачиваясь на все, что находится у меня на пути, я добираюсь до раковины.

Вода – это единственное, что мне оставили. И хотя, уверена, что сделано это, чтобы продлить мои мучения, я благодарна за это. Включаю кран и напиваюсь вдоволь. Вода здесь всегда была не самая чистая, но сейчас я рада и этому.

Покончив с жаждой, я решаю осмотреть свою комнату. Точнее это скорее камера, чем комната, или даже лучше сказать клетка. Клетка, которая уже давно вытеснила все воспоминания о доме…

Старая скрипящая кровать, тумбочка, туалет, раковина и изрисованные листы бумаги – вот моя реальность. Я мало чего видела в жизни, и вряд ли уже увижу. Наверно, так будет даже лучше.

Ты же в это не веришь…

На этой фразе я чувствую, как меня покидают последние силы. Я опираюсь спиной на стену и медленно спускаюсь по ней на пол. Мои руки трясутся, глаза слипаются. Я устала, я хочу спать, вечным сном… Я столько терпела, столько боролась. Хватит, пора отдохнуть… Я буду скучать по ним… по родителям…

Именно с этой мыслью я надеялась погрузится во тьму. И я бы это сделала, если бы не произошло одно судьбоносное событие, раз и навсегда изменившее мою жизнь. Внезапно, как по сигналу прекратилось гудение, погас свет и щёлкнул замок на двери моей клетки.

Глава 2

МЕДИЦИНСКАЯ КАРТА № 190101

стационарного больного

частной региональной психиатрической больницы.

Фамилия, имя, отчество (полностью) : Панова Надежда Викторовна

Дата поступления:14.05.2012

Дата рождения: 13.05.2000

Возраст (полных лет): 12

Диагноз: психоз, депрессия

Лечащий врач: Журавлев А.Ф

МЕДИЦИНСКАЯ КАРТА №190101

стационарного больного

частной региональной психиатрической больницы.

Фамилия, имя, отчество (полностью) : Панова Надежда Викторовна

Дата поступления: 14.05.2012

Дата рождения: 13.05.2000

Возраст (полных лет): 21

Диагноз: параноидная шизофрения

Лечащий врач: Журавлев А.Ф

С минуту я сидела без движения, боялась даже вздохнуть. В один миг в моем пропитанном безумием мозгу родилось сотни мыслей. Самая яркая из них представляла собой один простой вопрос и самый логичный ответ на него: «Как такое возможно? Наверно какая то авария.» Но если бы это было так, то где же санитары? Они ведь обязаны были появится сразу после отключения.

Но вокруг стояла тишина, ни возни, ни голосов, ни единого шепота. Ладно я, но как же другие пациенты? О них должны были бы позаботится.

Что то не так, и ты это чувствуешь.

Хочу громко крикнуть, что мне нет до этого дела. Но из моего рта вырывается лишь слабый стон. К чему все это, я сдалась, я хочу покоя. Про меня забыли, про меня всегда все забывали. Почему я должна помнить, почему должна о ком то беспокоится. Пусть меня просто оставят. Вдруг я слышу какое то шарканье и тихое кряхтение. Кто-то идет по коридору и останавливается прямо напротив моей двери. Меня сковывает страх. Это чувство такое необычное, такое сильное и такое давно забытое. Я думала, что искоренила его навсегда, ведь здесь мне нечего боятся. Здесь все одно и тоже, ничего нового, ничего способного вызвать страх у завсегдатая этого места вроде меня.

Но каким то шестым чувством я понимаю, что, то что стоит за дверью никак не вписывается в привычную для меня картину.

Шестым чувством? Забавно. Разве у психически больных есть такое?

От страха я не могу даже в голове ничего ответить. Я продолжаю молча прислушиваться. Кряхтение усиливается, этот кто-то или что-то… явно знает, что я здесь.

Но внезапно все снова затихает и становится прежним , за одним маленьким исключением – страх остался. Страх снова заставляет меня почувствовать себя живой. Это осознание словно молния поражает меня.

Ты можешь это сделать. Ты можешь стать свободной. Можешь выйти отсюда раз и навсегда. Мы можем выйти. И получить все чего мы хотим.

Сама того не понимая, я начинаю двигаться. Цепляясь за край раковины, я старательно пытаюсь подняться на ноги. Дни без еды и движения напоминают о себе слабостью, болью в мышцах и головокружением. Но теперь я стараюсь не обращать на это внимание. Я встаю, у меня появилась цель. Под действием страха и адреналина я медленно продвигаюсь к двери. Я прислушиваюсь. То, что было за дверью, явно ушло.

А может там никого не было? С сумасшедшими такое бывает. Видят и слышат то, чего нет. Так ведь нам говорит наш психиатр?

Мысленно приказываю себе её игнорировать. Поборов порыв вернутся, я решительно толкаю тяжёлую железную дверь и выхожу в коридор. Здесь всё изменилось. Когда то белые стены приобрели сероватый оттенок, пол, начищенный до блеска, покрылся пылью, в одном углу что-то разлито на разбросанной стопке бумаг. Непробиваемым столбом стоит запах чего то гниющего. Единственное освящение – это с трудом пробивающийся сквозь занавешенное окно дневной свет.

Что здесь случилось?

Опираясь на стену, делаю несколько неуверенных шагов. Я стою в небольшом коридоре с несколькими железными открытыми дверьми наподобие моей. Этот блок предназначен для тех, кто может случайно или специально навредить сам себе или окружающим. Иными словами – это блок для буйных. Я никогда себя не считала таковой, но мой психиатр думает иначе. И в этом виноват голос в моей голове, который помогает мне принимать решения. Так написано в моей медицинской карте. На самом деле все обстоит немного иначе.

Ты давно пропала бы без меня.

По инерции трясу головой, как будто это поможет избавится от голоса, донимавшего меня всю мою жизнь. Прежде чем зайти за поворот, решаю заглянуть в другие камеры этого блока. Не знаю почему, но я чувствую крайнюю необходимость это сделать. Вдруг там остались люди, которым нужна помощь.

Первые несколько комнат оказываются пустыми и абсолютно стерильными. Ощущение такое, будто здесь никогда не жило ни одного человека. Хотя, возможно так и было. Обессиленными трясущимися руками толкаю очередную дверь. На этот раз я не вижу ни идеально заправленной кровати, ни безупречной стерильности стен. Передо мной в одно мгновение предстают множество образов. Животные, природные явления, различные ситуации из жизни. Всё нарисовано цветными мелками на стенах. Нет ни одного свободного места. Удивляясь подобному буйству красок, я не сразу замечаю крошечный сжавшийся комочек, сплошь покрытый белыми, точно снег волосами. Комочек издаёт жалкие приглушенные стоны, услышать которые невозможно, если специально не прислушиваться.

Я мнусь на пороге, не зная как начать разговор или же как успокоить. Не придумав ни чего оригинального, я просто тихо и аккуратно произношу:

– Привет. Я тебя не обижу. Я хочу помочь. – Девочка никак не реагирует.

Я решаю подойти ближе. За что сюда определили это невинное создание? Чем она могла навредить? Я начинаю злиться. Это же всего лишь ребенок. Я медленно опускаюсь на колени перед комочком, все тело ноет от подобного рода действий. Девочка застыла и перестала стонать, через секунду она поднимает на меня взгляд небесно голубых полных слёз глаз.

Да посмотри ты на неё, она же напугана.

Нет, она изучает меня, решает можно ли мне доверять. Я сама так поступала раньше, пока не поняла, что здесь меня окружают либо лицемеры, либо такие же бедолаги как я, не имеющие право выбора. И отличить одних от других труда не составляло. Лицемеры всегда носили халаты.

Девочка должна знать, что мне можно верить. В подтверждение этого медленно и аккуратно тяну руку к плечу комочка. Все происходит в считанные секунды. Девочка с силой не свойственной ребенку сжимает свои руки на моём запястий и вонзает в него свои зубы, вскакивает, бежит и забивается в противоположенный угол комнаты. От неожиданности я вскрикиваю, но тут же беру себя в руки.

Да малышка явно не из робкого десятка, так или иначе теперь до меня доходит почему ее поселили в отдельной клетке. Я смотрю на укус и вздыхаю, ничего серьёзного. Я поворачиваюсь и смотрю на девочку.

Удивительно, но она тоже смотрит на меня, причем с весьма довольным видом. Что же, ладно, знакомство не заладилось, но я должна попробовать ещё раз. Не оставлять же её здесь.

Я снова подхожу к ней, и на этот раз не распуская рук и сохраняя дистанцию.

– Тебе не нужно меня боятся, я ничего тебе не сделаю. – Реакции не последовало, возможно эту фразу я сказала с некоторым раздражением. Меня можно понять, в конце концов она меня укусила. Неужели она настоящая буйная? Нет, не может этого быть. Я видела настоящего буйного однажды…

Тогда был теплый летний вечер, и одна из медсестер разрешила мне задержаться на прогулке. Я сидела, скрестив ноги под старым кленом, когда увидела его. Несколько санитаров тащили его по дорожке от входа до машины. Он был молод и, возможно, если бы безумие не управляло им, он был бы даже красив. Но увы, все обстояло иначе: его грязные волосы были спутаны и взлохмачены, на щеке красовался огромный синяк, все руки были чем то исполосованы. Он кричал, брыжжа слюной, что-то не разборчивое. Но самое страшное – это его глаза. Они горели такой яростью, таким безумием, что не передать словами. Он легко мог сойти за обезумевшего зверя. Хотя, наверно таким он и был. После этого я еще долго вспоминала его образ. Он не раз становился героем моих кошмаров…

Ребенок же, что сидел передо мной, вовсе не был таким. Глаза малышки сияли не гневом и безумием, а скорее любопытством. У меня сложилось впечатление, что она была даже несколько удивлена моим здесь присутствием.

Так и есть! Она хотела нас оттолкнуть!

Возможно. А может она меня проверяла? Испугаюсь ли я её, поступлю ли так же как другие люди? Отвернусь ли от неё так же, как и весь остальной мир? На этом моменте я чувствую как у меня от злости начинают дрожать руки. Её бросили. Меня бросили.

Я решаю попробовать начать разговор в третий раз.

– Послушай, я не прошу мне доверять, – начинаю я серьёзно и уверенно. – Но сидеть здесь мы больше не можем. Двери были закрыты несколько дней. Ты сбита с толку и напугана. Я знаю. Со мной также. Но ты должна взять себя в руки и решить, хочешь ли ты стать свободной или же хочешь … навечно застрять здесь.

Наконец я смогла привлечь её внимание. Комочек устремляет на меня взгляд полного понимания, от которого я на мгновенье цепенею.

Не думала, что у ребенка может быть такой взгляд? Забыла где мы?

От её вопросов я возвращаюсь в состояние уверенности. Здесь в этом месте нет детей. Каким бы юным ты сюда не попал, обстоятельства заставляют тебя очень быстро распрощаться с детством. И происходит это по одной простой причине. В дурдоме нет места такому яркому состоянию. Неудивительно, что девочка прекрасно понимает всю серьёзность сложившегося положения.

– Я не знаю что здесь произошло, но вместе мы бы смогли разобраться и выбраться наружу. Как я могу обещать ей то, в чем сама не уверена. Как и не уверена в том, что нам вообще стоит выходить. – Она замечает этот проблеск неуверенности. И наверняка понимает, что я не могу ничего гарантировать. Но надежда на лучшее будущее все же берет верх.

Она ещё с минуту смотрит мне прям в глаза, а затем делает нечто для меня неожиданное. Она протягивает ко мне руку. Это тот же жест, которым я пыталась с неё подружиться изначально. Думаю, вдруг это ещё одна проверка или ловушка.

Мы теряем время. Мне плевать. Но ты без неё уходить не хочешь. Так что действуй быстрее. Покажи, что доверяешь ей.

Подавляю злобу.

НЕ ВЛЕЗАЙ.

Рычу я в глубине моего подсознания. Но так или иначе я понимаю, что медлить больше нельзя. Я тянусь навстречу к маленькой, направленной ко мне ручонке. Я чувствую нежную детскую кожу комочка. Теперь я не одна. Я вымученно улыбаюсь девочке и в ответ получаю такое же усталое подобие улыбки. Надеюсь, нам хватит сил выбраться.

Я крепче сжимаю руку девочки (если выберемся, надо бы спросить её имя) и, превозмогая боль во всем теле, помогаю ей подняться. Думаю, у нас есть шанс. Времени уже прошло достаточно, а санитары и врачи так и не появились. Эта мысль поселяет в моём разуме чувство тревоги. Отметая это, я решаю, что нам пора выдвигаться.

Не расцепляя рук, мы выходим из палаты. Палаты для буйных находятся на втором этаже восточного крыла. Насколько я помню, лестница на первый находится в середине главного коридора. Короткий путь в который пролегает через комнату отдыха. Не раздумывая более не секунды, мы выходим из маленького закутка в параллельный главному коридор. Перед глазами все тот же беспорядок. Разбросанные листы, перевернутые и разбитые цветные горшки. Кое где сквозь выломанные двери виднеется покореженная медицинская техника.

Эта часть больницы является самой технически оснащенной. Здесь проводятся все возможные клинический обследования.

Проводились… Сейчас тут явно никто в ближайшее время лечиться не будет. Да и обследования далеко не все возможны. Как же подвал?

Я останавливаюсь. Подвал. В голове тут же всплывают нечеткие детские воспоминания. … Вот железные стены, вот сопровождающие на всем пути, идущие вдоль стены трубы, что-то капает с потолка, рядом два санитара. Я вижу моего врача, с ним рядом другой, они о чем то перешептываются.

– … слишком юна. Думаешь она выдержит? – слышу приглушенный шепот моего врача.

– Я уверен в этом, – колючая улыбка направлена в мою сторону, я невольно морщусь.

Это тот другой. Мне страшно. Слышу лязгающий, отражающийся от стен эхом, не понятный звук…

Прихожу в чувство от того, как кто-то теребит меня за рукав. Это девочка. Оказалось, на секунду я забыла, где нахожусь и что происходит, и теперь мы стоим посреди коридора. Вижу, как в меня впились два окутанных непониманием голубых глаза. От этого я быстро возвращаюсь в настоящее.

– Все в порядке. Идем, – наспех отмахиваюсь я.

Мы продолжаем путь. Идем быстро, насколько это возможно в нашем состоянии. В конце концов, мы не ели несколько дней. Когда до поворота на комнату отдыха остаётся несколько метров, я снова слышу его, гулкое кряхтение, смесь шипения и гортанного рыка. Этот звук чем то мне напомнил дыхание, и я могла бы поклясться, что именно так мог бы дышать смертельно больной человек. Но было в этом звуке и что-то уже не человеческое.

Я помедлила возле поворота, на моих плечах сейчас лежала ответственность не только за мою жизнь , но и за жизнь невинного существа, стоящего рядом и жадно сжимающего мою руку. Решив, что иного пути к свободе у нас нет, мы медленно двинулись дальше и завернули за угол. Именно тогда я и увидела её. Ту, что и издавала этот шипящий, пронзающий до костей звук.

Это была молодая женщина в больничном халате, который сейчас находился в весьма удручающем состоянии, на нем были видны пятна от земли и травы, в некоторых местах оно было будто облито странной смесью крови и слизи . Она стояла спокойно, но её конечности сгибались под неестественными углами, а все тело пульсировало, точно в такт бьющегося сердца. Я видела её кожу на руках, ногах и груди, и я могла бы поклясться, что не у одного живого не бывает кожи такого цвета. Серая, с зеленоватым налетом, будто иссохшая и прозрачная до той степени, что через нее явственно просматривались даже самые тонкие вены. Поблекшие рыжие волосы, видимо раннее собранные в изящный пучок, сейчас были спутаны и клочьями торчали в разные стороны. Перекошенное лицо будто отражало разом несколько эмоций. Из открытого рта вместе с шипением раздавались хлюпающие гортанные звуки. С подбородка стекала и падала на пол слюна, смешанная с кровью. Но хуже всего были ее глаза. Мутные, пустые и лишённые всякого человеческого сознания. Они бесцельно глядели в пустоту.

Лишь однажды за всю свою жизнь я видела нечто подобное.

Тогда я была ещё ребенком, и иногда мне случалось тайком выбираться из палаты и разгуливать по нижним этажам больницы. В тот вечер был какой то связанный с переодеваниями в костюмы праздник, и по единственному на все отделение телевизору всю ночь крутили жуткие фильмы, которыми была увлечена добрая часть санитаров. Тогда то пробегая на цыпочках мимо комнаты, где все и происходило, я и увидела на экране ту сцену с актерами в страшном гриме.

…Но это были именно переодетые люди. То существо, которое предстало перед нами во всей красе, человеком уже не было. Страх свернулся в животе в тугой узел, казалось, мир замер.

Что… она… такое?…

Ответа я не знала.

Борясь с накатывающейся на меня волной паники, я крепко сжала влажную руку маленькой девочки и медленно потянула ее в сторону арки, ведущей в коридор с лестницей на нижние этажи. Женщина, или то существо, которым она стала по неизвестной мне причине, стояла к нам боком и прибывала в неком подобии транса. Я не знала, чего можно от нее ожидать и проверять не хотелось.

Надеясь прошмыгнуть мимо неё незамеченными, мы продолжали тихо пробираться к свободе. Мои надежды рухнули, когда до арки оставалось меньше метра. Громогласно отбиваясь глухим эхом от стен, раздался звук удара чего то железного о бетонный пол.

Обернувшись, я увидела гримасу вины и ужаса на лице комочка. Той железкой была пустая банка из под газированной воды, которую ненароком проходя мимо задела девочка.

Медленно я перевела взгляд на женщину. Транс прошел , мгновение она смотрела на нас, после чего, издав что-то вроде боевого клича сродни рыку и визгу, бросилась в нашу сторону. Беги!

Не теряя более ни секунды, я со всей возможной скоростью рванула к арке, потянув за собой мою остолбеневшую спутницу. Нырнув в коридор мы со всей доступной в нашем состоянии скоростью побежали к лестнице.

Нужно где-то спрятаться. Она быстрая. Мы не успеем. Нужно бежать. Нужно бежать.

Беги. Прячься. Мы сможем. Сможем… Не оборачивайся.

Мою внутреннюю панику прервало сопротивление из вне. Девочка стояла в странной позе и не шевелилась. Я остановилась и не в силах сдержать эмоций выкрикнула.

– Не стой! Нужно бежать! – после этих слов я вновь потянула ребенка к выходу , но реакции не последовало. Она продолжала стоять и казалось она меня даже не слышит.

Брось её. С ней что-то не так. Она обуза.

Нет нельзя.

Я быстро присела на корточки перед комочком.

– Очнись, что с тобой? – от крика и беспомощности на глазах выступили слёзы.

Брось её. Мы погибнем.

– Очнись, очнись. – я продолжала истерически трясти девочку.

Я не брошу её на верную смерть. Она ребенок. Она мне доверилась.

Мы умрем из-за тебя.

С этой мыслью я обернулась. Нечто приближалось к нам. Внезапно мне в глаза бросился красный ящик с пожарным инвентарем, среди которого, как я помнила был топор.

Времени было мало. Далее, не раздумывая, я вскочила на ноги, с силой оттолкнув ребенка как можно дальше. Пролетев некоторое расстояние, она глухо упала на пол, но не издала ни звука. Не глядя на приближающегося монстра, я рванула к ящику.

От сильного удара локтем по стеклу, отделявшему меня от оружия, пошла еле заметная трещина.

Ты слишком ослабела.

Не жалея себя, я ударила снова. Результат был не утешительный. Локоть ныл и кровоточил, но сдаваться я не собиралась. Приготовившись к третьему удару, боковым зрением я заметила в нескольких сантиметрах от себя серую фигуру.

Женщина схватила меня за плечо и потянула на себя. Свободной рукой я с размаху ударила ее в грудь. Нечто накренилось назад и не удержав равновесие начало падать. Не удержавшись на ногах, я полетела следом, сильно ударившись головой. От удара сознание помутнело, голова закружилась, звуки стали не четкими.

Монстр, быстро пришедший в себя, вновь не жалея сил предпринял попытку меня убить. Дрожащими руками я пыталась удерживать её надо мной. Взгляд голодных серых, пустых глаз впился в меня точно в добычу. Её слюна капала мне на грудь и она продолжала рычать и шипеть, в нетерпении получить желаемое.

Борись…

Мои силы были на исходе, как вдруг глухой удар и звук рассекаемой плоти заставил мою соперницу остановиться навсегда. Обмякшее тело грузом придавило меня. Осознание относительной безопасности настигло меня не сразу.

Комочек. Она меня спасла.

Не в силах пошевелится и освободиться, я продолжала лежать. Внезапно стало легко и спокойно. На меня более ничего не давило, и отчаянная мысль ворвалась в мое сознание.

Ребенок не мог поднять тело взрослой женщины. Здесь есть кто-то ещё… Этот кто-то спас меня.

Я лежала зажмурившись довольно долго. С трудом, но я заставила себя открыть глаза. Силуэт человека, не монстра склонился надо мной.