Аллилуйя, Голливуд!

Ия Шарова

Аллилуйя, Голливуд!

Пролог.

Яркое солнце светило сквозь решетку высокого окна камеры. Тихий ужас… Если бы мне кто-нибудь сказал, что я вот так вот буду сидеть в полиции города Лос-Анджелес, изменила бы я что-либо в своих поступках? Вряд ли… Во-первых, я бы не поверила в то, что я окажусь в таком месте, во-вторых, не в моих правилах сожалеть, о чем бы то ни было…

То, что это была, считай, VIP камера, меня мало утешало. Тревога за свою судьбу была перемешана с надеждой на помощь от старого друга, вернее, от его поверенного, с которым я созвонилась буквально час назад. Тот выслушал меня и сказал, что постарается сегодня вечером, в крайнем случае – завтра утром прилететь. Что ж, он в Нью-Йорке, я в Лос Анжелесе. Не так и далеко… Москва дальше… Оставалось только ждать…

1. Больше года назад. Прибытие в

LA

.

А вот она я, Алена Журавлева, лечу в самое сердце мировой кинематографии, в Мекку, столицу, да как угодно назови, факт остается фактом: лечу я в Голливуд, Лос-Анджелес, Эл Эй. Наверное, это просто моя удача. Как это еще объяснить по-другому? Ну конечно, отдельное спасибо моему покровителю, Николаю Петровичу, оплатившему мое годичное обучение на сценарных курсах и даже урегулировавшему вопрос с общежитием. Еще он оплатил мне билет, дал денег на первые пару-тройку месяцев, а также номер телефона своего доверенного лица в Нью-Йорке.

Вся в шоколаде, да и только. Ну, конечно же, не просто за мои красивые карие глаза, вернее, не только за них. Да, я была его любовницей, но, это не была роль банальной содержанки или пошлой проститутки. Это был почти роман. Почти, потому что чувств было больше с его стороны. Я же просто приятно проводила время.

Человек он интересный, культурный, к тому же в постели у него можно было бы поучиться многим молодым и самоуверенным. И при этом он умный человек и понимал, что так не может быть вечно, поэтому отпустил своего «журавлика» в небо, обеспечив мне своими возможностями определенный старт. Остальное уже зависит от меня. Я это понимаю, и мне это даже нравится, поскольку по натуре своей я не нахлебница. Жизнь показала, что Воланд был прав: никогда ничего не надо просить, сами придут и все дадут. Так у меня и получалось. Пока. Хотя, наверное, иногда нужно просто что-то брать. Приходить и брать. И думаю, там, куда я лечу, так и надо поступать. Пока я так обращалась лишь с мужскими сердцами, в том смысле, что я приходила и брала то, которое хотела. Притом, что я всегда была натурой увлекающейся, в том числе и мужчинами, стоит признать, что сильное чувство еще не посещало мое легкомысленное сердце. В данный момент в моей душе пел Луи Армстронг, бархатом своего голоса повествуя о том, какой прекрасный мир раскинулся под крылом самолета.

С высоты полета Голливуд казался новогодней ёлкой в платье из мишуры и неоновых огней. На деле же все оказалось как-то буднично. Таксист отвез меня по адресу, записанному на бумажке, помог выгрузить небольшой чемодан и спортивную сумку. И вот я уже стою перед дверьми общежития, еще один персонаж истории про пресловутую американскую мечту: простая девчонка из России приехала покорять Голливуд. Хотя, мои запросы, на самом деле, не были так глобальны. Даже если я и не получу Оскара за лучший сценарий, сама эта поездка и эта учеба – уже большое приключение, на которое стоит потратить пару лет жизни. Конечно, через два-три месяца мне придется самой зарабатывать на жизнь, но работала же я в Москве, поработаю и тут.

В общежитии меня встретила администратор, и, ворчливо пролистав мои документы, проводила меня в мою комнату. Насколько я поняла, из ее смазанной американской речи, моя соседка уехала на выходные к родителям и пару дней я буду одна. Недовольное выражение лица, казалось, навечно приклеилось к лицу администраторши. Правда, когда я достала из сумки небольшую румяную матрешку и подарила ее этой злобной тетушке, казалось, на ее лице промелькнуло подобие улыбки. Она посмотрела, наконец, мне в лицо, как будто только что меня обнаружила. Потом она покачала головой с выражением «ох уж эта молодежь», и ушла прочь по коридору, пошаркивая своими растоптанными кроссовками.

Выходные я провела в мире с собой, обживая свое гнездышко и исследуя ближайшие окрестности. Мое жилье оказалось похожим на квартиру гостиничного типа, в ней был крошечный совместный санузел, встроенная кухня, приютившаяся где-то между прихожей и дверью в санузел. В комнате помещалось два небольших шкафа, два стола, две кровати с полками над ними. Между двумя столами располагалась балконная дверь. Балкон был почти шикарным, на нем свободно помещалось два пластмассовых стула, а парапет высотой по пояс был прикрыт снизу пластиковыми панелями. Это бы третий этаж, на двух нижних этажах балкона не было. Я пошутила про себя: вот он, еврейский третий этаж: балкон уже есть, вода еще есть.

В воскресенье вечером подтянулась соседка. Ею оказалась пухленькая задумчивая особа по имени Грейс. Она, вопреки моим тревожным опасениям, не обладала излишней дружелюбностью и многословием. Напротив, она проявила себя как человек вдумчивый, начитанный и даже что-то знающий о российском кинематографе (она припомнила несколько фильмов и пару-тройку фамилий наших режиссеров). Это приятно. Мы с ней подружимся.

2. Конкуренты за Оскар.

Первый день занятий был очень интересным и очень неформальным. Мы знакомились с преподавателями, преподаватели знакомились с нами. И те, и другие шутили. Преподаватели оригинальничали в заданиях, студенты – в их выполнении. Это был почти праздник. Почти. Потому что не было ощущения, что все вместе – дружный коллектив. В воздухе пахло конкуренцией, как будто студенты уже делили Оскара. Мне это казалось, по крайней мере, смешным. Ну да Бог с ними и с их менталитетом. Эх, не впишусь я тут, со своей широкой русской душой, – думала я тогда.

Но, не смотря на мой пессимизм, через несколько недель занятий я, как ни странно, вполне в этот коллектив вписалась. Правда, поскольку я не задерживалась долго на вечерних посиделках и не принимала активного участия в диспутах, отделываясь несколькими точными замечаниями, а особенно потому, что я не пошла навстречу симпатиям ни одного студента (даже со старших курсов), я все-таки выделялась.

Кто-то посчитал меня прожженной стервой, кто-то скромной недотрогой. Что же касается учебы, то она у меня складывалась не хуже, чем у остальных. Если бы мне не приходилось спотыкаться о непонимание некоторых слов и выражений, было бы вообще замечательно. Пару раз студенты пытались подшутить надо мной, используя эту мою слабую сторону, но, поскольку я никак на это не отреагировала, дальнейшее подшучивание им показалось неинтересным.

С соседкой мы вполне подружились, я угощала ее русскими блюдами и рассказывала о своей московской жизни, а она, в свою очередь, помогала мне с американским английским. Мы с ней много гуляли по городу в свободное время, купались и загорали на городском пляже. Она тоже оказалась не любительницей ночных клубов и бурного времяпрепровождения. В этом мы нашли друг друга. Поскольку у нее тоже не было бойфренда, про нашу дружбу даже начали пошучивать. Но потом у нас появился новый преподаватель.

3. Интрига.

У нас и раньше случались занятия с людьми известными. Чаще всего это были одна – две лекции, завершающиеся своеобразными пресс конференциями, где мы имели возможность удовлетворить свое любопытство, задавая вопросы.

На этот раз все обсуждали заранее, что вести занятия у нас будет известный актер. Имя этого актера, к моему великому стыду, мне ничего не говорило. Хотя названия фильмов были знакомы. Парочку из них я точно видела, это было что-то про конец света, который, как обычно, отменяют в самую последнюю секунду. Этот актер играл там главного демона. Помню его лицо: блондин со светлыми глазами, выразительными губами и длинноватым носом. Помню, смотрела еще что-то эротическое с его участием. А вот имени не помню.

И, как назло, я опаздываю на его первое занятие. А все потому, что я задержалась на собеседовании в пиццерии, находящейся буквально на соседней улице. Возможно, именно это совпадение и сыграло свою роковую роль. Во-первых, я опоздала, во-вторых, для собеседования я оделась особо, а не так, как бегала каждый день – в джинсовых шортах, футболке и кроссовках. В одежде моей не было ничего броского. Просто я постаралась подчеркнуть свои формы, одновременно не выходя за рамки приличий. И вот открываю я дверь в аудиторию на середине фразы преподавателя, и вся такая смущенная, прошу прощения за опоздание и разрешения войти в класс.

Видимо я переборщила, изображая школьницу. Группа стала сдержанно хихикать. Преподаватель улыбнулся, выслушав меня, потом принял вид строгого учителя и попросил объяснить причину моего опоздания. Тут я вошла во вкус и, хлопая ресницами, сказала, что я задержалась на собеседовании.

– Что так?

– Видимо надо было надеть юбку длиннее, – совсем тихо ответила я, опустив глаза долу.

Тут класс уже откровенно смеялся.

– Входите уже, и мы попытаемся продолжить. А вам надо было на актерский.

– Спасибо, – уже серьезно ответила я, передвигая свободный стул как можно ближе к столу преподавателя.

«Ему, наверное, 37-38, – думала я о своем, пропуская мимо ушей смысл сказанного преподавателем. Он несколько раз ловил мой пристальный взгляд, на доли секунды замедляя темп своей речи. Потом я решила, что так пристально разглядывать преподавателя, по крайней мере, невежливо. Но визуальный контакт уже был установлен. И сам преподаватель периодически посматривал на меня не менее заинтересованно, чем я ранее. Впрочем, что же это я, преподаватель, преподаватель… Стив, просто Стив, без громкой фамилии. Просто мужчина, симпатичный, остроумный, немного загадочный.

Человек, которого я видела на экране, сейчас напротив меня. И мне он нравится, и я ему, похоже, тоже. Хотя в том, что он преподаватель, есть что-то немного запретное и от этого еще более волнующее. Что ж, в жизни появилось интересненькое – интрига.

4. Контакт.

Надо сказать, что группа наша сама по себе была довольно примечательной. Хотя бы потому, насколько разные люди встретились в ней. Состав был разновозрастный: из двадцати двух членов группы, таких, как я, двадцатичетырехлетних, было всего пятеро. Очевидно, что за обучение они платили не сами. Было несколько человек в возрасте около 30, остальные же были за этим возрастным рубежом. А трем моим «одноклассникам» было явно за сорок. И это было здорово. Мне были интересны не только сами занятия, но и вся наша группа, обладавшая, по моему мнению, огромным творческим потенциалом. Из этого кладезя типажей и их мыслей можно было черпать и черпать. Постепенно у каждого из нас появилось свое место в группе и своя роль.

Меня прозвали Анной Карениной. И, думаю, вовсе не потому, что мое имя было как-то созвучно. Скорее всего, сыграло то, что я была из России. Кроме того, на одном из занятий я выступила в защиту Карениной, утверждая, что Анна, несмотря на то, что была замужней женщиной, имевшей ребенка, сама так и осталась ребенком, недолюбленным в детстве, вследствии принятого тогда воспитания.

Все это, плюс мой возраст «ребенка» на фоне остальной группы, и приклеило ко мне подобное прозвище, совершенно, на мой взгляд, не отражающее мою сущность. Если бы не моя испорченность, мне бы больше подошел образ девчонки из романа «Немного солнца в холодной воде». Ну, по крайней мере, мне так бы хотелось.

Но это все отступление от темы. Вернемся к нашей интриге с симпатичным преподавателем, к тому же, известным актером. А как же назывался наш предмет? Точно не переведу, что-то вроде «Сценарные средства раскрытия характеров персонажей».

В общем, предметы у нас были очень разнообразные: американская литература, история кинематографии (что приятно, не только голливудской), даже основы актерского мастерства.

Отдельно стояли филологические дисциплины, а еще было великое множество спецкурсов и факультативов, например, искусство грима, костюм, трюки, и даже пение с музыкой. На факультативах мы могли пересекаться со студентами с актерских курсов. Вот где можно было познакомиться с каким-нибудь будущим Томом Крузом или даже Бредом Питом…

А что же наш преподаватель? Его спецкурс у нас всего на месяц. Пусть и два раза в неделю. Может, ему на съемку нужно через месяц? Пару раз мы пересекались с ним на улице. Улыбнулись друг другу. Он проводил меня взглядом. Знаю, спиной чувствовала. Что, голливудские звезды могут же влюбиться? А как же цинизм, продажность, отсутствие романтичности и склонность к порокам? Или это только стереотипы? Не скрою, мне льстит это провожание взглядом. Надеюсь, дело не только в том, что сзади у меня есть на что посмотреть. Тут полно девушек, у которых есть на что посмотреть, особенно на актерском.

А тут на днях мы буквально сцепились со Стивом в споре. Народ в шутку стал делать ставки, когда я вдруг поняла, что он не слушает, что я говорю, а, улыбаясь, откровенно любуется моим пылом. Тогда я остановилась на полуслове, махнула на него рукой и молча села, к всеобщему разочарованию зрителей.

После занятия он попросил меня задержаться на минуту, чтобы закончить наш спор. Но спорить мне уже не хотелось. Он что-то говорил, а что, я не слушала, я смотрела на него и почему-то явственно представляла его лицо между моих коленей. Подсознательное нахально лезло мне в голову. Я молчала. Замолчал и он. Он смотрел на меня и, по всей видимости, тоже боролся со своим подсознательным. Причем мучительно. Что ж, может ему помочь?

–Стив, а Вы живете далеко отсюда?

Он растерялся. Думаю, такого вопроса он ожидал меньше всего.

– Не очень. Полчаса на машине. А что? – спросил он и тревожно напрягся.

Я улыбнулась и села напротив него. Он вздохнул и тоже сел за стол. Наши глаза встретились и улыбнулись. Говорить что-то было незачем, все и так было понятно. Он достал визитницу и написал на своей визитке рядом с номером своего телефона – свой адрес. Я молча положила его карточку в карман и вопросительно посмотрела на него. Он замялся и почему-то сказал:

–Я живу один.

Я вздохнула как будто с облегчением:

– Это хорошо. А когда Вы обычно приходите домой?

– Сегодня я буду в девять.

– До свидания, – просто попрощалась я и пошла из аудитории. Уверена, он проводил меня задумчивым взглядом. Уверена, он тоже радуется в глубине души. Даже нет, не радуется, а скачет, прыгает, визжит и хлопает в ладоши. Ох, дотянуть бы до вечера. Эти губы не выходят у меня из головы.

5. Ожидание и сборы на свидание.

Оставшуюся часть дня я провела, лежа на кровати, слушая музыку. Моя компаньонка сегодня взялась за обеспечение нас ужином, что закончилось разогретой пиццей и миской зеленого салата. Что ж, неплохо для разнообразия, особенно с учетом того, что я сегодня была не в состоянии кашеварить, нервничала в ожидании предстоящего мне свидания.

Грейс не могла не заметить моего настроения, но тактично молчала. За ужином ее терпение кончилось. Она отодвинула свою тарелку в сторону, оперлась локтями о стол и изрекла:

– Ну, говори, давай, что с тобой.

Я помялась немного, но сказала:

–Знаешь, у меня сегодня, кажется, свидание.

Грейс повела бровью:

– Кажется?

– Ну да, просто это зависит исключительно от меня. Но я не смогу отказаться, соблазн большой. Я не буду говорить, с кем свидание. Ты прозорлива, догадаешься и сама, рано или поздно.

Грейс помолчала и задала вопрос, после которого мое уважение к ней еще более выросло:

– Я могу тебе чем-нибудь помочь?

– Спасибо, дорогая. Я обязательно когда-нибудь попрошу тебя о помощи. Но сейчас ты вряд ли чем-нибудь мне поможешь. Если только тем, что уже выслушала меня. У меня банальная лихорадка влюбленности. Может, пройдет через неделю. Сегодня не беспокойся за меня, если я буду поздно ночью, или приду рано утром.

На том наше объяснение закончилось. Грейс пролистывала свои записи, иногда поглядывая на мои сборы. Я же первым делом перерыла ящик с нижним бельем, определившись с комплектом на вечер. Брови Грейс на пару секунд выразительно взметнулись и стали домиком. Но потом тактично вернулись в свое обычное положение. Господи, как же мне с ней повезло.

Я долго думала, одеть ли мне платье, или остаться верной джинсам. Мне все-таки хотелось остаться в образе студентки, а не женщины Вамп. Поэтому, вопреки логике соблазнительниц, я все-таки остановилась на джинсах, обычных, голубых, облегающих. И еще я надела трикотажную кофточку с небольшим вырезом, из тонкой ткани, цвета шоколада, такого же, как цвет моих глаз. Блондинка с карими глазами, это всегда привлекает внимание.

Я еще долго крутилась перед зеркалом, не решаясь, что сделать с волосами. Потом плюнула на эксперименты и позволила им упасть на плечи в свободном беспорядке. В довершении всего, я слегка подвела глаза и подкрасила губы блеском. Что ж, если все сложится удачно, я сумею позже показаться своему преподавателю и в других образах. Лодочки без каблука, тканевая сумка через плечо, легкий жилет переброшен через сумку. Половина девятого. Я готова.

Я подошла к своей сдержанной подруге и села перед ее кроватью на корточки. Та опустила свои конспекты и посмотрела на меня.

– Пожелай мне удачи, подруга.

Грейс улыбнулась:

– Удачи, будь осторожна и береги себя.

– Спасибо, ты настоящий друг. Пока.

– Пока.

6. Свидание.

Улица встретила меня свежим вечерним ветерком, напомнив вдруг, что лето на исходе. Я прошлась пару кварталов, наслаждаясь вечером, потом поймала такси. В мои планы не входило прибыть на место слишком рано. Он должен созреть, побеспокоиться о том, не передумала ли я, поругать себя за то, что попал в такую ситуацию, когда его, знаменитого актера, заставляет нервничать какая-то девчонка, никому не известная студентка, приехавшая из нецивилизованной России и т.д. и т.п.

В общем, без пятнадцати минут десять, я стояла напротив резной калитки, за которой, метрах в десяти, находился невысокий дом, выполненный в колониальном стиле. Приятный стиль, мне нравится.

Я нажала кнопку звонка домофона.

– Да?

– Это Елена, добрый вечер.

– Проходи.

«Пик-пик», – и калитка открылась. Я шла по дорожке, а Стив смотрел на меня, приоткрыв дверь и прислонившись к косяку. Поднявшись по ступеням и подойдя к его двери, я, почему-то смешалась, и сказала по-русски:

– Здравствуй.

Стив улыбнулся и пропустил меня в дом.

– Привет. Проходи.

Я прошла вглубь и в растерянности остановилась, оглянулась на Стива с немым вопросом: «Куда?».

Он подошел и взял меня за руки. В его полуулыбке читалась задумчивость на тему: «Что делать дальше».

– Ты угостишь меня чаем?

– Чаем? – удивленно переспросил он, – Ах, да, ты же из России, там у вас все пьют чай. Хочешь, иди в гостиную, я принесу тебе чай.

– А можно с тобой на кухню?

Стив удивленно пожал плечами,

– Ну, пошли.

На просторной кухне я сразу пристроилась на подоконник. Стив включил электрический чайник и стал рыться на полке.

– Тебе какой чай? Есть с мятой, с ромашкой, зеленый…

Было видно, что он не очень ориентируется на собственной кухне. Тогда я со вздохом слезла с подоконника и подошла к горе-хозяину.

– Давай, я сама похозяйничаю?

Так, зеленый, цветочный, все в пакетиках… Стив нарочно стоит близко и не отходит, наблюдая за моими действиями и дыша мне в затылок. Смешной.

Чайник вскипел и дзынькнул, выключившись. Я нашла чайничек и бросила туда пару пакетиков цветочного, с шиповником и мятой, залила кипятком. Затем поставила чашки на стол и разлила чай. Стив сел напротив.

– Знаешь, ты самая странная моя гостья, – сказал он, придвигая свою чашку, с сомнением заглядывая внутрь нее.

– Это хорошо, – прокомментировала я и добавила:

– В следующий раз я принесу тебе нормальный чай и придумаю что-нибудь к чаю.

Отреагировав на слова «в следующий раз», Стив хлопнул ресницами и поставил чашку обратно на стол.

– Если честно, в гостиной приготовлено шампанское и ужин из ресторана. Правда, он, скорее всего, уже основательно остыл.

Я рассмеялась:

– Ты был уверен, что я приду, да еще и вовремя? Ты слишком самонадеян.

Стив усмехнулся и замотал головой.

– Знаешь, я не очень люблю шампанское, да и вообще, алкоголь. А поужинать мы еще успеем, – пообещала я, вполне открыто и недвусмысленно.

Стив заинтересованно придвинулся ко мне через стол, готовясь услышать продолжение. Но я наклонилась к нему навстречу и прикоснулась к его губам. Он сжал мои плечи и потянул к себе. Чашки жалобно зазвенели.

– Не спеши, – прошептала я в его губы.

Потом мы, почти не отрываясь друг от друга, плавно переместились к выходу из кухни. Поцелуй у лестницы просто сносил крышу. Стив за ручку, как провинившуюся школьницу, отвел меня наверх. А там оставалось лишь сбивающееся дыхание и короткие возгласы на смеси английского и русского.

Скажу вам, всё было классно и не один раз.

Часа в четыре утра мы все-таки перекусили, разогрев ужин в микроволновке и съев его за столом кухни.

Шеф повар сделал бы себе харакири, если бы увидел, как мы обошлись с произведением его кулинарного искусства. Но нас это мало волновало. А Стив, судя по всему, чувствовал себя таким же студентом, как и я, впрочем, когда на тебе одна лишь простыня, вряд ли будешь вести себя как знаменитый актер, только если ты не перед камерой.

Мы вернулись в постель. Сытые и изнеженные. Очень хотелось уснуть. Но это не входило в мои планы. Поэтому я поцеловала Стива в его выдающийся, во всех смыслах, нос:

– Мне нужно собираться. Закажешь для меня такси?

Стив приподнялся на локте:

– А может, задержишься?

– Нет, всякое дело нужно заканчивать тогда, когда еще хочется продолжить, – заумно отвертелась я, – А вообще, мне ведь на занятия, а вместо ланча – очередное собеседование.

Стив как будто что-то вспомнил:

– Может, тебе помочь с работой?

– Спасибо, попробую пока сама, если будет сложно – я спрошу тебя.

– Мы увидимся?

– Конечно, ты же будешь завтра на занятиях?

– Я про другое…

Уже одетая, я упала обратно на кровать и прошептала в его губы:

– Не спеши.

Стив протянул руку к прикроватному столику и взял телефонную трубку чтобы заказать такси. Минут через десять, завернувшись во всю ту же простыню, Стив проводил меня до дверей. Он хотел дать мне деньги на такси, но я сказала, что двадцатка у меня найдется.

– Спасибо тебе за вечер, – сказала я, пристраивая на плечо сумку.

Стив обнял меня и молча поцеловал в губы.

– И за ночь, – добавила я.

– Это тебе спасибо. Надеюсь, мы еще…

Стив замялся, не зная, какое слово вставить…

Я рассмеялась:

– Я же обещала привезти тебе нормальный чай. Пока.

– Пока, – сказал он мне уже вслед.

Я быстро пошла в сторону калитки, которая открылась передо мной с тихим электрическим гулом. Было прохладно и зябко, я села на заднее сиденье такси, назвала адрес общежития и свернулась в клубочек, чтобы согреться. Хотелось еще успеть поспать, впереди был долгий трудовой день.

В половине шестого в общежитии была тишь. Мои шаги, казалось, шорохом пронеслись по всему холлу. Подружка моя спала сном праведника. Я оставила ей записку: «Растолкай меня, не дай мне проспать».

Спать мне оставалось полтора часа.

7. Приглашение на голливудскую вечеринку.

Дни катились чередом, отличаясь один от другого не более чем один арбуз от другого: они могли быть немного разными, но суть их от этого не менялась. Еще несколько раз я приезжала в гости к Стиву, конечно же, привезла ему чай и даже раз приготовила блинчики, но первая интрига прошла, и сильно меня эта связь «не цепляла». Возможно потому, что Стив на редкость (не ожидаемую мной изначально), проявил постоянство своей заинтересованности во мне. А это было для меня привычным. Пожалуй, если бы он, хоть раз отказался встретиться со мной или хотя бы перенес эту встречу под любым предлогом, это бы заставило меня «встрепенуться», а так…

Стив был мил, нежен и хорош в постели. Мы часто болтали с ним о разных вещах: он расспрашивал меня о России, я его о голливудских сплетнях. Возможно, он мог бы заставить встрепенуться мою спящую душу, но все у нас было как-то слишком гладко, если не считать того, что Стив явно старался не афишировать наши отношения.

В последнюю нашу встречу, он спросил меня, хочу ли я попасть на интересную вечеринку.

– Ты хочешь, чтобы я пошла туда с тобой? – заинтересовалась я.

Стив слегка замялся, и я помогла ему с этой ситуацией.

– Правильно ли я понимаю, ты не хочешь официально представлять меня своей дамой, ты к этому не готов, но хочешь сделать мне приятное, допуская, что мне может быть интересно оказаться на подобной вечеринке? – дипломатично вывернулась я.